Кум в гостях!

                         
    Кум – это кто?
   Понятие кумовства, слово кум (кума), или «кмотр и куепетра», говорит В.И.Даль, это восприемник – ница, крёстный отец и мать.
   Кумовство, кумовщина подразумевает духовное родство.
С.И. Ожегов утверждает, что «кум» - это крёстный отец по отношению к родителям крестника и крёстной матери. «Кума», соответственно, крёстная мать по отношению к родителям крестника и к крёстному отцу.
   А вот Макс Фасмер, автор этимологического словаря русского языка (1935 – 1950 гг.) уверен, что слова «кум» и «кума» пришли от хазар. Изначально так обращались друг к другу муж и жена – «умо», значит – бог, богиня.
   Википедия говорит, сверх того, что к кумовьям относятся свидетели свадьбы и в некоторых случаях закадычный друг или подруга (кума).
   Этимологический словарь русского языка утверждает, что «кум» - это общеславянское сокращение латинского (балкано – славянских) compater, производных (cum=con – «со») от pater «отец» и mater «мать».
   Из последнего делаем вывод, что кум (кума) – это «со – родители» крестника, в обязанности которых входит забота о крестнике, и приём его в свою семью в случае потери им родителей.
   Это вступление к повествованию о моём куме, человеке со странностями, оригинале большом, но также о верном и надёжном друге.

  Вахтовая общага

   Анатолий проснулся, ноги босые с кровати свесил. В комнате было тихо – значит, все на работу ушли. Ну да, из мастерской доносился привычный металлический лязг, шипение сварки, отдельные выкрики: шёл обычный рабочий день.
   Во дворе гудели моторами тяжёлые «Татры» и «КАМАЗы», тарахтело колёсное стадо более мелкого калибра.
   За окном ещё темно. На Севере 10 часов ещё не утро, а 3 часа уже не день: солнышка-то нет, поэтому по свету за окном время не определишь.
   Почёсывая бороду и грудь, покрытую курчавыми густыми волосами, Анатолий прошёлся в туалет, потом в умывальник. Никого в коридоре не встретил, даже уборщица Зина уже домой, к детям, умчалась. Вот баба! Трое детей, мужа нет, на двух работах успевает, а с мужиками – ни-ни! «Мне, - говорит, - хватит». Ну, да, трое. Расти теперь.
   Трудится народ. Вахта, тут не прогуляешь. Хорошо, что Анатолий в бригаде в трёх ипостасях значится: он – водитель, автослесарь и токарь, вдобавок. Последняя должность ценится выше других. Не приходится никому из его бригады к местному токарю бегать, упрашивать, очереди добиваться, бутылки ставить: Толян тут, рядом,  он свой. И бугор с ним не так строг, на проделки закрывает глаза. Да и то – их вахта вся из одного посёлка земляки, а бугра они выбирали сами, не начальство назначало.
   На выходе из общаги вахтёрша окликнула:
- Толя, тебя Николай только через час разбудить просил!
   Анатолий махнул рукой, вышел.
   Что получается? И смех, и грех: вчера он работал полторы смены, нужно было выточить два вала, а его станок «не тянул» по своим параметрам. Пришлось ждать, пока местный токарь пошабашит и домой уйдёт. Работу Анатолий сделал, толково и чисто. А после ужина сели в карты играть – и затянуло. Появилась выпивка, азарт со спорами.… Вот и результат.
   Во дворе базы стоял сизый туман. «За 40», - подумал Анатолий. Воздух насыщен  удушливо-сладковатыми,  похожими на перегар, выхлопными газами. Их густые клубы поднимались до уровня забора базы, а там их уносил неощутимый внизу ветерок: в морозы дизеля не глушили сутками, а таратайки с бензиновыми моторами прятали в боксах, мастерских, даже на складах, иначе утром завести их было невозможно.
