Перекуем мечи на трактора

Записки инженера — экспериментатора ВГТЗ, специалиста В/О « Трактороэкспорт» Атарщикова И.П.








ПЕРЕКУЕМ
МЕЧИ




В течении длительного времени друзья и коллеги рекомендовали
мне написать о работе за рубежом в качестве специалиста завода и «Трактороэкспорта».

И вот, наконец, я и принялся за это занятие.

       












КУБА 1969 — 1974 гг.

А началось с того, что из-за рубежа и, в первую очередь с Кубы, шла информация о перегреве двигателей на наших тракторах. Испытания на машиноиспытательных станциях Союза это не подтверждали. Тем не ме-нее, под давлением В/О «Трактороэкспорт», отдел главного конструктора разработал новую, более эффективную систему охлаждения ``1и мне, в то время заместителю начальника цеха опытного производства по тех. части, было поручено организовать замену старой системы охлаждения на новую на тракторах, подготовленных к отправке на Кубу, и сосредоточенных на погрузной площадке завода. По окончании этой работы, я был приглашен в отдел внешних экономических связей, и там мне предложили отправить-ся на Кубу и проконтролировать работу новой системы охлаждения и экс-плуатации тракторов. В соответствии с приказом и командировочным предписанием, я прибыл в отдел кадров В/О «Тракторозагранпоставка», где инспектор Анна Ивановна познакомила меня с моим напарником по предстоящей работе, специалистом завода «Серп и молот», поставщика двигателей для наших тракторов, Дмитриевым В. Человек оказался старше меня по возрасту и, к тому же, участником войны, что автоматически вы-звало к нему почтение.
Анна Ивановна характеризовала его как человека опытного в оформле-нии документов для выезда в загранкомандировку и рекомендовала следо-вать за ним неотступно. Такая постановка дела оказалась рациональной, в результате чего до конца дня оформление документов мы закончили и ус-пели приобрести билеты на самолет до Гаваны, вылетающий из Шереметь-ева на следующий день ночью.
Весь следующий день я посвятил организации багажа. И, хотя я имел богатый опыт командировок по Союзу, было понятно, что загранкоманди-ровка имеет нюансы.
 Помня рекомендации Анны Ивановны, обратился за советом к Дмит-риеву.
По его словам самым необходимым продуктом, которого ждут соотече-ственники, находящиеся за рубежом, является водка. Разрешается только две бутылки. Учитывая настоятельную рекомендацию Дмитриева, рискнул взять четыре. Уложил щуп, линейку, рулетку, техническую литературу, за-пасную одежду и багаж — готов.
На вечер заказали такси и направились в аэропорт Шереметьево.
К моему удовлетворению, багаж таможня пропустила без вопросов. За-тем последовало приглашение на посадку, после окончания которой, само-лет начал взлет и, вспарывая небо, устремился на запад. Место мое оказа-лось рядом с иллюминатором, и я попытался рассмотреть что-либо за бор-том самолета. Однако скоро убедился, что кроме серой массы облаков, рассмотреть что-либо оказалось невозможно.
Удобно устроившись в кресле и расслабившись, попробовал думать о предстоящей работе, но память возвращала в прожитую жизнь.
Мне кажется, что я помню себя с трех лет. Я сужу по тому, что по рас-сказам родителей, в 1939 году они повезли меня в Караганду, чтобы пока-зать деду с бабкой, высланным туда в первой половине 30-х годов.
Во время пересадки в Москве, мне купили воздушный шар, и я его упустил.
Шар поднялся вверх и застрял в арматуре купола вокзала. Позже, бывая в Москве по служебным делам, я узнал этот купол. Это был Павелецкий вокзал.
Затем память перенесла на период войны.
В то время мы жили в Котельниково на улице Гришина дом 48. Это была односторонняя улица. На противоположной стороне располагались паровозное и вагонное депо, районная электростанция и вокзал.
В другую, западную сторону, через две улицы от нашей, располагался военный аэродром.
Вся эта часть, в то время рабочего поселка Котельниково, оказалась между двух огней т.к. немцы бомбили одновременно и аэродром и соору-жения железной дороги. Бомбоубежищ в наших окрестностях не было и, по этому, во время налетов мы просто выбегали в огород и падали на зем-лю. Лежа, я наблюдал, как высоко надо мной возмутительно спокойно па-рили немецкие самолеты и сбрасывали на нас бомбы.
Бомбы падали на депо, железнодорожную станцию и на аэродром.
Одна умудрилась попасть в основание нашего сарая, проделав в земле дыру, в которую я мог опуститься, но не взорвалась.
Сквозь столбы пыли и дыма с аэродрома взлетали наши самолеты, что удавалось далеко не всем.
Через поселок непрерывным потоком шли колонны беженцев и немно-гочисленные части военных.
Беженцы заходили во дворы местных жителей, пытаясь поменять, что-либо на какие ни будь продукты.
Мой отец работал шофером на маневровом мотовозе в вагонном депо и, по этой причине его не брали в армию.
Но в один из дней к дому подъехал военный автомобиль, из него вышел отец и, не заходя в дом, сказал, что он мобилизован шофером на военный автомобиль, что они уходят в сторону Сталинграда и, что он заехал по-прощаться.
Через некоторое время после их отъезда от дома, немцы произвели мас-сированный налет на ж. д. станцию. Возникла паника. Люди метались по улицам, дворам, кто-то кого-то искал.
До моей матери дошла весть, что отец ранен и его отвезли в дом его ро-дителей на хутор Семичный, что находился в семи километрах к западу от нашего дома, позади аэродрома. Мать тотчас начала собирать меня к пере-ходу на хутор.
Соседи, узнав о происшедшем, также засобирались вместе с нами.
Вскоре внушительная компания, в которой кроме моей матери и меня, были семьи Прониных и Акаровых, вошли в расположение хутора Семич-ный, растянутого вдоль балки Рубежной и состоящего не более чем из че-тырех десятков дворов.
Дом деда находился в конце хутора, был наполовину вырыт в земле и назывался бараком. Посреди барака на военных носилках лежал отец с пе-ребитой в голени, забинтованной ногой.
Оказалось, что после того как отец с командиром отъехали от нашего дома, они завернули на заправку, на территорию ж. д. станции. В этот мо-мент и произошел бомбовый налет. Бомба взорвалась рядом с машиной отца и оторвала голову лошади, стоящей с правой стороны.
Отцу повезло. Он отделался ранением ноги. Хотя повезло - понятие от-носительное, потому что во все последующее время над ним висело клей-мо недоверия как к человеку, побывавшему в оккупации.
Вечером того же дня, когда мы пришли к деду, в хутор вошла воинская часть Красной Армии. Это была последняя воинская часть, которая шла навстречу немцам.
Несмотря на тесноту, к нам в барак вселились высокого роста капитан и младший лейтенант — совсем мальчик. Последний мне так понравился, что я не отходил от него весь вечер.
Молодой офицер был озабочен тем, чтобы как нибудь потратить имею-щиеся у него деньги, и спрашивал, нет ли на хуторе какого либо магазина.
Моя бабушка Анна сказала, что на другом конце хутора есть коопера-тивная лавка, но уже поздно и она может быть закрыта. Тем не менее, офицер отправился по адресу и вскоре возвратился довольный с пачкой женских гребенок в руке. С торжеством, глядя на присутствующих, он зая-вил, что это он будет дарить девушкам и тут же подарил один Лиде — дочке Прониных.
Капитан, тем временем, расспрашивал у деда дорогу на Васильевку, куда направлялась их воинская часть.
Ночью по сигналу «тревога» они ушли навстречу противнику.
Следующий день навис над хутором безоблачным небом и пышущим жарой солнцем. Редкие дома, не имеющие никакой ограды, казались вы-мершими. Окрестности хутора с Севера спускались в балку Рубежная све-тящимися сединой полыни склонами и темными промоинами яров. На за-падной стороне до горизонта тянулись желтые поля неубранной пшеницы.
Все население барака, а это мои дед с бабушкой, моя мать, раненый отец, Акаровы — дядя Саша с тетей Нюрой и двумя детьми, и Пронины — бабка с дочерью и внучкой. И того — двенадцать человек. Все были в сбо-ре. Дед, имя которого было Андрон, но все почему-то звали его Дроном, глядя на образовавшийся табор, начал: «Проклятый германец, супротив кого он попер! Супротив Расеи! Да не устоять ему супротив нас! Но по всему видно, бабы, что наши придут не скоро. Зимовать придется всем здесь. Одной коровы с телком на всех не хватит. Там в излучине балки, в низине есть неубранное колхозное картофельное поле. Собирайтесь, пой-дем копать картофель»
Здесь, наверное, надо сказать о том, что дед мой по отцу, Андрон был участником первой мировой или как он говорил, германской войны. Был артиллеристом в армии генерала Брусилова, чем очень гордился. Во время гражданской войны был красным партизаном. Он был достаточно извест-ным в окрестностях и люди стремились держаться поближе к нему в это тревожное время. Сборы были короткими, и весь коллектив дружно напра-вился к излучине балки.
Население хутора сначала молча и вопросительно смотрело на наш по-ход, но, поняв в чем дело, тоже потянулось за нами. Дойдя до излучины, люди рассыпались по полю и молча принялись за работу. Взрослые копа-ли, дети собирали картошку.
Солнце уже клонилось на закат, когда с западной стороны появились самолеты. Они были, какого то темного цвета с белыми крестами на крыльях и летели медленно и очень низко.
На противоположной стороне балки упали две бомбы, которые с оглу-шительным взрывом рванули вверх гроздья земли.
Люди в ужасе с криками бросились в сторону хутора, волоча за собой детей. И снова хутор замер в ожидании беды.
С западной стороны загорелось пшеничное поле. Огненный пал шел в сторону хутора но, достигнув балки, погас, не преодолев ее.
На следующий день на горизонте по линии сгоревшего поля появился частокол вертикальных палочек. Было понятно, что приближается враг.
Сквозь зашторенные занавесками окна мы наблюдали за его движени-ем.
Частокол палочек превратился в цепи солдат. Одна из цепей, в середине которой был военный на коне, вошла к нам во двор и, зацепившись одним концом за сооруженную во дворе горнушку а другим за край спуска в бал-ку, где дед с бабкой содержали один из двух, выращенных в хуторе, садов, задержалась напротив входа в барак. Остановившись, военные стали вы-крикивать что-то, делая горизонтальные движения стволами винтовок.
Бабушка вышла во двор. Непонятно каким образом, но она поняла, что нужно открыть занавески окон и велела это сделать.
Два солдата спустились в барак и, увидев лежащего на носилках забин-тованного отца, велели вынести его на улицу. Там, окружив носилки, сол-даты с возгласами; «Партизанен! Партизанен!» стали щелкать затворами и наводить винтовки на отца. Однако бабы, также окружив носилки, стали энергично возражать, выкрикивая; «Бомбы! Бомбы!». Это возымело дейст-вие, и солдаты оставили отца, но их внимание привлек дядя Саша Акаров, одетый в костюм военного покроя. Забрав его с собой, солдаты ушли дальше, оставив своего коменданта. Дед немедленно велел занести отца в коровник и закрыть его там, выложив стену из кизяков. Кормили отца, но-чью вынимая из стены кизяк и подавая еду. Первыми в хуторе были румы-ны.
Вместо ушедших, хутор наводнили многочисленные вооруженные группы людей в военной форме, вторгнувшихся на территорию хутора на множестве различных телег, кибиток, накрытых различного цвета и формы брезентом или заплетенных лозой, различных тачанках и даже каретах. Все это было запряжено лошадьми и сильно смахивало на цыганский табор. Особенно много этого сброда набилось в сад деда внизу балки.
Женя Акаров нашел затвор от винтовки и мы, изображая бой, бегали по прилегающей лужайке с криками «Ура!». В это время во дворе собрались трое офицеров. Один сидел на подгрубке горнушки, а два других, держа под уздцы коней, стояли рядом и о чем-то говорили. Сидящий на подгруб-ке горнушки офицер расстегнул кобуру у стоящего с конем военного и, вынув пистолет, стал целиться в нас.
Из дверей барака выскочила тетя Нюра — мать Женьки и, раскинув ру-ки, закрыла нас. Офицер рассмеялся и опустил пистолет в кобуру.
В течение дня в барак несколько раз врывались солдаты с возгласами; «Матка! Курка, яка, молоко!» и, если находили что либо из названного - забирали. К несчастью, они успели заметить Лиду — дочь Прониных. Но-чью с возгласами «Лида!», этот сброд стал ломиться в барак, сопровождая это щелканьем затворами винтовок и выстрелами ракетниц. Всю ночь женщины держали натиск, подпирая изнутри всеми подручными средст-вами, трещавшие под напором извне, двери и под истошный крик бабки Пронихи. И все-таки эту ночь они выстояли.
А в течение дня, за печкой под нарами деда бабы вырыли яму, посади-ли туда Лиду и завалили мешками с зерном, и таки образом ее удалось сбе-речь.
Вообще то, меняющие друг друга группы военных, несколько отлича-лись формой, но из-за родственности языков, мы всех их считали румына-ми, хотя, как позже выяснилось, у нас были румыны, итальянцы и испанцы с которыми жизнь меня потом, уже в послевоенное время, свела.
Воспоминания были прерваны объявлением о подготовке к приземле-нию.
 Перед рассветом наш самолет приземлился в Рабате- столице Марокко. В буфете аэропорта я впервые в жизни попробовал «кока колу», которая показалась мне очень похожей по вкусу на наши «Саяны».
Взлетали с аэродрома Рабата на рассвете и я запомнил фигуры в чер-ном, видневшиеся за пределами взлетной полосы, и напоминающие чем-то фигуры монахов.
Весь текущий день мы летели над Атлантическим океаном, и он не по-казался мне пустынным. Внизу то и дело появлялись маленькие силуэты пароходов. Вероятно, не случайно курс авиалайнера пролегал параллельно океанской тропе кораблей.
       
Голос стюардессы объявил по бортовой трансляции, что мы уже в воз-душном пространстве легендарного острова Свободы и самолет идет на посадку в аэропорт « Хосе Марти» Гаваны.
На выходе из аэропорта нас, по каким то признакам, безошибочно оп-ределили представители «Трактороэкспорта» — уполномоченный Быков Владимир Николаевич и специалист из Челябинска Львов Николай.
Самым необычным впечатлением от Гаваны оказалось то, что из Моск-вы мы улетали зимой, а здесь было лето. Наши пальто оказались не нуж-ными.
С аэропорта нас привезли в отель «Сьерра Маэстра» для регистрации, где в ожидании процедуры бармен, смуглый мулат средних лет, которого все называли Хосеито, угощал прибывших коктейлем «Куба либре». Делал это он изящно и с удивительной точностью
Он выставлял на стойку столько стаканов, сколько сидело посетителей и, наполнив их, движением кисти посылал по полированной поверхности стойки бара в направлении посетителя, начиная с самого дальнего. Стака-ны, скользя по плоскости, останавливались точно напротив каждого, си-дящего за стойкой. После процедуры регистрации нас привезли сначала в Торгпредство СССР, где представили исполняющему обязанности торг-преда Лебяжьеву Г.Г. и начальнику технического отдела Ованесову, а за-тем на квартиру-общежитие на 30-ю улицу, в дом № 104, что на углу 1-й авениды. На четвертом, верхнем этаже была квартира, которую занимали специалисты «В\О Трактороэкспорт». В коридоре, у входа в квартиру, стояли гильза с поршнем.
 Львов, указывая на них, произнес: «Вот это с твоего трактора. Мы приняли рекламацию».
«Ну, раз уж вы это приняли, то считайте, что и я принял. Не дискреди-тировать же вас перед кубинцами»- ответил я.
«Нет, настаивал Львов, ты должен знать, почему мы это сделали»
«Почему же?»
«Гильза и поршень разных размеров» - ответил Львов
«Но на них обоих стоит клеймо одного размера- М» указал я.
«Ну что ты не знаешь, как работает наше ОТК?!- настаивал Львов.
«Я не согласен - отвечал я.- Но, уже сказал, что поднимать этот вопрос снова не буду. Однако поскольку я теперь здесь, то все вопросы по моим машинам буду решать только сам!»
В квартире было четыре спальных комнаты на два человека в каждой из них и, шесть мест были уже заняты.
Старожилы, устроили нам, вновь прибывшим, прием с пристрастием и, усиленным возлиянием. При этом, как оказалось, преследовалось две цели:
1. Дабы узнать, кто такие приехали и;
2. Для ускорения акклиматизации, что бы проснувшись после такого возлияния, вновь прибывшие, чувствовали себя уже в новом измерении.
И обе цели, действительно, достигались…
В конце ужина Быков, уполномоченный В/о «Трактороэкспорт», ска-зал: «У нас здесь два свободных места — одно в моей комнате; он указал на одну комнату и, второе, в той комнате и указал на другую сторону. Вы между собою решите, кто где будет жить».
Я заметил, что мне все равно где жить, на что Дмитриев мгновенно среагировал: «Раз тебе все равно, то я пойду туда» и показал на комнату шефа.
 Стоило мне выйти на кухню, как туда же вошли несколько человек и спросили: «Ты кого привез?»
Я ответил, что впервые увидел этого человека в Москве и что он участ-ник войны.
«Похоже, что ты привез какую то суку»
 — заключили они.
 Я поселился в комнате, ближайшей к выходу из квартиры, вместе с Димой Долгополовым, специалистом завода «Коломыясельмаш».
Утром я поднялся со всеми вместе и не сразу сообразил, что нахожусь в новом для себя измерении.
Выяснилось, что питание коллектива является проблемой и ее прихо-дится решать ежедневно. Завтрак не был исключением, и я принялся ре-шать его привычным для советского командированного способом - приго-товить его самому.
За заботами о завтраке меня застал звонок в дверь, и я увидел входящих в квартиру людей и услышал голос Быкова, зовущего меня в холл.
Меня представили пришедшим людям, кубинским специалистам «Управления механизации сельского хозяйства — Динаме».
Оказалось, что кубинцы знали о моем приезде, ждали и приехали зна-комиться.
Это были: Франсиско Фуэнтес Варона и Хуан Диас — Паломино. Оба окончили школу механизации сельского хозяйства в Союзе и отлично го-ворили по-русски. После короткого знакомства, кубинцы предложили мне поехать с ними на сафру, то есть на рубку тростника, на что я немедля со-гласился, и мы на автомашине кубинцев направились в Артемису.
На тростниковом поле нам выдали мачете, рукавицы, сетчатые очки и сомбреро, сплетенное из пальмовых листьев. Перед выездом я был преду-прежден, чтобы рубашка была с длинным рукавом, что оказалось не лиш-ним, так как листья тростника, точнее, их края, были такими острыми, что скользящее касание их с кожей вызывало болезненный порез. Жаркое солнце и высокая влажность усиливали и без того трудоемкую работу. Че-рез полтора часа работы был объявлен перерыв на «мерьенду», где каждо-му мачетеро выдали по стакану прохладительного напитка и галеты. После короткого отдыха, работа продолжилась. Затем был объявлен обеденный перерыв, во время которого каждому работающему был выдан полноцен-ный обед на специальных подносах с выштампованными углублениями для трех блюд. После третьего рабочего отрезка снова — «мерьенда» и за-ключительный рабочий отрезок, после которого всех организованно доста-вили по домам.
Оказалось, что такие мероприятия проводились во все выходные дни, в которых принимали участие все служащие учреждений, в том числе и сам Фидель Кастро.
На следующий рабочий день, Быков с утра представил меня коллекти-ву Торгпредства, а затем мы направились в Национальное управление ме-ханизации сельского хозяйства Кубы, во главе которого был соратник Фи-деля Кастро, команданте Парра. Быков объявил о моем прибытии и позна-комил с руководством «Динаме», среди которых был и руководитель отде-ла гусеничных тракторов Херонимо Касабон, человек, с которым я должен в дальнейшем решать имеющиеся и возникающие проблемы.
Я просил как можно быстрее предоставить мне возможность ознако-миться с эксплуатацией тракторов.
В связи с тем, что у нас катастрофически не хватало транспорта \имеющиеся в распоряжении Трактороэкспорта три автомашины на восемь человек были уже распределены, в обеспечении наблюдения за эксплуата-цией тракторов мне оставалось надеяться на кубинскую сторону, о чем я и заявил.
В ответ Касабон предложил выехать вместе с ним, на его машине, на следующий же день. По его словам, образование он получил в Соединен-ных Штатах и производил внечатление технически опытного специалиста. С кубинской стороны со мной постоянно должен был работать, в качестве национального техника, Франсиско Фуэнтес.
 Дмитриев, которому я предложил ехать с нами, от поездки отказался.
12 Декабря Касабон привез нас с Франсиско в управление провинции Матанзас и, оставив там, сам уехал.
До конца дня, время для меня тянулось в тупом ожидании. Непонятно было, какие намерения, и кто должен был осуществить для обеспечения нашей работы. Незнание языка, усугубляло ситуацию.
 И, хотя, кубинцы предоставили мне учебники испанского языка, и я принялся усиленно за зубрежку, в мозгах что-то ничего не оседало.
Приближался вечер и, стало ясно, что с работой сегодня ничего не по-лучится. На очереди встали проблемы ужина и ночлега.
В соответствии с принятой на Кубе системой рационального распреде-ления, питание можно было получить только там, где ты прикреплен. А для этого сначала надо было решить вопрос ночлега, а там уже будет и ужин.
       Наконец нас вселили в старенький отель, где была столовая, которая называлась « Ресторан» и, где нас покормили. И, хотя меню ужина было коротким, уровень обслуживания был фирменным по раз и навсегда заве-денному порядку. На следующий день в первой половине дня пришел джип «Тойота» на котором нас повезли в региональный центр Карденас и, после короткого совещания, направились в полевую бригаду, которая здесь носила наименование «пилотон», что в переводе означало взвод.
 То, что я увидел на поле, выходило за рамки всего, чего я ожидал.
Работающие в поле тракторы были агрегатированы с шестикорпусными прицепными дисковыми плугами испанских фирм Сима и Сака, абсолютно одинаковыми по конструкции.
 Визуально было видно, что работают они с критическими перегрузка-ми и с трудом преодолевают сопротивление пахоты на первой скорости с включенным увеличителем крутящего момента. В таком режиме трактор имел на крюке не менее пяти тонн, что не допускалось даже в кратковре-менных перегрузках. В ответ на мои претензии кубинцы утверждали, что агрегатирование тракторов согласовано с советскими специалистами, но с кем именно, не говорили. Моя просьба о предоставлении мне технических характеристик плугов фирм Сима и Сака, осталась без ответа. Ситуация вызывала много вопросов. С учетом образования и опыта Касабона, мне казалось невероятным, что он не понимал вопиющих нарушений эксплуа-тации тракторов.
В конце рабочего дня, Франсиско объявил, что на ночлег едем в Вара-деро.
Дорога в Варадеро бежит над заливом Матанзас и, затем, по побережью выходит на полуостров Хинакос, где раскинулись знаменитые пляжи
Где-то на середине этого пути у берега на рифах прочно засела ржавая коробка корабля как напоминание о том, что безмятежность моря иногда переходит в смертельно опасное бешенство. Но в этот раз погода была благоприятной, и день складывался на удивление удачно.
На перекрестке с указателем «Карденас» нам повстречалась красочная процессия — разнаряженные девушки и веселые лица молодых и уже в возрасте людей, указывали на какой то праздничный настрой. На мой во-прос о том, что это значит, Франсиско пояснил, что все едут на родео и, что мы тоже увидим это зрелище и свернули вслед за процессией.
Родео — профессиональная игра кубинских вакеро — пастухов, в кото-рой они демонстрируют умение обращаться с животными, верховую езду, ловкость, силу, и смелость. Это праздник всего района и возможность де-вушкам и молодым людям показать себя.
 Место проведения родео представляет собой площадку прямоугольной формы, похожей на стадион, но меньших размеров, сооруженной из сбор-но разборных конструкций. По длинным боковым сторонам площадки располагаются трибуны зрителей, а с одной короткой стороны — трибуна для жюри, а под ней загородки для животных и конных вакеро — участни-ков представления. На противоположной стороне арены — баз для живот-ных отработавших представление.
 Начинается игра с того, что из средней клети под трибуной жюри, вы-бегает годовалый бычок и, одновременно из боковых загонок выскакивают конные вакеро. Их задача поймать и связать бычка. На полном скаку ваке-ро набрасывает лассо на шею бычка, соскакивает с коня, подтягивает, ва-лит и связывает переднюю и заднюю ногу его. Более ловкий делает это раньше другого и побеждает. Второе упражнение — два вакеро верхом на конях гонят взрослого быка и тот, кто более ловок и скор первым, на всем скаку, падает с коня на шею быка, выворачивает за скулу его голову и ва-лит на землю.
 Следующее упражнение — в загонке стоит бык, под брюхом которого у мошонки, подвязана консервная банка, которая его раздражает, и он не-вероятными движениями пытается выпрыгнуть из загонки, сверху которой стоит вакеро. По команде жюри открывается калитка, вакеро прыгает вер-хом на быка и должен, как можно дольше продержаться на нем, держась за его шерсть только одной рукой, а другую держать поднятой вверх.
 При этом бык, сбросив вакеро, когда это ему удается, бросается на не-го также как в корриде, и тогда два помощника отвлекают его на мулету.
 Программа заканчивается тем, что на площадку выбегают коровы и все вакеро пешие и с кружками в руках. Необходимо догнать корову, отметить молоко в кружке и доставить в жюри. Победитель тот, кто набрал наи-большее количество очков во всех упражнениях.
 На Кубе вакеро применяют свое умение в повседневной жизни. В слу-чае, если на дороге появляется машина в тот момент, когда на ней стадо скота, то вакеро верхом на коне, следуя впереди машины, проводит ее, раз-гоняя животных. Доят коров только мужчины. В каждой провинции есть команда Родео, есть и национальная команда. Между прочим, руководи-тель национальной команды Родео исполняет роль майора в советско-кубинском фильме «Всадник без головы».
После просмотра родео, мы отправились в Варадеро, где нас уже ждали в отеле «Оазис», устроили экскурсию в дом Дюпона и лекцию о достоин-ствах Варадеро и все закончилось купанием на пляже и вкусным ужином с коктейлями «Куба либре» и «Дайкери».
 В последующие дни мы продолжали работать в Карденасе, где органи-зовывался новый план животноводческого направления и, который уком-плектовывался тракторами Дт-75. Руководителем нового плана оказался команданте Януса — один из соратников Фиделя Кастро.
По просьбе Янусы мы провели занятия с механиками по устройству, регулировкам и организации технического обслуживания тракторов Дт - 75 и провели практические занятия по подготовке прибывших тракторов к работе.
Осмотр технического состояния тракторов в остальных хозяйствах про-винции вызывал недоумения. С двигателей тракторов были сняты шторки и боковые заслонки капотов, что не позволяло обеспечить регулирование температурного режима. Воздухоочистители двигателей были или не ком-плектными отсутствовали стяжные болты или стяжные болты были не за-тянуты до герметичного состояния. На всех тракторах отсутствовали ак-кумуляторные батареи, что вынуждало трактористов запускать тракторы с толчка, а если стоянка была длительной, то в момент запуска, в таком слу-чае, происходило сухое трение между поверхностями гильзы и поршня, что вызывало их задиры. Стало понятно происхождение пары поршня с гильзой, стоящих на входе в квартиру на 30-й. В окрестностях Колона мы застали более десятка тракторов Дт-75 сильно потрепанных и. безжизнен-но застывших в одной шеренге. На мой вопрос о причине стоянки, мне от-ветили, что все стоят по вине заводских дефектов.
 Мне вспомнилось, как в Астрахани, во время работы с Астраханька-мышзаготпромом, меня пытались втянуть в ситуацию, из которой я в ином случае уже не смог бы выйти безболезненно. Мне также заявили, что все тракторы имеют производственные дефекты. Но тогда, я каждый трактор перед отправкой проверял сам и точно знал, что все они в рабочем состоя-нии и смело заявил, что проверяю любые три машины и если хоть одна из них будет иметь заводской дефект — принимаю рекламацию на всю пар-тию тракторов.
Работа в Астрахани существенно пополнила мой арсенал навыков ра-боты с гидравликой, что во многом способствовало успеху моей после-дующей работы с техникой, а многочисленные разъезды по районам об-ласти и особенно дельты Волги, вызвали у меня романтический настрой, который я выразил коллегам за столом на палубе баркаса во время дегу-стации ухи:
«Друзья, на этот раз И он встречался рыбакам
 Хочу напомнить вам Кавказ На Каспии то тут, то там,
И Каспий — колыбель севрюги То появлялся он в тумане
Где ловят впрочем и белугу На фоне очертаний Астрахани,
Но больше спрос у рыбаков То виделся на траверсе Баку
На знаменитых осетров То заставлял он волноваться
Ты помнишь вахту Стас Тегеран
Тот раз, При приближении к Иранским
Когда попался нам баркас? берегам
Средь барахла И, не смотря на множество осад,
Была там черная икра. Крутых атак,
Что было делать? И незаметных всем засад
Капитан приказ отдал: Он остается на плаву
«Всем по местам!» И не сдается никому
И к берегу десант послал. И никто, никак не может
Заданье — захватить плацдарм, разгадать
Найти киоск, Как уходит от погони
А лучше — винный склад Тот загадочный фрегат.
И, несмотря на все преграды И, даже хозяин Каспия Нептун
Запас доставить до фрегата! Со свитою русалок
Вот тут и началось.… Не может разгадать маршрут
Наверно на века Которым уходил Летун.
Несет народная молва Говорили на Кавказе аксакалы
Легенду — по волнам, Что уходит от погони он
 На удивленье берегам сквозь скалы.
Летун голландский замелькал
На восточных берегах То яхтой легкой синим цветом,
Шел уже иной рассказ То вдруг таинственная шхуна
Что стремительный баркас Мелькнет на горизонте круга
Растворяется в песках. То над вершинами Кавказа
Тот фрегат с теченьем лет Корвет форштевнем режет плазму.
Свой меняет вид и цвет. И нет конца на всем Кавказе
То видится на фоне неба Об этом случае рассказов
В сияньи парусов А я вам точно передал
надутых ветром Что мне поведал Аксакал.

       Отъезд в ту командировку сопровождался сочувствием всего конст-рукторского отдела; «Куда ты едешь? Это же самое захолустье!»
Однако время, проведенное в Астрахани, вселило в меня убеждение, что нет плохих городов. Каждый имеет свое лицо и свою душу, стоит только хорошо его познать. Это убеждение остается в моем сознании по сей день.
Понимая, что здесь, в хозяйстве Янусы, меня также пытаются втянуть в затяжную кутерьму, я снова решил рискнуть и сказал, что проверяю три любых машины и по этим результатам принимаю решение. По видимому кубинцы такого не ожидали и, поговорив о чем-то между собой заявили, что все тракторы на ходу, но поломались все плуги и им не с чем работать. Но это была уже не наша проблема.
Наблюдая работу тракторов в пахоте, я заметил течь масла через уп-лотнение катка каретки подвески и высказал мнение о необходимости за-мены каретки, на что и механик и техник заявили, что это можно сделать только в условиях мастерской. И вот тут мне пригодился опыт наших трактористов опытного производства, и я продемонстрировал, как можно заменить подвеску в условиях поля без использования специальных при-способлений. Кубинцы были ошеломлены.
Здесь нужно сказать, что мне крупно повезло в том, что я застал в трак-торной лаборатории слесарей-трактористов, которые работали и проводи-ли испытания еще трактора СТЗ-1, таких как Картавых Григорий Сидоро-вич - по кличке Архимед, схватывающий на лету любую конструкторскую схему и способного превратить ее в действующий механизм, Борец А.Т.- самоотверженный в работе также как в бою во время войны, Кравченко Коля обгоревший в танке, своими скрюченными руками производивший контрольные технические уходы быстрее нормативов, Вася Чуб — отчаян-ный и бескорыстный в жизни, неотразимый Дон Жуан и талантливый сборщик, Вышков Петр Петрович, под руководством которого, мы вдвоем с ним без каких либо подъемных механизмов в полевых условиях умудри-лись заменить бортовую передачу в сборе. У каждого из них в крови была технологическая дисциплина и железная ответственность за проводимый эксперимент. Я бесконечно благодарен им за то, что они бескорыстно де-лились своим опытом, который так пригодился мне сейчас.
 Оставалось неясным проведение технического обслуживания, и я по-просил национального техника Франсиско Фуэнтеса предоставить мне возможность проконтролировать это. В процессе проведения технического ухода, я обратил внимание на то, что на одном тракторе было заменено масло в двигателе, а на другом — в трансмиссии и на этом Т.О. закончи-лось.
 Спрашиваю механика: «Какой номер Т.О. вы провели на первом трак-торе и, какой, на втором?» Ответ: «Номер 1 и номер 2».
 Прошу перечислить операции, которые необходимо провести при про-ведении Т.О.№1. В ответ непонимающий взгляд механика.
 Национальный техник, Фуэнтес, вступает в разговор: «У механика сейчас нет времени провести Т.О. в полном объеме, поэтому он выполняет только важнейшие операции, а остальные проведет, когда у него для этого будет свободное время».
 Объясняю, что такой ответ уже означает, что всякий контроль за со-стоянием технического обслуживания уже утрачен и, для наведения по-рядка, необходимо остановить все машины, провести Т.О. в полном объе-ме и, в дальнейшем, вести учет и выполнение Т.О. в полном соответствии с требованиями инструкции по эксплуатации. Проведенная работа вносила ясность в причины доведения парка тракторов Дт-75 до неудовлетвори-тельного состояния и позволяла разработать и осуществить мероприятия для исправления положения.
 Я считал результаты проведенной работы положительными.
В Гавану мы возвратились поздно вечером 31 Декабря.
В квартире на 30ой никого не было. Я понял, что все ушли в Торгпред-ство, на встречу Нового года и тоже направился туда. На киноплощадке были расставлены столы и стулья, и весь коллектив был на исходных по-зициях. Мне тоже нашлось место.
 Георгий Георгиевич Лебяжьев, первый заместитель торгпреда, с три-буны зачитал поздравительные телеграммы в адрес Торгпредства и его коллектива, сам поздравил коллектив с наступлением Нового года и по-просил на этом официальную часть считать законченной и чувствовать се-бя как дома.
Вечер получился раскованным, легким и душевным. Для меня, провед-шего прошедший месяц впервые в жизни в чужой стране, без знания язы-ка, ощущения были действительно домашние
 Заводилами праздника были два зама Торгпреда: 1 Лебяжьев и 2 Ка-рамзин- зам по флоту.
 Карамзин, энергичный и, не по возрасту \ему было далеко за 60\ под-вижный, непрерывно вовлекал женщин в пляску.
В дальнейшем, при более подробном взаимном ознакомлении оказа-лось, что его сверстник по школе в Астрахани, работает в одном со мной цехе в качестве начальника БТЗ. Воистину — мир тесен.
Лебяжьев — страстный любитель песен призывал спеть что-либо.
 Под конец вечера, когда никто уже не откликался на его призывы, я отважился сказать, что знаю одну песню, не совсем легальную, но душев-ную и, к тому же, я скорее реву, нежели пою.
 «Давай!» — велел Лебяжьев. «Пара гнедых» оказалась для всех не-ожиданностью и запомнилась.
       Весь следующий, новогодний день мы провели в отеле Сьерра Маэст-ра, где наши ребята снимали просторный номер на первом этаже с выхо-дом на бассейн. Вероятно, в связи с сезоном, у бассейна не было ни души.
 Но 20 гр. выше 0 для нас было достаточным аргументом, что бы орга-низовать купание.
       Мы выстроились на краю бассейна и, по команде, дружно прыгнули в воду.
На краю бассейна появился Дмитриев в сандалиях, домашних трусах, в майке, в носках удерживаемых на ногах советскими помочами с застежка-ми и обратился к нам: « Ребята, я прошу вас бросить меня в бассейн в та-ком виде!» что мы немедленно и выполнили в сопровождении оглуши-тельного хохота.
 На шум у бассейна, из окон стали высовываться головы интернацио-нального населения отеля и, сначала осторожно, а потом все дружнее на-чали присоединяться к нам. И праздник превратился в общее веселье.
       В первый, после новогоднего праздника, рабочий день у входа в Торг-предство я наткнулся на Лебяжьева, который, схватив меня за руку, спро-сил: «Как ты говоришь?» Я не понимал о чем идет речь. А Лебяжьев про-должил: «Слово ты, какое то говоришь. Я вспомню».
 Весь день я был озабочен тем, что не мог вспомнить, что такое я мог сказать, чтобы это так его задело. В конце дня мы столкнулись в коридоре офиса, и он воскликнул: «О, вспомнил! Поревем! Хорошее слово».
В дальнейшем во время праздничных застолий он подсаживался ко мне и предлагал: «Давай, Ваня, поревем».
В процессе подготовки отчета, я поделился своими наблюдениями и выводами о техническом уровне эксплуатации нашей техники с коллекти-вом на 30й и неожиданно встретил упорное не согласие со мной со сторо-ны некоторых специалистов. Так Дима Долгополов утверждал, что коэф-фициент резания качения дисковых плугов значительно меньше коэффи-циента резания отвального плуга и, поэтому мои выводы о перегрузках на крюке — не верны. Отсутствие данных о технических характеристиках плугов Сима и Сака сильно снижало убедительность моих утверждений.
 Специалисты ЮМЗа и МТЗ утверждали, что двигатели тракторов ДТ-75 греются потому, что в их системе охлаждения отсутствуют термостаты, игнорируя тот факт, что взамен этому существует шторка радиатора.
Челябинцы, в свою очередь, утверждали, что ходовая часть трактора ДТ-75 не совершенна по сравнению с трактором Т-100.
 Я был удивлен узостью понятий моих коллег о классификации сель-скохозяйственных машин, их назначении и возможностях использования.
 А так как в своих отчетах каждый считал за честь написать как можно больше гадостей о моем тракторе без объяснения причин, то я вынужден был еще раз напомнить всем о моем присутствии и о том, что нужды в уча-стии специалистов других заводов в работе с тракторами ДТ-75 больше нет. И, если кто-либо в своей работе, будет продолжать отчитываться по моим тракторам, я вынужден буду поднять вопрос об уровне их профес-сионализма перед руководством Торгпредства.
В работе с кубинцами я делал упор на качества трактора Дт-75, которые обеспечивали ему преимущества над другими машинами.
Отчет для Национального управления механизации сельского хозяйства Кубы я закончил и стал вопрос о его печатании. И, тут выяснилось, что Франсиско Фуэнтес в совершенстве владеет техникой машинописи, и вру-чение отчета было произведено незамедлительно.
       Быков, после ознакомления с моим отчетом, предложил кубинской стороне обсудить его выводы и предложения на совместном совещании. Совещание оказалось плодотворным, а выводы и предложения обоснован-ными.
 Было принято решение об усилении контроля за эксплуатацией трак-торов и об организации обучения трактористов и механиков на местах их работы.
 Каково же было мое удивление, когда на следующий день Франсиско приехал на 30-ю на новеньком микроавтобусе Альфа Ромео и сказал, что он выделен нам для работы. Казалось, проблема транспорта была решена наилучшим образом. Мы стали передвигаться быстро и с комфортом.
Руководство Торгпредства высказало удовлетворение, заявив: «Вот что значит — приехал специалист!».
Но и количество заказов на наши посещения тоже выросли, и приходи-лось планировать выезды, а некоторые отклонять.
 Франсиско приехал с сообщением о том, что к нам обратились с просьбой оказать помощь в организации эксплуатации тракторов в баталь-оне сосредоточенном в районе Сан Кристобаль.
 Доставив меня на место, Франсиско познакомил меня с лейтенантом Хуаном Седеньо — командиром батальона так же говорившим по-русски и окончившим курсы «Выстрел» в Союзе при академии имени Фрунзе.
       Сказав, что Седеньо будет переводчиком и, сославшись на срочную не-обходимость, Фуэнтес уехал. Почти сразу вслед за ним, без объяснений исчез и Седеньо. Вот тут я в полной мере оценил свой главный недостаток- незнание языка.
 На тракторах приходилось на пальцах показывать регулировки и уст-ранение дефектов, без объяснений словами, и это вызывало неуверенность, что слушатели тебя правильно поняли.
Зубрежка опять ничего существенного не давала. Наконец, я дочитался до правила, которое гласило, что слова надо произносить так, чтобы конец предыдущего слова сливался с началом следующего.
 Я понял, что просто не слышу слов в предложениях, и стал выходить в толпу, чтобы адаптироваться в мелодию речи.
 И все-таки, в течение текущей недели, мне удалось реанимировать всю группу тракторов и запустить их в работу
       Наконец появился Франсиско Фуэнтес и объявил, что нам предлагает-ся новая, срочная работа
 В провинции Орьенте, в окрестностях города Байямо, организуется но-вый батальон тракторов ДТ-75 для подъема целинных земель. Нам необхо-димо быть там, организовать обучение операторов и эксплуатацию и тех-ническое обслуживание тракторного парка.
       Дмитриев ехать с нами опять отказался. По всему выходило, что он предпочитал роль денщика при шефе.
       По дороге в Байямо, мы завернули в административный центр про-винции Орьенте, город Ольгин, где мне, наконец, удалось получить техни-ческий паспорт на плуги фирм Сима и Сака.
 Мои визуальные наблюдения подтвердились паспортными данными плугов.
Оказалось, что каждый корпус плуга при заглублении на 30 см обеспе-чивает нагрузку на крюке трактора в одну тонну, что соответствовало ха-рактеристике и отвального плуга.
 В Байямо уже был готов бригадный стан с помещениями для операто-ров, площадками для стоянок техники и прицепными станциями техниче-ского обслуживания, оснащенных емкостями для горючесмазочных мате-риалов, компрессорами, гидравлическими нагнетателями и слесарным ин-струментом.
 Тракторов пока не было и, как мне сказали, их должны доставлять из порта Сантъяго де Куба. Мне было важно знать, в каком состоянии тракто-ры прибывают на Кубу, после пересечения океана, и для этого я предло-жил выехать в порт. В процессе осмотра изрядно испачкался и, надеясь найти какую-нибудь емкость с водой, двинулся по причалу.
Возникший на моем пути человек с типично русской физиономией вы-звал острую необходимость заговорить по-русски, и я спросил: « Где мож-но помыть руки?» В ответ услышал на родном: «Поднимитесь на борт, спросите второго помощника, и он Вам все обеспечит». Пока мы с Фран-сиско мыли руки в умывальнике, второй помощник предложил нам пообе-дать, от чего мы не отказались. Нас провели в каюткомпанию, где уже был накрыт стол. Трудно передать чувство счастья которое я испытал, оказав-шись пусть на клочке но родной территории и в окружении родных рус-ских лиц, после нескольких первых месяцев пребывания пусть даже в дру-жественной но, все таки, чужой стране. По окончании обеда, второй по-мощник передал приглашение старпома посетить его каюту.
 Старпом угостил нас шампанским и обратился ко мне с неожиданной просьбой. Он утверждал, что в Одессе у него есть друг, который увлекает-ся коллекционированием почтовых марок, что это является главным со-держанием его жизни. Друг передал ему несколько почтовых марок и про-сил поменять их. Но его интересуют только две темы, это искусство и спорт.
 Я не имел об этом увлечении никакого понятия и вряд ли мог быть по-лезным в реализации его просьбы, о чем и сказал.
 Но тут вмешался Франсиско с информацией о том, что в Сантъяго де Куба есть магазин « филателико», где можно купить такие марки. Поездка в магазин совпадала с другой необходимостью нашего выезда в город с целью ознакомления с возможностью проживания на случай работы в ок-рестностях Сантьяго.
Знакомство с городом для меня оказалось интересным. Это очень свое-образный город, расположенный по берегам глубоко врезающейся в сушу глубоководной и удобной для стоянок кораблей бухты, надежно защи-щающей их от непогоды.
 На входе в бухту высилась, выстроенная во времена покорения Амери-ки и пиратского беспредела хорошо сохранившаяся крепость Эль Моро с разбросанными вокруг ее стен бронзовыми стволами старинных орудий и лафетными пушками у амбразур крепостных стен внутри ее.
 К нашему сожалению, магазин «Филателико» оказался закрытым, и мы вернулись на корабль, который назывался «Маргелан», ни с чем.
Старпом попросил меня оставить кляйстер с несколькими марками у себя и, если появится возможность, поменять их и передать на корабль, ес-ли увижу его в каком либо порту.
       Мы с Франсиско направились назад в Байямо.
 Автотрасса проходила по дуге, проходящей у подножия горной гряды Сьерра Маэстра. Впереди, перпендикулярно трассе, показалось сооруже-ние, похожее на дамбу, уходящее в долину. Франсиско произнес: «Это до-рога в монастырь Эль Кобре. Давай заедем, ты посмотришь. Это не дале-ко.»
       Дамба заканчивалась площадкой, образованной верхним сечением усеченного конуса, на которой возвышалось здание. Это и был монастырь Эль Кобре — центр католической религии южной Америки.
 У входа в здание, монахи продают сувениры — обломки породы с про-жилками меди. Дело в том, что еще в 19 м веке в этой долине были медные копи, а когда они истощились, на одном из шахтных терриконов и был по-строен монастырь.
 Внутри здания разместился обширный музей подарков сделанных по-сетителями, в том числе и золотые часы, подаренные Фиделем Кастро.
 Называется монастырь Эль Кобре т. е. медь.
       В Байямо в первую очередь мы вселились в отель Роялтон, располо-женный по одну сторону парка. Парк это сердце любого города на Кубе. Вечером здесь собирается весь цвет населения и степенно движется по внутреннему кругу, в то время как по внешнему, на автомобилях кружат местные Дон Жуаны, высматривая красавиц и периодически заманивая их в машины, чтобы вместе отправиться в « Каса визита»— дом свиданий.
На территории этого же парка высится монумент сооруженный в честь Отца Родины Карлоса Мануеля де Сеспедеса — вождя восстания против испанских поработителей в середине 19го века.
 Во время этого восстания испанцы захватили сына Сеспедеса и в об-мен на его освобождение предложили прекратить сопротивление.
Сеспедес ответил: «Я не могу поменять всех своих детей на одного».
Кубинец, рассказывавший мне эту историю, добавил: «Во второй миро-вой войне ваш Сталин поступил также».

