Поэт Павел Николаевич Васильев

Детство и юность Павла Васильева прошли в Павлодаре. Родился же он 23 декабря 1909 года в небольшом городе Зайсан.
Отец, Николай Корнилович Васильев, сын пильщика и прачки, работал учителем. Мать, Глафира Матвеевна Ржанникова, дочь крестьянина Пермской губернии, окончила павлодарскую гимназию. На формирование поэтического характера Васильева оказала большое влияние учительская среда. В то время учителя считались просвещенными и передовыми людьми. Немаловажное значение в его творческой судьбе также сыграли родные бабушка и дедушка по отцу Мария Федоровна и Корнила Ильич. Неграмотные, они обладали редким даром сочинять и рассказывать сказки, им во многом обязан П.Васильев знанием русского фольклора, впоследствии по-разному отразившегося в его творчестве.
Жизнь виделась мальчику многообразной и суровой. Этнический состав Прииртышского края был на редкость пестрым, разноязычная речь слышалась на базарах и ярмарках, на горных и степных дорогах, на баржах и рудниках. Здесь жили казахи, русские, украинцы, немцы. Вдоль Иртыша тянулись богатые казачьи станицы со своим тяжелым традиционным воинским укладом. Детство будущего поэта совпало с гражданской войной, все запало в память, в душу, чтобы потом увиденное с помощью необычайно сильного таланта и пылающего воображения возникло в словесных красках, звуках и ритмах его стихотворений и поэм.
После окончания павлодарской средней школы П.Васильев едет во Владивосток и поступает в университет на японское отделение факультета восточных языков. Его по-прежнему захватывает поэзия. Он читает Блока, Брюсова, Драверта, Маяковского, Пастернака, Асеева. И совершенно покорен лирикой Есенина.
6 ноября 1926 года в газете "Красный молодняк" появляется стихотворение "Октябрь". Это было первое появление Васильева в печати.
На юного поэта обратили внимание. Владивостокский поэт Р.Ивнев и журналист Л.Повицкий устраивают первое публичное выступление Васильева, которое проходит с большим успехом.
С наступлением зимних каникул, получив стипендию, 18 декабря П.Васильев с рекомендательными письмами Р.Ивнева и Л.Повицкого едет в Москву. Но задерживается по пути в Новосибирске и публикует в газете "Советская Сибирь" и журнале "Сибирские огни" несколько стихотворений.
В Москве он появился в июле 1927 года. Побывал в Союзе поэтов, в редакции "Комсомольской правды", где был тепло встречен. Вскоре газета опубликовала его "Прииртышские станицы".
С начала 1928 года П.Васильев живет в Омске, куда из Павлодара переехали его родители. Работает он много, экспериментирует. В сибирской печати появляются стихотворения "Пароход", "Водник", "Сибирь", "Пушкин", "Азиат", "Глазами рыбьими поверья…". Два последних стихотворения являются ключевыми. С них начинается самостоятельный творческий путь П.Васильева. Сказочность, фольклорная колористичность, присутствующие в них, постепенно, с годами будут применяться во многих его произведениях.
В эти годы поэт пытается писать прозой - и успешно. Его правдивые, психологически точные и романтические очерки вошли в две книги "Люди в тайге" и "В золотой разведке", изданные в Москве в 1930 году.
Осенью 1929 года П.Васильев приезжает в столицу и поступает на Высшие государственные литературные курсы. Он постоянно живет в Кунцеве, работает над стихами ожесточенно, часто бывает в студенческом общежитии за Покровским мостом на Яузе. Там почти ежедневно проводились поэтические вечера, где собиралась талантливая молодежь.
Близкое знакомство со столичной поэзией, учеба, жадное впитывание поэтического наследия воодушевляли молодого поэта. В его стихах уже чувствовалась повелевающая сила растущего мастера, активная метафоричность, энергия, что показывало становление оригинального художника слова.