   Завгар попался на полпути:
- Что-то ты, Анатолий, поздновато нынче?
   Анатолий ухмыльнулся:
- Я уже перекусить успел, сбегал. А ты чего интересуешься, помощь нужна? Уже народу мозги с утра попудрил?
   Завгар знал, что про завтрак - это  враньё, отошёл: на кой ему, вахтовики не его  люди-то, чужие.
   В «скворечнике» начальника ремонтной мастерской (РММ, проще говоря) свет горел, но Анатолий прошёл мимо, не таясь. Наряд на работу ему не нужен, всё равно за день приходилось самые разные задания, поручения, просьбы выполнять. Вахтовика ничем не удивишь: сегодня точишь детали на станке, завтра ковыряешься в движке, снятом «на пупа» или «пердячим паром»; через день снег кидаешь лопатой, лишь бы при деле был.

   Косари 
   А одним летом довелось недели две сено косить. И какое сено!
- Прикинь, - это он мне рассказывает, возвратившись с месячной вахты, - десяток мужиков  на природе, с косами. Река, пойма. Камыши, осока. За рекой – лес, тайга. Настоящая, с высокими деревьями, не то, что наше мелколесье, тайбола. Комары в ноготь размером, оводы – как воробьи, ну, как колибри.
   Живём в палатке армейской, корм подножный. Нет, не камыши, просто готовим сами, по очереди. День начинается так:
- Ну что, мужики, чья очередь кашеварить?
  Желающих много, у котла плясать – не косой махать. Только не все что-нибудь съедобное сварганить могут.
   Витька Вопсев лыбится:
- Сегодня я поваром заступаю, ага?
   Этот может даже борщ сварить, да только в продзапасах, нам вертолётом доставленных, кроме макарон, круп и тушёнки, ничего нет. Ну, там, чай, немного сгущёнки, какао в банках…Деликатесы и дефициты, а про мясо и колбасы помолчу.
   Из кустов вылез медведем бугор Пётр. Как говорилось, бугром его избрали не за авторитет, а так, - нужен свой человек, знающий «цифру». У Петра автотехникум за плечами, не хрен собачий; грамотный мужик, и всё. Бугор:
- Кобзарь (кличка Вопсева) костровой сегодня! Сейчас завтрак, затем косы в руки, и на покос!
   Покос! Смех и грех. Среди мшистых кочек особо травы не настрогаешь.
   Мужики приноровились молодую осоку и камыши вдоль берега косить.
   Бугор, оглядевшись, кричит:
- Толька! Где Толька Пушко? Где этот казах?
   Пушко имел в каком-то колене выходцев из Средней Азии, о чём свидетельствовали круглая голова, узкие глаза, смуглая кожа, «байское» пузцо и кривые ноги. Хобби: карты, жратва и неутомимое стремление отлынивать от работы.
   Но в этот раз он был занят делом, рыбачил. Правда, обнаружили его по дымку от костра, на котором он жарил пойманную им довольно крупную щуку.
   Бугор Пётр начал его костерить:
- Что ж ты, паскудник, от бригады с рыбой прячешься? Хочешь, чтобы харю начесали?
   Пушко лениво отбрыкивался:
- Рыба… Название одно! Как её хавать-то, полусырую и без соли?
   Но почин был подхвачен и внедрён в жизнь. До конца сенокоса один человек отправлялся на рыбалку: всё какое-никакое, а разнообразие в еде.
          Игры и забавы
   Сенокос был летом, и один только раз. А так – всё время на базе, в РММ.
   Окрестности, конечно, унылые: пара арочников, контора, столовка, общага. До города полтора километра, но там вахтовикам делать нечего. Рабочий день тянется 12 часов, выходных нет, а за водкой съездить – нет проблем, Анатолий как-то ездил в тапочках, надрызгался где-то и приехал без тапочек. Зимой, в мороз. И даже не простудился. Выпить можно, был бы повод. А повод всегда есть: баня, карты, усталость, скука.