А на стороне парка примыкающей к отелю Роялтон, оказался магазин «Филателико», в который Франсиско и предложил немедленно зайти.
На просьбу Франсиско продать марки, продавщица ответила , что ма-рок нет, но услышав, что мы говорим по-русски, прошептала: «Подождите. Здесь филателист. Сейчас он уйдет и я вам дам марки» Когда мы остались одни, продавщица, которую, как оказалось, зовут Мигдалия, подала нам пару пакетиков с марками. Но на выходе из магазина к нам подошел муж-чина с вопросом, не интересует ли нас «филателико» и где мы останови-лись
— Узнав, что мы живем в Роялтоне, сказал, что зайдет вечером.
В этот же вечер он, действительно, пришел и вывалил на стол целую горку красивых почтовых марок. Я передал ему кляйстер старпома с че-тырьмя марками и просил назвать, что он может дать взамен. Взяв одну марку из кляйстера, он отдал взамен все свои, как я ни пытался убедить его, что это слишком много.
       На полевой стан в это время начали прибывать люди для работы в ка-честве операторов на тракторах, но сначала надо было их этому научить, и делать это надо было как можно быстрее, так как тракторы должны были начать прибывать с минуты на минуту.
 Решил начать с выполнения работ по расконсервации, регулировок ме-ханизмов и подготовке к обкатке, чтобы сразу начать работу с прибываю-щими тракторами, которые уже начали поступать на территорию полевого стана.
 Закончив работу с первой группой людей, я поручил Франсиско орга-низовать их работу с новыми тракторами, пока я буду проводить инструк-таж со второй группой прибывших. В середине дня мое внимание при-влекло то, что двигатели тракторов, запущенных утром, продолжают рабо-тать. Вышел на площадку, чтобы выяснить обстановку.
 С удивлением вижу, что под руководством Франсиско, с тракторов снимаются боковые заслонки капотов и. шторки радиаторов, служащих для регулировки охлаждения двигателей. Спрашиваю: «В чем дело?»
Слышу в ответ: «Двигатели греются». Объясняю, что на этот раз по-ставленные тракторы оснащены специальной системой охлаждения испы-танной в условиях, близких к условиям Кубы. И здесь и сейчас мы это проверим.
 Спрашиваю: «Почему двигатели работают на холостых оборотах?»
«Проводим холодную обкатку». Спрашиваю, что это такое и откуда вы это взяли? В ответ слышу, что это написано в инструкции. Протягиваю ин-струкцию по эксплуатации и прошу показать, где это написано. Сам пока-зываю на жирный абзац на первой странице, который гласит, что работа двигателя без нагрузки более 15 минут запрещена во избежание нагарооб-разования и закоксовывания колец.
 Требую немедленно восстановить комплектность машин. В противном случае снимаю их с гарантии
.
 На следующий день я потребовал агрегатировать новый трактор плу-гом Сима, оставив на нем четыре корпуса. В работе диски были заглубле-ны на 30 см, а с помощью шторки температура в двигателе поддержива-лась в пределах 90 гр. Цельсия, что по мнению кубинцев указывало на пе-регрев. Пришлось объяснить, что 90 градусов является номинальным ре-жимом дизеля
 В процессе испытаний трактор уверенно работал на первой и второй скоростях с кратковременными включениями УКМ на третьей скорости.
Казалось, что мне удалось убедительно показать и доказать надежную работу ДТ-75 при правильной организации эксплуатации.
 Работа тракторов проходила на полях, заросших бурьяном высотою в рост человека, что сильно усложняло их работу.
       По кубинской агротехнике уничтожать сорняки сжиганием запреща-лось из-за гибели, в таком случае, живых организмов в поверхностном слое земли. Но работа пошла, инструкции даны, примеры практической организации эксплуатации продемонстрированы.
 Я пожелал успешной работы командиру батальона капитану Фиайя, человеку с симпатичным, обаятельным лицом, в военном мундире без зна-ков различия и с Макаровым на боку.
       Не смотря на свой маленький рост, по рассказам кубинцев, он был грозой противников Фиделя Кастро во время революции.
 А нам пора было переехать в провинцию Камагуэй, где также органи-зовывался батальон ДТ-75 для подобных же работ и руководство Нацио-нального Управления предлагало нам оказать там такую же помощь, как и вБайямо.
 При движении на отрезке трассы Ольгин — Викторио де лас Тунас на встречу нам появился старый американский грузовик, совершающий странные зигзагообразные маневры. Во избежание неожиданностей Фран-сиско съехал на обочину и остановился. Из грузовика к нашей машине бросилась женщина с грудным ребенком на руках с криками : «Совьетико! Помогите! Спасите!» Крупный, крепенький ребенок, по-видимому имел отравление. Мать совала ему пальцы в ротик, чтобы вызвать рвоту, но у него со рта уже шла кровь. Я крикнул Франсиско: «Гони!» и просил ска-зать женщине, чтобы она не совала пальцы в ротик ребенка, иначе она за-душит мальчика. Вдруг с обочины на дорогу выскочили два поросенка. Скорость была так велика, что тормозить было уже поздно. Удар потряс машину. Франсиско замер, вцепившись в баранку, и его смуглая кожа ста-ла белой.
« Франсиско, попробуй управление» — попросил я. Машина подчини-лась. Все с той же скоростью мы мчались по узким улицам Тунаса, с вклю-ченными фарами и пронзительно сигналя. Франсиско знал город, и мы бу-квально влетели на территорию госпиталя. Женщина, с криком, стреми-тельно исчезла в его чреве. Мы с облегчением вздохнули и направились в мастерскую, чтобы осмотреть машину. К счастью, кроме смятых брызго-виков, повреждений больше не было.
       В Камагуэе во главе управления были молодые энергичные офицеры, среди которых был лейтенант Акунья, настоящее имя которого было Хосе Мануель Кордеро. Он окончил курсы «Выстрел» при академии им. Фрун-зе, отлично говорил по русски, вместе мы должны были выполнить пред-стоящую работу и дружба, возникшая между нами, сохранилась на всегда. Мне нравилась его неизменная выдержка и спокойствие. А однажды он поразил меня меткостью в метании. Мы остановились в тени огромной сейбы и вышли из машины. На ветке, на высоте в пределах метров 10 , в настороженной позе застыла ящерица — хамелеон. Акунья взял в левую руку — он был левша, что не редко для кубинцев — гальку и, услышав мое: «не попадешь», воскликнул: «Я не попаду?» и метнул, попав точно в шею хамелеона, который, упав на землю с маслянистым пятном, мгновен-но принял цвет этого пятна
Во вновь организуемом батальоне был выполнен такой же объем работ, как и в Байямо. Были проведены и испытания в агрегате с четырехдиско-вым плугом и обеспечением температурного режима двигателя с помощью шторки. Казалось, что и здесь результаты работы были наглядными и убе-дительными.
 Возвратившись в Гавану, мы сразу сдали, совместный с Фуэнтесом, отчет для Национального управления о проведенной работе, с изложением нарушений эксплуатации и предложениями по улучшению работы, а также и о санкциях, которые я намерен применить в случае продолжения нару-шений, после чего Франсиско отвез меня в Торгпредство.
 Войдя в здание, я почувствовал какую то озабоченность окружающих и прошел в кабинет «Трактороэкспорта».
 
 
Быков набросился на меня: «Ну, наконец то! Где ты пропадаешь? Ле-бяжьев тебя по всей Кубе ищет!»
 Увидев нас, Лебяжьев сказал: «Сейчас едем к кубинцам. Будешь раз-бираться с автогрейдерами».
« 250 автогрейдеров Орловского завода « горят синим пламенем», ко-торые Фидель Кастро из за заводских дефектов пригрозил отправить в Со-юз, — заявил Быков. — И тебе надо с этим разобраться.»
 «Но я ни когда не работал с ними! — отвечал я — А для того чтобы рассуждать о каких-либо дефектах конструкции нужно кожей чувствовать нагрузки на ее элементы» В ответ услышал: «Готовься. Поедем в Констру-импорт. Поговори со Львовым и Захаркевичем. Они уже были там».
Львов объясняет, что один из дефектов заключается в том, что при на-клоне передних колес отсутствует зазор между шиной колеса и стойкой и этот дефект окончательный и не может быть устранен из-за неправильно приваренного упора. Захаркевич, специалист завода Коломыясельмаш пы-тается что-то рассказать мне о гидрозамках.
 « Знаете ребята, перед смертью не надышишься. Не надо мне ничего говорить. Буду разбираться на месте сам».
Поступила команда Лебяжьева: «По машинам!»
На выходе он велит мне сесть к нему в машину, и мы направляемся в Конструимпорт — внешнеторговую кубинскую организацию, закупающую строительную и дорожную технику. У входа на базу хранения закупаемой техники CESETA, нас ожидали руководители Конструимпорта напротив выставленного навстречу автогрейдера с наклоненными колесами, нагляд-но демонстрирующими упор шины в стойку колеса. Приближаясь к грей-деру, вижу, что система тяг, управляющая наклоном колес, представляет собой трапецию, диагональю которой является гидроцилиндр и, если из-менять длину этой диагонали, то можно менять и наклон колес. В близи оказалось, что шток цилиндра имеет резьбу с контргайкой. Остальное бы-ло делом техники. Удлинение штока привело к появлению зазора между шиной и стойкой. Один дефект, который считался самым трудным, отпа-дал. Оставалась проблема гидрозамков. Они не запирали гидросистему и нож грейдера не удерживался в поднятом положении. Он медленно опус-кался вниз.
Проблема гидрозамков была на лицо. Прежде всего, нужно было по-нять причины дефекта. При разборке и осмотре узлов стало ясно, что де-тали имеют существенные отклонения от технических и конструктивных требований, что и определило качество их работы.
 Техники Конструимпорта требовали, чтобы я объяснил им, что я де-лаю.
Но так как переводчика не было, то я отвечал, что не могу этого сде-лать, потому что не знаю языка. В ответ кубинцы обвинили меня в том, что я просто не хочу им рассказывать о причинах дефектов. Пришлось начать говорить. Сначала инфинитивами. Было стыдно за свою не грамотность, но делать было нечего, начинать как-то надо было.
 Я обратил внимание на молодого кубинского военного, который стоял перед верстаком и внимательно наблюдал за моими действиями.
 Затем он подошел ко мне и на чистом русском языке сказал: « Объяс-ните мне, что вы делаете». Было понятно, что человек находится здесь не случайно и я подробно объяснил в чем заключается брак и что нужно сде-лать, чтобы его устранить.
 Позже нам стало известно, что Фиделю Кастро было доложено, что причины дефектов выяснены и могут быть устранены своими силами. На этом и закончилась проблема с грейдерами.
А сегодня выходной день и, что редко бывает, вся команда оказалась в сборе. Да еще Миша Давыдчик, приехавший из Могилева специалист по скреперам, но поселившийся на 10й улице из-за отсутствия свободных мест в нашей квартире. Представившись, он увидел шахматы и, оживив-шись, обратился к присутствующим: «О, шахматы! Кто играет?»
«Разряд имеешь? Какой? — спрашиваю
«Видал я таких! — вскинулся Миша
«Тогда садись! — говорю
Никакого разряда у меня никогда и не было, и я просто пошутил, как говорят «на арапа». Но Миша разволновался и быстро проиграл, что его еще более задело, и он снова бросился в бой и опять проиграл. Я шутил, а Миша злился и снова проигрывал. Позже, когда он освоился в коллективе, оказалось, что он играет на одном уровне со всеми нами. Пока мы на лод-жии играли в шахматы, Володя Бай вывесил на натянутый шнур рубашку для сушки, а сам в хозяйственной комнате занялся проявлением фотопле-нок. Периодически он забегал на лоджию проверить, как сушится рубашка. Я, вспомнив, что где-то видел похожую ситуацию, также периодически сбрызгивал рубашку водой. Володя, забегая на лоджию и пробуя рубашку, сокрушался: «Вот что значит тропики!» Ктото предложил поехать на пляж. Повторять не пришлось. Быстро собрались, дверь из кухни, выходящую на черный ход и в хозяйственную комнату заперли изнутри, а входную дверь — снаружи и уехали. Каково же было наше удивление, когда оказалось, что мы оставили Володю Бая в хозяйственной комнате, отрезанным от квартиры, когда на нем были только домашние трусы. Володя был очень недоволен и крайне раздражен, хотя на самом деле в жизни он был покла-дистым и добрым малым. Он старался освоить испанский язык, но при этом никак не мог преодолеть украинский акцент. Вместо испанского «асе фальта» он произносил «асе хвальта». Другие фразы он искажал еще больше, но при этом умудрялся договариваться с кубинцами. Мы диву да-вались, как это ему удается. Лучшим из нас с языком был Володя Алек-сандров — специалист ЧТЗ. он еще до отъезда за рубеж самостоятельно освоил английский и уже на основе этого опыта, освоение испанского шло также успешно. Следующим по уровню знания языка был, пожалуй, Дима Долгополов успешно осваивающий испанский язык и невероятную попу-лярность среди кубинок. Ниже среднего роста, чернявый, среди кубинцев он имел прозвище «кубанито — кубинчик».
       Проезжая мимо порта, в центре Гаваны я увидел стоящий у причала «Маргелан» и, подъехав к трапу, поднялся на борт. Старпом был доволен и благодарил за привезенные марки. При передаче оказалось, что некоторые марки были в двух, трех экземплярах. Повторяющиеся экземпляры я, по взаимному согласию, забрал себе.
       Вечером во время ужина за столом на 30-ой, как-то сама собой воз-никла тема филателии. Господствующее мнение присутствующих заклю-чалось в том, что филателисты это не совсем здравомыслящие и морально не полноценные люди. Я принес оставшиеся у меня марки и со словами: «Ребята , хотите посмотреть какая это красота?», положил на стол.
 Впечатление было сильным. Особенно увлеченным оказался Быков.
Дмитриев, в угоду ему, сгреб марки на столе в его сторону со словами : «Забирай, Владимир Николаевич!» Я возмутился и потребовал положить все на место. Но на другой день марок в моей тумбочке не оказалось. Я пригласил всех специалистов в холл и, в категорической форме потребовал у Дмитриева вернуть марки мне и, после этого сказал, что для меня они не представляют никакой ценности, что филателией я не собираюсь зани-маться, но для меня важна порядочность окружающих меня людей. И я без сожаления передаю эти марки человеку, который придает этому серьезное значение.
Пришло сообщение, что к Волкову Геннадию — специалисту «Даль-сельмаша» из Биробиджана прилетает семья. Волков в это время испыты-вал свой рисоуборочный комбайн где-то в провинции Пинар дель Рио. Где точно — никто не знал. Быков велел мне найти его и доставить в Гавану. Для выполнения задачи, мне дали торгпредовскую Волгу. В течении дня , я приближался к нему от точки к точке, но, достигнув одной, оказывалось, что он уже переехал к другой. Все таки к вечеру я его настиг западнее Пи-нар дель Рио где то в долине городка Мендоса
 Вместе с ним в одном плане — государственном хозяйстве на Кубе, аналоге совхоза в Союзе, испытывал также рисоуборочный комбайн Клаас, специалист из Гамбурга Гюнтер. Последний оказался интересным челове-ком, с большим опытом работы в странах Южной Америки. Волкова я дос-тавил во время.
Казалось, что в работе достигнуто некоторое постоянство. Франсиско объявил мне о том, что они поняли, что трактор Дт-75 ломается, так же как и все, но в отличие от трактора западного, который если поломался, то на долго, Дт-75 остановиться не может и по этому он становится стратегиче-ской машиной хозяйства страны. Слышать это — дорогого стоило.
 Но не долго я упивался торжеством.

 Облегчения не наступило. Поступило известие, что в провинции Кама-гуэй остановлены все тракторы Дт-75 из-за каких то массовых аварий и, что мне срочно нужно ехать туда и разбираться с этой ситуацией.
 Что за аварии, в чем они заключаются — не известно.
 Я помчался в Динаме, рассчитывая на то, что может быть там, что либо узнаю. Там так же никто ничего не сказал о содержании аварий, но задали вопрос о жесткости клапанных пружин, из чего можно было заключить, что проблема заключается в двигателе.
 В разговоре с Лебяжьевым я высказал мнение, что специалист завода поставщика двигателей для трактора Дт-75, Дмитриев должен ехать со мной, так как он лучше знает проблемы своего двигателя.
« Скажи ему , чтобы он ехал с тобой»
Я не могу ему приказывать — ответил я — мы с ним равны.
«Скажи Быкову, чтобы он ему передал»
       Дмитриев понял это как назначение его старшим в группе. Я и не воз ражал, так как считал его более опытным.
 Перед отъездом я все-таки просмотрел техническую литературу, кото-рая была мною привезена, по двигателю, обратив особое внимание на кла-панные пружины.
В командировку мы выехали тремя машинами.
Сиденко с Димой Долгополовым на Газ-69, Касабон с Паломино на Шкоде и мы т.е. Франсиско Фуэнтес , Дмитриев и я — на Альфа Ромео. Проехав тоннель под проливом и «лежачих полицейских», Франсиско ус-тупил мне место за рулем. Дорога на Матанзас была прекрасной. Каждый поворот спрофилирован так, что автомобиль входит в него почти без уча-стия водителя. Рекомендуемая скорость — 100 км в час. По левой стороне до самого Аройо Бермехо тянулось море, цвет которого менялся от голу-бого до синего и бирюзового цвета, а здесь трасса круто уходила в право на прямой как стрела долгий подъем на перевал. Так как я ориентировался на шедшую передо мной Шкоду Касабона , то не сразу заметил, что иду-щий впереди нее Газ-69 Сиденко, стал двигаться зигзагами. Переведя взгляд выше, увидел, что сверху на нас задом катится бортовой Зил , в ку-зове которого стоит кубинский военный и руками совершает крестообраз-ные движения. Машины Сиденко и Касабона уходят на обочину То же де-лаю и я. Водитель ЗИЛа, пытаясь остановить движение грузовика, разво-рачивает его поперек дороги, Но грузовик опрокидывается.
 Стоящий в кузове военный, как оказалось, учащийся автошколы, уда-рился об асфальт и оставался без движения. Его положили в Газ-69 Сиден-ко и , севший за руль, Касабон повез его в госпиталь. Оказалось, что двига-тель автомобиля военных заглох во время движения на подъеме, аккуму-лятор был разряжен, запустить двигатель через трансмиссию не удалось и, израсходовав воздух, ЗИЛ покатился вниз.
 Возвратившись из госпиталя, Касабон сказал, что довез солдата жи-вым, но у него трещина черепа. Состояние тяжелое. Жаль парня. До по-следнего, забыв о собственной безопасности, он пытался оградить от нее других людей оказавшихся на дороге. Сочувствие, участливое отношение к окружающим и даже самопожертвование — характерная черта кубинцев.
Мы продолжили движение, но впереди шла уже Шкода Касабона.
В Матанзасе остались Сиденко с Долгополовым. У них работа была там.
 А мы отправились дальше и, доехав до города Санта Клара, останови-лись в мотеле Лос Канейес. Хижины так и переводится Лос Канейес, рас-положенные в живописном месте в окрестностях Санта Клара, сделанные с наружи из бамбуковых стволов и покрытых пальмовыми лапами листьев, внутри были отделаны современными материалами и новейшей сан техни-кой. К услугам проживающих, были ресторан и бассейн
       На следующий день мы продолжили наш путь на Сьего де Авила, где по сведениям кубинской стороны был один из аварийных двигателей.
 Касабон с Паломино остались в Санта Клара.
Франсиско, который без сомнения в совершенстве знал регион, завез нас в ремонтную мастерскую, на стеллаже которой был до последнего вин-тика разобранный двигатель СМД-14 моего трактора Дт-75, предъявлен-ный как аварийный. Мне ничего не оставалось, как объявить претензии кубинской стороны без основательными из за нарушения правил предъяв-ления претензий. Однако Дмитриев, в отличие от меня, с загадочным ви-дом осматривал разложенные на стеллаже детали. Я, зная, что кубинцы подозревают в авариях клапанные пружины, проверил их геометрические размеры, приложив к ним металлическую линейку. Усилием пальцев кисти руки, также по опыту, определил, что жесткость пружин тоже остается в пределах ТУ. Выйдя на территорию мастерской, я обратил внимание на остов трактора, на котором не было ни двигателя, ни деталей определяю-щих поддержание его температурного режима.
 Подойдя к Дмитриеву, я сказал: «Володя, пружины в порядке. Обрати внимание на комплектность системы охлаждения. Двигатель работал хо-лодным» В ответ услышал: «В первый раз за границей? Не лезь! Пого-ришь!» Показалось: «Проблема то твоя. Ну, сам с ней и разбирайся!»
Во второй половине дня, Франсиско заявил, что нужно ехать в Санкти Спиритус так как в Сьего де Авила нет для нас ночлега а там заказан и ужин и ночлег
 В Санкти Спиритусе Франсиско доставил нас сначала в управление провинции а потом в « Каса визита» — не большая гостиница на несколько номеров принадлежащая «Динаме», укомплектованная обслуживающим персоналом, где в короткие минуты отдыха, руководящие работники «Ди-наме», работа которых связана с постоянными переездами, могут передох-нуть и восстановить свои рабочие способности.
 
Оказалось, что ужин для нас заказан и вместе с нами ужинает и Каса-бон — руководитель отдела гусеничных тракторов Динаме.
 За ужином Касабон, обращаясь к Дмитриеву, попросил объяснить си-туацию с двигателем. Дмитриев заявил, что было бы выгодным для обеих сторон, чтобы рекламация не выставлялась, чтобы работа тракторов про-должалась, как и прежде, а завод заменит столько двигателей, сколько их выйдет из строя.
В ответ Касабон объяснил, что они не торговцы и не собираются предъ-являть рекламации и что для них сейчас важно выявить дефектные детали и заменить их, чтобы предотвратить дальнейшие аварии.
 Дмитриев твердил о необходимости проверки большого количества размеров и наличия специальных инструментов. Касабон изъявил готов-ность предоставить любые инструменты. Затем Дмитриев потребовал со-единить его с Торгпредством по телефону. Разговаривая с Быковым, он предлагал заказать заводу восемь двигателей для замены вышедших из строя, утверждая при этом, что окончательно установлено, что вина аварий наша. Утром следующего дня Франсиско объявил, что едем в Университет в город Санта Клара для проверки клапанных пружин. Дмитриев участво-вать в этом категорически отказался. А ты? — обратился ко мне Франси-ско. Я согласился, считая важным знать результаты испытания.
 В Санта Клара перед входом в университет, встречающие кубинцы, которым Франсиско представил меня как специалиста из Волгограда, из-вестили, что у них работает советский ученый Борис Клочков, так же из Волгограда. Я, конечно, знал его. Он был одним из моих преподавателей в период обучения в институте. Он также узнал меня.
Испытания, которые проводились под руководством Б.И. Клочкова, по-казывали — пружина имеет высший 1й класс жесткости. Дело в том, что заводские пружины имеют три класса жесткости допускаемые к эксплуа-тации.
Однако кубинцы показатели испытываемой пружины, считали недо-пустимо слабыми. На мой вопрос: Почему они так считают? Кубинцы вме-сте с Клочковым предъявили мне толстую теоретическую книгу «Бысро-ходные дизели» в которой была приведена сводная таблица жесткости пружин различных двигателей, в том числе и двигателя СМД-14.
Однако эти данные сильно отличались от заводских.
Я заверил кубинцев, что покажу им заводские показатели пружин, со-гласно которым испытуемая пружина имеет лучшее качество.
При возвращении в Гавану я заявил руководству Торгпредства что дви-гателем не занимался и все вопросы по нему — к Дмитриеву.
 Не знаю как, но, повидимому, ему удалось убедить Быкова в правиль-ности его выводов, так как уполномоченный объявил о том, что команди-ровка Дмитриева продлевается и к нему вызывается жена.
 Газ-69 освободившийся после уехавшего, в связи с окончанием коман-дировки, одного из специалистов, Быков также передал ему.
Обо мне было высказано отрицательное мнение и что мое пребывание на Кубе на этом заканчивается.
 Быт на 30й продолжал упираться в питание. По тропе, протоптанной кем-то из предшественников, мы просачивались в столовую советских во-енных, где нас периодически отлавливали и вежливо выпроваживали, не забывая при этом сообщить в Торгпредство, где нас для порядка журили, но больше поделать ничего не могли, так как альтернативы не было. Про-ходя в эту столовую, мимо зеленой лужайки, в середине которой возвыша-лась высокая бетонная колонна, не очень ровная, с раскинувшимися на са-мом верху тремя не большими зелеными пальмовыми лапами, я каждый раз задавался вопросом: С какого это перепугу надо было сооружать это чудо, чтобы посадить там наверху маленькую пальмочку, которая к тому же еще не обязательно выживет, и посадить ее снова, будет проблемой. Но, проходя мимо в очередной раз и, глядя на столб, у меня возникло какое то смутное подозрение и я, преодолевая внутреннее возмущение своей невос-питанностью, быстро прошел к столбу, топча своими ботинками ухожен-ный газон. Вблизи оказалось, что колонна является стволом самой пальмы, поразительно похожей на бетон по цвету.
 После очередного нашего набега, жалоба на нас дошла до посольства, и после разборки, нас прикрепили к дипломатическому пункту питания в отеле Фокс. Но явиться туда надо было в точно назначенное время, что было не реально из-за того, что в процессе работы нам приходилось еже-дневно удаляться от Гаваны до 200 км. Тогда я предложил организовать дежурство по камбузу и разработал правила, согласно которым очередной специалист на день дежурства освобождался от работы. С утра он ехал в магазин, закупал продукты, готовил обед и подавал его на стол, тоже делал на ужине и заканчивал дежурство подав завтрак, после чего сам отправ-лялся на работу ,а на дежурство заступал следующий по графику. Весь этот порядок я расписал в «Распорядке работы камбуза», закрепил их под-писями руководства и вывесил на двери кухни вместе с графиком дежур-ства. Так нормализовался наш бытовой вопрос с питанием. Со временем стол на 30-й стал предметом зависти и подражания.
 Приехал Франсиско и объявил, что нам надо ехать в командировку. Я высказал мнение, что если это проблема двигателя, то надо обращаться к Дмитриеву. Нет — отвечал Франсиско—надо ехать тебе.
.Вот с этого и началась проверка на прочность.
Начали с района Сьего де Авила, затем окрестности Камагуэя . Всюду были двигатели, разобранные до последнего винтика. Мои протесты про-тив нарушения элементарных правил предъявления претензий и что, в конце концов, это проблема Дмитриева, Фрасиско отмел сходу, заявив что с Дмитриевым они работать не будут, что тракторы они покупают у нас, и будь добр, сказал он, разберись в чем дело. А разбираться было в чем.
 Аварии двигателей заключались в разрушении поршневой и блоков, что в эксплуатации носит название «показать руку дружбы». Но я настаи-вал, чтобы двигатель не трогали до моего приезда, в противном случае я рассматривать претензии не буду. Франсиско же напротив упорствовал на рассмотрении каждого случая В одном из отелей мне, с помощью моего все еще инфинитивного способа разговорной речи, удалось с помощью дежурного администратора заказать телефонный разговор с Гаваной . Но в последний момент появился Франсиско и узнав, что я жду связь с Гаваной , исчез. В результате, связи мне так и не дали. По пути следования завер-нули в механические мастерские поселка Пало Секо, что в переводе озна-чает Сухая палка. Я осмотрел два трактора, стоящие в мастерской, регули-ровки управления на которых, похоже не проводились ни разу. Показал и рассказал с помощью Франсиско как это надо делать и, проверив управ-ляемость тракторов в работе, пожелал им успехов.
 И вот в тот момент, когда мы уже готовы были к отъезду, к нам подъе-хал на мотоцикле командир батальона, работающего в этом районе. Я рас-сказал ему о выявленных недостатках и высказал рекомендации об улуч-шении технического обслуживания.
 И тут дьявол дернул меня, и я, глядя на мотоцикл, попросил прока-титься на нем. Мне казалось, что я знаю мотоцикл. Дело в том, что в мои студенческие годы в чрезвычайно круглую голову Хрущева внедрилась удачная мысль сделать студентов комбайнерами. Задумано — сделано. В результате я провел три не забываемых летних сезона на уборке зерновых в качестве комбайнера, где получил и перенял поистине драгоценный опыт эксплуатации техники у местных механиков за что остаюсь благодарен им в течении всей последующей жизни.
Ректорат предоставлял мне право выбора места работы и я выбрал сов-хоз «Выпасной» в котором еще в школьные годы работал каждое лето.
 В течение сезона работать приходилось на всех отделениях совхоза . Но по окончании работ нужно было оформить расчет а для этого необхо-димо получить расчетные данные в бухгалтерии каждого отделения а это более 100 км расстояний между ними.
       Для решения проблемы расчета я у моего сверстника взял мотоцикл К-125 и в течение дня решил все вопросы. Никаких трудностей в управлении мотоциклом я при этом не испытал.
 Поэтому, садясь на этот немецкий мотоцикл, и на этот раз у меня ни каких сомнений не возникло. Хозяин предупредил, что у мотоцикла нет ручного тормоза. Про себя я подумал, для меня достаточно ножного .
Промчавшись в сторону от поселка, я без торможения сбросил скорость и, развернувшись, снова начал разгон.
 Впереди навстречу мне один за одним стояли два трактора « Беларусь» с прицепами, справа от которых, располагался сегмент двора, на дуге ко-торого были складские помещения мастерских, а от крайних стен их, тяну-лись стволы деревьев со спиленными верхушками, служащими одновре-менно стойками придорожной ограды из колючей проволоки, которая, достигнув дороги, поворачивала вдоль нее. Свернув на площадку двора, я намеревался эффектно тормознуть, нажав на тормоз пяткой правой ноги. Но под пяткой оказалась пустота.
 Я понял, что не знаю где тормоз. Чтобы посмотреть, где он, не было ни времени, ни расстояния. От последнего прицепа до ограды из колючей проволоки оставался проем метров пяти длиной с обрывом над плоскостью дороги. В момент, когда я готовился к прыжку, в этот проем вдруг въехал на коне вакеро и, с ужасом увидев летящий на него мотоцикл, натянул по-водья.
У меня оставался один выход — после прыжка лечь на бак мотоцикла и, слившись с ним, надеяться проскользнуть под конем. И тут, мне повез-ло.
 Под обрывом оказалась грязь, и заднее колесо скользнуло вправо, мо-тоцикл наклонился налево и я, толкнувшись левой ногой в дорогу, про-скользнул перед лошадью в направлении поперек дороги. Но там, снова была колючая проволока, и не было ни времени, ни расстояния. В мозгу мелькнуло: Толчок на левую ногу обеспечил поворот. Кладу мотоцикл на правый бок, следует толчок ногой, и я уже мчусь вдоль дороги. Осматри-ваюсь и вижу, что тормоз то у меня не под пяткой, а под носком правой ноги. Торможение эффективное, именно такое как я хотел продемонстри-ровать несколько минут назад. Разворачиваюсь и возвращаюсь. Толпа ку-бинцев скандирует: «Кампеон! Кампеон!» — что означало — чемпион. Ва-керо жал мне руку и благодарил: «Спасибо! Я думал, ты меня убьешь». Франсиско угадал, что я забыл, где находится тормоз.
 « Как ты сумел? Я специально занимался мотоспортом, но так сделать не смог бы!»— восклицал он. Я, глядя на него, думал: « Случись такое с тобой, может, и не то сотворил бы!». Инцидент закончился благополучно, и мы отправились дальше. В Викторио де лас Тунас мы приехали в самом конце рабочего дня Рабочие заканчивали работу и убирали рабочие места. В мастерской стоял трактор с выбитой боковиной блока двигателя. Трак-тор уже начали разбирать, но не успели сделать это из-за конца рабочего дня
И тут мне снова крупно повезло. Сняв головку двигателя, и перевернув ее, я увидел открытым один выхлопной клапан. Это был редчайший слу-чай.
«Теперь ты видишь, Франсиско, почему я требовал не трогать трактор до нашего приезда?»
 «Ну и что ты здесь увидел?»
«Здесь как раз все и видно. Почему открыт клапан? Его ведь сейчас ни-чего не держит». Франсиско взял болт и стукнул по клапану. Тот сел на место.
« Зачем ты это сделал?»
А какая разница?
Большая разница — отвечал я — рассуждать, когда клапан открыт или, когда он закрыт.
В связи с тем, что следующий день был выходным, Франсиско попро-сил моего согласия на его поездку к родственникам, а я остался в Тунасе, в отеле Казино.
 Возвратился Франсиско в Воскресенье и, войдя, с ходу спросил: «Ду-маешь? О чем?»
«Как думаешь, почему клапан открыт?
«Потому что идет нагарообразование —
 «А почему? —
«Потому что не полное сгорание топлива —
«Почему?
«Потому что холодный двигатель». «Вот видишь, Франсиско, ты сам понимаешь в чем дело. Тогда зачем тащишь меня по стране и не даешь связи?»
«Ты думаешь, что будет по-твоему?. Нет, мы поедем еще в Орьенте и посмотрим там!.»
«А вот в Орьенте может быть, что таких аварий еще и не было потому, что это самая жаркая провинция, но они и там вот-вот будут, потому что вы всюду не соблюдаете температурный режим» — отвечал я. Целью Франсиско был Байямо, где работал батальон капитана Фиайя.
На подступах к Байямо мы завернули на стан батальона. На вопрос Франсиско об авариях ответ был отрицательный. Так как была уже сере-дина дня, мы решили поехать сначала в Байямо и пообедать. По возвраще-нии на стан нам показали на трактор стоящий в загонке, объясняя, что дви-гатель на нем рассухарился. При разборке, такого наглядного положения деталей как в Тунасе, не было, но характер нагарообразования был анало-гичным.
Я считал ситуацию окончательно ясной, и задерживаться с возвраще-нием в Гавану больше нет оснований.
На обратном пути мы остановились в Викторио де лас Тунас. По уста-новившемуся порядку перед ужином нужно было записаться у капитана ресторана и ждать его приглашения в холле. Так как я не в первый раз был в Тунасе, то у меня уже были здесь знакомые, которые подходили ко мне и заводили разговор. На этот раз я обратил внимание на человека сидящего в холле напротив меня, несколько по диагонали. По виду он не был похож на кубинца. Так как он, к тому же был еще и высокого роста, то я решил что это советский специалист по ГКС из прибалтов. и, хотя он был в тем-ных очках, было видно что он тоже наблюдает за мной. Вдруг он встал и, подойдя наискось через зал ко мне, спросил: «Вы русский?»
Да —
И говорите по-русски? — в разговоре он делал ударение на букву О.
Конечно — отвечаю — А Вы советский специалист из ГКС?
Нет, знаете ли, я русский, но я кубанец — отвечает.
Как это, с Кубани что ли?
«Нет, знаете ли. Мои родители из Ярославля и приехали сюда в 1918 году. Я родился здесь в Сантъяго де Куба».
Я мечтал встретить русских из первой волны, чтобы прочувствовать, что же у них осталось в душе к родине предков?
Он заговорил о том, что хотел бы побывать в старом свете, что я при-нял за Россию. И я принялся рассказывать, что мне, по роду моей работы, посчастливилось покружить по стране, что природа России сохранила пер-возданную, дикую красоту. Но ему это было явно не интересно. Считая что препятствием являются экономические проблемы, я сказал что это понят-но. Однако Васильев, такой была его фамилия, заявил, что средства у него сохранились еще со старых времен и это не является препятствием для по-ездки, что у него много друзей в штатах, и он мог бы туда уехать, но он хочет увидеть как это получится, что все будут жить хорошо. Но как толь-ко я понял, что его не интересует Россия, у меня также пропал интерес к нему
Видимо почувствовав это, он стал приглашать посетить их электриче-скую компанию. Я отвечал, что вряд ли увижу что-либо интересное, но меня интересуют температурные режимы двигателей.
Васильев встрепенулся: « О! Вы задали интересный вопрос. Дело в том, что американцы поставили сначала на Кубу двигатели со специальной сис-темой охлаждения. И началось такое! Началось рассухаривание клапанов, разрушение поршневой и блоков двигателей.» Я затаил дыхание. Он рас-сказывал то, что происходило у нас в настоящее время.
 «А дело было в том — продолжал он — что двигатель стал работать в холодном режиме, и визуально этого нельзя было заметить на фоне светло-го неба. Изменялась так же вязкость масел, что тоже увеличивало интен-сивность нагарообразования». В спорах на 30ой мои оппоненты утвержда-ли, что при этом должен быть черный дым, чего не наблюдалось в этом случае. В этом и заключалась ошибка.
 Да-а, вовремя Васильев поддержал меня. Возвратившись в Гавану, на вопрос Лебяжьева: «Что с двигателем?» я уже твердо отвечал: «Дефекта нет. Есть вина эксплуатации». Вообще вся эта ситуация сильно смахивала на специально смоделированные условия спровоцировавшие аварии двига-телей.
Для «Динаме» я написал отчет с изложением уточненных обстоя-тельств аварий двигателей и предложениями устранения причин этих ава-рий. Но Касабона на месте руководителя отдела уже не оказалось. Он ушел кудато в геологоразведку. Больше я его не видел.
Оказалось, что в Гавану прилетел для выяснения причин дефектов дви-гателей зам главного инженера завода «Серп и молот» Бирюков Ю.К.
Лебяжьев предупредил: « Не говори своего мнения. Посмотрим к чему он придет сам».
 Для решения задачи в поездку направлялись Бирюков Ю. К. с Дмит-риевым на Волге, со Львовым за рулем и я с Франсиско Фуэнтесом на Альфе. Группу возглавлял Быков В.Н., который ехал вместе с Бирюковым.
       