В 30-е годы произведения о Казахстане, о степных раздольях и Иртыше Васильева буквально заполонили центральные периодические издания.
В 1930 году, в февральском номере журнала "Новый мир", была опубликована поэма "Ярмарка в Куяндах", в котором непривычным и блескучим отдавало все - и содержание, и словарь, и ритмический натиск, и метафорический движущийся рисунок. В литературной странице "Известий" печатался "Товарищ Джурабай", в "Земле советской"- "Павлодар"и "Верблюд" и др. Примечательно, что восточные ритмы, образы, краски органично входят и в оригинальные произведения поэта.
" С эпическим размахом П.Васильев пишет и о Сибири: "Рассказ о Сибири", "Сибирь", "Сибирь, все ненасытнее и злей…" и др. В своем творчестве П.Васильев пытался воссоединить две художественные стихии: фольклорно-песенную культуру Сибири и национально самобытное поэтическое искусство Казахстана. Наглядно эта тенденция проявилась при составлении им поэтических сборников "Песни", "Путь на Семиге", в содержание которых, наряду с запевками из "Песни о гибели казачьего войска", главками "Соляного бунта" и лирическими поэмами "Лето" и "Август", поэт настойчиво включал "Охоту с беркутами", казахские самокладки и стихи о Прииртышье.
Лирика Павла Васильева при жизни поэта не издавалась, хотя и публиковалась в периодике. Отдельной книгой вышла только эпопея "Соляной бунт". Набранная и подготовленная к печати книга "Путь на Семиге" была рассыпана. Последующие попытки выпустить сборники "Ясак", "Книга стихов", "Песни", "Стихи" были тщетными. Вульгарно-социологическая критика 30-х годов торопливо объявляла талант Васильева "стихийным", а его творчество - "чуждым нашей действительности". Именно в этот период его арестовывают по так называемому "делу сибирских писателей". Это неожиданное обстоятельство нарушило творческие планы поэта, вскрыло наболевшие проблемы молодой семьи: отсутствие прописки, квартиры, денег.
После неудач, ударов, потерь оставалась только вера в свои силы и огромная работоспособность.
Павел Васильев занимался также переводами с башкирского, таджикского, татарского, грузинского, чувашского. Однако в переводческой деятельности поэта еще немало неизвестного.
Павел Васильев прожил короткую жизнь. Но за короткий творческий срок создал в литературе многогранный и прекрасный мир поэзии. Его жизнь трагически оборвалась в 1937 году 16 июля. Но перед этим было пятимесячное заключение с допросами, истязаниями. А в это время в газетах и журналах его топтали, мешали с грязью. Приговор, вынесенный Военной коллегией Верховного суда СССР 15 июля 1937 года, гласил: "Совершение террористических актов против представителей власти". Невероятно, но и в годы травли, клеветы, строжайших запретов васильевская поэзия жила. Поэзия Павла Васильева живет и в наши дни. Традиционными стали праздники васильевской поэзии. Ему, "неистовому детенышу Иртыша", посвящены поэмы И.Шухова, В.Лебедева, Н.Трегубова, повести П.Северова, П.Косенко и С.Шевченко, проникновенные стихи Н.Клюева, Я.Смелякова, А.Алдан-Семенова, В.Цыбина, А.Поперечного, В.Антонова… В этих строках боль утраты и восхищение неповторимым голосом поэта, чей талант - стремительное и сложное восхождение, обусловленное любовью к родной земле, дерзновенностью творческих поисков, верой в силу образного слова.
Лучшее в творчестве Павла Васильева ставит его в один ряд с выдающимися русскими поэтами.
Память о поэте живет в названиях улицы Павлодара, центральной городской библиотеки, литературного объединения г. Павлодара, открыт Дом-музей Павла Васильева, в СОШ № 9 организован школьный музей П. Васильева. Традиционными стали праздники васильевской поэзии. Во всех учебных заведениях Павлодара изучают творчество поэта-земляка.