   Вот Анатолий с Пушком затеяли игру в буру или в секу. Играли азартно, с матом и чуть ли не до драки, не соблюдая дворянского игрового этикета:
- Ты ж, сучок, передёргиваешь!
- А ты мне в карты подглядывал!
Трудный был «матч». И каждый кон сопровождался пузырём. Спать упали за полночь. Часть бригады, жившая в этой комнате, с облегчением вздохнула и позволила себе уснуть. А что скажешь? С игроками пили все.
   «А проснулись они на рассвете». Но это не про них. Во-первых, не на рассвете. Во-вторых, всё же
не в медвытрезвителе. Сходство с шукшинскими героями лишь в головных болях, пустоте в желудках, тоской во взглядах. И что важно: Анатолий проигрался в пух и прах!
   В коридоре – шум. В чём дело?
- К Николаю Блоку сестра приехала! Событие!
   Мужики быстро начали приводить себя и жилище в приемлемый порядок.
   Коля Блок, тщедушный и медлительный, с полоской усов под носом (для солидности) конечно же, рад: сестра работает завхозом в соседнем городе, и с пустыми руками приехать себе позволить не могла.
- Коля! – сестрица вплыла в комнату. На застывших в разных позах мужчин внимания якобы не обратила. Якобы? Да. Она знала их всех, земляки ведь. Сначала облобызать братца, а уж потом…
   Стол – вершина изобилия: трёхлитровая банка самогона, крепчайшего, какой гонят дома; сало, колбасы, огурцы-помидоры в банках, шпроты. Не забывайте, это изобилие - накануне развала Союза, когда в магазинах только берёзовый сок и частик в продаже были. А тут сытое веселье и дым коромыслом!
   - Николай, я тебя жду к себе в гости, - багровая сестрица сделала жест рукой, не допускающий возражений.- Наверно, выберешь денёк, да, Петя?
   Бугор согласно кивнул: рот был забит сне                            Анатолий в ударе
  Зима здесь долгая и очень морозная. Одна радость – снегу много и лежит он почти с ноября до середины, скажем, мая, постоянно обновляясь и прирастая. Порою двух-трёх метров высоты достигает.
   Но сейчас будем вести разговор о другом. Помните вступительную часть к этому рассказу? Так вот. Анатолий мой кум. Он мою дочь крестил. И так судьбой суждено, что оказался он почти в ста пятидесяти километрах от моего дома. А для Севера это не расстояние. Только не думал я, что он ко мне в гости заявиться надумает.
   Забыл сказать, что речь у моего кума невнятная, а если он в подпитии, то понимают его всего лишь два человека: его жена Галина и я. Среди потока слов можно выудить, кроме мата, его знаменитое «Ё. система», за что он свою кличку получил. В посёлке его мало кто по фамилии знает, а скажи «Система», и все согласно закивают или удивлённо воскликнут: «А! Система!»
   Штукатурил я его гараж изнутри. Я не такой уж крутой спец, просто за три стройотрядовских лета руку набил. Пока я работал, кум уехал в магазин, мол, всё равно от него толку нет. Уехал – и как в воду канул. Я сначала устал ждать, потом разозлился слегка, взял ведро с суриком, кисть, стремянку и на фронтоне гаража, над входом, широкими буквами начертал: “SYSTEM”.
   Надпись жива поныне, ей больше 25 лет.

    Визит кума первый
   Итак, в декабре 19.. года появляется мой кум в нашей квартире в довольно жалком виде: борода в сосульках, трясётся весь, а почему? Смотрю, а на ногах у него… летние туфельки на тоненькой подошве! За окном -35, в такой обувке впору в кабаке отплясывать. А он  по улице в них шарахается!