 Оказалось, что Юрий Константинович был Сталинградцем по проис-хождению и студентом первого послевоенного выпуска Сталинградского механического института, т. е. того самого, где учился и я только значи-тельно позже. Его жена училась в одной со мной школе, но раньше меня и, я ее тоже знал. В общем, мы оказались земляками и чувствовали взаимную симпатию друг к другу.
 Поездка началась с обследования тракторов в провинции Лас Вильяс и дальше мы следовали по уже пройденному мной раньше пути : Санкти Спиритус, Сьего де Авила, Камагуэй, Викторио де лас Тунас. При обсле-довании тракторов, Бирюков поручал Дмитриеву исследовать отдельные детали и узлы двигателей и дать заключение . Однако выслушав его, каж-дый раз вынужден был исследование повторить сам. И, в конце концов, с возмущением заявил: «Ничего нельзя поручить и ничего нельзя доверить!»
 В Камагуэе, к уже имеющимся, добавился еще один серьезный дефект. На одном из двигателей на 400м часу работы обломился вал привода мас-ляного насоса. Это был первый, и пока единственный, случай такой ава-рии. При этом шестерни насоса имели странный, как мы это потом назва-ли, пропеллерный износ. Представить динамику такого износа и объяснить его, казалось невозможным. Осматривая шестерню привода насоса я обна-ружил некоторое, почти не заметное, смещение контактного пятна на по-ловине зубьев в сторону вершины, а на второй половине — в сторону нож-ки, о чем и сказал Юрию Константиновичу.
 Но он со мной не согласился, заявив: «Не выдумывай!».
 При работе с двигателями Бирюков несколько раз вплотную прибли-жался к моим выводам и, не смотря на запрет Лебяжьева, я все-таки пы-тался подсказать ему решение. Так во время осмотра клапанов, указывая на накопление нагара на ножках клапанов, он сказал Дмитриеву: «Мы не должны это сбрасывать со счетов».
Я попытался обратить внимание Ю. К. на то, что нагар особенно накап-ливался на выхлопных клапанах, а система регулирования температурного режима не используется. Но он опять не среагировал
 В Камагуэе мы остановились в Гранд Отеле и, договорившись, после умывания, собраться у входа в ресторан, разошлись по номерам.
 Все собрались у места сбора, но Бирюкова не было. Время затягива-лось.
Послали за ним его подчиненного Дмитриева. Наконец они появились, но Бирюков двигался с трудом. Оказывается, купаясь под душем, он по-скользнулся, и ударившись о выступ ограждения на полу, не сразу мог подняться.
Мы пригласили на ужин двух специалистов Трактороэкспорта, посто-янно живших в Камагуэе — Филоненко из Днепропетровска и Юня с Че-лябинска.
В меню ресторана оказалась «Рана Торо т. е. лягушка бык ». Название БЫК было совсем не случайным, ее голос действительно был идентичным мычанию быка. Я не сразу смог поверить, что это мычание издает лягушка. Я предложил заказать именно ее утверждая, что если мы этого не сделаем, то в Союзе нас не поймут.. Все были согласны, но Филоненко категориче-ски возражал, тряся головой и отталкиваясь руками. Так как нас было во-семь человек, то я заказал семь лягушек и один бифштекс для Филоненко.
Случилось так, что семеро, в том числе Филоненко, одновременно рас-правились с первым и сразу официанты принесли семь лягушек. Шесть блюд с лягушками были разобраны, но седьмой заказавший, еще не закон-чил с первым блюдо. Филоненко , видя как мы с аппетитом уплетаем «мы-чащий скот», вдруг дернул блюдо соседа к себе и, вероятно, боясь протес-та, мгновенно съел и воскликнул: «А что! Вкусно!»
Утром Бирюков почувствовал себя плохо. Франсиско сопроводил его в военный госпиталь, где ему сделали рентген. Оказалось, что у него слома-ны два ребра и ему предложили лечь в госпиталь. Ю.К. отказался и кубин-ские медики, сделав ему на ребрах сетку из пластыря, отпустили.
По возвращении в Гавану, Лебяжьев объявил о предстоящих перегово-рах с кубинской стороной и устроил совещание с целью их репетиции.
На совещании для обоснования причин дефектов двигателей Бирюков выдвинул идею цикличности, что было совсем неубедительно с моей точ-ки зрения. Пытаясь помочь ему, я спросил: «Юрий Константинович, трак-торные и комбайновые двигатели собираются в одном потоке?». «Да — отвечал он
« Вероятность попадания дефектных деталей на тракторные и комбай-новые двигатели одинакова?»
«Да —
Но комбайновые двигатели аварий не имеют.
Я не понимаю почему.
       
Разница только в температурном режиме.
Я понимаю — сказал он, — что температурный режим имеет значение, но не могу связать это.
На переговорах Юрий Константинович не изменил своей позиции.
Кубинцы его легко разоружили, и ему пришлось подписать тяжелый протокол с обязательством восстановления аварийных двигателей.
Жизнь на 30-й продолжалась.
Переговоры с кубинцами при участии Бирюкова были завершающими, и можно было немного передохнуть.
После напряженной командировки, возвращение на 30-ю было для ме-ня блаженством, и после роскошного, в российском стиле ужина я отпра-вился отдыхать, укрывшись москетером от кровожадных москитов.
Проснулся я от того, что со мной что-то происходило.
Открыв глаза, увидел склонившуюся надо мной красавицу мулатку. Подумав, что это сон, закрыл глаза. Но ощущение оставалось и я снова увидел ту же мулатку, а посмотрев в ноги, увидел, что я раздет. От неожи-данности выговорил: «Que paso? Jo no quero! Что такое? Я не хочу!»
Мулатка исчезла как привидение.
Одевшись, я вышел в холл и увидел весь дружный коллектив в окруже-нии девушек кубинок и сидящую в кресле мулатку. Это была танцовщица из варьете «Тропикана». Ее красота, все-таки не смогла преодолеть во мне неприязнь, вызванную ее поступком. Некоторое время она приходила и молча сидела в кресле, несмотря на то, что я говорил ей: «Уходи, ты мне не нужна». После отъезда в очередную командировку в страну, больше я ее уже не видел.
Но по возвращении, на 30-й меня ждала еще более милая и обаятельная, упругая как резина, но уже белая девушка, которая кружила, ворковала, прикасалась, ухаживала и угощала? и прогнать которую не было ни сил, ни желания.
 На одной с нами лестничной площадке на противоположной стороне жили тоже иностранцы, но кто они никто не знал.
Возвращаясь домой, я увидел трех человек из них, стоящих у входа в подъезд.
Приблизившись, услышал польскую речь и, проходя, бросил: «Привет, славяне!» и вошел в лифт. А на 7 ноября к нам в дверь раздался звонок, и в холл вошли двое из них с бутылкой польской водки в руках и со словами: «Поздравляем Вас с праздником!. Ваш товарищ сказал, что мы славяне . Хорошо сказал, правильно ! Это наше время, время славян. И мы еще пройдем и Лондон и Нью-Йорк!».
«Стоп, ребята — остановил я их — никуда мы не пойдем. Нам всего достаточно. Будем все вместе строить свою жизнь, чтобы в ней всем нам было хорошо».
 Они представились — Антонио и Мечислав.
Антонио во время войны воевал в армии, которая формировалась на территории Советского Союза. Оказалось, что в этой же армии воевал и Дмитриев
 Мы стали добрыми соседями. Дмитриев вел какие то дела, с кубин-скими жителями дома. В доме самым заметным был пожилой кубинец Хо-се. Он был кем то вроде коменданта: следил за состоянием электромоторов и насосов, распределением воды, наличием газа в баллонах, герметизацией цокольного этажа от затопления во время тропических ливней, организо-вывал под покровительством комитета защиты революции проведение праздников в которых участвовало население всего квартала, что тоже ин-тересно.
В праздничные дни, в помещение выделенное для проведения меро-приятия, завозится несколько ящиков пива, одна бутылка рома и несколько тарелок с закусками с воткнутыми в них палочками похожими на зубочи-стки.. Ведущий праздника произносит короткую речь, после чего включа-ется музыка и присутствующие, а это все население квартала, пускаются в пляс. Желающие по необходимости пьют пиво или, плеснув на дно стакана глоток рома, не торопясь, с чувством смакуют, растягивая удовольствие. И этой бутылки рома хватает всем присутствующим на всю ночь. Никаких тостов при этом не произносится.
Выходные мы, если находились в Гаване, проводили на пляжах Санта Марии или на площадке Торгпредства играя в футбол или волейбол, ино-гда выезжали на подводную охоту, что пожалуй, было самым увлекатель-ным занятием. Трудно передать красоту подводного мира внутри моря. Плотность морской воды, позволяющей без усилий держаться на поверх-ности, и пейзажи дна, заросшего травой, заставляют иногда забыть, что ты находишься в море, а не на лужайке где-нибудь на земле.
 И множество разнообразных, красивых, а иногда и опасных рыб, рако-образных и даже змей. Встречаются и акулы. Кубинцы постоянно удивля-лись, как это мы не боимся уходить далеко в море.
Со временем мы стали предпочитать самый дальний из пляжей Санта Марии — пляж Бризас дель мар. Он отличался не широкой подводной по-лосой песка за которой следовало каменистое дно, заросшее растительно-стью, где можно было поохотиться и иногда попадались раковины и даже лангосты.
 С целью предупреждения несчастных случаев для нас в океанариуме Гаваны была организована лекция на тему: «Акулы, их повадки и привыч-ки».
 Обращаясь к нам лектор сказал: «Товарищи, я знаю, что вы смелые люди и дружите с морем. И я ни в коем случае не хочу нарушить эту дружбу, но я хочу, что бы вы знали, как поступить, если вы встретитесь в море с акулой. Думаю, что после лекции, смелости у вас процентов на пятьдесят поубавится.» Особенно заядлыми и отважными были двое —Слава Коньшин и механик торгпредства Толя. Они уходили в море осо-бенно далеко и на долго, встречались с акулами и утверждают, что акула умное животное и понимает, что перед ней человек. Отважными охотни-ками были и офицеры бригады советской армии дислоцированной в окре-стностях Гаваны, с которыми я подружился и не раз брал их с собой на охоту.
Моя командировка на Кубу подходила к концу и по установившемуся обычаю я должен готовиться к своим проводам. Следуя этому обычаю приезжающего принимает коллектив, а проводы устраивает отъезжающий.
До отъезда оставалась неделя и, произведя соответствующие закупки, я был готов к финальному аккорду.
 Но тут появился Франсиско и заявил, что я и Дмитриев должны срочно выехать в Матанзас, где сосредоточена большая партия тракторов Дт- 54 и есть проблемы.
Оказалось, что на тракторах разрушаются корпуса коробок перемены передач.
 Надо сказать, что рамы Дт — 54 были клепаными и я знал технологию сборки и клепки их, так как это производилось рядом с моим рабочим ме-стом во время моей работы в цехе шасси до учебы в институте. Во время эксплуатации клепка ослаблялась, и лонжероны рамы начинали качаться относительно друг друга, что вызывало качание поперечного бруса рамы относительно продольной оси трактора и появление скручивающего мо-мента на корпусе коробки перемены передач, крепящейся к этому брусу. Для устранения этого момента между брусом и корпусом КПП устанавли-валась сферическая опора.
 При осмотре, оказалось что эти опоры, вероятно во время ремонта, бы-ли выброшены и именно это и стало причиной разрушения корпусов КПП, что я и объяснил кубинским механикам.
На одном из тракторов не запускался пусковой двигатель, и кубинцы предъявили это Дмитриеву. Пытаясь запустить его, тот залил в поршневую масло, а когда это не дало результата , стал убеждать кубинцев , что нужна специальная американская паста, которую нужно ввести в цилиндр для улучшения работы поршневой Я пытался убедить его проверить сальник коленвала так как при его износе в цилиндре не создается вакуум и двига-тель не заводится. Дмитриев проигнорировал мое мнение.
Кубинцы заявили, что больше ничего не нужно делать, они знают, в чем дело.
На этом наша работа в провинции Матанзас закончилась, и мы возвра-тились в Гавану.
Поздно вечером, когда мы уже готовились ко сну, раздался звонок в дверь.
На пороге был поляк Мечислав. Войдя, он произнес: «Иван, мой Форд помяли!» Считая, что он просит о помощи, я сказал: « Уже поздно. Помочь можно только завтра».
Ты не понимаешь, Иван? Форд помяли ваши !
Кто?
Мечислав показывает на Славу Егорова .Но он все время был со мной. Смотрю на него, он отрицательно качает головой.
Мечислав приводит старика Хосе и тот подтверждает, что видел наезд.
Времени терять больше нельзя. Я обещаю Мечиславу, что к утру мы решим проблему с его машиной и бросаемся в ночную Гавану. Поднимаем Франсиско, механика Славы Орестаса и ,наконец , устанавливаем Форда на ремонт и получаем заверение, что к середине дня он будет готов.
Возвращаемся на 30-ю, обследуем с фонарем, стоящие машины и на заднем левом углу кузова Газ — 69 Дмитриева обнаруживаем краску Фор-да.
Подняв Дмитриева, говорим, чтобы он благодарил бога, что все разре-шилось, но платить за все будет он.
А завтра мой отъезд и я принялся накрывать стол.
К вечеру все население 30й собралось за столом.
Я поблагодарил всех за то, что они меня терпели, что многое мы делали совместно, и многое у нас получалось. Пожелал успехов в дальнейшей ра-боте и просил приняться за уничтожение содержимого стола.
 После третьей стопки Быков, обращаясь к Дмитриеву, произнес: « Во-лодя, собирай чемодан. Ты улетаешь».
«Как! — воскликнул Дмитриев — А Иван?»
«А Иван остается?» — Отвечал Быков.
«Как?!» — удивился я.
И мне пришлось распаковывать свой чемодан.
Вместо Дмитриева из Харькова приехали двое — Миша Стерлев и Да-нилов Николай, хотя кубинцы предпочитали иметь двоих волгоградцев, считая их более универсальными. После отъезда Бирюкова поломки мас-ляных насосов участились.
Аварии происходили в пределах 400 часов работы двигателя, и никаких версий о причинах дефекта не появлялось.
Борис Клочков из университета Санта Клара выдвинул версию переко-са осей шестерен насоса, но характер износа зубьев, по моему мнению, не подтверждал этого, по крайней мере, указывал на что то другое.
Возвратившись из последней командировки, узнаю о строжайшем рас-поряжении по советской колонии о запрете выездов на подводную охоту. Автомашины по окончании работы, оставлять на площадке торгпредства, а ключи от машин сдавать дежурному. Оказывается, Львов вместе с тремя жильцами 30й, возвращаясь с подводной охоты, не справился с управлени-ем на горной дороге и разбил машину. Все получили травмы различной степени. Больше всех пострадал сам Львов. Введенные, в связи с этим, ог-раничения вызвали неудобства существования.
 С целью улучшения условий отдыха работников Торгпредства, руко-водство взяло в аренду один из заброшенных и уже разрушающихся домов на берегу моря для организации в нем клуба. Всем коллективом на обще-ственных условиях очистили и отремонтировали бассейн, помещения и прилегающую территорию Труднее оказалось с ремонтом системы водо-снабжения и заполнения бассейна. Система оказалась не знакомой и слож-ной. Пришлось обратиться за помощью к кубинцам, которые и выполнили эту работу.
Наконец был назначен день открытия клуба.
С лоджии 30ой новый клуб хорошо просматривался, и было видно, что жизнь там уже бьет ключом. Взяв с собой запасное пляжное белье, я тоже направился туда. На входе, навстречу мне вышел специалист « Ингосстра-ха» и на мой вопрос: «Работает ли душевая?» — ответил, что работает и попытался мне объяснить, что=то о включении ее, на что я самонадеянно буркнул: « Разберусь». Но, войдя в душевую, я не обнаружил там крана. Попытка воздействовать на рычаг рассекателя результата не дала.
Я понял, что « Ингоссрах» не зря пытался что то мне сказать про это. и стал внимательно осматриваться. В полу под рассекателем заметил, нако-нец, чуть выступающий над полом пятак и наступил на него ногой. Струи ударили из рассекателя.
Стоило сойти с пятака, как струи воды прервались. Мне понравилоcь устройство. Купил в буфете пиво и присоединился к купающимся в бас-сейне.
На территории бассейна появился Данилов Николай и, увидев меня, спросил о местонахождении душевой. Я показал направление, и он отпра-вился туда и долго не появлялся. Я подумал, что он, также как и я, не мо-жет включить душ.
Наконец Николай появился на площадке с обескураживающим видом, в промокших до нитки трусах и крупными каплями воды на лице и теле. Я подумал, что все-таки он искупался. Но, подойдя, он произнес: «Вода кон-чилась». « Как это кончилась — возмутился я — я только что купался!»
«Ты купался, а у меня кончилась — отвечал Николай.
«Пойдем! — потащил я его в душевую.
Встав под рассекатель, взявшись за его рычажок и резко повернув, на-жал в тоже время ногой на пятак в полу. Струя воды ударила по плечам.
Николай спеша смыть пот, подтолкнул меня в сторону и как только я сдвинулся с места, вода снова исчезла.
«Вот! И у тебя кончилась! — произнес с каким то удовлетворением, будто он, наконец, открыл истину. Я повторил трюк с рассекателем и Ни-колай посмотрев на меня долгим взглядом, проговорил: « Нука, отойди! — и подтолкнул меня в сторону. Осмотрев пол, он обнаружил, наконец, пятак и нажал на него.
 На ближайших переговорах кубинцы высказали недовольство частой сменой специалистов. Обосновывали они это тем, что прибывший специа-лист только начинает понимать особенности кубинских условий, как его отправляют, а вновь прибывший снова долго не может в них разобраться.
Быков объяснил, что Торгпредство не может задерживать специалиста без семьи более девяти месяцев, а так как оно не имеет жилого фонда, то семью к специалисту пригласить не может. Вот, например, Ивана мы хоте-ли бы оставить, но не можем, потому что нет жилья.
В ответ кубинцы заявили: « Если Вы оставите Ивана, то мы дадим ему жилье сами» В результате руководство Торгпредства предложило мне ос-таться для работы на Кубе на три года
Учитывая длительную принудительную задержку меня в командировке кубинцами в период определения причин рассухаривания двигателей , что определялось отсутствием в моем распоряжении автомашины, Тракторо-экспорту для меня была заказана автомашина Газ-69.
А пока мы продолжали работать с Франсиско на его Альфа Ромео.
Возвращаясь после выполнения работы из провинции Пинар дель Рио и проезжая Артемису, Франсиско обратил внимание, что на территории ка-кой то базы раскрывают крупный ящик и завернул туда.
Оказалось, что это тростниковоуборочный комбайн Массей Фергюсон производства Австралии.
 До революции уборка тростника на Кубе производилась вручную, при-чем на сафру съезжались мачетеро со всей южной Америки.
 Инициатором механизации уборки тростника стал Че Гевара. Первые комбайны были изготовлены в СССР. Это были увеличенные по габаритам машины для уборки камыша применяемые в Астраханькамышзаготпроме .
 Но они оказались не надежными в работе и не очищали тростник от листьев.
Затем кубинский инженер американского происхождения Хендерсон сконструировал механизм, который навешивался на тракторы Катерпиллер и Т-100 и был надежен в рубке тростника но не очищал его от листьев.
 Для решения проблемы кубинцы построили 98 пунктов очистки руб-леного тростника от листьев.
Массей Фергюсон решал все проблемы . По конструкции он имел ана-логичное с советскими самоходными комбайнами шасси, но с широким применением гидромоторов, что сильно упрощало механическую часть машины. Подробную информацию о комбайне я направил в Трактороэкс-порт.
На утренней планерке Быков объявил, что нужно пятьдесят ракушек для Байбакова — министра финансов СССР прибывшего на Кубу с визи-том. « Кто может это сделать?» — спросил он. Вот случай, который нор-мализует обстановку — подумал я и сказал: «Я поеду».
Ты понял, нужно пятьдесят штук?
Да.
Тогда давай езжай.
Я сразу направился к нашим военным и спросил : «Хотите ездить на подводную охоту? Тогда один день нужно поработать на дядю». Офицеры не возражали и мы, не медля, выехали на морское побережье провинции Пинар дель Рио .
 К берегу мы вышли в районе Ла Мулата не далеко от Эль Фаро — мая-ка, в окрестностях которого был пункт кубинских пограничников и там же базировался рыболовецкий кооператив.
У берега стояло на якорях несколько сейнеров и привязанных лодок.
Я спросил у пограничников разреш0ения выйти в море на подводную охоту и получил его. Попросил лодку и тоже получил но, почему-то, с од-ним веслом. В пределах визуальной видимости виднелось несколько ост-ровов и я, указывая на них, попросил оттащить нас туда на сейнере. По-граничники снова согласились и показали сейнер, который это сделает.
Пока мы поднимались на борт и привязывали лодку, к берегу подошли две дипломатические немецкие машины и люди, находившиеся в них, явно имели аналогичные с нами цели. С ними были два, видимо, профессио-нальных кубинских охотника имевших специальную экипировку с допол-нительными грузами для быстрого погружения в воду
Все они также поднялись на борт сейнера и последний, отчалив, вышел в море. Почему то сейнер держал курс не на острова, как я просил, а вдоль них.
 Кубинец, по-видимому капитан, периодически спрашивал, где нас вы-садить.
Но ничего подходящего не было. Наконец, после полутора часов хода показалась отмель с бетонным столбом, торчащим над ней. Так как визу-ально ничего лучшего не просматривалось, то, посовещавшись, мы решили высадиться. Капитан пообещал забрать нас на обратном пути часа через четыре. При переходе на лодку, кубинец дал мне линь и стальной цилиндр. На мой вопросительный взгляд он жестами объяснил, что это вместо яко-ря.
У офицеров, их было четверо, были наполненные воздухом камеры об-тянутые сетками и, сделанные из танковых антенн, копья для подводной охоты. Очень удобное оружие.
 Ребята начали поиск, а я, привязав цилиндр, бросил его в воду и, пона-блюдав за ним и, не обнаружив появления на дне никакой мути, что считал непременным признаком волочения цилиндра по дну, сделав вывод, что последний прочно держится за дно, также оставил лодку и поплыл вслед за товарищами. Дно было не глубоким, раковины попадались довольно часто. Наличие копий позволяло опрокидывать раковины для контроля их каче-ства, не ныряя на глубину. Но дно уходило все глубже, нырять пришлось, и делать это было все труднее.
 Кто-то из офицеров крикнул, чтобы я подогнал поближе лодку. Подняв голову, увидел, что мы уже далеко удалились от лодки, и направился к ней.
 Дно стало быстро удаляться и исчезло совсем. Подо мной была бездна. Что-то было не так. Пока мы плавали, дно было видно всюду, но как здесь могла появиться такая глубина? Подумал, что где-то здесь оказалась яма, и мы проплыли ее стороной.
Взял влево, но бездна не кончалась. Лучи солнца, пронизывая толщу воды, растворялись в ее глубине. Решил, что быстрее будет, если я пойду прямо на лодку. Надев копье на плечо, я прибавил скорость. Вдруг подо мной, освещенная как на экране, показалась рыба-меч. Помня, что кубин-цы убеждали меня, что она атакует на тень, я снял с плеча копье и напра-вил его вниз, что неизменно вызывало смех у всех, кому я об этом расска-зывал. Рыба мечь прошла подо мной, не обратив на меня никакого внима-ния, по крайней мере, мне так показалось.
Подняв голову в очередной раз, увидел, что остров, который был пере-до мной остается уже позади. Стало понятно, что лодку несет. Выбора не было. Нужно ее догонять. Мне кажется, что я плыл как Тарзан. По крайней мере шарики воздуха от ладоней сыпались как у плывущего Тарзана. Дог-нав лодку, я мгновенно кувыркнулся в нее, злорадно подумав обо всех этих акулах, барракудах и прочей морской сволочи в самых превосходных степенях. Устроившись на корме, попробовал грести. Лодка рыскала из стороны в сторону, но не шла прямо. С одним веслом далеко не уйдешь.
Видимо именно это имели в виду кубинские пограничники, не давая нам второе весло.
Перешел на нос, и лодка пошла, уверенно выдерживая курс.
 В момент, когда я подгреб к столбу, где уже собрались мои охотники с полными сетками раковин, я подвергся упрекам участников за долгое от-сутствие. Мои объяснения не принимались во внимание. Но пока грузи-лись, лодку снова унесло на глубину и это на всех произвело убедительное впечатление. Впятером на ластах мы быстро подогнали ее к столбу и при-вязались к нему. Спортивные х.б. костюмы в которые мы были одеты, пре-дохраняли нас от солнечных ожогов, но ступни ног оказались открытыми да еще в морской воде перехлестывающей через борта лодки.
Морская вода действовала на кожу как увеличительное стекло, и ступ-ни ног на глазах краснели и распухали. Ветер усиливался. Лодку штивало все сильнее, линь быстро перетирался о бетонный столб и становился все короче. В лодке становилось все не уютнее.
Со стороны суши показалась белая шхуна и мы принялись призывно. размахивать руками. Но судно равнодушно прошло мимо, никак не отреа-гировав на наши сигналы и, где-то в полумили от нас, бросило якорь.
Было видно, что с борта шхуны спрыгнули аквалангисты и погрузились в воду. Но никаких намерений оказать нам помощь они не проявляли.
Товарищи предложили мне плыть на шхуну. Ссылаясь на то, что я уже натерпелся страху, догоняя лодку, плыть один категорически отказался.
 Тогда со мной вызвался плыть капитан Николаенко. Метрах в тридца-ти от нашего бетонного столба, дно вертикально обрывалось вниз, где на глубине метров двадцати — тридцати простиралось ровное песчаное дно, над которым возвышались конуса рифов ощетинившихся ветвями корал-лов, среди которых двигалось множество разноцветных и различных по размерам рыб. Глубина не исключала появления акул. И я снова придавил на скорость. Подплывая к шхуне, я видел навешенный к корме, горизон-тальный решетчатый трап, на который мгновенно запрыгнул и помог взо-браться подплывшему капитану. «Барракуд видел? — спросил капитан. Нет — отвечаю. А я смотрю, за тобой белый бурун пошел. Подумал, что ты увидел барракуд — продолжал капитан. Да я только подумал, что они могут появиться и придавил — отвечал я.
 Из экипажа по-русски никто не говорил, кроме радиста знавшего не-сколько русских слов. С помощью моего, несколько развивающегося ин-финитивного испанского, мы все таки объяснились.
 Шхуна принадлежала кубинской Академии наук и исследовала места предполагаемых катастроф кораблей.
После не продолжительной дискуссии, я все-таки вынудил радиста сесть в лодку и, взяв дополнительное весло, отправиться за остальной ко-мандой и через некоторое время вся она была на борту шхуны. И это ока-залось очень своевременным, так как море к этому времени раскачалось не на шутку.
Вода на борту оказалась настолько ржавой, что пить ее мы не смогли при всей нашей жажде.
Наконец появился сейнер, но подойти к шхуне не мог из за сильной качки и лег в дрейф, на некотором расстоянии от нее.
 Мы, дождавшись, когда борт максимально опустится в сторону лодки, по очереди прыгнули в нее и погребли к сейнеру, откуда нам бросили ко-нец и мы, также как и на шхуне, ожидая, когда палуба сейнера максималь-но приблизится к лодке, перебрались на него.
 На палубе лежали в беспорядке разбросанные крупные рыбы-ежи и не менее крупные рыбы так называемые Лоры или как мы их называли — «попугаи» за их расцветку и за челюсть напоминающую клюв попугая.
Посреди, на палубе сидел один из двух кубинцев — охотников с мок-рой тряпкой на плече и бутылкой рома в руке. Как то странно подвывая, он периодически прикладывался к горлу бутылки.
 Немцы, указывая на разбросанные по палубе рыбы, рассказали, что все это настрелял этот человек, но последняя Лора, которую он подстрелил, так рванула его и ударила о риф, что выдернула руку из плеча.
 У немцев оказалась в сумках-холодильниках вода, и они спасли нас от жажды.
 На причале немцы помогли нам разгрузиться, за что мы им подарили пару раковин. У нас их осталось 98 штук. Все добытые раковины мы за-везли и оставили в бригаде для доведения до кондиции. Через день я полу-чил, в соответствии с договоренностью, ровно 50 уже очищенных раковин.
 Все ограничения связанные с аварией Львова были сняты.
Специалисты на 30-й достаточно быстро менялись. Приезжали, уезжа-ли.
Некоторых как-то не замечали, другие оставляли о себе различную па-мять
Однажды в квартиру на 30й раздался звонок. На пороге появился чело-век ниже среднего роста, квадратный как комод.
Войдя, обошел всех присутствующих, каждому протягивая руку пред-ставлялся: «Агрий Степанович, представитель завода ИЖ, капитан группы Советских войск в Германии — твердил каждому — Где тут у вас свобод-ная комната?»
Голос у него был низкий и резкий. Чувствовался заядлый служака. Выйдя через некоторое время из занятой им комнаты, и обращаясь к при-сутствующим объявил: « Так, без стука ко мне не входить, обращаться по имени отчеству — Агрий Степанович!». Такого еще не было, и мы не-сколько опешили.
.Кубинцы в то время еще не признавали советских прав вождения и все вновь прибывшие, проходили экзамен в кубинской дорожной полиции.
Через несколько дней, группу вновь прибывших специалистов повезли на экзамен. Испытания выдержали все, кроме Агрия.
По уже установившемуся порядку по окончании экзамена, полицейских — экзаменаторов привезли на 30ю на угощение.
 Агрий, стоя за спиной полицейского бубнит: «Ты шофер и я шофер...»
«Агрий , —говорю — он ни слова не знает по-русски.»
Но Агрий твердит свое; «Как не понимает? Шофер шофера всегда пой-мет!»
Полицейский перебрал, и забежав в туалет упал на колени перед унита-зом.
Агрий снова стоял над ним: «Ты шофер и я шофер…»
В следующем заходе он сдал экзамен. Но коллектив 30й ему не понра-вился и он перешел к специалисту шинной промышленности, который жил в комнате имевшейся во втором здании Торгпредства, и устроил по этому поводу пирушку, финала которой сам не помнил. Мы этим воспользова-лись и изобразили вариант его поведения, который он не мог опровергнуть и только виновато хлопал глазами. Казалось что этого достаточно, чтобы подумать о своем поведении. Ему снова оказали доверие и вне очереди выделили автомобиль ГАЗ-69. Но через два дня, его ехавшего глубокой ночью против движения по одной из центральных авенид Гаваны, в дыми-ну пьяного задержала кубинская полиция и передала советскому консулу, который и привез его в Торгпредство СССР. Выпав из автомобиля, Агрий обратился к дежурному, которым был в этот день Слава Егоров: «Этот тип катит на меня бочку. Давай его отметелим!»
 Он был выслан из страны в 24 часа, со всеми вытекающими последст-виями. Это запомнилось всем.
 Жил с нами еще специалист часового завода из Пензы Леша Моргун-ков — приятный, веселый человек с лысиной на голове, которую он стара-тельно прикрывал боковым начесом. В холле он организовал себе рабочее место, поставив у окна длинную подставку со стеклянной крышкой, за ко-торой он постоянно сидел с лупой в глазу. Так как часы и тракторы доста-точно далеко отстояли друг от друга в рядах механизмов, то у нас с Лешей никогда не происходило перекрестных технических проблем. Он как то сидел себе за столиком, ковырялся в своих микромеханизмах, а мы обсуж-дали возникающие проблемы. И вот во время обсуждения появившейся у ЮМЗ проблемы наволакивания на поверхности крестовины дифференциа-ла, Леша неожиданно вмешался в нашу беседу, заявив: «У нас в часах тоже была такая хреновина». За столом нависла тишина, взорвавшаяся оглуши-тельным хохотом. Леша обиженно смотрел на нас и дождавшись нашего успокоения, продолжил: « Да! у нас тоже было наволакивание на оси ма-ятника!» чем вызвал новый смех, хотя по большому счету может быть в этом и было что-то общее.
Как специалист, Леша пользовался авторитетом у кубинцев. Его возили по провинциям на вертолете и подарили гитару.
 А мы не упускали случая над ним подшутить.
Так 1-го апреля мы, как будто от имени консула, передали ему пригла-шение в консульство для обсуждения будто бы просьбы Фиделя Кастро о ремонте часов, смонтированных на колонне, стоящей на разделительной полосе 5-ой авениды не далеко от 30ой. Алексей неожиданно легко пове-рил нашей авантюре и помчался в консульство, а мы вдруг осознали , что можем схлопотать весомую вздрючку. Но все обошлось, так как в консуль-стве, в общем-то зная, что такие часы действительно существуют, все таки не знали о каком либо поручении.
Алексей так и остался в недоумении — что же ему делать дальше?
К счастью этот вопрос больше никем не поднимался.
 Этот недобор мы Леше возместили во время его прощального вечера. На этот вечер он пригласил стареющего главного бухгалтера с молодой женой к которой стал клеиться во время ужина, все усиливая нажим. Осте-регаясь проявлений ревности мы объявили об окончании торжества. Суп-руга бухгалтера тотчас направилась к выходу и Леша за ней. Я и Володя Александров бросились его задерживать. Но бух стал на его защиту и при-гласил нас продолжить вечер у него в доме. Проснувшись утром, мы обна-ружили Лешу в холле сидящим в кресле без штанов, но в рубашке с гал-стуком. Штаны были аккуратно расстелены на комоде. Мы уложили его на койку, брюки засунули под подкладку стула, стоящего у него в головах, гитару спрятали, подвесив в мусоропроводе и, для убедительности, по-дошвы его ног смазали глиной.
Сами изобразили занятость, организовав на лоджии шахматный турнир и преферанс. Леша проснувшись, не поднимая шума начал шарить по ком-натам в поисках одежды, поджидая, когда в той или иной комнате не будет людей. Не получив результата, он сменил тактику. Дождавшись, когда в комнате оставался кто нибудь один из нас, он входил и уверенно требовал «Ну, ладно Иван, или Виктор, Сергей и т. д. пошутил и хватит. Давай мои штаны!». Но снова безрезультатно.
Тут еще к его несчастью, приехал его переводчик Педро и Леша совсем разволновался; «Иван, ну не могу же я без штанов перед Педро!»
 Мне стало его жаль, и согласовав с коллективом, я вошел к нему и, взяв стоящий у него в головах койки стул, сел.
«Ну что, Леша, нашел штаны?»
« Ды не-ет. А ты знаешь, у меня же там документы, деньги и чужие зо-лотые часы».
«А ты ночью никуда не ходил?»
Леша страдальчески сморщился «Ды ходи-ил»
«А ты там не раздевался?»
Леша опять сморщился «Ничего не помню!»
Я осторожно отделил кнопки, удерживающие подкладку стула и, вы-тащив брюки, решил еще потянуть время, намереваясь положить их на москетер, но брюки неожиданно соскользнули и при их падении на моске-тер, звякнула бляха ремня. Леша дернулся в сторону звука и удивленно воскликнул «О! Брюки мои!» Радости его не было границ. Про гитару он даже не вспоминал и когда вечером, войдя в холл, увидел ее на столе, то снова крайне обрадовался «Ребята, а я ведь думал, что я ее потерял. А ведь я написал сыну, что мне подарили гитару и думал, как же я ему объясню ее отсутствие!»
Уезжал он в полном удовлетворении.
К Быкову В.Н. прилетела семья, и он от нас переселился.
У меня на ступнях ног у мизинцев, появился какой то зуд и шелушение кожи
В ответ на мою жалобу Быков заявил: «У меня приехала жена и привез-ла специально для такого случая лекарство из поликлиники ЦК. Я тебе принесу, ты пару раз помажешь, и все станет новым.
Передавая мне пузырек с коричневой жидкостью он изрек: «Больно бу-дет, но ты мажь». На пузырьке был напечатан состав — 60% уксусной эс-сенции и 40% йода.
Намазав тампоном, смоченным в этом растворе, кожу и ожидая острую боль, отметил, что терпеть можно. Но утром подъемы ступней у пальцев оказались сплошным мясом, совершенно лишенным кожи. Наложив на ра-ны вату и кое-экак засунув ступни ног в сандалеты, я отправился в Торг-предство. Быков увидев меня, спросил: «Сжег? Правильно, моя жена тоже сожгла.!», что мне почему то не доставило радости
Болячка получила жуткое развитие, распространившись до колен на обеих ногах. Обращение к кубинским врачам положительного результата не дало.
Я обратился к врачам на корабли. Те заверили, что у них такие лекарст-ва, что они вылечат меня без проблем. Но и у них ничего не получалось.
Наконец моряки рекомендовали меня руководителю советских медиков на Кубе, а тот поручил меня советскому специалисту, кандидату медицин-ских наук Бродиновой Нине, которая работала в кубинском институте хи-рургии сердца и заверила, что с их возможностями нет никаких сомнений в положительном результате лечения. Однако год интенсивного лечения сильнейшими антибиотиками так же не дало результата. Наконец Нина сказала, что больше ничего нельзя делать, что они вкатывали мне лошади-ные дозы антибиотиков и она удивляется, что у меня еще нет аллергии. Пройдет пара лет и все станет на свои места — сказала она. Так оно, в конце концов, и случилось
Но сомнений и страха за это время пришлось пережить не мало.
 Стало известно, что принято решение о разработке и изготовлении тро-стниково-уборочного комбайна на Кубе.
 Для этой цели в Гавану прибыла группа специалистов ВИСХОМа, а для координации работ с кубинской стороной, прилетел представитель Трактороэкспорта Силаев Юрий Александрович, обладающий счастливой способностью превращать теоретическую идею в простой технологиче-ский процесс. Я был подключен к нему с целью оказания помощи в прове-дении работ.
 Эта работа в течение года была успешно закончена. В результате был создан первый советско-кубинский комбайн с законченным циклом уборки тростника и высокой надежностью и производительностью. Грузовик Зил загружался комбайном за 3 минуты, и это вызвало проблему создания транспортного конвейера.
В Ольгине был создан завод по сборке комбайнов.
Надзор за эксплуатацией тракторов продолжал оставаться острой необ-ходимостью, и я периодически выезжал в хозяйства страны для контроля.
В одной из таких поездок я оказался в городе Нуэвитас и, зайдя в меха-ническую мастерскую, увидел на стеллаже комплектный двигатель СМД -14 на мотосчетчике которого было более 5 тысяч часов. По словам меха-ника, двигатель имел падение давления в системе смазки и, поэтому его привезли на ремонт.
 При разборке двигателя оказалось, что шестерня привода насоса имеет значительный люфт на валу. Сняв шестерню, я обнаружил наклеп на по-верхности вала противоположной шпонке. При дальнейшей разборке ока-залось, что шестерни насоса имеют такой же «пропеллерный» износ, что и на насосах вышедших из строя через 400 часов работы, что указывало на какую то закономерность. И тут я вспомнил о пресловутых расширениях допусков в интересах производства и сборки, в случаях, когда технологи не могут обеспечить требований конструкторов.
Очевидно первое расширение допуска на посадку шестерни на вал, в интересах облегчения операции сборки было произведено давно и, хотя уже вызвало некоторую эксцентричность посадки шестерни и цикличной нагрузки на вал привода и появление характерного износа, но в очень ма-лой степени, не вызвавшей аварийных разрушений. Последующее расши-рение этого допуска, привело к такому увеличению цикличной нагрузки с изменяющимся знаком , что вызвало усталостное разрушение вала уже че-рез 400 часов. Цикличность нагрузки с изменением знака объясняла и осо-бенность износа шестерен насоса. Вот к чему привела погоня за количест-вом. Не стану углубляться в поразительную техническую неграмотность людей осуществивших эту операцию, граничащую с преступлением. Спе-циалистам это и так понятно.
А работы прибавлялось.
На испытательной станции в окрестностях Гаваны появился новый ру-ководитель только что окончивший ВУЗ в Союзе и принялся за испытания тракторов. Во время моего посещения станции для выяснения целей и объемов испытаний нашего трактора ДТ-170С прибывшего на Кубу по за-казу кубинцев, он вдруг потребовал, чтобы эти испытания проводил я. Я не возражал оказать помощь в организации работы.
Но новый руководитель требовал, чтобы я работал в полном соответст-вии с распорядком дня МИС и полном ему подчинении. Мои объяснения о том , что я не являюсь работником какой либо кубинской организации и тем более не нахожусь в подчинении какой либо из них, не имели для него какого либо значения. Но переход на работу в соответствии с этими усло-виями лишал меня оперативности в работе и в большой степени ограничи-вал мое влияние на организацию эксплуатации и проведение технического обслуживания тракторного парка. Для решения этой проблемы мне при-шлось обратиться к руководству Торгпредства.
 На переговорах с кубинской стороной организованных руководством Торгпредства было объяснено, что советский специалист Иван, является высококвалифицированным инженером и не будет крутить гайки левой или правой ногой как кому-то этого захочется. И впредь, если Иван кому-то понадобится, то будьте добры подать заявку, а Торгпредство решит, где он нужнее туда и направит.
Все стало на свои места. Я снова стал всюду успевать.
Южный машиностроительный завод держал на Кубе пять своих спе-циалистов и один из них постоянно работал на кубинской МИС.
И вот этот специалист, вдруг ворвался в кабинет с паническим криком, что на тракторах ЮМЗа установлены дефектные указатели температуры воды УК-133, которые искажают значения температуры двигателя. Однако там работают по контракту два специалиста с Поволжской МИС и, что они подобрали дополнительное сопротивление и, вставляя его в электросхему, корректируют ее показания.
 Но на тракторе ДТ-170С тоже стоит Ук-133. И я помчался в МИС.
Запустив двигатель и прогрев его, вставил ртутный термометр в горло-вину радиатора. Разность показаний была налицо. Сняв с трактора указа-тель Ук-133 и датчик температуры, я направился в лабораторию. Специа-листов там не оказалось, но все элементы для монтажа электрической схе-мы контроля температуры были. Чтобы не терять времени, я в ожидании появления специалистов смонтировал и включил питание схемы. К моему удивлению показания Ук-133 и ртутного термометра оказались одинако-выми. Поразмыслив, понял, что причиной изменения показаний указателя, явилась коррозия в соединениях схемы. Смонтировав приборы снова на тракторе, и запустив двигатель, убедился в правильности их показаний. Дефекта прибора не было.
Кстати несколько слов о прибывшем тракторе Дт-170С.
Я испытывал первые три трактора с гидротрансформаторами изготов-ленными самим автором проекта Анатолием Алексеевичем Ивановым. Эти гидротрансформаторы имели наивысший КПД из всех известных к тому времени и обеспечивали пробуксовку ходовой при перегрузке на крюке. Такие показатели оценили даже такие корифеи автотракторостроения как академики Анохин и Болтинский, приезжавшие к А. А. Иванову на кон-сультацию. Однако после его скоропостижной смерти достойных после-дователей у него не оказалось. К проекту приклеились несколько деятелей из руководства завода, которые пошли по пути упрощения технологии из-готовления механизма, что вызвало снижение показателей КПД гидро-трансформатора и трактора в целом.
Наблюдения за трактором прибывшим на Кубу, к сожалению, указыва-ли именно на такие результаты этой деятельности, что для меня оказалось полной неожиданностью.
А на 30й уровень организации камбуза оставлял желать лучшего, хотя он все-таки улучшался с появлением новых специалистов, вносивших в это свой вклад.
Во время одного из ужинов, на котором принимавший участие студент- практикант университета Патриса Лумумбы Веревкин задал вопрос: «Ре-бята вы знаете Алексеева?»
Фамилия для всех оказалась не знакомой.
Веревкин продолжил: «Это первый посол Советского Союза на Кубе. Но он не имел дипломатического ранга. Фидель Кастро познакомился с Алексеевым в Мексике в то время, когда его туда выслал Батиста. Больше они уже не расставались до победы революции. Когда встал вопрос о на-значении посла, кубинцы сказали: «зачем нам посол? Он у нас уже есть. Вот Алексеев»
Не поверив Веревкину, я на следующий день в Динаме спросил у ку-бинцев, знают ли они Алексеева.
Кто же его не знает, удивились они. Во время Революции они c Фиде-лем всегда были вместе и все что сказал Фидель было все равно, что это сказал Алексеев и наоборот.
В связи с национализацией земли монополисты овощеводства, китай-ская диаспора прекратила это производство, и овощи полностью исчезли с рынка.
И я стал жертвой этого явления. У меня начался авитаминоз.
Кубинцы с пониманием отнеслись к моей беде. Капитаны всех рестора-нов во всех отелях знали о моих трудностях и спешили предложить мне овощной салат, когда он был в меню. Недостаток овощей я старался воз-местить лимонами, которые поедал цельными. Слава богу, проблем с этим не было. К слову сказать, лучших лимонов, чем кубинские я не знаю. Тон-кокожие, сочные и ароматные они спасли меня в этой не простой ситуа-ции.
Зная мою проблему с витаминами, кубинские друзья постоянно спра-шивали:
«Иван, что тебе нужно?» На что я постоянно отвечал, что самое важное для меня — лимоны. Встречая меня в Сьего де Авила, когда я туда приез-жал, Франси, подруга Акуньи, начинала с фразы: «Que mas importante Ivan?— и сама же отвечала — Limon! Что значило:
«Что самое важное, Иван? — Лимон!»
 Долгая работа во время испытаний на Кубани и Северном Кавказе при-учила меня к острым блюдам, которые в кубинском меню совершенно от-сутствовали. Вновь приобретенные кубинские друзья, в ответ на мою просьбу, привозили мне изредка пенициллиновый пузырек перчинок вели-чиной с подсолнечное семечко. Этого хватало мне максимум на пару дней.
 Для исправления возникшего положения с овощами были привлечены болгарские специалисты. Вокруг провинциальных центров они создали овощеводческие планы — так называемые «Зеленые зоны». Болгары были единственными из иностранцев, которые официально возглавили руково-дство этими планами. В короткое время им удалось нормализовать поло-жение с овощами на Кубе.
Сьего де Авила второй город провинции Камагуэй, расположенный на середине протяженности Кубы , стал наиболее близким для меня благода-ря появившимся друзьям таким как Хосе Кордеро — Акунья, Хосе Санта-на, Крисенсио и обаятельная Франси, которые всеми силами стремились скрасить и облегчить мне жизнь.
Во время одного из заездов Франси объявила: «Иван мы решили твою проблему с перцем. Поехали!» Она привела меня на брошенную болгарами плантацию, где были грядки с длинным красным жгучим перцем. Я набрал целый пакет перца и положил его в бардачок машины.
Акунья и Хосе Сантана попросили посмотреть трактор на местном са-харном заводе и мы все вместе направились туда. Пришлось изрядно пово-зиться, чтобы провести полное техническое обслуживание, регулировки, выбросить траки, натянуть гусеницы. По окончании работы руководство завода пригласило на обед в столовую. Я предусмотрительно захватил с собой тройку перчин и бросил на стол перед собой. Приступив к приему пищи, взял перчину и отгрызая ее стал заедать предложенное блюдо. Си-девший рядом кубинец тоже взял перец, и по моему примеру стал его грызть, но вдруг выскочил из-за стола и с криками: « Агуа, Агуа! \т.е. воды воды!\» — заметался по залу.
Сначала это показалось смешным, но через минуту было уже не до смеха.
Глаза, вылезающие из орбит и красное, казалось раздувающееся лицо, вызвало сострадание. И, даже когда эта аллергия утихла, кубинец, не при-трагиваясь к пище, сидел, не отводя от меня глаз и было не понятно, что за чувства он при этом испытывает.
Работая с кубинской стороной над совершенствованием организации эксплуатации тракторов я обратил внимание на маркировку масел, которая не совпадала с рекомендуемыми заводом.
Инструкция по эксплуатации трактора Дт-75 требует в этом случае производить замену масел в механизмах в два раза быстрее, что не дела-лось на самом деле. Во время очередных переговоров с кубинской сторо-ной я указал на это не соответствие и потребовал производить замену ма-сел не через 240 часов, а через каждые 120 часов.
Кубинцы стали уверять меня, что применяемые масла полностью соот-ветствуют рекомендуемым и их применение согласовано с советскими специалистами. Мои наблюдения вызывали сомнения.
Я попросил представить физикохимический состав применяемых масел и с тем же вопросом обратился в Трактороэкспорт в отношении советских масел.
Полученные результаты, не полностью совпадали по компонентам, но в обоих случаях присутствовала зольность, главная составляющая нагарооб-разования, которой в кубинских маслах было в 100 раз больше, чем в со-ветских. Кубинская сторона признала, что в настоящее время они не могут производить масла требуемого качества, но они приобретают оборудова-ние для его производства.
 Таким образом, выяснилась еще одна причина повышенного нагарооб-разования.
А на 30-й сложился коллектив, объединенный общей заботой о пита-нии, обеспечении безопасности командировок и совместном решении воз-никающих технических проблем.
 Руководство Торгпредства воспринимало 30ку как самостоятельный коллектив и относилось к нему с особым вниманием и уважением. Во вре-мя праздничных застолий первые руководители обязательно некоторое время проводили с нами, а некоторые предпочитали оставаться до конца праздничного вечера. В магазинах Торгпредства при появлении специали-стов 30й продавец , извинившись перед покупателями, заявлял: «Ребята работают в трудных условиях, поэтому я их обслужу, а потом всех осталь-ных». А среди нас существовал полугласный закон, запрещающий зло-употреблять приобретением спиртного и толпиться в дипломатических ма-газинах.
Сама квартира, не смотря на ее конструктивное совершенство, имела уже довольно отцветающий вид из-за длительного отсутствия какого либо ремонта
Особенно плохо дело обстояло на кухне, где полностью отсутствовала кухонная посуда и инструмент, вилки, ножи, стаканы, стопки, что не редко ставило нас в трудное положение при попытке угостить кубинских коллег при посещении ими квартиры на 30-й.
Вскоре нас пригласили в Торгпредство на встречу с послом СССР То-лубеевым.
 В своем выступлении посол говорил о том, что нам следует, как можно теснее работать с кубинскими специалистами, развивать личные отноше-ния с ними.
 В ответ я сказал что мы, специалисты 30-й, не жалеем затрат, что у нас в любой день может быть кубинский руководитель или специалист, встре-чи с которым руководство Торгпредства иногда добивается длительное время, но наши усилия разбиваются о нищету на квартире.
 На следующий день Лебяжьев вызвал меня к себе: «Ну Атарщиков — сказал — всех убедил и меня в том числе. Возьми тархету у Павла Петро-вича и купи все что нужно. А ремонт в квартире мы сделаем».
30я приобрела комфорт и уют.