СТИХИ В ЧЕСТЬ НАТАЛЬИ

В наши окна, щурясь, смотрит лето,
Только жалко - занавесок нету,
Ветреных, веселых, кружевных.
Как бы они весело летали
В окнах приоткрытых у Натальи,
В окнах незатворенных твоих.

И еще прошеньем прибалую -
Сшей ты, ради бога, продувную
Кофту с рукавом по локоток,
Чтобы твое яростное тело
С ядрами грудей позолотело,
Чтобы наглядеться я не мог.

Я люблю телесный твой избыток,
От бровей широких и сердитых
До ступни, до ноготков люблю,
За ночь обескрылевшие плечи,
Взор, и рассудительные речи,
И походку важную твою.

А улыбка - ведь какая малость! -
Но хочу, чтоб вечно улыбалась -
До чего тогда ты хороша!
До чего доступна, недотрога,
Губ углы приподняты немного;
Вот где помещается душа.

Прогуляться ль выйдешь, дорогая.
Все в тебе ценя и прославляя,
Смотрит долго умный наш народ,
Называет "прелестью" и "павой"
И шумит вослед за величавой:
"По стране красавица идет".

Так идет, что ветви зеленеют,
Так идет, что соловьи чумеют,
Так идет, что облака стоят.
Так идет, пшеничная от света,
Больше всех любовью разогрета,
В солнце вся от макушки до пят.

Так идет, земли едва касаясь,
И дают дорогу, расступаясь,
Шлюхи из фокстротных табунов
У которых кудлы пахнут псиной,
Бедра крыты кожею гусиной,
На ногах мозоли от обнов.

Лето пьет в глазах ее из брашен,
Нам пока Вертинский ваш не страшен -
Чертова рогулька, волчья сыть.
Мы еще Некрасова знавали,
Мы еще "Калинушку" певали,
Мы еще не начинали жить.

И в июне в первые недели
По стране веселое веселье,
И стране нет дела до трухи.
Слышишь, звон прекрасный возникает?
Это петь невеста начинает,
Пробуют гитары женихи.

А гитары под вечер речисты,
Чем не парни наши трактористы?
Мыты, бриты, кепки набекрень.
Слава, слава счастью, жизни слава.
Ты кольцо из рук моих, забава,
Вместо обручального одень.

Восславляю светлую Наталью,
Славлю жизнь с улыбкой и печалью,
Убегаю от сомнений прочь,
Славлю все цветы на одеяле,
Долгий стон, короткий сон Натальи,
Восславляю свадебную ночь.

Май 1934

ТРОЙКА

Вновь на снегах, от бурь покатых,
В колючих бусах из репья,
Ты на ногах своих лохматых
Переступаешь вдаль, храпя,
И кажешь, морды в пенных розах, -
Кто смог, сбираясь в дальний путь,
К саням - на тесаных березах
Такую силу притянуть?
Но даже стрекот сбруй сорочий
Закован в обруч ледяной.
Ты медлишь, вдаль вперяя очи,
Дыша соломой и слюной.
И коренник, как баня, дышит,
Щекою к поводам припав,
Он ухом водит, будто слышит,
Как рядом в горне бьют хозяв;
Стальными блещет каблуками
И белозубый скалит рот,
И харя с красными белками,
Цыганская, от злобы ржет.
В его глазах костры косые,
В нем зверья стать и зверья прыть,
К такому можно пол-России
Тачанкой гиблой прицепить!
И пристяжные! Отступая,
Одна стоит на месте вскачь,
Другая, рыжая и злая,
Вся в красный согнута калач.
Одна - из меченых и ражих,
Другая - краденая, знать, -
Татарская княжна да б...., -
Кто выдумал хмельных лошажьих
Разгульных девок запрягать?
Ресниц декабрьское сиянье
И бабий запах пьяных кож,
Ведро серебряного ржанья -
Подставишь к мордам - наберешь.
Но вот сундук в обивке медной
На сани ставят. Веселей!
И чьи-то руки в миг последний
С цепей спускают кобелей.
И коренник, во всю кобенясь,
Под тенью длинного бича,
Выходит в поле, подбоченясь,
Приплясывая и хохоча.
Рванулись. И - деревня сбита,
Пристяжка мечет, а вожак,
Вонзая в быстроту копыта.
Полмира тащит на вожжах!

1934

Другие статьи в литературном дневнике:

• 23.06.2018. Поэт Павел Николаевич Васильев