   За спиной у Анатолия молча сопит Коля Блок. Глаза его полуприкрыты…
   Стол накрыть не проблема, проблемой было спиртное. Талоны на водку выдавались раз в месяц, но получить по ним товар было - ой, как нелегко. Дома у нас, к счастью, «было», как пишет Жванецкий.
   Ещё одна беда: Толя где-то умудрился разорвать брюки. Хорошо, что по шву. Пока жена Валя их зашивала, кум пошёл на кухню курить. Мы не успели его предупредить, что живём «с подселением». Что это такое? Это порождение совковой жилищной политики. Объяснить? В двухкомнатную квартиру заселяют две семьи, у которых по комнате, а кухня, туалет и ванная общие. Это был наш случай: в соседней комнате жила женщина Лида. Вдруг ей понадобилось в этот момент выйти в кухню. Внезапно увидев обнаженного кума в обезьяньей степени волосатости, с бородой и кучерявой головой, она испуганно вскрикнула «Ой!» и замахала руками.
   Кум поддёрнул цветастые трусы и проворчал:
- Чё испугалась? Мужика обнажённого не видела?
  Но Лида исчезла быстрее, чем появилась.

    Визит кума второй
   Анатолий приехал к нам ещё раз через год или два. И снова зимой. И опять с приключениями.
   Отогревшись и приняв первую рюмаху, кум начал свой рассказ:
- Я тебя начал искать в школе, но мне сказали: «Он уже ушёл, адреса мы не знаем». Куда деваться? Милиция рядом! Зайду, думаю, спрошу.
   Захожу, иду к дежурному. Говорю:
- Вы мне не подскажете кума адресок?
   А дежурный – помощнику:
- Ты смотри! Сам пришёл! Держи его! (Я вам про особенности речи Анатолия говорил).
   И я дал тягу. Как «почему»? поддатый я был, ещё и уже.
   Начал я твой адрес вспоминать, но как отшибло. Не всплывает, и всё!
   Вокруг дома – пятиэтажки, стандартные, улицы – как близнецы похожи одна на другую. Замёрз я, окоченел. Смотрю, автобус тормозит на остановке, мой. Ура, хоть согреюсь.
   Сел, согрелся. Водила Хант (это тоже кличка, но на ханты он похож) молчит. Я задремал, разомлел, уснул.
  Хант разбудил, спрашивает:
- Сколько кататься будем? Вспоминай,  давай, куда дальше?
  Я на него наорал:
- Ты куда меня завёз? Давай, вези туда, где взял!
  Поспав, я отрезвел. И в голове какой-то тумблер щёлкнул:
- Вот же кинотеатр! Больница рядом! Дальше – прямо! Вези, давай!
   И тут воспоминания о первом приезде начались, с Николаем.
- Приехали мы с Колей к его сестре в посёлок ПМК. Николай адрес знает, там всего четыре улочки по шесть коттеджей в каждой.
   Двери с её стороны закрыты, свет не горит. Что делать? Нашёл я обрезок трубы и замок вскрыл. Он был слабый, поддался легко. Скоро мы оказались на кухне сестрицы.
   На столе было что-то из еды, банка самогона и записка: «Я буду завтра, около 10 часов».
   Она что, знала, что мы замок выломаем?
   К поезду кума провожали большой группой человек  в пять. Даже наша дочурка шестилетняя на вокзал идти захотела, крёстного проводить.
   По дороге пели, в сугробы падали… автобусы не ходили, дороги не чистили, освещение было слабое.
   В вагон мы сажали кума трижды – он не соглашался уезжать, потом пообещал приехать через неделю, потом выскочил из вагона – забыл авоську с харчами…
   Встретились мы в отпуске, летом. Оказалось, проводница его с трудом растолкала, но авоськи рядом и шапки на голове не оказалось.
   Это было почти 30 лет тому назад.
   Мы живы, относительно здоровы и охотно предаёмся воспоминаниям. На «подвиги»,  подобные упомянутым, уже не тянет - больше влечёт к себе мягкий диван…