В связи с проявившимися дефектами автогрейдеров и для решения воз-никших вопросов, с орловского завода прилетел заместитель главного ин-женера Валерий К., и его подключили ко мне.
 Для ознакомления с обстановкой мы выехали с ним на базу Констру-импорта которая имела название CESETA. Сидя в машине в ожидании со-провождающего и глядя на растущие по периметру королевские пальмы, Валерий спросил: «А почему стволы пальм такие белые?» Я не задержался с ответом: «А их цементом обмазывают».
А зачем?
Да чтобы не гнили.
И много их здесь?
Миллионов десять наберется.
А какое=нибудь практическое значение они имеют?
Никакого. Только декоративное.
Помолчав, Валерий с чувством проговорил:
Мало того, что на них цемента много идет, но их же еще трудно обма-зывать!
 Я скромно промолчал.
Через некоторое время мы в составе большой делегации оказались в Сантъяго де Куба, где была точно такая же база Конструимпорта как и в Гаване.
Осматриваясь, Валерий повернулся к Николаю Данилову: «Кто это го-ворил, что пальмы цементом обмазывают? Ты что ли?».
Тот ответил отрицательно. Валерий повернулся ко мне: «Ты что ли?»
«Ну что ты! Как я такое мог сказать!»
«Вот блин! Кто-то мне сказал, а я возьми да брякни. И меня так осмея-ли!»
С моего завода пришло письмо Юшкова Г Г в котором он предлагал мне обсудить с кубинцами возможность проведения обучения кубинских механизаторов силами автоклассов завода.
Для выполнения этого поручения я попросил встречи с руководителем Diname команданте Викториано Парра и начальником подготовки кадров Лойолой. После совещания, вместе с Лойолой мы составили план проведе-ния обучения, который предусматривал занятия в трех провинциях с не-большими перерывами для отдыха и ознакомления преподавателей с жиз-нью и историей Кубы и ее народа, а также содержание коллектива.
План был подписан с кубинской стороны Лойолой, а с нашей Быковым и мной и направлен на завод Юшкову.
 Пришла, наконец, заказанная автомашина Газ — 69, которую я полу-чил в порту при разгрузке судна. При подготовке ее к работе и проведении регулировок, оказалось, что тормозная система не обеспечивает надежного торможения. Слава Егоров — представитель Ульяновского автозавода, к которому я обратился за консультацией, посоветовал поездить на машине с ограниченной скоростью: «Притрется — изрек он.
Но притирка что-то затягивалась, и торможение начиналось только по-сле двух трех качков педали. И это чуть не привело к аварии.
Я ехал на Мариель, на который вела прекрасная 4х рядная дорога раз-деленная зеленой газоновой лентой на попутную и встречную полосу.
Ничто не предвещало опасности.
Справа и слева на достаточном удалении от дороги паслись лошади и жеребенок среди них по правой стороне.
Неожиданно жеребенок срывается с места и мчится, стремясь пересечь дорогу. Расстояние до него достаточно чтобы беспрепятственно это сде-лать и я не принимаю мер к торможению. Однако жеребенок, достигнув моей полосы, поворачивает и бежит вдоль дороги впереди меня. Машина мгновенно настигает его, и чтобы не сбить малыша я резко пытаюсь тор-мозить. Дефектная система торможения срабатывает одной стороной, ма-шину разворачивает поперек дороги и она как мотоцикл на двух левых ко-лесах проскакивает по краю начинающегося оврага и вылетает на поляну заполненную валунами. Еще несколько катастрофически опасных кренов вызванных преодолением разбросанных валунов и машина благополучно остановилась.
Чтобы не испытывать судьбу я по возвращении в Гавану решил сам ра-зобраться в причинах неисправности.
 При внимательном осмотре, оказалось, что все четыре тормозных ба-рабана расточены на конус, что вызвало нарушение работы механизмов тормозной системы и их ускоренный износ.
Удивительным в этом было то, что не заметить этих отклонений просто не возможно и для этого не нужно даже никаких инструментов. Устано-вить такие детали на автомобиль, значит подвергнуть смертельной опасно-сти его пассажиров, что и имело место в данном случае.
По моему заказу барабаны проточили в мастерской и, после их уста-новки и сборки всей системы, проблема тормозов была надолго забыта
По большому счету все перечисленные проблемы явились следствием наплевательского отношения к технологии возникшего в хрущевский пе-риод и настолько укоренившегося, что продолжает иметь место до сих пор.
Такое положение хорошую конструкцию превращает в кучу металло-лома. Мне показалось, что как в машиностроении качество изготовления конструкции на прямую зависит от точности выполнения технологическо-го процесса и качества применяемых материалов, так и построение соци-ального общества — от чистоты социальных идей и морального и духов-ного здоровья людей осуществляющих это построение.
Любую социальную систему можно дискредитировать и, наоборот, сде-лать привлекательной, хотя бы на какое то время. Все зависит от людей, выполняющих эту задачу и средствах, сосредоточенных в их руках.
Это особенно убедительно демонстрирует история России
Мне нравится отношение кубинцев к технологии, которые утверждают, что при введении в технологический процесс любой рационализации, нужно изменять маркировку изготовляемого товара или продукта. Мне представляется это резонным. Вообще среди кубинцев много способных людей и профессионалов высокого уровня.
Приближались первомайские праздники, а накануне их Франсиско предложил выехать для работы в провинцию Орьенте.
Я объяснил, что первомайские праздники мы проведем с коллективом Торгпредства, а потом выедем в провинцию. Договорились, что после 2го мая Франсиско будет ждать нас, т.е. меня и Данилова Николая в Ольгине — административном центре провинции Орьенте.
А 1-го мая кубинцы объявили днем интернациональной сафры, т. е. все иностранные коллективы должны выехать в этот день на рубку тростника
Наш коллектив, человек тридцати, выстроился с одного края загонки плечо к плечу и принялся за рубку тростника, высота которого достигала метров трех.
Я и Сиденко оторвались от нашего ряда метров на 20, но пройдя треть загонки, встретились с шедшими навстречу нам тремя кубинскими мачете-ро. Звуки их работы напоминали шум работающей машины.
Да-а это они умеют делать! Также хорошо они умеют строить здания и дороги и восстанавливают автомашины после аварий. Кстати о дорогах. Кубинские дороги заслуживают того, чтобы уделить им особое внимание
Во-первых при строительстве каждый слой насыпи достаточно дли-тельное время укатывается автомобилями, тракторами а перед укладкой каждого следующего слоя — катками, после чего укладывается бетонный слой толщиной 40 см и уже на него наносится слой асфальта. Каждый по-ворот спрофилирован с наклоном во внутреннюю сторону так, что авто-машина входит в вираж не вызывая усилий на рулевом колесе. Разметка дорог и установка дорожных знаков ни разу не вызвала сомнений в их пра-вильности. Кстати по утверждению Франсиско разметку дорог производят проштрафившиеся водители. Любая выбоина появившаяся на дороге, не-медленно ограждается знаками а ночью освещается горящим мазутным факелом. Периодически вдоль дорог стоят знаки, указывающие на то, что здесь находится асфальто-бетонный завод
При движении по автотрассе, движущийся впереди грузовик или авто-поезд, имеющий лучший обзор, показывает сзади идущему ситуацию на дороге, включая указатель правого поворота, когда обгон безопасен и ле-вый указатель, когда обгон производить нельзя. В случае, если встречный автомобиль просигналил светом фар, значит будь осторожен — впереди какая то опасность.
В случае дальних переездов для выполнения заданий командировок мы с Франсиско предпочитали делать это ночью, так как в это время и дороги свободнее и двигатель автомобиля работает лучше. Но с течением времени интенсивность движения ночью непрерывно нарастала в основном за счет увеличения количества рейсов дальнобойщиков.
Надо сказать, что дальнобойщики на Кубе это особая привилигирован-ная каста водителей. Все они одеты в форму с белыми рубашками, автомо-били укомплектованы рациями, в отелях для них зарезервированы места и в ресторанах их обслуживают в первую очередь.
Автопоезда дальнобойщиков по всему периметру обвешаны гирлянда-ми светящихся лампочек, что облегчает миновать их в ночное время.
И все таки аварии с участием советских специалистов произошли, и распоряжением посольства, ночные передвижения для них были запреще-ны.
 Отпраздновав маевку, я, уже в паре с Николаем Даниловым, выехал в Орьенте. В Ольгине, на месте, где Франсиско должен был нас ждать, его не оказалось, но находящиеся там кубинские служащие подтвердили, что он нас ждал и просил передать, чтобы мы ехали в поселок Санта Мария, где он заказал для нас ночлег и показали, как туда проехать.
На въезде в поселок, стояла Альфа-Ромео и вместе с Франсиско был и Паломино.
Нас ждал зажаренный, над выкопанным мангалом, поросенок с рисо-вым гарниром, а ром у нас был с собой.
Следующий день был выходным, и Франсиско с Паломино и местной молодежью, устроили игру в пелоту, так называется на Кубе бейсбол, в ко-тором кубинцы являются одними из сильнейших игроков в мире. А Фран-сиско был далеко не последним из них. Я присоединился к играющим и легко влился в игру, тем более что она напоминала нашу лапту. Однако мяч представлял собой тяжелый плотный кусок каучука, чемто напоми-нающий мяч из русского хоккея. Перчаток необходимых при этом для лов-ли этого мяча, в наличии не оказалось, и ловить его пришлось просто ру-ками. Делать это мне удавалось довольно легко, и я потерял бдительность. Очередной сильно брошенный мяч, раздвинув не достаточно жестко по-ставленные руки, ударил и рассек мне бровь.
Франсиско не медля, повез меня в соседнее село, где был медицинский пункт и совсем юная девушка без всякого колебания и сомнения зашила мне рассеченную бровь.
Подъезжая к поляне, где оставшиеся продолжали игру, мы увидели в центре толпу. Оказалось, что в продолжении игры Паломино упал и сло-мал бедро. Это было намного серьезнее, чем у меня. Паломино вышел из строя надолго. Он так и не возвратился больше в нашу связку, хотя в быту мы продолжали встречаться.
Две недели работы в Орьенте прошли как один день.
В Байямо к нам присоединились Долгополов и Сиденко, работавшие там вместе с кубинскими специалистами на их машине. Вчетвером мы двинулись в сторону Гаваны, надеясь по пути проконтролировать работу нашей техники. По пути с правой стороны трассы показался указатель: «Плотина кубино — болгарской дружбы». Долгополов и Сиденко — заяд-лые рыбаки тотчас среагировали: « Иван, давай завернем, может там рыба есть».
Свернув вправо по указателю, мы вскоре подъехали к мостику через узкую речушку, протекающую через расщелину, пробитую в каменистом грунте. Вода была прозрачной и в ней хорошо просматривались спокойно плавающие рыбы. Рыбаки тотчас вышли из машины и забросили удочки.
Я переехал через мостик и двинулся вдоль берега.
Впереди показался стоящий на высоком обрыве берега мотоцикл Ява.
Остановившись, я вышел из машины и подошел к краю обрыва.
Внизу вдоль берега по колено в воде двигался раздетый до плавок муж-чина, что-то ощупывающий руками в прибрежных камнях.
Это сильно напоминало ловлю раков в наших реках, но вместо рака мужчина выбросил на берег тручу, так называется у кубинцев форель ко-торая в местных водах достигает метровой длины.
Из-за поворота вышел Сиденко и я показал ему на местного рыбака. Мы оба разделись и последовали его примеру. Сначала у нас ничего не по-лучалось, но затем мы приспособились и стали загонять рыб в тупики сре-ди камней.
Труча не попадалась. Попадалась биахака- рыба похожая на леща по форме, но с плавниками как у окуня. Поймав шестнадцать штук, мы ры-балку закончили и двинулись дальше по проселочной дороге. Грунтовка шла среди зарослей колючего кустарника марабу достигающего в высоту 2,5-3 метра.
Впереди на дороге показался пеший мужчина, который услышав шум машины повернулся и поднял руку. Я остановил машину, а мужчина по-просил подвезти его до ближайшего поселка.
Во время движения он объяснил, что является инструктором райкома партии и идет в рыболовецкий кооператив, чтобы провести собрание.
А в поселке у него есть друг Хосеито и у него дома живет морская че-репаха карей. Для меня это было новостью, так как до этого среди нас бы-товало мнение, что карей в неволе не живет.
 У первого дома на въезде в поселок наш спутник попросил остано-виться и, подойдя к ограде, позвал хозяина и предложил ему показать со-ветским друзьям свою черепаху. Хозяин радушно пригласил нас и провел к емкости сделанной из покрышки заднего колеса трактора Беларусь и зали-той помоями из которых выступал панцырь черепахи занимающий почти всю емкость. Хозяин высказал мнение, что пора уже убить черепаху так как внуки хотят черепаший суп. Затем хозяин, поманив меня пальцем, по-вел в глубину двора к деревянному корыту, в котором оказалась тоже че-репашка карей только маленькая, сантиметров 25 длиной.
Спросив, нравится ли она мне, тут же вручил ее и предложил забрать с собой.
А инструктор повел нас показать еще одну достопримечательность.
В бухте, где стояли рыболовецкие сейнера, жил одомашнившийся пе-ликан.
У него было повреждено крыло и он не летал. На кличку Панчо, кото-рую ему дали рыбаки, он реагировал немедленно, с помощью лап и повре-жденных крыльев энергично спеша на зовущий голос.
Поблагодарив хозяев поселка за гостеприимство и извинившись за не-достаток времени, мы отбыли в направлении Камагуэя, где меня ожидал неприятный сюрприз.
В провинциальном управлении Diname Акунья сказал мне, что на од-ном из тракторов Дт -75 была поломка корпуса трансмиссии, но что они его заварили и трактор уже в работе.
Случай требовал изучения, как по причине поломки, так и по качеству восстановления сваркой. А для этого необходимо было задержаться до вы-яснения проблем.
.Долгополов и Сиденко остались на вилле у Филоненко и Юня, посто-янно живущих и работающих в Камагуэе.
В поле при осмотре трактора выяснилось, что причиной аварии транс-миссии явилась поломка правого кронштейна, что сняло точку опоры и многократно увеличило плечо изламывающего момента приложенного к ведущему колесу. Такой случай поломки трансмиссии мне встретился впервые.
Качество сварки корпуса было выше всяких похвал.
В последующем я не раз удивлялся способности кубинцев сваривать металлы в воздушной среде. Для каждого случая у них был специальный флюс.
На вилле наших специалистов никого не оказалось. Все уехали в Гава-ну. Мы пообедали и тоже направились домой.
Миновали Санкти-Спиритус и там, где по правой стороне протянулись посадки апельсинов, среди которых высились здания интернатов, школь-ники которых ухаживали и обрабатывали окружающие сады, дорогу нам перегородила внушительная толпа людей.
 Считая, что среди них есть больной, которого нужно везти в госпиталь, я остановил машину.
 Но толпа окружила нас с возгласами: «Товарищи! Поздравляем вас! Во Вьетнаме закончилась война!»
Выразив благодарность за эту весть, мы продолжили наш путь. По вре-мени было видно, что в Санта-Клара мы приедем не ранее 19ти часов, а это значит что хороший номер без москитов мы не получим. Я попытался объ-яснить это Данилову и предложил, не останавливаясь, ехать прямо в Гава-ну. Но он, ссылаясь на распоряжение посольства о запрете ночных пере-движений, возражал и не соглашался ехать дальше, указывая к тому же, что он не в первый раз в командировке. Я вынужден был следовать его ка-призу. В отеле Санта-Клара Либре нам достался номер на 4м этаже, что было ниже предела жизнедеятельности москитов. Я снова сказал об этом Данилову, но тот был не преклонен. В номере москиты так достали его, что он взмолился: «Иван, пойдем на улицу, посидим».
«Чего сидеть! Собирайся, поехали. — Ответил я.
И мы в два часа ночи вынуждены были выехать из Санта Клара вместо того, что могли бы давно спать дома.
В своих отчетах я высказал мнение о необходимости замены специали-стов на месте, чтобы иметь возможность передать наработанные связи и особенности работы.
 Так как сначала моей командировки поездка семьи со мной не плани-ровалась, то время ее приезда, решение о котором было принято позднее, также было неопределенным.
Приезд ее на Кубу и сообщение об этом из аэропорта оказались для ме-ня неожиданными и я принял это за шутку. Однако Веревкин, который вы-полнял обязанности переводчика и звонил с аэропорта, настаивал: « Прав-да, Иван. Дочка уже большая, в пионерском галстуке». Да, это была уже не шутка. Кубинцы в соответствии с обещанием, выделили мне 3х комнатную квартиру на 42й улице на втором этаже.
А на первом жила немецкая семья, у которой были два мальчика двой-няшки, очень подвижные, постоянно играющие во дворе с кубинскими детьми.
Моя дочка Аня, сразу включилась в учебу в школе при советском по-сольстве, проявив при этом незаурядные способности.

Во дворе Торгпредства, на берегу моря была киноплощадка, где в вы-ходные дни, когда мы не находились в командировках, то гоняли футбол или, натянув сетку, играли в волейбол.
 Здесь же, ближе к берегу был бассейн, где преимущественно купались дети сотрудников.
 А рядом с кинобудкой высился навес с деревянной крышей, в тени ко-торого стоял деревянный стол, место упорных сражений доминошников, команда которых состояла из хозяев площадки, среди которых выделялся выдающимися способностями уполномоченный В\О Запчастьэкспорт Ген-надий Слепцов, и советских спортивных тренеров сборных команд Кубы
Червоненко — по боксу, Дурнева в прошлом снайпера, героя Советско-го Союза и чемпиона мира — по стрельбе, и, в настоящем — тренера Сборной команды Кубы, Володина — по прыжкам в воду и других.
 Во время одного из таких занятий, Червоненко, играя в домино, одно-временно наблюдал за нами, играющими в волейбол. Вдруг он бросил шашки на стол и показывая на меня, обратился к торгпредовцам : « Дайте мне этого парня. Я его научу, пусть он побьет кубинцев, а то они зазна-лись».
Он подозвал меня. Пришлось объяснить, что я, к сожалению, не смогу этим заняться, так как перенес тяжелое заболевание, в результате которого произошли осложнения на сердце.
 «Да-а, тогда это — все». «Жаль!» — произнес в ответ Червоненко.
Кстати, один из его воспитанников — чемпион мира в тяжелом весе Теофило Стивенсон обслуживал свою машину ВАЗ — 2103 в гараже наше-го тех. Центра и мы с ним часто общались. Это очень простой общитель-ный парень, лишенный какого либо высокомерия. Только курил он как па-ровоз и меня удивляло, как он при этом умудрялся выдерживать бой.
Со стороны бассейна раздался испуганный крик моей дочки и, бросив-шись на этот крик, я увидел ее, беспомощно барахтающуюся в воде, с ис-каженным от боли лицом. Сердце сжалось от сострадания и страха за нее.
 На спине у нее был, величиной с куриное яйцо, ожог как будто произ-веденный каленым железом. Оказалось что в бассейн, каким-то образом попала медуза, известная на Кубе под именем «Агуа мала», а в мире — как «Португальский кораблик». Ее ожог может быть смертельно опасным для человека.
А через несколько дней произошел казус, в результате которого, я стал победителем соревнований по толканию ядра на спартакиаде советской колонии на Кубе на что я никак не претендовал. Дело в том, что в этом ви-де соревнований у меня было два очень сильных противника: один — с по-сольства СССР под два метра ростом, и второй — специалист ГКС, одина-ковых со мной кондиций, но мастер спорта. На разминке, которую они ин-тенсивно проводили, ядра улетали на разметки для меня недосягаемые. И для того, чтобы принести своей команде хоть какие-нибудь очки, я сделал ставку на один толчек.
По опыту своей прежней спортивной жизни, я знал, что в отсутствии регулярных тренировок, интенсивная разминка только безвозвратно отни-мает силы и, поэтому, ограничился короткой разминкой без максимальных усилий. И мой расчет оправдался даже больше, чем я предполагал.
 Мои противники, измотавшись на разминке, не смогли показать своих результатов, а мой один, но максимальный для меня толчок, оказался луч-шим на радость моим болельщикам из Торгпредства.
Вообще жизнь коллектива Торгпредства проходила довольно живо, но так как большая часть жизни специалистов Трактороэкспорта проходила в стране среди кубинского населения в отсутствии информации о нашей стране, то возникало ощущение какой то пустоты, которую мы пытались заполнить.
Даже газеты доставлялись с недельным опозданием.
Одним из способов заполнения этой пустоты был «Голос Америки», который мы слушали с помощью приемника ВЭФ без всяких помех. Это было действительно интересно с разных точек зрения.
Во-первых мы узнавали о происшедших событиях в день их свершения. Правда нередко анализ редакции радиостанции некоторых событий в тече-ние нескольких текущих дней менялся и к моменту прибытия нашей прес-сы, сильно сближался с ее оценкой. Похоже что время прибытия нашей прессы также учитывалось в редакции «Голоса Америки».
Однажды во время политзанятий, я сослался на информацию «Голоса Америки» со своим комментарием, чем вызвал замешательство среди при-сутствующих. Коллеги по 30-й как-то отстранились от меня и предупреди-ли, что это может иметь для меня неприятные последствия. Однако на сле-дующем занятии ведущий в конце работы обратил внимание присутст-вующих на то, что я правильно использую дополнительную информацию из нетрадиционных источников, чем сразу снял настороженность моих коллег.
 С помощью «Голоса Америки» мы узнавали и внимательно следили за положением наших подводных лодок, терпящих бедствие в океане.
Праздником для нас были визиты отрядов наших кораблей, экипажи которых посещали и наш коллектив.
В один из дней я направился в порт Гаваны, с целью проверки наличия там нашей техники.
Двигаясь по Малекону, на повороте дороги к порту и на Прадо, все про-странство от стенки причала до прилегающих зданий, оказалось запружено огромной толпой народа никак не реагирующей на приближение машины. Чтобы выяснить что случилось, я припарковал машину к стенке и напра-вился в толпу, состоящую в основном из женщин, которые как загипноти-зированные смотрели в сторону стенки причала.
А там, у трапа спущенного с борта советского военного корабля, стояли три молодых офицера, не принужденно беседующих между собой.
Один из них был особенно красив. Высокий и статный, с ровно загоре-лым, как будто бархатным лицом и необыкновенно синими глазами.
Меня поразил вид женской толпы неподвижной, и беззвучно замершей с устремленными в одном направлении взглядами. Ничего подобного мне видеть никогда не приходилось.
О проезде в порт не могло быть речи и я возвратился в Торгпредство. А там по «Сектору сорок» телевидения шла передача о ходе операции по за-держанию очередной группы диверсантов высадившихся в провинции Орьенте. Там сейчас в командировке Слава Егоров и мы за него пережива-ем. Дай бог ему везения.
А пока я решил проскочить в Мелену, посмотреть как там идет ремонт тракторов. При отъезде назад, один из механиков попросил подбросить его по пути до дома, при приближении к которому, он предложил мне зайти в дом и выпить кофе. Я не возражал. Войдя в дом, я увидел сидящего на две-ри попугая «Белоголовая Амазона». Мне очень хотелось подарить такого дочке, и я обратился к хозяину с просьбой продать его мне.
В ответ услышал: « Иван, это друг семьи. А друзья не продаются».
Я испытал чувство стыда за то, что пытался спровоцировать предатель-ство.
А еще через несколько дней я приехал в пилотон, чтобы провести обу-чение трактористов. Курсанты, показывая на трактор, говорили: «Иван, это твой».
А на красном капоте трактора сидел изумрудно зеленый попугай, вели-чиной с голубя. Я направился к радиатору трактора, а попугай бежал по капоту на встречу мне и, как только я приблизился, прыгнул на плечо.
Это было удивительно и, не скрою, приятно. Курсантам тоже понрави-лось, что попугай признал меня. И дочке он также понравился.
Подъехав в конце дня к дому и войдя в подъезд, я увидел соседку нем-ку, усердно трущую стену и бормочащую по-русски: «О боже! Какая бе-да!»
Стены были измалеваны свастикой. Поздоровавшись, я прошел мимо.
На следующий день, подъезжая к дому, я увидел стоящего у входа в квартиру соседа и как только я вышел из машины, он пригласил пройти к ним.
 В холле уже был накрыт столик и хозяин предложил присесть, и пред-ложил угощения. Явно испытывая неловкость, он убеждал меня, что маль-чики растут, что они полны энергии и куда-то они должны ее направлять, но в головах у них еще нет порядка, и что сердца у них хорошие.
Оказалось, что Эке, так представился он, является доктором сельскохо-зяйственных наук и работает в Академии наук Кубы, а его жена Роза — секретарь посольства ГДР. Их дети учились в советской посольской шко-ле, где теперь училась и моя дочь.
У нас установились хорошие соседские отношения.
 Эке несколько раз направлял ко мне людей, у которых возникали про-блемы с функционированием автомобилей. Каждый раз мне удавалось бы-стро устранить неисправность, и я получил известность еще и как специа-лист по автомобилям.
А на дворе погода похоже портилась, и приближался тропический ли-вень.
Он приближается тихо и быстро.
Сначала все вокруг затихает, небо темнеет, птицы куда то исчезают, дождь срывается крупными каплями и быстро нарастая, превращается в сплошную стену водяных струй над которыми где то вверху с треском рвутся шрапнельные разрывы грозы. Эта стена воды также неожиданно и быстро обрывалась, оставляя на дорогах и улицах потоки воды иногда глу-биной по колено. В этих потоках бродили люди и специальными крючьями открывали канализационные люки для скорейшего стока воды. Жизнь также возвращалась в природу. Сначала нарастал звон цикад, похожий на звон множества стеклянных пузырьков соприкасающихся друг с другом от сотрясения, затем появляются птицы и природа оживает во всем своем многообразии.
Некоторые стороны природы Кубы заслуживают особого внимания. Так, например, растения и деревья растут необычайно быстро, что для не-сведущих людей кажется невероятным. Так журналист Парфенов из-за не-знания этой особенности, даже обвинил Фиделя Кастро в подлоге, подвер-гая сомнению тот факт, что банановая пальма вырастает и достигает созре-вания в течение одного года.
Другие особенности этой природы даже представляют опасность для здоровья людей.
В природе этой страны существует несколько видов акации. Наиболее распространенными являются акации цветущие красными и фиолетовыми цветами, необыкновенно сочными и многочисленными, покрывающими деревья сплошным розовым и фиолетовым шатром. Днем от них не ощу-щается никакого запаха, но вечером вдруг прорывается концентрирован-ный запах акации. И не дай вам бог понюхать цветок.
Длительное и тяжелое аллергическое заболевание вам гарантировано.
Не рекомендуется пить не очищенную воду, так как в ней содержится большое количество тяжелых солей. Из-за не знания этого, мы около года пили эту воду, что очень отрицательно сказалось в дальнейшем на моем здоровье.
Кстати со здоровьем, кажется, начинаются проблемы. У меня появился какой то не хороший кашель. Но обратиться к врачам не было времени. Среди наших специалистов вдруг появилась эпидемия болезни, которая на Кубе именовалась как «дэнги» а «голос Америки» называл ее «костоло-мом». Поэтому при моем появлении в Гаване, сразу появлялись нуждаю-щиеся в медицинской помощи, которых нужно было срочно отвезти к вра-чам и отказать в этом не было никакой возможности. Для самого себя при этом времени не оставалось. На мое счастье, среди медиков оказался один, который после того как я отвез его к нескольким больным, обратился ко мне со словами: «ну а теперь займемся Вами» и повел в поликлинику, где мне поставили диагноз — двусторонняя пневмония и направили в дипло-матический госпиталь, где мне пришлось провести целых двадцать дней и, кроме пневмонии, обнаружили пиелонефрит и еще ряд всякой дряни.
Время продленной командировки подходило к концу и я снова предла-гал произвести смену специалистов на месте. Но вместо этого мне предло-жили продлить командировку еще на три года. Я поблагодарил за доверие но ссылаясь на состояние здоровья от такого продления отказался, однако попросил, если это возможно, продлить командировку на полгода, чтобы опять таки из-за проблемы здоровья, возвратиться домой из тропиков не зимой а летом, что и было удовлетворено руководством Торгпредства. Жизнь продолжалась прежним порядком. На подводной охоте я подстре-лил четырех лангост и одно неизвестное мне ракообразное, имеющее сплюснутое в горизонтальной плоскости тело, одинаковый с телом шири-ны хвост и в передней части, две горизонтальных пластинки, похожих на рули глубины. Кубинцы, увидев, назвали его «кукарача дель мар — мор-ской таракан».Во время охоты, со мной в паре охотился Веревкин — сту-дент университета Патриса Лумумбы, проходящий у нас преддипломную практику. На длинном шнуре я привязал к поясу плотик, к которому при-строил сетку и кукан для сбора добычи. Мне показалось, что раздался крик. Подняв голову, увидел около плотика Веревкина и подумал,что он пристраивает свою добычу. Опустив голову в воду, я продолжил свой путь. Однако крик повторился и, повернувшись, мне показалось, что лицо Веревкина искажено гриммасой боли. Приблизившись, вижу, что в челю-стях «рыбы-черта» зажата мякоть ладони Веревкина и он, тыкая ножом, пытается освободиться от этой рыбы, однако это ему не удается. Зная, что кубинцы в таком случае укалывают рыбу в мозг головы, я проделал тоже самое, и черт разжал челюсти, но на ладони Веревкина остался вырази-тельный кровоподтек.
 Лангосты, сваренные дома по правилам аналогичным приготовлению раков, по вкусу сильно отличались от последних, а их мясо было жестким как резина.Во время посещения, появившихся у меня среди советских ры-баков, друзей на атлантическом рыболовецком траулере, где меня угости-ли сваренным омаром, я с апломбом заявил, что самый крупный предста-витель ракообразных и самый маленький (имелся в виду рак) — одинако-вы по вкусу, в отличие от остальных. В ответ друзья с рыболовного флота, объяснили, что все ракообразные одинаковы по вкусу, если сварены в той среде в которой они живут, то есть, в данном случае, в морской воде. А я варил их в воде из-под крана. По-видимому, по той же причине, уха, сва-ренная на рыбалке, вкуснее ухи, сваренной дома.
 Мое предложение о смене специалиста на месте, оказалось принятым и, в соответствии с этим, на смену мне в феврале прилетел Боков Вален-тин.
Я был доволен — времени для передачи наработанного было достаточ-но, к чему мы сразу и приступили. Для начала надо было научиться водить машину, так как в паре, ведущий тот, у кого автомашина и тут Валентину надо было начинать с азов. Но торопиться было некуда так как Данилов, возможный претендент на автомобиль, водить его не мог и желания делать это не имел. Тем не менее, до моего отъезда, научиться вождению надо было.
К тому же надо было ознакомиться и изучить всю систему и каждую цепочку ответственных за эксплуатацию, ремонт, хранение техники и обу-чение персонала национального и провинциальных уровней, а так же по-знакомиться с управляющими отелей и даже с капитанами ресторанов. Ко всему этому необходимо быть как можно ближе. Тогда будешь чувство-вать себя уверенно в стране.
Во время очередной планерки Быкова вызвали к секретарю Торгпреда, возвратившись откуда, он сказал, что в аэропорту находится какойто спе-циалист, прилетевший из Союза и его надо оттуда забрать и это должен сделать я. Кто такой, надо будет выяснить на месте. Направляясь к выходу, через застекленную дверь вижу, входящего в приемную, Скребцова Ана-толия Михайловича — в то время главного инженера Волгоградского тракторного завода. Кричу: «Так вот он этот специалист!» и мы обнимаем-ся. После беседы с Лебяжьевым, заботы о нем поручают мне.
Мы едем в отель Ривьера, где снимаем для Анатолия Михайловича но-мер и, забрав на 30ой Бокова, направляемся ко мне домой на обед.
За обедом мы предлагаем ему салат из зеленых помидоров, что на Кубе является единственно правильным, так как считается, что в них содержит-ся больше витаминов. Отведав салат, Анатолий Михайлович заключил: «А что, мне нравится!».
Остаться на ночлег в моей квартире он отказался и я отвез его в отель снабдив, на всякий случай, русско-испанским разговорником.
 Утром, когда я приехал в отель, чтобы помочь объясниться с персона-лом, то с удивлением обнаружил, что он уже сам общается с ними.
И, хотя его прибытие на Кубу было для всех неожиданным и не плано-вым, его визит оказался полезным, продуктивным и оставил хорошее впе-чатление, как на руководство Торгпредства так и на руководство «Diname».
В быту он оказался простым, душевным собеседником лишенным како-го либо высокомерия. Взаимная симпатия и доверие, возникшие между нами, сохранялись во всем последующем периоде наших отношений.
За время пребывания на Кубе, он успел ознакомиться с эксплуатацией наших тракторов, побывать на сафре, осмотреть достопримечательности Гаваны и провести успешные переговоры с кубинским руководством.
Провожали его все с чувством удовлетворения и благодарности. Я тоже стал готовиться к отъезду.
В окрестностях Гаваны я обнаружил заросли деревьев манго и нарвал мешок плодов, из которых моя жена, Людмила Александровна сварила на наши проводы компот, который все сочли за яблочный.
Во время полета над океаном, вдруг раздался возглас: «Чей попугай!»
В проходе по ковровой дорожке важно вперевалку шагал зеленый по-пугай, очень похожий на нашего. Схватив коробку из под ВЭФа, в которой мы контрабандно пытались вывезти подаренного кубинцами попугая, я обнаружил в ней дыру, которую он проделал, не соглашаясь с нашими взглядами на существующий порядок. Догнав, я снова водрузил его на ме-сто.
К счастью никаких последствий его побег не имел на радость жильцам нашего дома не раз выражавших нам благодарность за удовольствие, ко-торое доставило им его появление на нашем балконе и за общение с ним.
В полете, я думал о том, что в первую очередь нужно пройти медицин-ский контроль и уточнить состояние здоровья, затем сформировать коман-ду и, в окрестностях какой либо деревни, на берегу реки и, в близи от леса, провести целый месяц подальше от цивилизации. Однако в действительно-сти осуществить это оказалось не просто. Во-первых я не знал, где нахо-дится такая деревня. Не находились и спутники в такую экспедицию. А в третьих, Юшков — начальник отдела внешних экономических связей, на-помнив мне о заключенном договоре об обучении кубинских специалистов силами наших автоклассов, заявил, что без моего участия это не получает-ся и, что мне нужно снова отправиться на Кубу, создать условия для про-ведения занятий, затем приедет группа преподавателей и мы все вместе выполнив задание, возвратимся домой.
Единственно, что мне удалось в этот промежуток времени, это пооб-щаться с некоторыми коллегами по предыдущей работе на заводе. Особен-ное удовольствие доставила встреча с начальником производственно дис-петчерского бюро цеха опытного производства Ивановым Михаилом Алексеевичем. Он, как и в прошлом, предложил: «Петрович, в шахматиш-ки сыграем?».
Конечно.
А бутылочку возьмем?
Конечно.
За игрой в шахматы, Михаил Алексеевич высказал, как мне тогда каза-лось, абсурдную мысль: «Знаешь, Петрович, пропаганда свистит, что у нас нет политических противников системы. Они есть и их очень много». То-гда мне казалось, что это преувеличение.
В поликлинике поставили диагноз — хроническая пневмония с каки-мито расползшимися по легким корнями и что необходимо лечение. Един-ственно, что мне было доступно в этот момент — я немедленно выполнил. С этой минуты я уже не курил и больше уже никогда не брал в руки сига-рету.
Так как продолжительность курсов обучения механизаторов на Кубе ограничивалась тремя месяцами, то я решил, что за это время — не подох-ну, но что без меня, осуществить это будет действительно труднее.
Пройдя снова уже известные формальности, я опять отправился в Гава-ну.
В аэропорту Хосе Марти встречающих не оказалось, и я направился к телефону, что бы связаться с Торгпредством.
Кто-то окликнул: «Иван! ». Обернувшись, увидел двоих кубинских офицеров, в которых узнал друзей Хуана Седеньо, с которыми он был у меня в гостях. Подойдя, они спросили: «Кто тебя встречает?»
«Не знаю, сейчас спрошу — отвечаю.
«Мы тебя довезем — говорят офицеры.
Звоню в Торгпредство. Отвечает дежурная Наташа, которая сразу узна-ет меня и говорит, что сейчас пришлют машину. Говорю что машины не надо, что сейчас приеду и чтобы решили, где я буду жить.
Офицеры с двумя автомобилями Альфа Ромео подъехали к Торгпредст-ву, что оказалось для всех редкостью и неожиданностью, так как эти авто-мобили свидетельствовали о высоком ранге их пассажира. Я поблагодарил кубинцев и направился в здание. Наташа довольная, что встретила меня первой, рассказывает: «Знаешь Иван, после твоего отъезда тут про тебя распустили такие сплетни! И вдруг узнали что ты приезжаешь. Сразу за-молкли». Зазвонил телефон и Наташа, взяв трубку, охнула.
«Что случилось?» — спрашиваю
«Дима Долгополов разбился в провинции Камагуэй — отвечает и зво-нит руководству Торгпредства. Появляется первый зам. Торгпреда Влади-мир Михайлович Аханов и, глядя на меня, говорит: «Я нарушаю все пра-вила, но другого выхода нет. Тебя, в принципе еще нет в стране, но мы тебя знаем. Бери эту машину — указывает на потрепанный Москвич —универсал— и давай езжай к нему». Показываю на светящийся корд по ок-ружности дисков.
До Камагуэя 600 км, могут не выдержать.
Владимир Михайлович говорит: «Времени нет. Возвратишься, полу-чишь новые». Возражать не приходилось, слишком все было серьезно. Д-а такое бывает не каждый день, когда прямо из салона самолета приходится садиться в кабину автомобиля и мчаться на помощь хорошо известному тебе человеку. Не смотря на возраст, чувствовалось, что машина в хоро-шем состоянии и, почувствовав уверенность, я старался сократить время. Новая, прямая как стрела, свободная дорога способствовала решению за-дачи.
И все таки, при подъезде к Сьего де Авила, на полном ходу левый пе-редний скат выстрелил. На счастье дорога была пустынной, помех не было и, без особых усилий, я остановился на левой обочине. Запаска оказалась с шишкой на боку, и я молил бога, чтобы Акунья оказался на месте. Навер-ное, он все таки есть, потому что все шло так как мне надо было. Акунью я нашел сразу, и он отдал мне колесо со своего ФИАТА. Диму я нашел в ку-бинском военном госпитале в тяжелом состоянии. Его живот был разрезан буквой «Г» к низу и скреплен по шву крупными железными скрепками. Со рта, носа и из живота тянулись трубки к работающему компрессору. Ви-деть все это было невыносимо больно. Я вообще слабак, в таких случаях. Когда вижу чужую боль, у самого начинает все щемить и наворачиваются слезы.
Несмотря на тяжелое состояние, Дима узнал меня сразу « Здорово, Иван!— скажи им что эта хреновина — сказал он, показывая на компрес-сор— не работает, что у меня там внутри все разрывает. У меня единст-венное желание сейчас — пернуть. У меня ничего не работает. Неужели они ничего не могут сделать?»
Отыскав дежурную медсестру, я высказал ей требования Димы, но та уперлась, ссылаясь на выписку врача, в соответствии с которой производит процедуры. Тогда я потребовал дежурного хирурга и тот, осмотрев Диму, вместо компрессора организовал отсос с помощью шприцов, что в резуль-тате составило не менее литровой банки темной, почти черной жидкости. Хирург пояснил, что они сделали все, что от них зависело и теперь все за-висит от Димы. Если не будет перитонита — будет жить.
Ночью Диме стало хуже. Он стал кричать, пытаться разорвать руками шов на животе. Пришлось удерживать его от этого силой до самого утра. В первой половине дня привезли его жену, и необходимость в моем присут-ствии отпала. Я возвратился в Гавану и приступил к созданию условий для проведения занятий. Дима справился и выжил.
 Первоначальный план пришлось корректировать. Автомобили авто-классов из-за сложности транспортировки завод отправить не смог и от-правил только механизмы и их разрезы, схемы, плакаты и техническую ли-тературу. Для их встречи и получения в порту кубинцы выдали мне про-пуск, позволяющий беспрепятственно проезжать на любой причал и под-ниматься на борт любого корабля. Поэтому, как только корабль с оборудо-ванием прибыл в порт Гаваны, с помощью кубинцев я получил груз и пе-реправил к месту проведения обучения. Для проживания нам выделили номер в отеле Севилья, что на Прадо и выделили кредит на два ресторана нормальной и высшей кухни в том же отеле. Нас вполне устраивал ресто-ран нормальной кухни, и мы не посещали другой ресторан. Но через неко-торое время капитан ресторана во время ужина подошел к нам и, обьяснив что мы имеем право пользоваться рестораном высшей кухни, настойчиво предложил пройти туда за ним. Во время ужина музыканты исполнили «Очи черные» и «Подмосковные вечера». Но и в последующем мы не ста-ли злоупотреблять гостеприимством кубинцев.
Занятия решено было проводить в местечке Назарено в окрестностях Гаваны в течении трех заездов. Трактороэкспорт в это время в Гаване воз-главлял Черемисин. Исамо собой разумелось, что проведение занятий, это его работа, не зависимо от того, кто это организует на самом деле. Прове-дение занятий было рассчитано на четыре рабочих места с участием Боко-ва. но он от этой работы отказался. Пришлось перераспределить всю про-грамму на троих. С завода прилетели два инженера из персонала автоклас-сов — Гончаров и Зурнин. Каждому из них «Динаме» выделило по перево-дчику — Бьенвенидо и Андрес. Наши занятия имели успех. О нас написа-ли сначала газета «Huventud Rebelde» а затем и «Granma». Все условия до-говора были выполнены обеими сторонами в полном объеме.


И так задание по обучению специалистов на Кубе выполнено. Нашу ра-боту отметила кубинская пресса, а руководство Торгпредства предложило мне остаться для работы еще на три года от чего мне снова пришлось отка-заться.
Черемисин так оценил мою работу: «Иван Петрович, мы поняли, что ты не только хорошо знаешь технику, но и еще кое что умеешь делать и мы это будем учитывать».
Домой я летел с двойственным ощущением, с чувством удовлетворения хорошо выполненной работы и неизвестности ожидающей меня из-за не-определенности со здоровьем и моего не менее неопределенного положе-ния на заводе.
Со мной все шло почему то не так, не стандартно как то. В команди-ровку направили неожиданно. До этого с таких должностей, которую за-нимал я, в загранкомандировку — не посылали. Кроме того, шло проекти-рование нового корпуса цеха опытного производства и мною были выданы задания на проектирование испытательных стендов. Что-то было не так. Во время моего отсутствия, без моего ведома, меня понизили в должности и перестали начислять мне зарплату. И, таким образом, зарплаты, на кото-рую я собирался провести отпуск, в действительности, не оказалось.
Как объяснили мне в бухгалтерии завода, они считают, что платили мне зарплату за рубежом. По заводу распространяется сплетня о моих счетах в зарубежных банках. И, похоже, меня считают просто бездельником, про-хлаждающимся за рубежом. С такими замутненными мыслями я возвра-щался домой. В отделе кадров Тракторозагранпоставки, куда я пришел с докладом о прибытии, Анна Ивановна встретила меня возгласом: «О! Атарщиков, срочная командировка в Испанию. На три месяца».
Это было выше моих сил. Отказаться от Испании?! За три месяца — не подохну!
       
ИСПАНИЯ — 1974

Виза была только на Францию. На Испанию визу должны были сделать в Париже. На вопрос: «К кому обращаться в Париже».
Ответ: «Тебя встретят»
Кто? —
Там узнаешь.—
В Шереметьево, таможенник к которому я подошел с документами, не глядя, проштамповал их, устремив взгляд через мою голову, куда-то в зал.
Забрав документы и, следуя по проходу, оборачиваюсь назад посмот-реть, что же это такое отвлекло внимание таможенника от выполнения его служебных обязанностей ?
Посреди зала, обнявшись, застыла пара.
Она, несколько выше его ростом, в накинутой на плечи, цигейковой шубе и виднеющейся внизу сатиновой юбке старинной русской расцветки.
Я с возмущением подумал о том, насколько все-таки низко моральное состояние наших таможенников, если простое прощание мужчины и жен-щины настолько для них необычно, что позволяет забыть о служебном долге. Прозвучало приглашение на посадку и я, вслед за всеми, направился к Икарусу, доставляющему пассажиров к самолету. Поднявшись на зад-нюю площадку автобуса, я взялся за поручень и, повернувшись, встретил-ся взглядом с женщиной очень знакомой внешности, которая смотрела и улыбалась мне как близкому человеку. Впечатление было таким, что я ее тоже хорошо знаю и, что нужно, по крайней мере, поздороваться. Но дальше была пустота. Кто она и откуда я ее знаю — было не понятно. Пе-ред глазами летела лента кино моей жизни, но там ее нигде не было. Но, ведь она сидит передо мной, и я точно ее знаю! Но, к моему стыду, не могу вспомнить.
Что-то щелкнуло в мозгу: «Высоцкий женился на Марине Влади!»
Да, это была она. Так вот какая пара стояла на середине зала и привлек-ла внимание всех окружающих!
Наш самолет приземлился в Ле Бурже и я в общем потоке двинулся к выходу. Увидев раздвинутые створки выхода и площадь, заполненную на-родом, решил, что надо остановиться и подождать, иначе меня уже никто не найдет. Вглядываясь в движущийся поток, на противоположной стороне вижу худощавого смуглого брюнета — типичного француза, по-видимому, также ожидающего кого то. Подумав, что у француза можно хотя бы уз-нать адрес советского посольства, я направился к нему. Он одновременно сделал тоже самое. Сблизившись он произнес: «Иван Атарщиков?» И тут я узнаю его: «Вася Антонов! Вот уж не ожидал увидеть тебя !»
«А мне тоже говорят, поедешь встречать специалиста. Спрашиваю, ко-го?
Там узнаешь, отвечают» — говорит Вася.
Антонов входил в группу лучших спортсменов нашего института, в ко-торую, не смотря на ограничения, выставляемые мне медициной, входил и я. После окончания института мы ни разу не встречались и я даже не знал где он живет и работает.
А сейчас Вася работал на совместной советско-французской фирме «Актив — Авто», размещенной в Париже, куда он меня привез и поселил в гостинице, хозяином которой был бывший телохранитель Мориса Тореза.
Заявку на визу для меня в испанское консульство «Актив — Авто» сде-лала и нам оставалось только справляться о ее готовности.
Явившись на следующий день, с этой целью в консульство, мы увидели в холле, уставленном креслами, сидящих в них спортсменов трех сборных команд Союза по борьбе — классической, вольной и самбо, следующих в Мадрид на чемпионат Европы и также ожидающих визы. Среди них был и неоднократный чемпион Европы и мира Александр Иваницкий.
Визы не было, и Вася попытался показать мне Париж как можно боль-ше и накручивал круги, демонстрируя Эйфелеву башню, Триумфальную арку, рынки. Показывая достопримечательности, Вася рассказал и о том, что здесь появился человек, чуть ниже моего роста, рыжеватый, повиди-мому из предателей военного времени, который хорошо знает советский спорт. Знакомясь с русскими, он представляется другом того или иного из-вестного советского спортсмена и пытается завязать длительные отноше-ния. Но, приставая к одному из объектов, обознался и тот шуганул его так, что перебежав на другую сторону улицы, он прокричал:
«Мало я вас резал во время войны. Жаль, что всех не перерезал!»
 Вася заканчивал свою работу и готовился к отъезду. Мне выплатили суточные за пять дней пребывания в Париже, и я купил на них немного су-вениров и попросил Антонова переслать их в Союзе моей семье.
Вечером хозяин отеля пригласил нас с Василием к себе, чтобы отме-тить выигрыш своей сотрудницы на ипподроме на собачьих бегах. Во время вечеринки с территории фирмы раздался сигнал тревоги, и мы с Ва-силием бросились туда, перемахнув через ограду. Справа послышался то-пот обуви бегущего человека, и мы затаились за выступом стены. Это бе-жал муж сотрудницы, выигрыш которой мы отмечали. Он был вооружен пистолетом. Внизу полыхало пламя и мы, уже втроем, бросились в его на-правлении.
Там, у стены красильного помещения, стоял ящик, наполненный про-питанной краской ветошью, в котором, по-видимому, произошло самовоз-горание. Пожарная машина появилась через несколько минут и возгорание было погашено.
Через три дня спортсменам и мне выдали визы и я, в одном с ними са-молете, отправился в Мадрид.
Так как дипломатических отношений с Испанией в то время не было, то не совсем понятно было, как будет осуществляться моя работа.
Во внушительной толпе спортсменов, меня не сразу но все таки опре-делили.
Все-таки небольшое советское представительство в форме «Торговой делегации» в Мадриде было. Возглавлял этот орган Ю. К. Кожин.
Ю.К., в беседе со мной сказал, что работать я буду с фирмой «Агруко-са», чтобы работал так, как считаю нужным, но к ним чтобы не обращался. Такая постановка оказалась для меня неожиданной, я оказался к этому не готов, и, признаюсь, выполнить ее в полной мере, не смог о чем очень со-жалею.
После встречи с Кожиным приехали в отель, у входа в который стоял светловолосый, хорошо сложенный мужчина примерно моих лет с откры-тым, обветренным до розового цвета лицом. Это был специалист Онежско-го тракторного завода Тихонов Юрий. Как оказалось, он уже месяц нахо-дится в Мадриде. Так же, как когда-то и я, в первый раз за границей и так-же, как в свое время и я, не знает языка. Его состояние мне было понятно.
В последующие дни меня представили руководству фирмы Агрукоса в числе которых были:
Мануэль Бонилья Лезкано — уполномоченный представитель совета сообщества
Франсиско Буэно Югеро — технический директор и
Вернер фон Шнайд — экономический директор, немец из Гамбурга, принявший испанское подданство.
Но все-таки, как и на Кубе, на первый план опять выступило питание. Из-за очень «обоснованной» оплаты нашего труда мы вынуждены основы-ваться на питании из под кипятильника, с оглядкой на дверь так как при его включении росла нагрузка в сети и коридорный бежал в поисках ви-новного . Только при такой организации мы могли один раз в день поесть в кафе или ресторане. Однако через несколько дней, в то время как я шел по коридору, камарера-уборщица обращаясь ко мне, заявила: «А здесь до Вас тоже жил русский. Он вел суровый образ жизни».
«А в чем это выражалось? — спрашиваю
«А он покупал 200грамм сыра и жил на этом два дня — отвечала она.
Мы тоже жили в таком стиле. Я рассказал об этом Юрию, и мы решили изменить этот стиль. На наше счастье в Мадриде открылись технологиче-ски новые пункты питания, так называемые «Топики», представляющие собой рестораны самообслуживания, похожие на наши столовые и самые дешевые на тот момент в системе общественного питания Испании. Но стоило мне попытаться приписать это нашей системе, как Буэно резко воз-разил: «Нет, это американская система». Только тогда до меня дошло, что у нас тоже американская система, только кастрированная. Разница в том, что и набор инструментов, и выбор блюд не сравнено больше, склиз гдето на середине раздваивается на ветвь для дежурных блюд и другую —. для заказных.
Поэтому в передней части склиза постоянно присутствует состояние вакуума и никаких задержек движения. Зал, в свою очередь, имеет два ви-да мест. Вдоль стен располагаются загородки на 4 места, напоминающие места в электричке, только спинки сидений поднимаются до уровня голо-вы. Вторая часть, это столы с приставленными стульями. В этой части, в зависимости от численности, компания самостоятельно, не теряя времени на какие либо согласования, организует стол для коллектива, сдвигая сто-лы и расставляя стулья. Порядок в зале поддерживает «капитан» — стар-ший специалист персонала. Однажды расчет кассира вызвал у меня сомне-ния и это, вероятно, отразилось как-то у меня на лице. К кассиру тот час подошел «капитан», и показывая на меня, заставил произвести перерасчет, после чего она принесла сдачу.
Вообще стоимость питания и товара в Испании сильно зависит от рас-положения объекта питания или торговли. Чем ближе к центру города, тем дороже и наоборот. И что удивительно, не смотря на отсутствие диплома-тических отношений, на полках магазинов, баров и ресторанов нередко можно было видеть товары советского производства, таких как: водка, ту-шонка, сгущенное молоко, крабы и т.д.
Нашей техники еще не было, и мы имели возможность поболеть за на-ших борцов на чемпионате Европы, который проходил во дворце спорта Мадрида.
Трудно передать чувства, которые ликовали во мне, когда после каждой схватки на ковре, поднимался наш флаг и звучал наш гимн. И это после 3х суток ожидания, сидя в креслах холла испанского консульства! А гимн! Нет, лучше и торжественней нашего гимна нет ни у кого! Он также подав-ляюще превосходит все остальные, как превосходят всех и наши борцы.
На «Агрукосе» Буэно сказал, что в Вальядолиде есть какой-то совет-ский трактор. Необходима наша помощь.
Дорога на Вальядолид тянулась по изрезанной местности, особенно холмистой по левой стороне и более равнинной правой, заселенной часты-ми поселками с ослепительно белыми домами. На одном из участков, по левой стороне, над холмами поднималось здание, сооруженное из самана, необычайно высокое для сооружений из такого материала.
В Вальядолиде нас сопроводили на окраину города в хозяйство вла-дельца машины, которой оказался трактор К-700.
Владелец пояснил, что он закончил обкатку трактора и выяснилось, что последний не имеет мощности, на которую рассчитывал хозяин.
После осмотра мы объяснили владельцу, что на время обкатки на трак-торе установлен ограничитель мощности и, что в процессе проведения технического ухода, это ограничение будет снято.
Хозяин требовал, чтобы обслуживание провели мы.
Осматривая материалы, предоставленные хозяином для замены во вре-мя тех. ухода, я обратил внимание на необычно темный цвет масла SAE и попросил представить мне его сертификат. Хозяин протестовал, утвер-ждая, что масло, которое он представил, именно то которое необходимо.
Интуиция подсказывала, что здесь что то не так. Я продолжал настаи-вать.
 И тут меня поддержал техник с провинциального управления, заявив, что есть другое масло под той же маркировкой, но более светлое. В после-дующем я не раз благодарил себя за то, что настоял на своем.
Закончив т. о. и опробовав функционирование узлов и механизмов трактора и, убедившись в их работоспособности, я пожелал владельцу ус-пехов в его деятельности и попытался попрощаться. К нашему удивлению хозяин и не думал расставаться с нами и заявил, что я должен отработать у него на этом тракторе неделю. На мой вопрос, на каком основании он это требует, тот отвечал, что так распорядилась фирма «Агрукоса».
Пришлось разъяснять, что я не являюсь ни служащим, ни, тем более, собственностью какой либо фирмы и независим от кого бы то ни было. Однако хозяин продолжал настаивать на своем. Сопровождавший меня техник, с желтоватым, нездорового цвета лицом, снова вмешался: «Он же тебе сказал, что никому не принадлежит! Чего тебе еще надо!?»
Тот сменил тон: «Да я ничего. Я хотел бы пригласить, если он не воз-ражает, выпить стопку водки». Техник повернулся ко мне.
Я засмеялся: «Не возражаю»
В баре, куда завез меня хозяин, он долго жаловался на то как к нему, миллионеру, плохо относятся окружающие и как не просто приходится ему в этой жизни.
А в Мадриде нас ждали известия о прибытии трелевочных тракторов и о проведении в ближайшее время международной выставки «Forrestal» — лесозаготовительной техники в окрестностях города Понтеведра.
Агрукоса планировала участие и демонстрацию возможностей наших трелевочных тракторов на этой выставке. Нам предлагалось отправиться, с этой целью, в Понтеведру. Трактор на место демонстрации должна была доставить «Агрукоса». Встретивший нас шеф департамента сообщества «Coagro», распространителя советской техники в провинции Галисиа, Хосе Матеос Кордера сопроводил нас на место готовившейся выставки и демон-страции. У входа на выставку стояли флагштоки с флагами стран участ-ниц. В центре был флаг США и в обе стороны по нисходящей — флаги ос-тальных участников. Нашего флага не было, хотя в программе выставки, врученной нам, наша страна была представлена. Я обратился к Тихонову: «Юра, может это и не в нашей компетенции вопрос, но раз уж мы с тобой здесь, то давай разъясним это». Обратившись к одному из распорядителей выставки, я, показывая на флагштоки и на содержание программы, спро-сил, почему нет нашего флага, на что тот ответил, что сам не понимает как это произошло. Утром следующего дня мы увидели наш флаг рядом и на одном уровне с флагом США. Правда сам флаг имел скромный вид и ви-димо имел свою историю. К месту демонстрации мы шли уже как равно-правные участники.
Все должно было происходить на заросшем лесом склоне горы. По верхней линии зарослей леса по дуге горы, проходила грунтовая дорога, плоскость которой и должна была стать стартовой площадкой демонстри-руемой техники. Весь склон был поделен на сектора и фирмы — участники уже расставляли свою технику. Наш участок оказался самым сложным. Кроме того, что это был самый крутой склон горы, он еще был отделен от дороги отвесным обрывом в полтора метра высотой. Мне казалось, что преодолеть этот обрыв во время демонстрации будет не возможно. Эти со-мнения я высказал Тихонову. Но он был спокоен.
«Главное, пусть пригонят трактор. На нем есть бульдозер. Я срежу этот обрыв и все будет нормально».
На участках лесорубы уже валили лес. Делали они это легкими бензо-пилами, которые удерживались одной рукой как обыкновенная ножовка. Соседи сбросили вниз троса и рабочие уже чекеровали стволы сваленных деревьев. И только сейчас откуда-то сверху донесся звук, похожий на звук летящего вертолета. Все участники подняли головы и увидели вздыбив-шийся не вершине горы наш трактор. Как будто представившись, он раз-вернулся и начал спуск к месту демонстрации.
В это время Катерпиллар, подтянув три зачекерованных бревна к лафе-ту, начал их буксировку к месту финиша, но, спустившись в заболоченную низину, завяз.
На месте демонстрации появились технический директор «Агрукосы» Буэно и экономический — Вернер фон Шнайд.
Юра, сев за управление трактора, срезал обрыв, начинавшийся у дороги и развернувшись, задним ходом спустился вниз по склону на длину тросов сброшенных соседями и сбросил свой дальше вниз. Однако рабочих для чекеровки не оказалось, и Буэно со Шнайдом предложили заняться этим мне. Это было, по крайней мере, не уважительно по отношению ко мне. Но делать было нечего. Нужно было демонстрировать превосходство нашей техники. Все чекера, которые были на тросах, я задействовал и Юра, взва-лив на площадку трактора целый воз бревен, двинулся вверх и спокойно проследовал по болоту рядом с завязшим «Катерпилларом». Вся публика выставки, оставив все остальное и окружив наш трактор, следовала за ним. Из толпы слышались возгласы: «Это не трактор! Это танк!»
На что я отвечал: «Правильно! Мы работаем в соответствии с эмблемой ООН — перекуем мечи на орала!». По окончании демонстрации Буэно и Шнайд завезли нас в таверну в порту Виго, где как в американских филь-мах на деревянных скобленых столах «вино лилось рекой» а мясо подава-лось целыми частями баранов, мы провели весь оставшийся вечер
На следующий день множество газет и журналов Испании вышли с за-головком о нашем тракторе: «Cin competencia!» — вне конкуреции!
Пару таких журналов я по почте отправил в Союз. О их судьбе я так ничего и не знаю.
Возвратившись в Мадрид, я позвонил в наше торговое представитель-ство и получил приглашение подежурить там на что, не раздумывая, со-гласился.
В мои обязанности входило с помощью видеокамер вести наблюдение за порядком на территории усадьбы и на ее подходах и отвечать на теле-фонные звонки. Во время дежурства ко мне спускались, кто нибудь из пер-сонала, приносили что либо перекусить и вступали в беседу. Так один из них, ранее работавший в Колумбии, рассказал о корриде, которая там такая же как в Испании, то есть быка убивают. При этом, по его рассказу, бывает что бык, подбросив рогами тореадора, на те же рога ловит его и трясет. Я на Кубе смотрел фильм, где похожее происходит с тореадором Паломо Линаресом.
Находясь под впечатлением рассказа, я дал слово не ходить на корриду, чтобы не видеть этой жути.
Во время такого дежурства мне пофартило перекинуться парой слов с Юлианом Семеновым, приезжавшим в Испанию для встречи с Отто Скор-цени. Его интересовал обмен советских рублей на испанские песеты. Но это делалось через совтурагенство, ближайшее представительство которо-го находилось в Париже о чем я ему с сожалением вынужден был сооб-щить.
Количество и содержание звонков показывало, что, несмотря на отсут-ствие дипломатических отношений, связь между нашими странами носила оживленный и разносторонний характер.
Звонит командир лайнера Ил — 18 сообщает, что он привез туристов и спрашивает что делать ему дальше. Капитан танкера говорит, что он при-вез нефть и хочет знать, что он будет загружать назад.
Вечером я зашел в бар напротив отеля и заказал коктейль. В бар вошел полицейский и от входа крикнул на весь бар: «Русский здесь? Что он дела-ет, пропаганду?!». «Да нет — отвечали ему от стойки — пьет коктейль»
«И долго он здесь сидит? — продолжал полицейский
«Когда как — отвечал бармен — когда до 12 , когда до 2х»
«Co;o! Это я тут до двух часов должен торчать! — заключил полицей-ский. На следующий день на «Агрукосе», обратившись к Буэно, я спросил: «Я что бандит, вор или я нарушаю ваши законы? Почему за мной ходит полиция? И это вы называете демократией? Да я здесь и дня не хочу боль-ше находиться!» «Да, Иван они и к нам приходят, спрашивают про тебя. Но это только здесь в Мадриде. В провинциях этого не будет»— отвечал Буэно. Но как показали дальнейшие события, это было не совсем так. Так во время моего пребывания в очередной раз в Кордова летом, в самую жа-ру когда температура достигала 40 гр. Цельсия столики для ужина рас-ставляли на площадке перед входом в отель. И вот в то время как я сидел за ужином, мимо, покосившись на меня, в отель прошли двое полицейских. Я и раньше не торопился с ужином, но в этот раз специально тянул с его завершением, пытаясь понять цель этого визита. Наконец полицейские по-кинули отель, снова покосившись в мою сторону. На выходе появился хо-зяин — Исидро старший и обратился ко мне: « Видел, Иван?» « Что, по мою душу что ли?» спросил я в ответ. «А ты как думал?» «И что они хо-тели?» «Ждали, когда ты пройдешь в номер. А ты все не идешь и не идешь».
Вообще то в общественной жизни Испании, последнего времени прале-ния Франко, не все выглядело так как это изображалось в нашей прессе. Зайдя в супермаркет в поисках словарей, я вдруг обнаружил там в пре-красных обложках, типа ленинских, издания Серафимовича «Железный поток», «Тихий дон» Шолохова, «Как закалялась сталь» Островского, «Иг-рок» Достоевского. Подумав, что это заслали наши, открыл обложку. Ока-залось, что это издано в Бильбао. Открытие вызывало размышления. Сле-дуя по одной из центральных улиц Мадрида, вижу на глухой стене высот-ного здания надпись огромными буквами: Иисус Христос — кто он? Бро-дяга, хиппи или коммунист? Тоже необычно.
Звонил Буэно, сказал, что прибывают мои тракторы и что мне нужно ехать в Кордоба, где концессионер Рамон Санчес имеет преимущественное право их продажи. В Кордоба, куда я приехал поездом, последний меня встретил и отвез в отель «Оазис» что располагается на авениде де Кадис, км 405 , который с этого момента становится моим постоянным пристани-щем в Кордоба. В ожидании тракторов, мы посетили несколько пунктов в прилегающих регионах, как я понял, с целью рекламы предстоящих сде-лок.
Мои наблюдения за жизнью крестьян, которых мы посещали, имели различные впечатления, но в основном вызывали сочувствие в их едино-борстве с природой и незащищенностью перед ней. Глядя на это, я думал о том, что, несмотря на недостатки в организации нашего сельского хозяйст-ва, сам принцип организации его у нас — правильнее. Во время поездки, по пути следования Рамон вместе с помощником завели меня в ювелирную мастерскую, где из серебряной проволоки изготавливали различные укра-шения и поделки. Демонстрируя мне свои изделия, хозяин, указывая на модель автомобиля, произнес: «А это автомобиль Гитлера!». Так как с мо-ей стороны никакой реакции не последовало, хозяин спросил: «Вы знаете кто такой Гитлер?» «Как же! Знаменитый идиот» — ответил я, что видимо не понравилось хозяину, зато, судя по их репликам, понравилось моим спутникам. Хосеито с восхищением произнес: «Ну, Иван и сказал — зна-менитый идиот!». Следуя дальше, Рамон Санчес завернул на сельскохо-зяйственную часть своего имения в окрестностях Кордоба. Эта часть со-стояла из 200 га земли, половина которых засеивалось пшеницей, а вторая половина — кукурузой. И, не смотря на сухую, жаркую погоду, уборка пшеницы производилась напрямую. Причем никто никуда не торопился и ни о каком свале никто понятия не имел.
Вечерами Рамон и его помощник Хосеито, сопровождали меня по ве-чернему городу, показывая и рассказывая о его достопримечательностях. Иногда присаживались за один из столиков, расставленных вдоль стен до-мов по всей длине улиц куда, как только вы присели, немедленно подава-лось вино или коктейль. Мне кажется, что в Испании каждый хозяин дома или квартиры имеет возможность и готов оказать вам эту услугу.
Освещение столиков производилось так, что плоскость стола и все стоящее на нем было освещено, но лица сидящих за столом оставались в тени. Нередко из темноты на стол протягивалась рука в сопровождении фразы: «Aga el favor» — сделай милость. Причем вечером это были только мужчины. Нищенку — женщину вечером не увидишь. И наоборот днем- женщины и не увидишь нищего мужчину. Обилие нищих поражало.
 Рамон расспрашивал о жизни в Союзе, о чем я рассказывал без при-крас. Во время одной из таких бесед, Рамон вдруг заявил: «Знаешь Иван, вот ты рассказываешь, что у вас там все хорошо. А вот мой родственник, который был у вас в России, говорит, что это не так».
Помня о том, как кубинцы убеждали меня при отъезде, что я не узнаю своей страны и во многом, при этом, были правы я, стремясь понять, что видел этот человек в зависимости от времени его пребывания, спросил: «Когда он был в России?»
«Он был в составе « Голубой дивизии» в Сталинграде — ответил Рамон
Сердце резанула боль, как будто мне воткнули шило. В душе возникла жуткая злоба. В памяти прозвучало: «Матка! курка, яйка, молоко».
Я выдавил: « И он еще живет?» Вероятно, мое лицо что то выразило, потому что Рамон как то неуверенно произнес: «Да , ничего. Живой».
У меня внутри тоже что то произошло и я подумал: «Что такое! Не для того же я сюда приехал, чтобы сводить счеты».
«Каждый, кто пережил Сталинградскую битву, может считать себя сча-стливым» — закончил я.
Оказалось, что эти мои слова испанцы разнесли по всей стране и я, при-езжая в какой-нибудь поселок, видел группы людей, как будто чего то ожидающих. Я думал, что это как в наших деревнях мужчины собираются чтобы полелиться мнениями или в ожидании автобуса. Однако сопровож-давший меня испанец пояснил: «Иван, это «Голубая дивизия». Они знают, что ты приедешь и пришли на тебя посмотреть».
Наконец пришли и мои тракторы. К сожалению, они были проданы без сельхоз орудий и в каждом случае покупатель заказывал их изготовление на месте. Так как в Испании к этому времени уже получило широкое рас-пространение глубокое рыхление, то именно эти орудия и изготавлива-лись. И первый же трактор, на который было навешено такое орудие, ока-зался не в состоянии выполнять эту работу. Что-то было не так. Как только стойки рыхлителя заглублялись, двигатель трактора глох. Создавалось впечатление, что не хватает мощности. Однако несколько попыток и со-провождающие их наблюдения, позволили выявить ошибку местных кон-структоров, заключающейся в том, что стойки рыхлителя, заглубляясь в грунт уходят под гусеницы и поднимая, разрывая его, клинят гусеницу. Указав на это обстоятельство, я предложил изменить конструкцию, отнеся стойки рыхлителя дальше назад. После выполнения этого условия, трактор стал успешно выполнять работу.
Вечером Рамон пригласил меня к себе домой на ужин. За столом при-сутствовала вся семья, состоявшая из главы семьи — Рамона, его жены, двоих сыновей и одной дочери, самой младшей в семье. Сыновья, которым было 15 и13 лет, по словам Рамона только что приехали из Англии, где были в скаутском лагере. Во время ужина Рамон и его жена расспрашива-ли о взаимоотношениях в наших семьях. Кто является главным в семье. Я рассказывал, как это определяет конституция, как диктует обычай и как это бывает в жизни. А в жизни, говорил я, все определяет характер каждо-го из участников. Рамон, показывая на стеллажи где стояли книги Досто-евского, Шолохова и других, говорил о том, что они любят русскую лите-ратуру. Среди книг был и Солженицын, который по слухам, по разному оценивался в нашей прессе и, исходя из изложений той же прессы, мне не нравилась его оценка действий диверсанта, описанные в его «Гулаге». Же-на Рамона спросила меня об отношении к Солженицыну в нашей стране. Я не стал кривить душой и сказал то, что уже написал выше. Неожиданно для меня, Георгина— жена Рамона, высказала свое мнение так: «Я прочла его. У него очень мало философии, психологии и описаний природы и очень много диалога, который долбит и долбит мозги».
Через несколько дней мы демонстрировали трактор для продажи в рай-оне Толедо и покупатель пригласил всех участников отметить сделку в ближайшем баре. И вот тут ко мне пристал один из не очень опрятного ви-да присутствующих, рассказывая о том, что он, в составе «Голубой диви-зии» был в России под Новгородом, что среди них был один хороший рус-ский, который всегда давал закурить.
«Это был не русский. Это был предатель! — сказал я и, взяв стопку, пе-решел к другой стойке. Но тот не отставал: «А раньше я был в Республи-канской армии. Я был «красный, красный — по-русски произносил он сло-во. «Я даже знаю несколько слов по-русски — утверждал он и добавил — курка, яйка, молоко». Что и требовалось доказать. Я снова перешел к дру-гому месту.
Испанец преклонного возраста, стоящий рядом, утверждал, что русская техника надежна. У его соседа есть русская танкетка, доставленная в Ис-панию в 1936 году, которая до сих пор работает.
В Кордоба, в отеле во время ужина ко мне подсаживался хозяин, Исид-ро — человек преклонного возраста и расспрашивал о жизни в нашей стра-не, но однажды задал вопрос: «Иван, а почему у вас не любят корриду?».
«Ну почему не любят, у нас ее просто не знают. Но я, прслушав расска-зы о том, как бык трясет на рогах тореадора, видеть это не хочу».
«Это не так Иван.
«Как это не так. Я видел фильм о гибели тореадора Паломо Линареса!»
Исидро рассмеялся: «Это не правда, Иван. С Линаресом, на самом деле такого никогда не было, и он продолжает выступать и сейчас.
Что такое бык для корриды, Иван. Сначала это обыкновенный теленок, который, родившись, до года растет в общем стаде.. Потом его проверяют, как он реагирует на красный цвет. Если этот цвет его раздражает, тогда от стада бычка отделяют и воспитывают отдельно. Когда бык достигает го-товности к бою, по установившемуся обычаю, тореадор приезжает по-смотреть быка, которого он должен убить. Эти быки имеют очень хоро-шую зрительную память. В то время, как тореадор смотрит его, тот запо-минает тореадора и, поэтому, выскочив на арену, не атакует, потому что видит знакомого человека. И тут в дело вступают бандерильерос. Они на-чинают укалывать его копьями, которые не доставляют ему большого вре-да, так как имеют ограничительные шайбы на колющих наконечниках, но раздражают быка и он приходит в ярость. С этого момента бык не видит ничего, кроме красного цвета то есть, в данном случае, мулеты. И, поэто-му, когда тореадор попадает на рога, бык в этом не виноват.
Я рассказал Исидро о кубинском родео. « Да-а! произнес — он — в этом надо знать намного больше».
Когда меня испанцы завезли на корриду, я смотрел ее глазами Исидро, и мне было жаль быка. На вопрос, понравилось ли мне представление, я ответил, что нет. « Разве можно сравнить такое мощное оружие человека, как сознание, с инстинктом животного?»
«Мы знали, Иван, что тебе это не понравиться— заключили мои спут-ники.
В отеле, хозяин Исидро, с видом человека доставляющего приятную услугу собеседнику, сообщил: «Иван, завтра приезжают твои соотечест-венники». Такое известие для меня явилось действительно приятной не-ожиданностью. Утром, выезжая в провинцию, я с нетерпением ожидал возвращения в отель в предвкушении встречи. Но оказалось, что приехали поляки. Видя мое разочарование, Исидро попытался меня успокоить: «Иван, но это же все равно ваши сателлиты». Последнее слово покоробило слух. И Исидро оказался прав, мои огорчения были напрасны. Перед вече-ром, ко мне в номер пришла делегация поляков, во главе со старшим груп-пы Янеком, проводником и гидом маршрута Эдитой и обольстительной Маголжатой с предложением посетить с ними дискотеку. Во время этого общения они рассказали мне о польской системе организации туристиче-ских маршрутов, которая мне показалась рациональной. За каждым мар-шрутом закрепляется студент выпускного курса варшавского института иностранных языков, который является гидом и руководителем туристиче-ского маршрута, в данном случае Эдита, и досконально знает каждый го-род на всем пути. Время, проведенное в их обществе, оказалось приятным и запомнившимся.
Вообще Кордоба оказался щедрым для меня на неожиданные и прият-ные встречи.
Во время моего очередного наезда, Исидро снова за ужином, подсев ко мне за столик известил о том, что вчера в Севилье выступал Оркестр Все-союзного радио и телевидения и их не отпускали со сцены. А завтра этот оркестр приезжает сюда в Кордоба и билетов наверняка не будет.
«Но ты же Иван советский. Ты можешь что-нибудь сделать?».
Исидро, сказал я, завтра утром я уезжаю в провинцию. Вы узнайте, где остановится оркестр. Как только я приеду, попробуем сделать что будет можно.
Благодаря этому случаю мне посчастливилось пообщаться с Алексан-дром Ведерниковым и многими другими оркестрантами. Так как у меня заканчивалась командировка, то артисты предложили мне ехать в Мадрид с ними и предлагали предпочесть второй автобус, утверждая, что первый — для «некурящих». Согласовав вопрос с Рамоном Санчесом, я принял предложение и несколько часов наслаждался общением с этим замечатель-ным коллективом. На прощанье я получил множество адресов и приглаше-ний погостить, воспользоваться которыми так и не пришлось.
В Мадриде меня ждал Юра Тихонов. В офисе «Агрукосы» Буэно вру-чил мне Испанский журнал со статьей о посещении испанской делегацией Волгоградского тракторного завода, где рассказывалось о том что, судя по показанию табло о выполнении суточного задания с цифрой 240 тракторов — это самый крупный завод в мире.
 А окрестностях Уэльвы по словам Буэно, что то случилось с треле-вочным трактором и мы отправились туда через Кордоба, где Рамону по-надобилась наша консультация по агрегатированию тракторов производст-ва СССР. Остановившись в Кордоба на сутки, мы обсудили интересовав-ший Рамона вопрос возможности навески бульдозера на тракторы «Бела-русь» и двинулись дальше.
В Уэльве нас отвезли в предгорья к трактору, который стоял на поляне в смешанном лесу — сосновом в верхней части и эвкалиптовом — в ниж-ней.
Особенное впечатление на меня произвели эвкалипты своей стройно-стью и размерами.
Проблема трактора, по словам испанцев, заключалась в том, что масло из картера двигателя засасывалось в гидросистему.
Теоретически этого не могло быть хотя бы потому, что гидронасос рас-полагался выше уровня масла в картере двигателя. Осмотр систем и визу-альные замеры не выявили каких либо отклонений. Однако испанцы на-стаивали на том, что при запуске двигателя, гидросистема трактора сразу переполняется и масло гонит через сапуны масляного бака.
Запуск двигателя показал именно это. Но забор масла из картера ис-ключался. Причина была в другом. При проверке фильтра бака гидросис-темы, оказалось, что его элементы забиты чемто похожим на угольную пыль. Испанцы тут же ухватились за этот признак, указывая, что это ре-зультат сгорания масла двигателя. И только теперь компьютер мозга выдал результат, объясняющий интуитивную настороженность по отношению к используемым маслам. Когдато я прочел в журнале «За рулем» заметку о том, что англичане изобрели масло для шестеренчатых зацеплений на ос-нове графита. Я потребовал упаковку используемых масел, и моя догадка подтвердилась. Масло, которое использовалось в гидросистеме, как ингре-диент включало графит. Все стало на свои места.
В поисках дешевого места питания мы оказались в портовой части го-рода. «Иван, — обратился Юрий, показывая в сторону причала — не пой-му, что там написано?». Там было несколько строк написано по латыни, а последняя — кириллицей: « Добро пожаловать!». Предыдущие строки оз-начали то же самое, но на других европейских языках. Я захохотал, Юра настолько адаптировался на латинский алфавит, что не смог переключить-ся на кириллицу. Юра продолжал: «А что значит слово nada ?»
Ничего — отвечаю.
Как это ничего? Они это слово часто произносят. Значит оно что то значит?
Ничего — снова отвечаю я, имея в виду, что слово означает — ничего.
Но это слово существует — упорствует он — значит, оно что то выра-жает?
Наконец до меня доходит понимание моего ответа Юрием и я исправ-ляюсь.
Нам с Юрием везло. У нас все получалось. Рамон то и дело заводил разговор о том, что я не должен уезжать, что он купит мне дом. Мне каза-лось что это все происходит с ведома руководства нашего представитель-ства и речь идет о продлении командировки. Но в очередной мой приезд в Кордова, в выходной день хозяин отеля Исидро пригласил меня в свое имение в горах, так называемую «финку». Это хозяйство создано вокруг и с использованием остатков старинной крепости, внутри которой, благода-ря толстенным стенам, даже в 40градусную жару было прохладно. С одной стороны крепости был сад, с другой — свинарник, баз для скота и поме-щения для работников. Мне показалось интересным содержание свинар-ника, в котором было множество мелких, рыжих свиней мясного назначе-ния и только одна крупная белая свинья. Может быть, именно этим объяс-няется обилие вяленых и копченых свиных окороков по всей Испании и готовность настрогать вам несколько вкусных ломтиков на закуску.
С теневой стороны крепости располагался бассейн на берегу которого стоял столик с бутылкой виски и закуской. Исидро пригласил меня за стол и предложил выпить. Я не возражал. За выпивкой хозяин начал разговор: « Иван, мы достаточно хорошо тебя рассмотрели и видим, что ты хороший инженер. Оставайся у нас здесь. Инженерам у нас хорошо платят. Ты хо-рошо будешь жить».
«Послушай, Исидро — начал я — думаю, что ты меня поймешь. Мои дед с бабкой не знали письма, моя мать окончила два класса церковно-приходской школы, отец — четыре. Я окончил десять классов средней школы, отслужил в армии, работал на заводе, тяжело заболел. Три с поло-виной месяца меня лечили в больнице и платили зарплату, еще на месяц дали путевку в санаторий, после чего предоставили работу в соответствии с моим физическим состоянием. Затем меня направили на учебу в институт и платили стипендию, несколько больше, чем всем остальным студентам. И вот теперь я здесь и вы говорите, что я хороший инженер. Как думаешь, могу я оставить такую страну?!».
«Да-а. У нас такого быть не может — протянул Исидро и убрал бутыл-ку, только четверть которой я, к тому времени, успел выпить, со стола.
Утром во время завтрака я слышал, как Исидро в баре кому-то говорил: «Иван пил вчера виски как казак». Я про себя подумал: «Если бы ты видел как пьют казаки, ты бы со мной связываться не стал!».
Франсиско Ортега — хозяин механической мастерской, к услугам ко-торой, Рамон Санчес прибегал при проведении предпродажной подготовки тракторов сказал, что он с родственниками в ближайший выходной едут на море в Малагу и приглашают меня. На пляже, между загоранием, купани-ем и игрой в футбол, что у меня получалось никак не хуже чем у испанцев, я, в сопровождении спутников, просто бродил вдоль пляжа. В один из мо-ментов они, окликнув меня и указывая на верзилу 2-х метрового роста и плотного сложения, представили как своего американского друга. Тот в свою очередь, протягивая мне книгу, спрашивал можно ли по ней изучать русский язык. Книга представляла собой русско-испанский разговорник, подготовленный интеллигентом начала 20го века. Я сказал, что конечно можно, но сразу будет видно, что Вы человек из прошлого.
 Кашель меня продолжал досаждать и у меня появилось опасение, что продления мне не избежать и ссылки на здоровье могут быть не приняты.
Возвратившись в Мадрид, я направился в наше представительство и, сидя в коридоре, вдруг увидел уж очень знакомый силуэт мужчины, про-мелькнувшего и скрывшегося в одном из кабинетов в конце коридора. Ко-гда он вышел, я узнал в нем Олега Гусакова возглавлявшего в Торгпредст-ве на Кубе объединение « Внешпосылторга». Он также узнал меня, и я тот час изложил ему свои опасения связанные с возможным продлением пре-бывания. «Олег,— обратился я к нему — ты меня знаешь. Я понимаю, что нужен здесь. Все получается. И мне здесь нравится. Но у меня не порядок с легкими. Я рассчитывал только на три месяца. Поэтому, если возникнет этот вопрос, пожалуйста, замолви за меня слово».
По всему Мадриду расклеены афиши о предстоящих гастролях «Крас-ноярского балета» — так назывался здесь Красноярский ансамбль песни и пляски. Нам выдали билеты на их первое выступление, которое должно состояться во Дворце спорта Мадрида.
Дворец оказался заполненным до предела.
Ведущий произнес только три слова: «Выступает Красноярский балет!»
И понеслась феерия волшебства. Еще не исчез со сцены конец преды-дущего номера, как по ней уже летел, порхал, плыл следующий.
Из оркестровой ямы разнесся мощнейший женский : «Ка-а-а-а-а-линка, калинка…» Весь зал встал. Впереди нас сидела интеллигентная светящаяся сединой пара: «Здесь нет никакой пропаганды. Здесь только прелесть и красота! — говорила она. По окончании выступления зал взорвался апло-дисментами, которые то затихали, то вздымались снова и никак не могли закончиться.
На выходе слышалось из толпы: «Вот мы и посмотрели еще одну лек-цию о Советском Союзе!»
«Агрукоса» предложила Юрию одному выехать в Понтеведра. Надо сказать, что обстановка в Галисии, где географически располагался и город Понтеведра, была тревожной. Там то и дело возникали пожары в много-численных лесах, где, по сообщениям прессы, появились волки и населе-ние, чтобы обезопасить себя, совершало поджоги. Так как на данный мо-мент у меня, вроде бы работы не намечалось, то Юра предложил: «Иван, поедем со мной».
Я отвечал, что у меня нет оснований для обращения с просьбой на эту поездку. Меня могут не правильно понять, приняв за боязнь остаться од-ному, но, что у него есть все основания для этого, потому что он не знает языка, а у меня нет работы.
Обращение Юрия в «Агрукосу» не дало нужного результата. Шнайд утверждал, что они купили один билет и второй купить уже не могут.
И Юрий уехал один. А на следующий день «Агрукоса» известила, что я должен выехать в Кордоба к Рамону Санчесу.
Поезд в Кордоба прибывает в сумерках. Взяв такси на привокзальной площади, отправился в отель. Подъезжая вижу, что в офисе Рамона в зда-нии расположенном через дорогу напротив отеля, светится окно. Подумал, что устроюсь в отель, пойду к Рамону и узнаю, какая работа мне предстоит завтра. При входе в отель, меня приветствовал старший сын хозяина, тоже Исидро. На мой вопрос, есть ли для меня номер, отвечал, что для тебя, Иван, номер есть всегда и тут же вручил мне ключ.
Поставив портфель на пол, я направился в офис. Рамон был не один. За столом, на против сидел мужчина и между ними лежал раскрытый каталог советских тракторов. «О! Иван, ты то нам как раз и нужен! Скажи, на ка-кие тракторы можно навешивать экскаваторы?». Во время объяснений, за-звонил телефон и Рамон, подняв трубку, уставился взглядом на меня. Что то во мне сжалось. Я почувствовал — речь идет обо мне. У меня была больная мать и поэтому первое что пришло на ум — случилось что то с ней.
Рамон, глядя на меня, произнес: «Да, он здесь!» — и протянул мне трубку.
На другом конце был Буэно: «Иван, Юрий попал в катастрофу. Он сей-час в Понтеведра. Тебе нужно срочно ехать туда».
У меня возник образ Димы Долгополова в госпитале на Кубе и я понял, что мне придется пережить это еще раз.
« Буэно, вы тут решите с Рамоном, как вы будете меня доставлять, а я пошел за портфелем».
При выходе из отеля я подошел к стойке бара и попросил налить двой-ную порцию чего-нибудь покрепче.
Подавая двойную порцию коньяка, бармен спросил: « Что случилось, Иван?» Юрий бывал в отеле со мной, поэтому мое известие их также огор-чило. Повторив заказ, и исполнив его, я направился к выходу. Молодой Исидро, догнав, засовывал мне в портфель бутылку коньяка. На мой во-прос: «Что я должен?» он возмутился: «Что ты,Иван! Какие деньги!?»
 Рамон уже ждал меня на своем СЕАТЕ. Вел автомобиль он осторожно и не спеша. Его осторожность была оправдана тем что, не смотря на от-личное покрытие дорог, на поворотах они не спрофилированы и риск оп-рокидывания был велик. Сна не предвиделось, дорога требовала внимания и мы вели неспешный диалог. Рамон спрашивал, имею ли я право на авто-мобиль и сколько я могу их иметь. Я отвечал так, как в то время было на самом деле. Затем он почему то перешел к проблеме революции, утвер-ждая ее разрушительную силу, как в хозяйстве государства, так и в благо-состоянии населения. «Как ты думаешь, Иван — задал он вопрос — воз-можна ли революция в настоящее время?». Я отвечал, что такая революция о которой говорит он, не возможна, так как уровень образования и инфор-мации настолько велик, да и уровень современной демократии не позво-ляют вооруженной борьбы за власть и все будет решаться путем референ-думов и большинства голосов. Как показала последующая жизнь, я сильно заблуждался. Именно в моей стране, некие псевдодемократы совершили кровавый переворот и получили именно тот результат, которого опасался Рамон.

Утром мы были в Мадриде и там на старте уже был Шнайд на своем Ситроене-Ж — 1000 и пересев к нему мы не задерживаясь рванули дальше на Север. Дорога до Вальядолида мне была уже знакома, а вот горы Гали-сии меня поразили своим сходством с Кавказом. Те же пешие женщины в черном, с узлами нош на голове, те же террасы виноградников на крутых склонах гор.
Шнайд был отличным водителем и я не беспокоился за безопасность на дороге и периодически засыпал. В минуты моего бодрствования, Шнайд вел со мной беседу и среди прочего утверждал: « Мы достаточно хорошо знаем вашу систему, Иван. И должен сказать, что не плохая система. Но наша система позволяет достичь результата быстрее».

Мне так не казалось. Все зависело от исполнителей, думалось мне. И мне кажется это подтверждал опыт моего завода накануне моего отъезда, когда руководящие кадры стали подбираться не по уровню профессио-нального опыта и образования, а по другим очень сомнительным качест-вам, что немедленно сказалось, по крайней мере, на уровне качества про-дукции.

Юра лежал в просторной палате в помещении санатория в центральной части города. Он как бы полувисел на растяжках над железной кроватью, весь в бинтах с черными пятнами на них. Смотреть на него было больно, но он был бодр и смотрел с оптимизмом.
«Как же ты объяснялся?» — спросил я.
«А мне помогал один русский эмигрант — отвечал Юра —знает многих советских спортсменов, а с некоторыми — дружит».
«Он рыжий? — спрашиваю
«Да нет — говорит — такой как ты»
«А как он здесь оказался?»
«Говорит, что занимает стол в каком то американском ведомстве и кто-то ему сказал о раненом русском в санатории, вот он и пришел». У Юрия оказались перерезанными сухожилия на обеих ногах. И хотя, в санатории ему сделали операцию, нужно было время для полного выздоровления.
Несколько дней пришлось носить Юрия в туалет, в умывальник. Но он быстро выздоравливал. Нам дали коляску, и Юра в большой степени стал управляться сам. Мне поставили в той же палате кресло — кровать и я по-селился там же. Через пару дней рано утром в палату решительно вошел человек с возгласом: «Юра, как дела? Как ты себя чувствуешь?» Это был несомненно тот человек, о котором мне рассказывали в Париже. Мое крес-ло стояло в стороне и он не сразу меня увидел. А когда повернулся в мою сторону, я спросил: «А вы специалист какой отрасли? Какое объединение вы представляете?». Он ответил, что является политическим родственни-ком одной женщины из Барселоны.
Как это!— удивился я
« Я женился на этой женщине — отвечал он — и у нас это называется «стать политическим родственником».
А как же Вы здесь оказались?
Во время войны, в Сталинграде попал в плен. Когда война закончилась оказался в западном секторе Германии. Возвращаться было нельзя и я уе-хал в южную Америку в Эквадор, где возглавил департамент физического воспитания в армии. Я много сделал для эквадорской армии.
Теперь вот здесь.
И чем занимаетесь?
У меня есть магазин филателико. Торгую марками.
Сами откуда?
Я москвич, Дейк Николай Николаевич.
Больше он у нас не появлялся.
Юра окреп и Шнайд попросил меня отбуксировать трактор с места ка-тастрофы.
Осмотр места и рассказы участников, помогли воспроизвести картину происшествия
Во время демонстрации возможностей трелевочного трактора в горах на высоте верхнего края лесных зарослей, снизу пошел огненный пал, ко-торый быстро приближался к месту работы. Юрий пытался увести машину вверх по склону, но пал стремительно приближался. Тогда он попытался увести ее в сторону и для этого начал разворот. В какой то момент почув-ствовал, что находится в состоянии критического равновесия и любое движение вызовет опрокидывание. Чтобы подстраховать машину он на-бросил петлю троса на торчавший из грунта валун выше по склону и по-просил одного из испанцев, участников демонстрации, придержать ее но-гой. Рассчитывая при поддержке троса, закончить поворот, он стал лебед-кой натягивать его. И тут петля соскользнула с валуна и как праща придала недостающий толчок и трактор, опрокинувшись, закувыркался по горяще-му склону, вздымая тучи золы и пламени. Испанцы , рассказывая мне об этом, были уверены, что Юрий погиб. И вдруг увидели его бегущего в этом огне и дыму, вверх по склону.
То, что он остался жив — было чудом. На первом же обороте при опро-кидывании кабина была смята в сторону двигателя, и над Юрием уже не было защиты. В пространстве между передней стенкой кабины и сиденьем, он удерживался, ухватившись руками за педали, и еще умудрился считать обороты. Их оказалось — четыре. Трактор остановился на гусеницах, бук-вально в двух метрах от пропасти. Похоже, что бог в этот момент был с Юрой.
 Технические и эксплуатационные показатели трактора к этому време-ни зарекомендовали себя на столько, что его купили в состоянии аварии за полную стоимость.
В Мадриде, куда я позвонил нашим, о происшествии ничего не знали.
Рассказав обо всем, успокоил, что самое трудное позади. Юра идет на поправку, что с остальным у нас все в порядке и сообщил наш адрес и те-лефон. С этого момента началась периодическая перекличка по телефону с Мадридом, что придавало нам большое моральное удовлетворение и спо-койствие.
Во время одной из таких перекличек, Олег Гусаков сказал: «Возник как раз тот вопрос, о котором ты говорил» и, выслушав мое, не изменившееся мнение, отложил разговор до нашего приезда.
А сегодня у нас гости — испанские покупатели советской сельскохо-зяйственной и лесообрабатывающей техники во главе с Хосе Матеосом Кордерс шефом департамента распространения советской техники в про-винции Галисиа. Разговор плохо клеился и я спустился на первый этаж, где располагался бар, чтобы купить коньяк. Но служащая бара заявила, что коньяк продается только на розлив. « Но вы же знаете сколько порций в бутылке? Посчитайте и продайте». Но она этого, оказывается, не знала и мне пришлось бежать на улицу. Там мне, хотя и не сразу, но удалось ку-пить коньяк и наша встреча закончилась, к общему удовольствию, прият-но.
Юра окреп, раны затянулись, но сухожилия плохо удерживали ступни ног и ему приходилось выбрасывать ногу вперед, чтобы ступня опускалась на подошву а не на носок. Оставалось надеяться, что со временем это пройдет.
Врачи санатория вынесли заключение, что лечение закончено, и мы возвратились в Мадрид.
На второй же день после нашего прибытия, ко мне в номер позвонила секретарь Буэно и попросила зайти в «Агрукосу». Предупредив Юрия, я отправился туда, пытаясь угадать, что бы это значило?
В кабинете, кроме Буэно, сидел сурового вида, смуглый брюнет 45 — 50 лет. Увидев меня, Буэно поднялся « Поедем, Иван пообедаем и погово-рим» и, пригласив меня и сидящего мужчину, пошел на выход. Он привез нас на окраину Мадрида в солидную известную своей историей Бодегу во дворе которой, в тени виноградных лоз были расставлены столики.
Буэно представил меня служащему бара и тот пригласил пройти в под-вал, заставленный рядами бочек, с росписями мелом известных имен посе-тителей. Среди прочих выделялась подпись Лидии Смирновой. Сопровож-дающий взял демонстрационную серебряную стопку с ручкой, которая яв-лялась продолжением образующей цилиндра и, опустив ее в отверстие бочки и, затем вынув, резким движением опрокинул вверх, откуда сгусток вина, равный объему стопки упал прямо в подставленный демонстратором бокал. Демонстратор протянул его мне, приглашая выпить.
«Обратите внимание на стенки стакана — произнес он, показывая на маслянистую пленку на их поверхности. И закончил — это признак старо-го вина». После чего пригласил пройти в бар наверх. «А теперь попробуй-те коммерческое вино того же названия — предложил сопровождающий, наполняя бокалы. « Обратите внимание на стенки бокалов — произнес он, после того как мы выпили. Пленки на поверхности стенок не было.
Сидя за столиком во дворе, во время обеда, когда откуда-то в пол тона звучала музыка, Буэно спросил: «Иван, тебе нравится испанская музыка?»
«Да и я даже знаю одну испанскую песенку — ответил я и пропел:
 Jo te dare, te dare una cosa
Una cosa que mas ermosa
Una cosa que jo solo se
Caf;!
Буэно, глядя на меня, произнес: «А ты знаешь Иван, что это был гимн марокканцев?»
Каких марокканцев? — опешил я
А ты не знаешь, что у Франко в армии не было испанцев? У него были марокканцы — продолжал Буэно — вот здесь, где сидим мы , проходила линия обороны Мадрида, а там были марокканцы.
Для меня это известие было неожиданностью и мне пришлось изви-няться, объясняя, что песню эту я взял у испанца на Кубе.
В беседе выяснилось, что гость Буэно был в Союзе и я по привычке спросил, когда это было? И тот отвечал, что в первый раз был в составе «Голубой дивизии». Пытаясь смягчить этот факт я высказал мнение, что не все участвуют в какой либо кампании по собственной воле. Но он не захо-тел этого послабления. «Нет! Мне было шестнадцать лет. Я был полон же-лания приключений и чтобы меня взяли, понадобилось согласие родите-лей. Так что я был по собственному желанию.
Но после войны я бывал в Союзе и у меня есть теперь друзья в Ленин-граде и в Москве».
Мне понравилась его бескомпромиссность.
В завершение обеда Буэно сообщил, что они решили создать в Рекене в провинции Валенсия, пункт по предпродажной подготовке тракторов. Зав-тра он едет туда и предлагает мне присоединиться. Я не возражал.
В Рекене осмотрели здание, где уже стояли два трактора Дт-75. По площади оно было достаточным для одновременного размещения не менее десятка тракторов. Однако никакого станочного или слесарного оборудо-вания не было и появления его, похоже, не предвиделось. А это, мне ка-жется, не предполагает длительного партнерства.
Во время проезда по Рекене, Буэно , показывая на памятник, пояснил, что это Колумб \в произношении испанцев Коломбо\. Оказывается, Рекена оспаривает его происхождение, утверждая, что он родился именно у них
На обратном пути мое внимание привлек мчавшийся впереди нас, ми-ниатюрный Mini Morris. Он шел с постоянной скоростью 150км\час и на прямой наш Reno-5 его настигал, но на повороте мы вынуждены сбрасы-вать скорость, в то время как Morris проходит его на прежней и уходит от нас. Мне казалось, что-то в этой машине очень знакомым, но что именно никак не мог понять. Но на очередном повороте, когда он снова стал уда-ляться, понял в чем дело. Это же карт! Вот почему он не боится поворотов!
Дорога летела по холмистой, покрытой золотистым цветом пшеницы, равнине с огромными силуэтами быков и с рекламными надписями на них «Ветерано Осборне».
Глядя на пейзаж, я произнес: «Степь».
«Как ты сказал, Иван? — спросил Буэно.
Я объяснил, что так называется в наших краях этот пейзаж.
«А у нас, Иван, это называется ЭСТЕПА! » и начал оживленно обсуж-дать это сходство, утверждая, что у наших языков есть родство. Я не воз-ражал.
В Мадриде Октябрь очень похож на наш, волгоградский. Вовращаясь поздно вечером, после ужина в «Топике», в отель, нам в наших летних кос-тюмах, было прохладно. Идти быстро Юра не мог и дрожь пробирала.
Впереди засветилась вывеска бара и я предложил зайти погреться. Длинная стойка бара была совершенно пустой, но на витрине к нашему крайнему удивлению стояла наша родная «Столичная». Подозвав бармена, я заказал две двойных порции, но это нас не согрело и я повторил заказ. На противоположной стойке, стороне, сгрудился весь персонал бара и все с интересом смотрели на нас. А мы никак не могли согреться и пришлось показать бармену, мол, доливай остальное — это наша норма. Бармен с восхищением произнес: «О-о русские, сильные!». И мы, наконец, согре-лись и продолжили путь в отель.
Олег Гусаков продолжил разговор, начатый по телефону в Понтеведра о продлении командировки, предлагая провести лечение на месте. Однако у меня было какое то твердое предубеждение против их медицины, и я от-казался, сказав, что вернусь, если наши врачи вынесут положительное за-ключение.
Олег предложил на следующий выходной присоединиться к нему в по-ездке в «Долину павших», где стоит семнадцати метровый «Святой крест» высеченный из цельного куска гранита и сооружен величественный храм где есть два зала — республиканцев и франкистов и монастырь, монахи которого обслуживают это место национального примирения. Все это со-оружение приравнивается некоторыми средствами информации к числу чудес света.

Нашего полку прибыло. Из Биробиджана приехал Миша Канделя де-тина двух метрового роста с огромными ручищами, 48м размером стопы, необыкновенно обаятельными лицом и характером. Пришло сообщение о повышении зарплаты со следующего месяца. Но, учитывая мой отъезд, Ю.А. Кожин распорядился выплатить мне эту надбавку немедленно. Мне это было кстати.
 Олег Гусаков спросил, сколько дней мне надо на Париж. Учитывая на-личие денег, я пошутил: «Полдня. Точнее достаточно одного дня».
Перелет закончился в Орли и, дойдя до выхода, я остановился в ожида-нии встречающих. Но никого не было. Сбоку услышал английскую речь и обернувшись, увидел верзилу в ковбойской шляпе, который на пляже в Малаге спрашивал можно ли изучать русский язык по книжке, которая бы-ла у него в руках.
Ai not spic inglisch — отвечаю
Bamos en espanol entonces un poco. A donde bas?
Отвечаю, что никуда не еду, что жду встречающих
 «Давай поедем куда нибудь, посидим, поговорим»— продолжал он на испанском.
«Ну, я же сказал что меня здесь встречают. Как же я могу уехать?»
Верзила сел в стоящий рядом автобус и сверху смотрел на меня.
Так как никто из сооточественников не появлялся, я вернулся в опус-тевший зал и двинулся вдоль стоек и сидящих за ними служащих. Один из них чем то мне понравился и я обратился с вопросом: «Вы говорите по ис-пански?»
Немного.
Давайте, может сможем договориться. Как мне узнать телефон совет-ского посольства?
Момент — сказал служащий и куда то ушел.
Вернулся он с листком исписанным номерами телефонов посольства.
Прошу разрешения позвонить с его телефона, звоню в посольство и представясь, спрашиваю как мне быть. Мне отвечают, что у них нет маши-ны и что мне нужно звонить в консульство и диктуют телефоны. Говорю что нет французских денег. А испанские есть?— спрашивают. Есть —отвечаю.
Поменяйте.
Не знаю французского языка — говорю
Испанский знаете?
В некоторой степени — отвечаю
Говорите. Там все понимают.
Звоню в консульство и все повторяется точно по той же схеме, но адре-суют меня в Торгпредство и также диктуют телефоны.
И снова все повторяется, но адресуют меня в «Актив Авто», которое вообще не отвечает. Повторяю все сначала. Дойдя опять до направления в «Актив Авто» говорю, что там телефон не отвечает. Мне объясняют, что там забастовка телефонщиков. Я возмущен и спрашиваю зачем же меня туда адресуют, если знают ,что там забастовка?
Да вы , говорят, не возмущайтесь. Возьмите такси и езжайте сюда.
Я же не знаю адреса.
Минутку. Называют адрес, улица Фазандери дом №1.
Иду вдоль стоящих автомобилей и вглядываюсь в лица водителей. Ка-жется это испанец. Спрашиваю говорит ли по испански и могу ли я дое-хать с ним до Торгпредства СССР по адресу. Приглашает в машину но проехав не много останавливается и говорит, что такого адреса не знает.
Объясняю, что адрес сказал иностранец, что на французском это воз-можно звучит иначе. Может есть что то похожее? Водитель подает мне справочник. Смотрю и нахожу улицу Фазандери. Показываю и говорю: «Давай сюда!
У меня уже болит голова. Тепло машины меня несколько расслабило и я видимо на некоторое время отключился и очнулся от прикосновения во-дителя, указывавшего на светящуюся в свете фонаря вывеску « Торгпред-ство СССР». Я расплатился, и водитель выдал квитанцию.
На входе в здание представился дежурному и задал вопрос о перспек-тиве ночлега. Дежурный, ворча о том, что уже конец рабочего дня, что зав-тра вообще праздничный день и заниматься мной некому, докладывал все таки обо мне кому то по телефону. Появился помощник Торгпреда по хо-зяйству и тоже начал рассуждать о моем несвоевременном появлении и об отсутствии возможности обеспечения ночлега. Я возмутился и потребовал поставить в конце концов кресло, в котором я мог бы переспать. И только тогда помощник начал обсуждать варианты, один из которых допускал возможность наличия свободного места у консьержки на Сюше. Однако ни один из идущих на выход служащих, к которым тот обращался с просьбой подвезти меня до Сюше, не изъявил желания это сделать. Я попросил у помощника медикаменты от головной боли. Тот принес таблетки и привел с собой мужчину, который согласился сопроводить меня до Сюше.
       Оказалось, что это всего в одном квартале от Торгпредства и место там действительно было. Встал вопрос об ужине и я спросил у моих сожи-телей как это можно сделать. Ответ гласил, что в окрестностях уже все за-крыто и в связи с праздником будет закрыто и завтра, но внизу в подвале есть кооператив, но там все по карточкам, а специалистов сильно ограни-чивают.
Да-а, что то с социальной моралью в моем благословенном государстве происходит.
Спускаюсь по указанному пути и оказываюсь в коммерческой лавке. Дойдя до продавца, заказываю нужные продукты. В ответ слышу: « А кар-точка у Вас есть?»
«Знаете, по вине ваших хозяев я целый день проторчал в аэропорту. Сейчас у меня раскалывается от боли голова» — и, показывая на бутылку коньяка добавил: «Присоедините к заказу эту медисину!»
Спорить со мной продавщица не стала. Когда я появился в комнате, на-груженный по самый подбородок, ребята ахнули: «Как тебе это удалось?» и мы устроили предпраздничный пир. В связи с праздником, мне не повез-ло. Даже те деньги, которые я собирался потратить за полдня, потратить не удалось
С утра принялся за выяснение ситуации с моим отлетом и — никакой ясности. Я настаивал, чтобы мне четко сказали, кто конкретно ответствен за обеспечение вылета. В трубке появился новый голос; «Вы не басите! Сейчас приедет Прадед». Я знал этого представителя Минского тракторно-го завода и успокоился.
Жителям гостиницы объявили о поездке на русское кладбище. Однако большинство ехать отказывалось, ссылаясь на то, что там одни антисовет-чики. Я возмутился: «Вы что ребята! Там же великие русские Алехин, Бу-нин, Шаляпин…да и вообще это же Русское кладбище! Если бы у меня была такая возможность, я бы не пропустил такого». Приехал, наконец Иван Прадед—представитель МТЗ в Актив Авто. «Чо шумишь!?— гово-рит — поднял всех на ноги!». «Да если бы я не шумел, ты бы и не прие-хал» «Поехали!». Он завез меня в агентство Аэрофлота, где мне выписа-ли билет и затем, в Ле Бурже посадил в самолет. В самолете я думал о том, что ждет меня дома.

А дома я попал «с корабля на бал».
Отгрузка продукции сильно отстает от ее производства и территория завода буквально забита тракторами, которые некому охранять и они не-прерывно разукомплектовываются и разворовываются. Цех опытного про-изводства окончательно превратился в аварийную команду, непрерывно занимающуюся устранением дефектов на уже принятых ОТК тракторах и доукомплектовыванием стоящих на территории завода и даже за его пре-делами. Противостоять этому беспределу никто не в состоянии. Мне пору-чают организацию и выполнение этой задачи. Сердце щемит от вида этой «черной дыры».
Порядок на заводе все больше расползается. Единоначалие доведено до абсурда. Растет недовольство рабочих, инженеров и первичного руково-дящего состава. Кто-то это ловко использует. Набирает обороты чтото очень напоминающее махновщину. В цеху полный бардак. Сократили должность единственного кладовщика, который и так не справлялся с ра-ботой. Складское хозяйство раздробилось по участкам и лабораториям. Каждый из них вынужден был выделить из своего состава человека, кото-рый должен был получать метизы, детали, узлы и механизмы для нужд ла-бораторий и участков, а в случае их заболевания работа этих служб оказы-валась парализованной. Я предложил свести этих людей в одну группу и сделать складскую службу единой, чем вызвал бурное недовольство руко-водства. Разделил мое мнение только один инженер Орешкин. Но этого было недостаточно.
Задание по восстановлению группы тракторов выполнено и мне пред-ложено выехать в Италию.
Ко всему прочему чувствовалось какое-то предвзятое отношение ко мне со стороны нового руководителя Отдела внешних экономических свя-зей, проявились разногласия во взглядах на качество и возможностях ис-пользования конструктивных особенностей трактора с гидротрансформа-тором.
В этой обрастающей неприятностями обстановке предложение отпра-виться в Италию для участия в международной выставке тракторов сель-скохозяйственного назначения 13о SAMOTER VERONA, а затем выпол-нить работу связанную с освоением тракторов ДТ-75, купленных фирмой «Антонио Фарина и Со», оказалось наиболее подходящим выходом из создавшегося положения и я не стал возражать.


ИТАЛИЯ 1976 год

       В аэропорту Фьюмичино Рима меня встретил представитель Торг-предства и Трактороэкспорта СССР в Италии Виктор К.и привез на виллу Абамелико, что находится в 10-15 минутах ходьбы от Ватикана и выше его.
История этой виллы, рассказанная Виктором, интересна в первую оче-редь тем, что это не арендованный у итальянского правительства участок, а собственность и суверенная территория Советского государства.
Еще в далекие Екатерининские времена, одновременно со Строгановы-ми в торговые люди выдвинулась армянская семья Абамелики. В течении последующей жизни, в отличие от Строгановых, деливших наследство ме-жду потомками, Абамелики оставляли все старшему сыну.
Последний, князь Абамелик был тайным советником царя и покрови-тельствовал художникам, артистам и писателям.
Вот он и купил в Риме поместье и создал там крепостной театр. Уми-рая, он завещал усадьбу Российской Академии наук.
Во время моего присутствия вилла представляла собой поселок с со-временными зданиями, бассейном, теннисным кортом, со вкусом обсажен-ными и ухоженными деревьями и кустарником, где расположились многие представительства различных объединений Союза и жили их служащие.
       Два дня, проведенные на вилле Абамелико, позволили мне в сопро-вождении Виктора посетить Ватикан и даже послушать Папу выступаю-щего с балкона здания на площади внутри территории этого государства, осмотреть Колизей, к сожалению, только с внешней стороны, так как вход внутрь был закрыт в связи с ремонтом.
 По истечении двух дней вместе с Виктором мы отправились поездом в Верону на фирму «Фарина и К», хозяин которой Антонио Фарина был с визитом на нашем заводе и заключил контракт на поставку в Италию трак-торов ДТ-75.
 Поселили меня в маленьком отеле в центре Вероны вблизи интересно-го рынка где, среди прочего, продавались животные и птицы и всегда было много народа.
       Назывался отель «Альберго Маццанти» во дворе которого стояли толи действительно заржавленные останки гильотины, толи копия ее.
 На фирме уже присутствовал специалист Минского тракторного завода Сикерин, который проживал с женой в квартире в одном из домов Вероны.
       В окрестностях Вероны в то время располагались американские воен-ные базы и на карте Италии район Вероны заштрихован красным цветом, что означало нежелательность присутствия в этой зоне советских граждан.
 По этой причине полиция изъяла у меня паспорт, оставив его ксероко-пию и известили о том, что я не имею права выходить за пределы города и должен каждую неделю отмечаться в отделении полиции.
На улицах города бросились в глаза нищие, звуки стрельбы по вечерам и предельно обнаженные проститутки дополняли картину. Обстановка не вызывала восторга.
 В небе Вероны ревели двигатели Старфайтеров, скрежещущий звук которых вызывал ощущение, что самолет неминуемо развалится в воздухе.
И они действительно имели высокую аварийность.
 Сам город был замечателен. Он, казалось, светился и дышал историей древних и средних веков. Это был и есть город Ромео и Джульетты. Там есть дом Ромео и дом музей Джульетты, не менее величественный чем в Риме, Колизей, который так же как и в Риме называется Коллосиум и явля-ется ареной выступлений знаменитых певцов и постановки опер.
Проезжая мимо Колизея вместе с одним из инженеров фирмы, я сказал, что итальянские певцы были самые великие на что тот откликнулся: «Да, но басы лучшими всегда были русские!».
В эти дни в Вероне проходила международная выставка тракторострое-ния 13 SAMOTER VERONA.
 
Нам с Сикериным в помещении выставки выделили комнату, где мы могли переодеться и дать необходимую информацию интересующимся по-сетителям.
 Мое внимание привлекла фирма Джон Дир, выставившая серию своих моделей колесного типа от самого мощного, приравненного по классу к трактору ДТ-75 и прошедшего в свое время сравнительные испытания в Кубанском научно-исследовательском институте, и, по ниспадающей, до самого маленького аналогичного нашему ДТ-20.
Особенность серии, привлекшая мое внимание, заключалась в том, что кабины на них от самой комфортабельной на самом большом и все более упрощенной на каждой следующей модели, вплоть до наличия только од-ного сиденья безо всяких ограждений, на последнем. Однако комфорта-бельная кабина трактора аналогичного трактору прошедшему испытания у нас, была изготовлена явно кустарным способом. В местах сопряжений плоскостей были видны следы сварки и работы бормашинок, которые не были даже зашпаклеваны.
Инженер фирмы, ответственный за эксплуатацию техники Перони спросил: « Ну, как, Иван тебе понравились тракторы?».
«В общем, то да, но мне кажется, что не все тракторы здесь серийные».
Рассмеявшись Перони продолжил: «Тракторы серийные, а вот кабины не серийные. В том то и дело что американцы на выставках выставляют тракторы с кабиной, а сами серийно их не производят и мы вынуждены за-казывать кабины в третьих странах».
Я с сожалением отметил для себя, что американцы более рационально подходят к комплектации тракторов, чем мы. У нас, если уж утвердили трактор с огромной кабиной, кондеционером и обогревателем то клепают его для всех условий подряд, как климатических, так и природных. Я вспоминаю, как во время командировки в Костромскую область по реше-нию претензий механизаторов, главной проблемой оказалась просторная кабина, изготовленная в соответствии с требованиями ГОСТа, и являлась гордостью конструкторов. Оказалось, что она, из-за своих габаритов, ли-шила механизаторов возможности работать под кронами деревьев и подре-зать их корневую систему. «Лес, выдавливает нас — говорили они и про-сили вернуть старую кабину автомобильного типа. Но на пути намертво стал ГОСТ. Мое твердое убеждение в том, что комплектацию трактора должен определять заказчик, а не ГОСТ. И вообще, ГОСТ из инструмента, обеспечивающего качество продукции, превратился в инструмент, тормо-зящий развитие производства. Создавалось впечатление, что этот процесс кем то направляется.
Неожиданно на выставке я встретил руководителей испанской фирмы «Агрукоса» Франсиско Буэно и Мануэля Бонилья. Кроме взаимного при-ветствия, разговора как-то не получилось, виной чему возможно послужи-ло недостаточное знание языка. Буэно сообщил, что парк тракторов ДТ-75 в Испании достиг двадцати штук, что для меня не показалось значитель-ным и подтвердил предчувствие, появившееся у меня во время посещения Рекены.
В один из дней выставки в комнату к нам вошел мужчина и живо обра-тился по-русски: «Ребята вы русские? Где вы находитесь? Можно я приеду к вам? Я тут по приглашению. Мой отец воевал здесь в партизанском от-ряде и погиб. Вот его друзья пригласили меня. Я тут уже две недели. Ну что там! Ни выпить по-русски, ни поговорить. Я сам с совхоза «Птичий» Ставропольского края. Тык ребята как бы нам посидеть вместе, а?»
«Приходи, посидим!— говорим. Но мужчина больше не пришел. И был ли он с совхоза «Птичий» также неизвестно.
В следующий раз у входа на выставку ко мне подошел толи не бритый, толи плохо выбритый тип и предложил купить браслет из желтого металла за 40 тысяч лир. Браслет был красив и, учитывая, что 10 тысяч лир соот-ветствовали 10 рублям, я решил, что за эту сумму его можно купить, что и предложил продавцу.
Тот возмутился: «Это же швейцарское золото!» и потер браслет о ка-мень.
Бросив продавцу: «Бронза!» я проследовал дальше. Продавец догнал меня: «Бери!». Тот час к нему подбежали несколько человек и, увидев пла-ту, упрекали продавца: «Надо было сказать, что это швейцарское золото!». Продавец оправдывался: «Да я ему говорил, а он — бронза!». Я был дово-лен покупкой. Но так было не всегда. При отъезде домой, когда я запасался сувенирами, они на мне отыгрались, мошенники.
А в Маццанти телевидение ежедневно демонстрирует советские филь-мы по югославскому каналу, и программа этого канала печатается в италь-янских газетах. Сегодня идут «Семнадцать мгновений весны».
Завтра мы демонстрируем трактор ДТ-75 в Мантова.
К нашему приезду, трактор был уже на месте и даже агрегатирован на-весной фрезой с приводом от вала отбора мощности. Мне осталось проин-структировать оператора. Показываю и рассказываю ему назначение рыча-гов и рукояток, прохожу с ним два круга. Убедившись, что оператор осво-ил управление трактором, спрашиваю: «Все понятно?» и получив утверди-тельный ответ, схожу и присоединяюсь к группе бизнесменов, наблюдаю-щих за работой агрегата. Условия работы были выбраны самые тяжелые и осуществлялись на солончаковой, покрытой засохшей коркой почве. Агре-гат успешно преодолевал трудности.
Стоящий впереди группы, рослый мужчина крепкого сложения в чер-ном костюме и белой, с черной бабочкой, рубашке, произносит по русски: «Хорошая машина!»
«О! Вы говорите по-русски?— спрашиваю.
«Немножко!» — отвечает.
«Были в Союзе?»
«Да, пять лет».
«Учились?».
«Нет. Два года на фронте и три в плену— отвечает. Где такую машину делают?»
«В Волгограде — вижу, что ему это ничего не говорит и добавляю — Вам это больше известно как Сталинград».
Глаза мужчины расширяются и он, повернувшись к группе бизнесме-нов, говорит: «Черт возьми! Меня же там, в первый раз ранило!». Помол-чав он продолжил: «Сколько было выпущено по этому городу мин, снаря-дов и бомб! Немцы не пропускали в этот город ни одного эшелона. А вы знаете, что такое эшелон в России! Он идет, идет и конца ему нет!»
Да, тем из них кто не видел наших эшелонов, представить это невоз-можно. Их масштабы 6-8 вагонов. По утрам, вместо зарядки, я совершал променаж в окрестностях своего отеля. И вот, во время такой прогулки, на мосту через проходящую через Верону речку Адиже, до меня донеслась грубая речь.
Обернувшись, я увидел на противоположной стороне моста стоящий маленький старенький FIAT, за рулем которого маленький старик со сморщенным лицом. Около двери водителя, на мощном мотоцикле сидел затянутый в джинсовый костюм холеный молодой хорошо сложенный мужчина с узко подбритыми усиками. На заднем сиденьи сидела также за-тянутая в такой же костюм девица, с явной гордостью озирающаяся по сторонам.
Закончив фразу, верзила провел пятерней по лицу старика и, «врубив газу до отказа», в крутом вираже мгновенно исчез. В груди у меня бушева-ло негодование, но я был бессилен что-либо предпринять. В то время я еще даже не мог предположить, что через некоторое, достаточно короткое время, в моей стране, я сам попаду в такую же ситуацию. К счастью в тот момент я еще сохранил достаточно возможностей для самозащиты.
 Город разделен древней извивающейся стеной из красного кирпича на две половины. Следуя по первой половине, я встретил проем в стене и пе-решел на другую сторону. Впереди в глаза бросился фрагмент стены, стоящий перпендикулярно главному ограждению. На фрагменте виднелся какойто светлый прямоугольник на котором просматривались какието изо-бражения.
 В близи прямоугольник оказался щитом из светлого мрамора, прикре-пленного к стене по углам бронзовыми крестами в форме гитлеровских орденов.
 В центре прямоугольника был нос лодки и толкающие ее люди с обна-женными торсами.
 По верху изображения, бронзовыми буквами стлалась надпись: «От-дельному второму батальону понтонеров, погибшему в России 1941- 1943 год».
И ниже их путь: «Адиже, Дунай, Днепр, Дон». Для меня все было по-нятно.
Может быть, что я даже видел кого-то из них.
В конце рабочего дня, в кабинет к нам с Сикериным зашел заметно под-датый механик и, заявив, что он член фашистской партии, начал рассуж-дать, что вот в этой жизни нет порядка, что вот молодежь никого и ничего не признает, что не хочет работать и что вот был Гитлер, был Сталин, был Муссолини— был порядок. Нет Гитлера, нет Сталина, нет Муссолини — нет порядка.
Мы не стали обсуждать с ним этот феномен.
Вечером я решил нанести визит чете Сикериных, занимавших квартиру на третьем этаже дома расположенного по правой стороне реки Адиже. Дом был оборудован домофоном и войти можно было только с разрешения хозяина квартиры. Сикериных я застал в подавленном состоянии. На мой вопрос: «Случилось что?» рассказали, что сидели в холле, смотрели теле-визор, когда в комнате появились молодые люди, которые по хозяйски расположились, затем, представились функционерами американского «Корпуса мира» и заявили, что пришли познакомиться. Как они прошли в квартиру, Сикерины только гадали. Незадолго до появления этих людей, у них была переводчица и, возможно, именно она помогла им проникнуть в квартиру. Но это только предположение.
С целью ознакомления с порядком и методами работы фирмы, я перио-дически обходил ее территорию и каждый раз видел новый, но видимо давно стоящий трактор МТЗ.
Спросил Сикерина что это за трактор. Тот объяснил, что трактор стоит из-за того, что у него не работает гидросистема. Я, к тому времени, уже заметил, что Сикерин хороший технолог и токарь, но не механик. Это беда большинства специалистов, направляемых заводами с производственных цехов.
 Давай, говорю, попробуем.
Причину установили сразу — завис перепускной клапан распределите-ля. Трудно было только добраться до него — так неудобно конструктивно установлен гидрораспределитель.
В следующий обход, мое внимание привлекло поведение двух рабочих, стоящих у кучи пружин, похожих на пружины подборщика самоходного комбайна. Эта куча представляла собой горку высотой сантиметров 40 и до одного метра в диаметре. Я подумал, что их задачей является перемещение деталей в какую то другую точку. Мне казалось, что в этом нет трудности. Надо просто перенести их. Так как на заводе нам непрерывно внушали, что в капитализме время — деньги, то я и считал, что его не нужно терять. Од-нако рабочие порассуждав о чем-то, отошли к стене здания и, присев, за-курили.
Ну, это уж никак не вязалось с внушенными мне понятиями о капита-листической организации труда и я, уже собравшись уходить, решил дос-мотреть явление до конца. Докурив за беседой, один из них поднялся и ушел, скрывшись в лабиринте построек. Второй закурил снова. А время шло и я подумал, что не правильно определил ситуацию и зря потерял время. Но в этот момент со стороны лабиринта показался первый рабочий в сопровождении еще одного мужчины. Втроем они стали вокруг горки деталей и, закурив, что-то обсуждали. Наконец третий ушел, а первые два снова закурили присев у стены. Терпение кончалось, но я всетаки решил досмотреть этот беспредел. Со стороны лабиринта построек появился ка-който агрегат, на котором как на мотоцикле сидел верхом третий участник мероприятия. При приближении агрегат оказался погрузчиком настолько маленьким, похожим на мотоцикл что я больше никогда ничего подобного не видел, движущимся так медленно, что кажется, черепаха передвигается быстрее. Водитель подсунул лист железа под детали, а рабочие подгребли их ногами и все двинулись к новому месту. Феномен заключался в том, что механизированный способ выполнения работы был предпочтен в ущерб производительности. У нас такой роскоши не потерпели бы.
 Директор фирмы по экономике Dottore Гоби передал мне приглашение хозяина, Антонио Фарины, на обед.
Dottore Гоби привез меня во дворец «Джусти», где Фарина жил на ус-ловиях бессрочной аренды. Обед проходил в огромном зале, стены и пото-лок, которого были расписаны картинами
Посреди зала стоял стол, за которым, кроме меня, расположились — хозяин Антонио Фарина, его жена и Гоби. Обслуживали официанты, оде-тые в ливреи. Чувствовал я себя как в пустом центральном зале вокзала Волгограда.
Спагетти, поданные к столу, участники обеда двумя палочками ловко отправляли в рот, но у меня они никак не хотели собираться в один кусок и непрерывно растягивались от подбородка до тарелки. Не еда, а мучение.
Жена Фарины рассказывала о своем коте и о том, что она написала о нем книгу. В ответ, я похвастался, что мне посчастливилось побывать в доме Михаила Шолохова, что было не совсем бессовестной ложью с моей стороны, так как около дома то мы были, но на усадьбу нас не пустили.
Но еще более меня удивил вопрос хозяйки: «А кто это такой?»
Все уважение к хозяевам, вызванное окружающей обстановкой, момен-тально улетучилось.
Антонио Фарина рассказывал об удовольствии, которое доставило ему посещение Москвы и Волгограда и о том, что он мечтает совершить транс-сибирское путешествие и надеется осуществить его с помощью друзей в Союзе.
Обычно от отеля до фирмы я добирался автобусом, но в этот раз к сто-янке, где я ожидал свой маршрут, подошел ФИАТ и его водитель пригла-сил меня в машину. Это был инженер фирмы Фердинандо де Ляма. Я ви-дел его и визуально знал, но по работе с ним не пересекался. Но с этого началось наше общение и он мне нравился. Движение было напряженным и, при выезде на главную улицу, сплошной поток машин не позволял со-вершить маневр. Постояв в ожидании просвета и не дождавшись его появ-ления, де Лама произнес: «Та-ак, применяем систему танк!» и начал вы-двигать машину на дорогу. Поток машин отодвигался, а де Ляма продол-жал выдвигать машину и достигнув середины проезда, закончил маневр. Прием оказался эффективным.
 Из Рима позвонил Виктор и сказал, что в Италию идут автоклассы Минского тракторного завода, но по какой то причине их задерживают в Триесте. Ты, сказал Виктор, ближе всех к Триесту. Вот тебе телефон хо-зяйки итальянской фирмы, которая взяла на себя заботы о специалистах классов и держи с ней связь. Зовут хозяйку Лючия. Она югославка по про-исхождению, но итальянская подданная. В течение всей следующей неде-ли я связывался с Лючией, но обстановка не прояснялась. Для решения проблемы понадобилась Нота советского правительства правительству Италии, после чего машины проследовали в сторону Вероны. В связи с на-личием объездных трасс, я просил вывезти меня навстречу классам, чтобы они не проехали мимо. Но полиция этого не позволила. Во второй полови-не дня автомобили автоклассов появились в окрестностях фирмы. Вид персонала классов оказался, мягко говоря, непрезентабельным. По расска-зам персонала во время движения, особенно в горных районах Карпат, из-за плохих погодных условий, машины часто сползали в кюветы и их при-ходилось выталкивать своими силами. Из-за этого всем пришлось пере-одеться в рабочую одежду. Однако на границе таможня, по непонятной причине, опечатала двери жилых и учебных отсеков, где находилась и одежда и под страхом миллионного штрафа запретила их открывать.
 Таможенник, сопровождавший колонну, веселый и очень эрудирован-ный в футбольной теме человек, сыпавший именами и фамилиями наших футболистов, спросил меня о том, что находится в этих машинах.
 Я объяснил, что в них механизмы и их разрезы, схемы и плакаты для обучения итальянских механизаторов.
«Но почему их стоимость такая будто они из золота?— спросил тамо-женник, протягивая мне бумаги.
Развернув их, я увидел, что к страховому полису приложена заводская калькуляция изготовления и комплектации всей колонны в рублях.
 Поняв, что это самодеятельность руководителя автоклассов, демонст-рирующего свою заботу «об интересах государства», я вынужден был объ-яснить таможеннику, что эта калькуляция приложена ошибочно, что рубль имеет два содержания— внутри страны и вне ее и что это две разницы.
«А-а! А мы ломаем головы. Чем это эти машины напичканы?! — про-изнес таможенник и тут же сорвал все пломбы. Ребята, наконец — то, по-мылись и переоделись. Вечером мы отметили их прибытие, а дежурный по ресторану, близко к сердцу принявший нашу радость встречи, всю ночь безвозмездно приносил нам вино, как только оно кончалось.
Касаясь общения с местным населением, шофер автоклассов, молдава-нин по национальности, хвастал: «Да мы, на каком хочешь языке! Parle vu fransez?
Yu spic inglisch? Sprechen Sie deutch? Parla italiano?». И уже по русски закончил: «И даже немножко по молдавански можем», не сказав на родном языке ни одного слова.
Мы упали на койки и гром общего хохота, наверное, слышал весь при-легающий к отелю, квартал Вероны.
В один из последующих дней, сын хозяина отеля, Ренцо предложил нам самим приготовить и устроить в ресторане «Русский день». Для этой цели он привез огромный кусок мяса в форме куба.
Посовещавшись, мы сделали борщ, котлеты, картофельное пюре и все это сами же и съели, запивая вином.
В холле, на выходе из отеля, был небольшой бар, за стойкой которого обычно работала жена Ренцо, но иногда ее подменял сам Ренцо.
Гастрономическое содержание полок бара было в основном итальян-ского исполнения, за исключением одной бутылки производства явно рус-ских эмигрантов.
 Следуя к выходу, в тот момент, когда у стойки бара стоял Ренцо, я, по-казывая на полки, спросил: «Ренцо, а что нибудь русское у тебя есть?»
«Вот, Иван!» И Ренцо показал на бутылку с надписью кириллицей:
       КИРОФФ ИЗ ЦЕНТРА УКРАЙНЫ
 «Ренцо,— говорю,— этот производитель не только не знает географию России, но и язык то забыл.
Я тебе привезу настоящий русский напиток».
В следующую поездку в Рим, я купил в магазине Торгпредства на вилле Абамелико бутылку Столичной и, вручая ее Ренцо в присутствии его дру-зей, сказал, что этот напиток можно улучшить и рассказал рецепт Влади-мира Солоухина.
Ренцо загорелся: «Давай, Иван, сделай! У меня есть все, что тебе для этого нужно!»
 Я приготовил настойку и, улучив момент, когда в баре у Ренцо собра-лись друзья, принес и вручил ему.
«Давай, Иван пробовать! — объявил тот.
Я предупредил, что пить нужно маленькими дозами по 30 -50гр.
Ренцо наполнил стопки. Я выпил по русски сразу, а итальянцы начали смаковать и вдруг все начали дружно дуть сквозь сморщенные губы, вос-клицая: «Это нельзя пить! Это огонь!»
Еще в течении нескольких лет после отъезда, мне звонили друзья из Москвы и говорили о том, что меня еще помнят в Вероне.
Из Рима приехали специалист Трактороэкспорта Смирнов Анатолий и Виктор. Задачей Смирнова было изучение рынка Италии. В это же время приехала и Лючия из Триеста и сразу объявила: «Сегодня я вас занимаю!»
Обращаясь ко мне, добавила: «Иван, ты один здесь местный. Давай по-казывай, где у вас тут ресторан. Я буду вас кормить!». Она почти без ак-цента говорила по-русски. За время общения с ней по телефону в период проблемы автоклассов, Лючия стала для нас почти членом нашего коллек-тива.
Вся наша компания уместилась в Мерседесе Лючии и она тронула ма-шину в направлении ресторана.
Лючия оказалась интересной собеседницей и за столом установилась непринужденная, дружеская атмосфера. Шутки, анекдоты сыпались во время и к месту, и смех сопровождал всю процедуру. Хорошо заполнен-ный зал ресторана не сводил глаз с нашей компании. Ужин удался.
Толя Смирнов спросил Лючию о том, кого она оставляет с собой на ночь?
Она ответила что, несмотря на кажущуюся свободу поведения, каждый находится под пристальным наблюдением и это может отрицательно ска-заться на его имидже.
Другое дело в Союзе, сказала она, там у меня в номере каждый день мужчина.
На следующий день Виктор сказал, что итальянцы намерены провести испытания моего трактора. Что за испытания, их программа и место неиз-вестны. С вопросом об испытаниях я обратился к инженеру Перони. Тот ответил, что испытания действительно намечаются, где-то за Миланом, но организует и проводит их не он. Антонио Фарина к которому я обратился с этим же вопросом, ответил, что доставить меня к месту испытаний они не могут так как путь туда проходит через зоны американских баз. А если я хочу, то могу ехать сам поездами с несколькими пересадками. Смирнов, присутствующий при этом, возмутился: «Ну, это верх нахальства, Иван. Ты можешь не ехать. Никто тебя не осудит!»
 Виктор со Смирновым уехали в Рим. Уехала и Лючия домой , в Триест.
Вопрос испытаний не давал покоя. Отсутствие программы испытаний и неизвестность условий проведения, требовали моего участия для объек-тивной оценки их. И я решил ехать один. Надо было поставить в извест-ность об этом Торгпредство в Риме.
Связь осуществлялась через коммутатор фирмы, заведовал которым мужчина лет пятидесяти. Заказав ему переговоры с Римом, я ушел.
По возвращении, заведующий, в присутствии телефонисток протянул мне, упакованный в целлофан высушенный треугольник ржаного хлеба со словами: «Вот чем кормили нас в России, в плену!»
Внутри у меня все закипело : «Мы умирали в то время, потому что для нас его не было. А тебе его давали! И ты даже смог привезти его сюда!».
Для выяснения маршрута поездки и мест пересадки, я снова обратился к руководству фирмы. Присутствующий при этом, инженер Фердинандо де Ляма, подошел ко мне.
Иван, я беру риск на себя. Давай сделаем так. Ты едешь поездом до Милана. Там выходишь на перрон и идешь к столбу, стоящему там. Он ри-сует этот столб. Если все будет нормально— я буду тебя там ждать. Если меня не будет, из-за каких либо трудностей возникших у меня в пути, то ты жди около этого столба. По прибытию в Милан, Де Ляма был уже на месте и, взяв меня в машину, повез дальше. Достигнув поселка и проехав по его улицам, мы въехали через открытые ворота во двор усадьбы, где стоял трактор Дт -75 с поднятыми капотами, забрызганными консерваци-онной смазкой и сильно перепачканными этим маслом лицами трех муж-чин.
Это были три брата Фузани : Терезино, Александр и Петр. Возглавлял трио младший из них — Терезино. Я видел его на фирме, когда он приво-зил полный багажник разных железок и, явно понимая, что Сикерин не знает деталей трактора, предъявлял все ему, со смехом утверждая, что это его, Сикерина, брак. Спрашиваю: «В чем дело?»
Терезино сокрушенно разводит руками: «No va (т. е. не идет)».
Подойдя, вижу, что в кабине включена скорость коробки перемены пе-редач.
При этом автоматически блокируется магнето пускового двигателя, и он не запускается во избежание несчастного случая. Поднявшись в кабину, выключаю скорость и нажимаю кнопку запуска. Но аккумулятор уже по-сажен.
 Зарядное устройство есть? — спрашиваю. Давайте сюда!
Братья ушли. В ожидании их, я через несколько минут, надеясь, что ак-кумулятор немного восстановился, нажал запуск и пусковой двигатель схватил обороты но запуститься не успел из-за того, что цилиндр оказался сильно залитым бензином и консервационной смазкой а аккумулятор сно-ва сел. Братья прибежали, но я опять показал, что нужно зарядное устрой-ство.
 Оказалось, что у них есть пусковое устройство. После его подключе-ния двигатель запустился сразу. Я опробовал трактор во дворе на всех ре-жимах и это произвело на всех сильное впечатление.
 Так как я к тому времени сильно зарос — волосы у меня были уже на плечах, то де Ляма распорядился: «Терезино! Сейчас ты везешь его покор-мить, затем устраиваешь в отель а потом — в парикмахерскую»
Терезино пробовал возразить: «а что это я должен все делать? Я же за это еще должен платить!».
Де Ляма парировал: « Да если бы не он, ты даже запустить трактор не смог бы! Вот за это и будешь платить». Терезино замолк.
Оказалось, что братья уже давно эксплуатируют советскую технику. У них в работе находились в течении уже 15-20 лет тракторы МТЗ-5 и С-80, которые в Союзе уже давно не выпускаются.
 Именно они должны были провести испытания, цели которых я никак не мог понять и которые, братья будут проводить уже завтра. Получалось что я, де-факто, становился свидетелем какойто манипуляции с моим трак-тором и никак не мог влиять на ее ход.
 Утром Де Ляма привез меня на участок, сильно напоминающий боло-то, на входе которого стоял трактор Дт — 75 с плугом. Поняв, наконец, намерения «испытателей», я попытался объяснить, что для подобных работ есть болотная модификация трактора, а тот, что находится здесь, для таких условий не предназначен.
Тем не менее, трактор запустили в болото и я, мрачно наблюдая дурац-кую затею, со страхом ожидал каждую минуту, что он провалится, но хоть и с трудом но он продолжал двигаться.
 Подошли Де Ляма и один из братьев Фузани.
 Иван, обратился ко мне Де Ляма, ты наверное думаешь, что мы нароч-но загнали трактор сюда. Но ты знаешь — здесь никакой трактор работать не может! А этот, хоть и с трудом, но работает!
Я снова объяснил, что у нас есть модификация для таких условий.
Уже в сумерках он провалился по самую кабину и окончательно завяз.
Его вызволение «испытатели» отложили до утра, и я с опаской ожидал увидеть утром на болоте только крышу кабины. Однако утром трактор был в том же положении что и накануне и, с помощью подсунутых под гусени-цы бревен, легко вылез из западни.
Итальянцы считали испытания положительными, я — безрезультатны-ми.
На обратном пути Де Ляма рассказывал о своих увлечениях горнолыж-ным спортом и лодками. По его словам у него две мечты: купить советский катер на подводных крыльях и покататься на лыжах с Эльбруса.
 Он говорил, что у нас хорошие лыжники гладкого бега, но нет хоро-ших
«ШИ» т. е. горнолыжников.
Командировка подходила к концу, и я вечерами обходил Верону, стре-мясь запомнить ее достопримечательности.
 И вот в один из таких обходов, в районе Колизея, навстречу высыпала ватага молодежи во главе с инженером Перони. Увидев меня, Перони ос-тановил компанию и представил ей.
План меняется! — объявил Перони.
Иван не знает, что такое пицца! Идем в пиццерию.
Компания оказалась настолько многочисленной, что заняла всю пицце-рию.
Не успев съесть одну пиццу, как поступила новая команда Перони — сесть в машины. Остановились около какого то бара который, судя по все-му, закрывался. Но после не многословного обращения Перони к работни-кам бара, свет включился, и столы стали накрываться.
Сам бар находился на какой то возвышенности так что весь светящийся ночной город Верона красиво смотрелся сверху. Под вино меня забросали вопросами об организации жизни в Союзе, об образовании, здравоохране-нии об организации жизни в семье. Узнав, что я был на Кубе, кроме по-добных же вопросов, спросили, помнят ли еще там Че Гевару.
По пути назад, Перони заехал домой, но так как было поздно, то он, к моему удивлению, чисто по-русски, угостил меня своим домашним вином прямо в гараже. Ко всему оказалось, что отец Перони был в плену в Союзе и по его словам, очень хорошо отзывается о русских.
 Командировка подошла к концу, и я выехал в Рим на виллу Абамели-ко. Виктор поселил меня к себе и сопроводил, в поисках сувениров, на вос-кресную барахолку на «спуск» и, в последующий день, на повседневный рынок, «квадрат», где я , наивно полагая, что продавец дорожит репутаци-ей, купил несколько предметов проверив качество только одного из них. И только проверенный предмет оказался нормального качества. Остальные оказались не пригодными к употреблению, но это выявилось уже дома.
В аэропорт Фьюмичино повез меня Виктор. Судя по всему, он оказался на трассе за рулем в первый раз в жизни. Ориентироваться на дороге по зеркалам он не умел, к тому же отломился рычаг сигналов поворотов. Вме-сто того чтобы смотреть на дорогу, Виктор непрестанно вертел головой, а я устал давить в пол ногами, имитируя торможение. Но, слава богу, до аэ-ропорта мы доехали, и я благополучно улетел в Москву.
Поднимаясь по лестнице в Министерстве сельхозмашиностроения, слы-шу: «Ваня!». Поднимаю голову и вижу над собой былинного богатыря Скребцова Анатолия Михайловича.
«Ты как здесь? — спрашивает
Объясняю, что прибыл с Кубы.
«Давай за мной — ведет в кабинет.
Оказывается он теперь зам. Министра.
Вспоминает свой визит на Кубу, спрашивает об обстановке и о людях с которыми там встречался. Вручает свои телефоны и предлагает обязатель-но посещать его.
А в кабинете начальника В/О Тракторозагранпоставка встречаю Юш-кова Г. Г. оказывается он тоже в Москве возглавляет Главк.
В Волгограде меня ждет беда — в Кисловодске, во время лечения умер-ла теща. В день моего приезда жена уехала на похороны. Мы остались вдвоем с дочкой. Поторопившись доложиться о прибытии, я нарвался на новую неприятность. Оказывается без меня нельзя выполнить уборку сельхозкультур в самом отдаленном районе области, и я должен немедлен-но туда отправиться. Объясняю что у меня десятилетняя дочь, которую нес кем оставить. Но это никого не волнует. Вынужден подать заявление об увольнении. Хорошо, что в отделе кадров оказался стоящий человек — но-вый инспектор Анна Ивановна. Она подсказала решение. Оказывается сов-хоз, куда я направлялся работать, имеет угодья в Ахтубинской пойме. У него там есть постоянная бригада и это всего в пятидесяти километрах от завода. Это уже было кое-что. Я уже мог приезжать к дочке хотя бы через день.
Но на душе остался горький осадок от безразличия руководства, преж-де всего так называемого коммунистического, к человеческой судьбе.
Руководитель бригады с радостью взял меня. Ему был крайне необхо-дим человек для восстановления разбросанного по частям бульдозера и трактора
Дт- 54, что он и поручил сделать мне. Трактор то я восстановил, а вот бульдозерист из меня толковый так и не получился. Зато я понял, что для этого нужны особые способности. Кроме того, я близко познакомился с поймой, особенностями ее использования и содержания. Это тоже не про-стое дело и относиться к этому нужно с большой осторожностью.
По моим наблюдениям принятая система пользования поймой оказа-лась хорошо продуманной и удачной. Она заключалась в том, что засуш-ливые восточные районы области имели в пойме закрепленные за ними угодья, где они содержали бригады, которые летом заготавливали корма а зимой содержали совхозные стада крупного рогатого скота. Эти же брига-ды строили дамбы, защищающие необходимые для жизнедеятельности этих бригад территории поймы от затопления и постоянно следили и под-держивали их надежное состояние. Кроме того, они и охраняли свои тер-ритории от браконьеров и различных хулиганов.
Так что неприятное поначалу событие оказалось, как раз тем случаем, о котором говорят: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Мне это еще кое что добавило в копилку жизненного опыта.
По возвращении с принудработы оказалось, что я работаю в «Отделе внешних экономических связей», что на самом деле являлось крышей для новых принудработ в прорывах на различных участках завода, хотя судя по штатному расписанию, он мог иметь важное значение в борьбе за каче-ство выпускаемой продукции. Но и здесь все было доведено до абсурда.
Я попытался определить границы наших обязанностей и их содержа-ние, но вызвал только недовольство руководства и оно постаралось меня нейтрализовать отправив в срочную командировку в Мозамбик, хотя ут-верждать это с достоверностью не могу.


МОЗАМБИК 1978 год

Ну, вот наш самолет после посадок в Ланакрии на острове Крит, Каире в Египте и Могадишо в Сомали, приземлился в Мапуту.
 В аэропорту встречающих почему-то не оказалось и я, расспросив ок-ружающих об отелях и, выяснив, что самым доступным является отель «Туризмо», расположенный в нижней, портовой части Мапуто, направился туда и без труда снял в нем номер.
       На следующий день, отыскав Торговое представительство, я предста-вился его руководителю Соколову Е.А. и тот, узнав, что я устроился в отель «Туризмо», заявил, что это не годится и, вызвав помощника по хо-зяйству, велел переселить меня в отель «Полана». Помощник по хозяйству, Юрий Ефимович завел меня к бухгалтеру, которая забрала у меня денеж-ный аттестат, и повез в новый отель. Отель Полана находился на восточ-ной стороне выступа в форме полуострова омываемого океаном. Перед фронтоном парадного входа, с пронзительным, многоголосым писком, де-монстрировали высший групповой пилотаж стаи стрижей. Выглядел отель необычно, красиво спускаясь террасами к побережью и я подумал, что ре-бята умеют устраивать специалистов удобно и дешево. Однако когда я спустился в ресторан на обед, то удовольствие моментально улетучилось.
Ни на одно из блюд, указанных в меню, моих денег не хватало и, я не-медля направился к торгпреду и принялся убеждать его в том, что я жить в отеле не могу из-за дороговизны. Странным было положение, по которому оплачивалась любая стоимость номера в отеле, но с питанием специалист должен уложиться в и без того до предела ограниченную сумму зарплаты.
 В ответ торгпред порекомендовал не ходить в ресторан Поланы, а по-искать в городе дешевые бары и питаться в них. Ему вторила бухгалтер Вера Михайловна, утверждающая, что питание в этих барах очень деше-вое. Однако на практике ничего дешевого не оказалось и я, прочесав город вдоль и поперек, снова обратился в торгпредство с предложением показать мне дешевые точки, если они их знают. Но если они этого не знают, то я предлагал вместе зайти в любой бар, чтобы удостовериться в истинной стоимости питания.
       В ответ на мое обращение, торгпред — Евгений Александрович зая-вил: «Нас обеспечивает Министерство внешней торговли, а Вы приехали откудато, вот и живите как хотите и больше к нам не обращайтесь».
Мои попытки объяснить, что я по крайней мере прикомандирован к торгпредству и мой денежный аттестат у них в бухгалтерии и уже поэтому оно несет за меня ответственность — не имели успеха.
 Однако Евгений Александрович тут же поручает мне посетить фирму STEIA и фирму CODAUTO и выяснить их специализацию и возможности.
 Не добившись решения вопросов организации жизни, мне пришлось возвратиться в отель ТУРИЗМО, где и номера и ресторан были значитель-но дешевле, хотя это также не решало проблем с питанием. Попытка орга-низовать готовку питания в номере гостиницы не имела успеха так как включение электроплитки показывало рост нагрузки гдето на центральном щите отеля и в номер немедленно прибегал коридорный и требовал вы-ключить плиту. Мое переселение в отель, совпало с каким то ошеломляю-щим нашествием в город больных проказой. По боковым сторонам лест-ниц на входе в отель, вдоль поручней теснились в различных позах боль-ные тянущие навстречу проходящим, огрызки пальцев с которых текло чтото вроде лимфы и произносящим одну фразу: «Фаш фавор — сделай милость!»
Передвигались они также самыми невероятными способами. Все это производило жуткое впечатление. Вызывало опасение необходимость при-тронуться к чему либо, а тем более купить. Старожилы рекомендовали, ес-ли мы решили купить мясо на рынке, то его необходимо предварительно вымочить в марганцовке и только потом употреблять.
Кстати, самое дорогое мясо в Мапуто — акулье.
Вечером у стенки на набережной почти вплотную друг к другу стоят люди со спиннингами в руках. Главной целью каждого является акула. Вся протяженность набережной поделена между диаспорами. Центральное ме-сто занимает португальская диаспора. Вторыми по численности являются индусы и китайцы. Индусы занимаются частью торговлей, но являются монополистами в производстве чая и обработке орешков кажу.
Остановившуюся на набережной машину, немедленно окружают мар-тышки. Впереди сидит вожак и на почтительном расстоянии от него ос-тальные нахально подвигающиеся к машине и стремительно отпрыгиваю-щие назад при малейшем шевелении вожака.
 Португальцы, которые были лидерами во всей хозяйственной жизни страны, в обязательном порядке ежедневно употребляли какие то таблетки, предохраняющие от заболеваний
 И в первое время, приходилось осторожничать буквально во всем.
Но нужно было вживаться в эту жизнь. Португальскому способу пре-дупреждения заболеваний российские специалисты нашли достойную аль-тернативу — ром.
И в соответствии с поручением Торгпреда я отправился на фирму STEIA, которая оказалась поставщиком индустриального и сельскохозяй-ственного оборудования. До недавнего времени это было не что иное, как фирма Катерпиллар, о чем свидетельствовала сохранившаяся на фронтоне здания надпись.
Архитектурное и конструктивное оформление здания очень напомина-ло новое здание цеха опытного производства нашего завода. Да и струк-турная схема производства было схожей за исключением некоторых дета-лей. Механический участок был менее мощным, что определялось разли-чием конечных задач. Зато бухгалтерия и складское хозяйство были значи-тельно многочисленнее.
Возглавляли фирму исключительно португальские специалисты.
Производственную часть возглавлял инженер Хосе Леонардо. Главный механик — Перейра. Координатор всей деятельности фирмы — Луис Фи-гередо, имеющий мозамбикское подданство. Рабочий контингент был сме-шанным.
Специалистов для своих нужд фирма готовила сама.
Для этого, на территории производственного участка, на специальных колоннах на высоте второго этажа, сооружен специальный класс, осна-щенный необходимым оборудованием, литературой и инструментом необ-ходимым для обучения, во главе с инженером, отвечающим за весь про-цесс подготовки кадров. Сделано все продуманно и очень наглядно.
В процессе беседы, координатор фирмы Фигередо, согласился принять прибывающие тракторы Дт-75 для предпродажной подготовки и обслужи-вания по местам их распределения при моем участии.
Для того, чтобы ознакомиться с условиями предстоящей работы, он предложил посетить Шай Шай и познакомиться с руководством региона и его технической базой. Но осуществить поездку предлагалось используя возможности Торгпредства. На мое обращение по этому поводу, Торгпред с большой неохотой выделил мне на один день автомобиль с темнокожим шофером, работающим в торгпредстве и, по его словам, хорошо знающим регион.
 Утром, к началу рабочего дня, шофера на месте еще не было и судя по всему, это никого не волновало. Наконец он появился. Но что-то ему ме-шало выехать. Медлительный и неповоротливый он куда-то уходил и дол-го не появлялся. Я с нетерпением спрашивал у разных работников торг-предства, что мешает выезду, но те только пожимали плечами.
И только Вера Михайловна, с сочувствием к шоферу, объяснила, что у него после четверых детей уже более года никого больше не появляется и это его очень беспокоит.
И только уже ближе к середине дня мы, наконец, выехали. В дороге двигатель барахлил, бензин исчезал катастрофически быстро. В Шай Шай приехали уже в самом конце рабочего дня, с трудом отыскали функционе-ра управления механизации сельского хозяйства. На мое счастье при нем оказался болгарский специалист, работающий по контракту. По его словам все техническое обслуживание ведет фирма Стейя своими механиками на специально оснащенных машинах. Какой либо технической оснастки на местах нет. Выйдя на улицу мы столкнулись с пожилой парой идущей по тротуару. Почтительно поздоровавшись, болгарин представил меня. Ока-залось, что это был посол Болгарии в Мозамбике с женой. В последующем я не раз встречал их на улицах различных поселков. Он всегда узнавал, здоровался и справлялся о делах. Как я убедился сам, посол Болгарии знал большинство русских специалистов.
Уже в сумерках мы отправились назад. Дозаправиться мы уже не смог-ли так как электроэнергия в это время отключилась и заправки не работа-ли. Оставалась надежда на авось. На середине пути бензин кончился и ма-шина остановилась посреди зарослей джунглей. Что было делать, я не знал. Сколько мы так просидели я не запомнил. Наконец со стороны Ма-путо засветились фары. Шофер вышел на дорогу. Машина остановилась и он перекинувшись с другим водителем парой слов, прыгнул в нее и уехал, оставив меня размышлять над происходящим. Несмотря на ночь, луна ос-вещала пейзаж и толи это чудилось, толи на самом деле из-за леревьев по-являлись толи тени, толи фигуры людей. Помня о случаях каннибализма, на всякий случай передвинулся на середину кабины, надеясь в случае чего, успеть оказать сопротивление.
Но вот со стороны Шай Шая засветились огни фар. Это шофер привез канистр бензина и, заправившись, мы к утру все-таки доехали до Мапуто.
 В Торгпредстве мне вручили сообщение, что в Мапуто для работы по обслуживанию тракторов направлен автомобиль УАЗ-469, который я дол-жен встретить в порту и организовать его получение.
Благодаря родственности португальского и испанского языков, мне хо-тя и не без затруднений, удалось договориться в порту на таможне о пре-доставлении мне информации о прибытии автомобиля. Во время доклада торгпреду о ходе дела и в связи с тем, что моя командировка, длительность которой была три месяца, уже перевалила на вторую половину, Торгпред предложил мне продлить ее до трех лет. Ссылаясь на свой опыт из которо-го следовало, что в этом случае придется жить одному более года, я попы-тался отказаться. Однако Торгпред продолжал настаивать на своем пред-ложении, утверждая, что это будет не более шести месяцев. Учитывая, что работа получается, появились хорошие связи, жалко было все это терять и я был склонен согласится.
 В Торгпредстве выдача зарплаты. Бухгалтер Вера Михайловна будто в насмешку предлагает поменять эскудо на сертификаты и предупреждает, что в следующем месяце она на обмен их уже не примет. Но в коридоре за ней вьется хвост каких-то людей, не работающих в торгпредстве и упра-шивающих Веру Михайловну поменять деньги. Становится понятно, по-чему меня настойчиво убеждают, что на мою зарплату можно жить.
 Оставалась надежда на то, что по прибытию тракторов и их распреде-лению по стране, появится необходимость командировок, а так как у меня денежный аттестат, то будут командировочные и тогда все нормализуется.
Пришла машина. Получение заняло всего один день, причем машину получил уже с номерами и страховкой.
В связи с тем, что в Мозамбике левостороннее движение, оказалось не-обходимым сдавать вождение. Принимал экзамен шофер посла. Вероятно, за время пребывания, я достаточно адаптировался к этому движению, по-тому что экзаменатор, после проезда двух кварталов, заключил: «Вижу, что по левой стороне ездил, поэтому время терять больше не будем». И я получил право вождения автомобиля в Мозамбике, хотя вел автомобиль по левостороннему движению в первый раз в жизни.
       Моя повседневная жизнь рассредоточилась в основном по трем пунк-там, а именно — Торгпредство, фирма STEIA и отель «Туризмо», интер-национальное население которого включало русских, болгар, португаль-цев, кубинцев, китайцев и других. Чтобы успеть нормально поесть, нужно было войти в ресторан в числе первых посетителей, поэтому уже перед от-крытием у двери ресторана скапливалась толпа жаждущих проживающих.
Здесь я и познакомился с Женей Сотиным, специалистом ГКС, отве-чающим за организацию работы железной дороги. Здесь же жил и руково-дитель производственного участка фирмы STEIA португалец Хосе Лео-нардо.
Наконец пришли мои тракторы. Разгрузку и получение их в порту по-могал коллега Луиcа Фигередо по фирме CODAUTO португалец Фрейшу, который тоже встречал и получал грузовые автомобили Мерседес Бенц. По номерам тракторов было видно, что выпущены они были еще десять лет назад и я знал, что в сопровождении одного из руководителей конструк-торского бюро были направлены в Англию но не были проданы и вот те-перь, после длительной стоянки, переправлены в Мозамбик. Состояние их желало быть лучшим. Петли дверей кабин закоррозировались настолько, что они с трудом и со скрипом открывались.
 На одном тракторе не работала муфта сцепления, на другом не запус-кался пусковой двигатель. Всего тракторов прибыло десять.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что на тракторе, у которого не запускался пусковой двигатель, пробит конденсатор магнето. На втором тракторе дело было серьезнее. Требовалась разборка муфты сцепления.
Хорошо, что на фирме был специализированный участок со смотровы-ми ямами и подъемными устройствами.
 Луис Фигередо выделил в помощь мне двоих темнокожих слесарей. Кстати местные не любят, если их называют «негро». Они утверждают, что они «прието», что в переводе означает что то вроде — «смуглый» Вообще, население Мозамбика состоит из множества племен, отличающихся как языком, так и цветом кожи от коричневого до черного, как сапог.
Чиновники правительства приезжая в регион, обычно организуют ми-тинг на котором выступают с речью на португальском языке а переводчик повторяет ее на местном. Вся речь состоит из лозунгов. Например : «Viva du socialismo cientifico!» — да здравствует НАУЧНЫЙ социализм!» при этом вся толпа гудит: VIVA!, поднимая руки, сжатые в кулак, в верх. Или : Abaixo chicuniocas!—долой пьяниц!— толпа, выдыхая: Abaixo — Долой! — тыкает руки вниз.
 И численность в 10 миллионов мне кажется не достоверной, так как населенность джунглей так плотна, что, остановившись там, где казалось никого нет, чтобы оправиться, неожиданно видишь, высовывающуюся из-за ствола дерева, рожу. Поселения из камышовых, плотно установленных хижин, многочисленны и часты и, нередко, их не сразу можно заметить сквозь листву джунглей.
И так, нужен был конденсатор, которого не было в гарантийном ком-плекте.
Я обратился к Луису Фигередо с просьбой помочь найти цилиндриче-ский конденсатор нужных габаритов и емкости, а тот адресовал меня руко-водителю складского хозяйства. Выслушав мое объяснение, последний заявил, что раньше такие конденсаторы применялись на тракторах Катер-пиллар, но в настоящее время запуск двигателей на этих тракторах произ-водится напрямую от стартера. Не исключено, что на складе еще может быть такой конденсатор. Подвинув к себе коробочку, он вынул из нее слайд и, посмотрев его, заключил, что действительно есть один такой и че-рез несколько минут принес его мне. Это был такой же по форме и габари-там конденсатор, но в месте выхода контактного провода, где и был про-бой, он имел несколько другое уплотнение, грушевидной формы, что явно увеличивало сопротивление пробоя. Он точно стал в магнето, и проблема была решена.
       Настала очередь муфты сцепления. Вместе с темнокожими механика-ми фирмы я принялся за ее разборку. К моему крайнему удивлению и не-удовольствию это был пример вопиющей безответственности моих коллег по заводу. Передний конец первичного вала даже не был вставлен в под-шипник маховика и так изуродован ударами кувалды, что к использованию не был пригоден. В результате нарушилось сопряжение всех деталей муф-ты сцепления, и она не могла работать. Не заметить этого на заводе было не возможно. Как такой трактор могли направить на продажу — уму не постижимо. Хорошо, что в гарантийном комплекте оказались необходи-мые детали.
 Через каждый час работы я предлагал механикам перекурить, угощая их сигаретами. Главный механик Перейра периодически, как бы невзначай, проходил мимо нас.
У него была такая манера, проходя по мастерской, он неожиданно под-ходил к одному из рабочих и проверял выполняемую работу. В случае, ес-ли находил ошибку, заставлял произвести всю работу заново.
Во время очередного перекура он подошел к нам, и обращаясь ко мне, спросил: «Ну, как Иван, тебе нравятся рабочие?»
«Да, ничего. Нормально».
Это пока ты стоишь над ними — они работают, но стоит тебе отойти, они все бросят— продолжал Перейра.
 Я не знал, что на это ответить и молчал. Какую цель преследовал при этом Перейра, также было не понятно.
При проверке остальных тракторов, обнаружился еще один трактор на котором не функционировала гидравлическая система. На входе в насос оказалась технологическая пробка, перекрывшая поступление масла. По-чему она не была удалена при сборке трактора — большой вопрос.
После всего увиденного, стало понятным, почему тракторы не были проданы в Англии. Особенно обидным было то, что хорошая, оригиналь-ная конструкция машины так идиотски уродуется плохим исполнением.
 По окончании подготовки тракторов, стал вопрос их транспортировки к месту эксплуатации в Шай Шай, Шибуто и Шокуа для работы в пойме реки Лимпопо. Это уже другая провинция и необходима оплата команди-ровки. Но на мое обращение в бухгалтерию об оформлении командировки, бухгалтер Вера Михайловна заявила, что Торгпред назначил мне несколь-ко городов в стране, которые считаются местом моей постоянной работы и поэтому ни о каких командировочных речи быть не может. Мои надежды на материальное улучшение не оправдывались.
 Вопрос проживания встал с новой силой.
Я снова обратился к торгпреду и ссылаясь на опыт работы, предложил вместо отеля снять для меня квартиру с кухней, холодильником, спальны-ми принадлежностями, где я смог бы организовать питание. Через некото-рое время, мне предложили квартиру, в которой не было ни плиты, ни хо-лодильника, ни даже какой либо кровати и к тому же с потолка текла вода.
 Въезжать в такую квартиру я отказался. Но чтобы как-то повлиять на решение вопроса я написал письмо в Трактороэкспорт с изложением си-туации и для ознакомления с ее содержанием, передал Торгпреду, преду-предив, что это я направляю в Союз и чтобы для него это не было неожи-данностью. Через неделю мне заявили, что это письмо направлять обычной почтой нельзя.
«Ну что ж, — согласился я — направьте его дипломатической почтой».
По прошествии еще двух недель письмо мне вернули, заявив, что ниче-го и никуда не будут отправлять.
Тогда я отправил письмо по адресу с отъезжающими.
А пока продолжал работать. Оказавшись в портовой части города, я встретил Фрейшу, который, несколько дней назад, помогал мне получать тракторы, прибывшие в порт.
Проходя с ним через площадь Рабочих, где возвышался гранитный па-мятник, изображающий двух солдат с винтовками в руках и надписью:
«Солдатам, европейцам и африканцам, павшим в Великой войне», ос-тановился.
Я и раньше видел этот памятник и ломал голову над содержанием этой надписи. Напрягая память, я проклинал себя, что плохо учил историю.
Англо — Бурская война, но это другая сторона континента, Вторая ми-ровая война — это север Африки. Но о Мозамбике ничего грандиозного память мне не предоставляла. Может это война времен колонизации?
И я обратился к Фрейшу с вопросом, что за война здесь была?
Как, Иван! Ты не знаешь Великую Войну?!
Какую войну, Фрейшу , ты имеешь в виду? Вторую мировую, которую вел Гитлер?
Да, Иван.
Но вы то, какое к этому имели отношение?
Как, Иван, ты не знаешь, что в Мапуту был гитлеровский концентраци-онный лагерь?!
Для меня это было неожиданным известием. Раскапывать этот вопрос глубже я не стал, о чем очень сожалею сейчас. Мне казалось тогда, что так как здесь есть Посольство, то там наверняка есть люди, в обязанности ко-торых входит и этот вопрос и я не должен отнимать у них хлеб. Да и они уже, наверняка, об этом знают. Так думал я тогда. Но больше об этом я ни-где и никогда не слышал и не читал.
 Ко всему, в порт прибыли десять тракторов МТЗ. По уже проторенно-му пути и с помощью фирмы STEIA они были получены и переправлены на ее базу.
Через несколько дней прилетел, и представитель МТЗ Любчевский и мне поручили работать и с ним тоже. Я ввел его в фирму и помог органи-зовать работу по подготовке тракторов. Мне самому предстояло принять участие в транспортировке тракторов Дт-75 в Шай-Шай, Шибуто и Шокуа. Для выполнения этой задачи сформирована колонна из десяти грузовиков на которые погрузили тракторы и двинулись в путь. Заключал колонну и руководил всем процессом, на джипе Тойота фунционер министерства транспорта темнокожий чиновник Замбужо, сам за рулем, и я, в качестве пассажира. Колонна двигалась с малой скоростью, периодически останав-ливаясь для проверки состояния груза, так что я имел возможность не только наблюдать за колонной, но и осматривать окрестности.
 По обочинам дороги сквозь листву деревьев просматривались хижины построенные из камыша, но людей, как правило, видно не было.
 Неожиданно на одном из участков, по обочине дороги навстречу пока-зался мальчик, лет десяти, совершенно белый, блондин со светло голубы-ми глазами, несший как все местные жители, бутылку с водой на голове. По всему было видно, что это не иностранец и не приезжий. И я подумал, грешным делом, что здесь не иначе как поработали скандинавы.
 В Шибуто, после разгрузки тракторов на местной базе, меня познако-мили с руководителем региона темнокожим Луисом Шипембеллой. В раз-говоре он обронил, что был в Союзе.
Учился? — спрашиваю
Да.
Говоришь по-русски?
Нет.
Почему?
«Да я учился всего три месяца в Симферополе». И рассказал некоторые подробности об этой учебе.
Мы договорились, что я приеду помочь запустить тракторы в работу.
Замбужо расплатился с водителями грузовиков и пригласил всех в рес-торан, где был накрыт стол с обильной закуской и выпивкой, в которой Замбужо тоже оказался не последним.
Сразу по окончании угощения Замбужо заторопился с отъездом, не за-быв прихватить трехгранную бутылку ромовой настойки с головой, похо-жей на голову Нерона в лавровом венке на этикетке. Мы, советские, назы-вали этот напиток — Лохматым.
 Вел машину Замбужо отменно по всем правилам хорошей гонки. На середине пути нам встретилась стоянка, которая в наших условиях называ-ется Тещиной.
Замбужо завернул на стоянку и предложил пройти в бар. А там я снова увидел такого же странного белого человека. На этот раз это была взрослая женщина, всем обликом похожая на мальчика на дороге, оживленно дис-кутирующая, жестикулируя руками с окружающими ее темнокожими людьми. Выпив в баре, мы направились к машине, где Замбужо достал из под сиденья бутылку Лохматого и снова предложил выпить. Дело грозило плохо кончиться.
Я осторожно заметил, что у нас выпивать за рулем запрещено. Замбужо подтвердил, что и у них это тоже запрещено.
У нас за это лишают лицензии на управление машиной, продолжил я.
У нас тоже — снова подтвердил тот, опять наливая Ломатого и подчер-кивая — это наша выпивка.
К моему удивлению всю остальную дорогу он вел машину также классно, как и до этого, как настоящий гонщик, не допустив ни одной ошибки.
Человека, такой стойкости к спиртному, за рубежом я встретил впер-вые.
А в Мапуто Женя Сотин познакомил меня с нашими метеорологами. Жить стало веселее. Коллектив расширялся и укреплялся.
При встрече я задал вопрос о странных белых людях, встречающихся в джунглях. Оказалось, что это результат кровосмешения, что в племенах является обычным делом.
       В Мапуто звучала компания о дне национальной культуры и, повиди-мому, готовилось его проведение.
На фирме Стейя, начальник производственного отдела Хосе Леонардо, подойдя задал вопрос: «Иван, ты где сегодня обедаешь?»
Так как жили мы с ним в одном отеле, то я и ответил: « Хосе, где же я могу обедать? В ресторане отеля, конечно».
«Нет, Иван, сегодня ты там обедать не будешь. Я тебя приглашаю на обед! Ты не уезжай. Поедем вместе».
Я согласился.
Оказалось, что рядом с отелем «Туризмо», в одноэтажном здании су-ществует ресторан с изысканной кухней и отменным обслуживанием о чем я и не подозревал.
 За накрытым столом нас ждали мужчина и женщина. Она, жгучая брю-нетка с широкими бровями, была типичной португалкой. По всему было видно, что она является любовницей Хосе Леонардо. Мужчина оказался пилотом гражданской португальской авиации.
Так как я все еще не адаптировался к португальскому языку, а испан-ский часто не совпадал с их языком, то разговор ограничился пределами моего португальского словаря..
По окончании обеда я предложил Хосе оплату, но он от нее отказался, подчеркнув, что это было его приглашение. Поблагодарив за обед и за об-щение, мы разошлись.
Вечером, войдя в холл отеля, в котором у одного работающего лифта скопилась толпа жильцов отеля всех национальностей, я увидел в ней и Хосе Леонардо вместе с его женщиной. Я направился к ним, намереваясь продолжить начатое за обедом общение.
Однако при моем приближении Хосе Леонардо неожиданно резким скандальным голосом стал кричать, что он больше никогда не будет иметь со мной никаких дел. Я опешил. В памяти летели события дня и в них не было ничего, на чем можно было бы задержаться, кроме обеда. Значит все-таки дело в оплате обеда. Я обращаюсь к Хосе с требованием объяснить его претензии, но они выходят из лифта, потому что живут ниже этажом, а так как с ним женщина, то следовать за ним я считал невозможным.
На двенадцатом, моем этаже, вместе со мной вышли все пассажиры лифта и окружив меня, задали вопрос: «Иван, что хотел от тебя этот порту-гал?». Это оказались кубинцы. Мой номер был напротив лифта, и я при-гласил их к себе.
На их вопрос ответил, что сам не понимаю в чем дело.
 «Если что, Иван, скажи нам. Мы его — они показали жест, который не оставлял сомнений в его назначении и результате.
Утром следующего дня, Хосе Леонардо пришел ко мне в номер с изви-нениями. Оказывается, он должен был вместе с коллективом фирмы участ-вовать в праздновании Дня культуры, но он вместо этого уехал со мной на обед и получил за это выговор от руководства.
«Какое мне дело до их культуры! — возмущался он. — Она мне не нра-вится!»
Заглаживая свою неуважительность, он подарил набор чайных ложек с полудрагоценными камнями на черенках. Инцидент никак не отразился на наших дальнейших отношениях, но я приобрел надежных друзей— кубин-цев с которыми стал регулярно общаться. А через несколько дней кубинцы понесли тяжелую утрату — разбился их товарищ, пилот гражданской авиа-ции и мы вместе посетили их представительство и попрощались с погиб-шим.
В Торгпредство пришла посылка для коллектива с воблой. Мне тоже досталось несколько штук. Но и здесь не обошлось без сопротивления Ве-ры Михайловны, у которой появились сомнения в том, что я смогу это оп-латить. При этом, она не остановилась перед нравоучением о том, что на моем месте, она давно нашла бы такую, которая не только кормила бы ме-ня, но и одевала.
 Пришлось объяснить, что не нуждаюсь в ее советах и в своей жизни разберусь как-нибудь сам.
Женя Сотин, увидев воблу, предложил немедля отправиться в пивную «Националь» о существовании которой до этого момента я и не подозре-вал.
Это было просторное хорошо оборудованное помещение из двух залов, в которых к пиву подавались необыкновенно крупные, поджаренные на масле с перчиком, креветки Индийского океана.
Руководил всем процессом в залах темнокожий крепыш Абреу Кошта.
Я подозвал его и вручил воблу, сказав, что это национальная русская закуска к пиву. С тех пор, как только он видел, что мы входим, быстро шел навстречу, громко произнося по-русски: «Иван, рыба!» и обслуживал не-замедлительно. Во время очередного посещения, принимая заказ, Кошта с сожалением объявил, что креветок нет, но есть крабы. Я представил себе плоских атлантических крабов, в которых, казалось, и мяса то нет и кате-горически отказался.
«Спокойно Иван, попробуй. Это хорошо!» — настаивал тот.
Он оказался прав. В крабах, с высоким панцирем было много очень вкусного мяса. Выглядело странным, что на первый взгляд, казалось бы одинаковая фауна Атлантического и Индийского океанов, на самом деле имела большие различия как по внешнему виду так и по характеру их оби-тателей. Особенно это относится к поведению акул. Несколько пассивное поведение их в Карибском море, не имеет никакого сравнения с агрессив-ностью в Индийском океане, где даже небольшая по размеру акула атаку-ет, и, наоборот, агрессивное поведение карибской барракуды, не известна этим качеством у берегов Мозамбика.
В библиотеке Посольства я взял книгу Ива Кусто «Жизнь и смерть ко-раллов». Содержание книги основывается на работе Кусто в прибрежных водах Мадагаскара. Можно было предположить, что эта жизнь имеет место и в прибрежных водах Мозамбика соседствующего с Мадагаскаром. И я решил при случае, попытаться это обнаружить.
В Торгпредстве готовится профсоюзное собрание, на котором меня обязали присутствовать.
Оказалось, что это не профсоюзное, а партийное собрание и торгпред Евгений Александрович, стал рассказывать о том, что по прибытию я хо-рошо работал, но потом стал требовать увеличения зарплаты, отказался от продления командировки, на которое до этого согласился. Мне не при-шлось никого долго убеждать. Все знали цены. Я сказал о своих попытках решить проблему но не нашел понимания.
«Как это не нашел понимания?!» — вскинулся Виктор Александрович, нажимая кнопку вызова секретарши. — «Вызовите Юрия Ефимовича!» — подал он команду.
«Юрий Ефимович — обратился он к вошедшему — мы предлагали ему квартиру?»
«Да что мы ему предлагали. Там же жить нельзя было — ответил Юрий Ефимович. Торгпред побелел :
«Ах, так! Ну, спасибо Юрий Ефимович. Вы нам помогли!»
Обращаясь ко мне, он пригрозил: «Если вы сейчас уедете, я всюду и здесь и в Москве буду утверждать, что вы дезертир!». Это была не пустая угроза
И я ответил, что как было ранее условлено, что я буду шесть месяцев без семьи, то эти шесть месяцев я пробуду, но семью предупрежу, чтобы она не выезжала. Все разошлись. Я зашел в кабинет, который занимал по приезду и он так и оставался пустым. Настроение было «аховским». Было над чем подумать.
В кабинет зашел легкий, тонко выточенный, интеллигентный человек. Я знал, что это работник торгпредства. Видел его едущим на мопеде на улицах Мопуту и он мне нравился своей независимостью, но по работе мы не пересекались и кто он по должности, я не знал.
Остановившись напротив у соседнего стола, он произнес: «Я слышал, у Вас неприятности?».
Да, есть такое — не стал скрывать я
Как же так?! Вы же столько здесь сделали!
Мне оставалось только пожать плечами.
Вошедший представился. Это был представитель Морфлота Гаврилин Виктор. В дальнейшем он вместе с женой стремились всячески смягчить мое настроение. Мы подружились.
А пока, Любчевский объявил, что его тракторы готовы к работе и их необходимо доставить к месту назначения. По согласованию с мозамбик-ской стороной, решили, что тракторы перегонят своим ходом в сопровож-дении мозамбикских механиков и Любчевского.
 Однако через несколько часов после начала операции, Любчевский появился в Торгпредстве с известием, что тракторы остановились на сере-дине пути из-за отказа гидравлики. Было непонятно, как гидравлика могла повлиять на их передвижение.
Вместе с уполномоченным Торгпредства Олегом Лебедевым и Любчев-ским мы помчались в догонку. Оказалось, что тракторы пошли на перегон с навешенными на гидросистему лущильниками. Под влиянием веса ору-дий во время движения система опустилась вниз, давление в нагнетатель-ной и сливной частях системы сравнялись, а клапаны, предохраняющие систему от потерь масла в случае разрыва, заперли каналы в противопо-ложных направлениях. Поняв это, я снял один клапан и выбил из него все содержимое, устранив тем самым механизм запора. Запустив трактор, оп-робовал работу гидросистемы и рекомендовал Любчевскрму сделать тоже самое на всех остальных тракторах.
Вместе с Олегом Лебедевым я направился в Шибуто, где уже были мои тракторы, и их надо было запускать в работу.
Поселили нас в отеле Шай Шай, одноименном с провициальным цен-тром, на берегу небольшого залива, отделенного от океана, мощным, по-хожим на бетонную дамбу, коралловым рифом, соединенным в правой, южной части с песчаным берегом. Это было сравнительно новое здание. Правее высились здания старого отеля, служащего в этот момент казармой для партизан Зимбабве, которые каждое утро толпой бежали в сторону джунглей, периодически через каждые несколько шагов делая глухой кол-лективный выдох: «Х-ХА!». Назад они возвращались по одному, неся на головах различные сучья и ветви деревьев для костров
 С левой стороны располагался поселок бунгало, где жили иностранные специалисты, работающие по контрактам.
В Шибуто с помощью Шипембеллы были организованы курсы для операторов и механиков, по окончании которых, тракторы запустили в ра-боту в пойме реки Лимпопо. Здесь, так же как и в Испании, сказался не-достаток продажи. Тракторы опять были поставлены без наших сельхозо-рудий. Местные плуги не имели опорного колеса и сильно затрудняли ра-боту агрегата.
Погода круто изменилась. Небо будто прохудилось и сверху непрерыв-но лилась стена воды. Лебедев решил возвращаться в Мапуто. На протя-жении всего пути, встречный ветер вместе с брызгами воды прорывающи-мися через уплотнения дверей, пронизывал насквозь и к концу поездки у меня разболелось горло и заслонило грудь. Доставив Лебедева домой и предупредив его, что если я не появлюсь на работе, это будет значить, что я заболел, направился в отель. Неделю я пластом лежал с температурой 39 гр. Номер у меня был на 12м этаже. Лифт и телефон не работали. Женя Сотин всячески помогал мне преодолеть простуду. Поднялся я только в следующее воскресенье и попросил Сотина помочь проехать со мной, что-бы узнать, почему ни у кого в торгпредстве не возникло вопроса — куда же подевался специалист?
Проезжая мимо воскресного базара, где мастеровые джунглей продают в этот день свои поделки, вижу Олега Лебедева с женой.
Спрашиваю, почему в течении недели никто не пришел поинтересо-ваться, почему специалиста нет на работе.
Олег уверяет, что ко мне приходила врач посольства, что звонила в но-мер, но что меня не было в номере.
 Становится понятно. Неработающий телефон, позволял врачу не под-ниматься на 12-й этаж при не неработающем лифте, хотя стоящая прямо у входа машина, наглядно показывала, где находится ее хозяин.
Меня просто поражает, как катастрофически быстро теряется в общест-ве, привитая ценой неимоверных усилий, ответственность за порученное дело.
Лебедев передает, что торгпред, узнав, что я нахожусь в Мапуто, про-являет крайнее недовольство этим фактом и требует, чтобы немедленно выехал в провинцию. Я и не возражал. Только вот что скажет врач. А врач заключила, что у меня двусторонняя пневмония и что необходимо подле-читься еще хотя бы неделю.
Но заручившись рекомендациями медиков и запасом лекарств, я не-медленно отправился в Шай Шай.
На выезде из Мапуто, остановился перед рощей африканских сосен и некоторое время слушал скрипучие голоса журавлей, постоянно живущих в ней, по словам старожилов, в течении уже многих лет.
       
На очередном совещании с механизаторами, я обратился к Шипембел-ло: «Луис, вы платите большие деньги специалистам других стран, выпол-няющим такую же работу как я. Зарплаты мне не надо(сейчас я бы так не сказал). но было бы справедливо, если бы вы проявили заботу обо мне и обеспечили питанием и жильем. И, хотя жилье мне оплачивалось в любых размерах, я решил все же постоять за государство..
Шипембелла незамедлительно ответил: «Иван, нет проблемы».
На следующий же день мне выделили кредит на ресторан и дом в бун-гало с полной обстановкой и даже со слугой, от которого я с трудом изба-вился. Так просто решилась моя материальная проблема.
С этого момента я перестал тратить деньги на себя, а всю зарплату стал вкладывать в содержание машины.
А Вера Михайловна, уверенная, что денег у меня нет, продолжала твер-дить, что мне она деньги менять не будет. «Мне нужны доллары, долла-ры!», повторяла она, щелкая пальцами.
Во время одной из поездок, на выезде из Мапуто, меня остановил чело-век, который оказался болгарским учителем, и попросил меня подвезти его по пути до ближайшей деревни. При выходе из машины, к нему на встречу радостно бежали темнокожие дети. Так я познакомился с болгарами. Их оказалось много, и они нередко помогали мне, особенно бензином.
Дело в том, что Мозамбик не имеет своих энергетических ресурсов и очень зависим, в этом плане, в первую очередь от Южной Африки, которая построила на реке Замбези мощную гидроэлектростанцию и расплачивает-ся за это поставкой ограниченного количества электроэнергии, которой ка-тастрофически не хватает и, на заправочных колонках, часто отсутствует то бензин, то электроэнергия. Заправить машину, в таком случае невоз-можно. Поэтому многие фирмы и производства Мозамбика вынуждены иметь автономные бензиновые колонки с механическим приводом. В таких организациях и работали болгарские специалисты. Жили они в поселке Шай Шай, занимая несколько вилл.
У меня уже была пара случаев, когда из-за отсутствия электроэнергии не было возможности заправиться бензином и приходилось, по этой при-чине, останавливаться на дороге.
Болгары, узнав о моих трудностях, не раз приходили на выручку, сли-вая бензин в мою машину. Особенно часто делал это Славчо Ванчов, при-езжавший для этого ко мне в бунгало даже ночью.
Учитывая значительный срок проживания в поселке, я надеялся узнать у них. что либо о кораллах. Но они об этом ничего не знали.
Так как Славчо хорошо знал окрестности, то я предложил проехать со мной вдоль побережья, с целью определения мест, где возможно могут быть кораллы. Во время движения по краю песчаного откоса намытого мощными приливами, круто спускающегося к воде, Славчо проговорил, что по этому откосу свободно ходят Тойоты. Зная, что мой Уаз имеет луч-шую проходимость, я решил продемонстрировать это немедленно, повер-нул на откос, и тут же почувствовал, что машина зарывается в текущий пе-сок и вместе с ним ползет к воде. Успев включить передний мост и де-мультипликатор, я попытался направить машину вверх, но это только ухудшило положение, так как сопротивление движению по прямой увели-чилось а машина зарылась еще больше и почти остановилась. Все решали секунды. Если сейчас остановиться, то снова движение начать будет уже нельзя. Искать буксир и вытаскивать машину уже не было времени. Вот вот начнется прилив и я стану первым кто утопил служебную машину в океане. Такая слава меня не устраивала и я бросил машину вниз в воду на мокрый песок. Машина вышла на верхний слой мокрого песка, и я начал разгон.
Впереди показались несколько лиан, спускающихся вниз по склону. Чтобы не испытывать больше судьбу, направил машину на них и выскочил наверх.
Тяжелый камень упал с души.
У первого темнокожего встречного спрашиваю о кораллах. Тот показы-вает на северную оконечность рифа, где находится выход из бухты в океан, проделанный, по словам старожилов, взрывом, для любителей подводной и океанской охоты, приезжающих из ЮАР еще в колониальные времена.
Место это имело мрачную славу гибели множества таких любителей в результате нападения акул. Вооружившись маской с ластами и молотком с монтировкой, отправляюсь в поиск. С целью уменьшения риска встречи с акулой, иду к началу рифа в южной части, где он соединяется с песчаным побережьем. По его вершине направляюсь к его северной оконечности. Идти приходится, соблюдая крайнюю осторожность из-за множества уг-лублений заполненных водой и вросших в поверхность ракушек с остры-ми, как лезвия бритв, краями.
 По пути замечаю темнокожего рыбака с бамбуковым удилищем в ру-ках.
Достигнув северной оконечности, обуваюсь в ласты, одеваю маску и погружаюсь в воду. Видимость из-за взвешенных частиц, поднимаемых течением, оставляет желать лучшего, если не сказать более категорично.
На дне проема покачивались какието растения метровой высоты, похо-жие на карликовые деревья. К сожалению, в те времена, я понятия не имел о черных кораллах, и мне и в голову не могла придти мысль, что это они и есть. В последующем, таких больших кораллов мне нигде не встречалось. Не было и того, что я искал. Пришлось подняться на верх, не солоно хле-бавши, и направиться во свояси. Дойдя до рыбака, обращаюсь к нему с во-просом о кораллах. Он снова показывает туда, откуда я только что пришел. Объясняю как они должны выглядеть и рыбак, наконец, догадывается и произносит: «А-а, это флорес!» и, подведя меня к баклуше на поверхности рифа, ткнул пальцем в вертикальную стенку углубления, на которой сквозь воду виднелся тот самый коралл, которого я искал. Вот тут мне пригоди-лись, наконец, молоток и монтировка. Я так увлекся работой, что не сразу заметил начало прилива. И только когда зазвучал орган заполняемых при-ливом пустот рифа, я спохватился. Я уже срубил столько кораллов, что од-ной охапкой перенести их не мог. Пришлось переносить их частями. По-следние метры я бежал уже по колено в воде. Зато какая красота предстала после их обработки!
Ко мне в бунгало подселился Любчевский.
В выходной день мы, прихватив с собой шахматы и приемник ВЭФ, выехали с машиной на пляж перед отелем ШАЙ ШАЙ. Искупавшись, мы сели за шахматную доску, установленную на коробку из под консервов, куда я положил и свои часы, и включив приемник , начали играть в шахма-ты.
 В поле зрения у меня была территория, прилегающая к зданию отеля, и теннисный корт.
 На площадке корта появляется трио «патриотов» Зимбабве, похоже под приличным «шафе» и двое из них начинают бороться между собой. Я говорю Любчевскому: «Не дай бог они нас увидят». Они словно услышали мои слова, прекратили борьбу и повернувшись, направились в нашу сто-рону.
Приблизившись, они стали что то говорить на ломаном английском из чего можно было расслышать только: Роберто Мгуабе, Мао СЭ Тун. На губах засохла белая пена и они не совсем твердо держались на ногах. При этом один сгреб несколько фигур с доски. Я прижал его руку к доске и вы-ковырял из нее фигуры. Между тем второй взял приемник ВЭФ, предлагая мне взамен полевой телефон, разъясняя, что по нему можно звонить в Мо-скву, с чем я также не согласился. Третий патриот успел забраться в ко-робку и зажать в руке часы. Мне пришлось проявить ловкость и силу убе-ждения, чтобы их забрать. Говорю Любчевскому: «Давай, поехали отсюда! Все равно не дадут отдохнуть». Мы начали укладываться в машину, а «патриоты» отвалили во свояси. Направляясь к своему дому, мы выехали на аллею, ведущую от отеля в сторону бунгало. Взглянув в зеркало заднего вида, увидел семейную пару молодых португальцев, живших в соседнем со мной доме и шедших со стороны отеля. «Патриоты» преградили им путь, чтото требуя. Женщина бросилась бежать. Включив заднюю скорость я на полном газу рванул ей навстречу. Увидев машину, «патриоты» бросились врассыпную. Остановившись, я пригласил молодых в машину, уточнив: «Вы же мои соседи?», на что они радостно ответили утвердительно.
В гарнизоне партизан Зимбабве случай по видимому, также не прошел незамеченным. В районе пляжа, по утрам, после пробежки, появились кольца сидящих патриотов, в центре которых стояли люди с листками в руках. Похоже, проводилась какая то воспитательная работа. Во всяком случае, пьяных патриотов я больше не видел.
Приехал Шипенбелло в сопровождении каких то людей, которые обра-тились ко мне с предложением: «С Вашей машиной много недоразумений. Мы предлагаем обмен. За вашу машину мы дадим вам машину любой мар-ки, какую Вы захотите».
Я охладил их пыл, пояснив, что машина не моя собственность и менять ее я не имею права.
 На следующий день я, по вызову из Торгпредства, поехал в Мапуто, предварительно договорившись с Шипембелло о том, чтобы Любчевского обеспечили питанием и транспортом, при необходимости доставки к трак-торам .
В Мапуто уже всем было известно, что русские в Шай Шае спасли пор-тугальцев. Поселился я снова в отеле Туризмо.
Кораллы индийского океана удивили всех и так же до удивления быст-ро, я их раздал.
Вечером решил навестить друзей. Ближе всех оказались кубинцы, жив-шие на одном этаже со мной. К ним я и направился. Постучав, услышал: «Entra!» и вошел. В номере был, кажется, весь коллектив кубинцев и один из наших метеорологов. Чувствовалась напряженная атмосфера. У метео-ролога Виктора было злое, напряженное выражение лица. Кубинцы напе-ребой говорили. Слышалось слово maricon. Это неприличное слово испан-ского языка, в кубинском жаргоне, в некоторых обстоятельствах, не имеет такого прямого значения и имеет скорее иронический смысл. Я понял, Виктор не зная языка, знал испанское значение слова и в этом качестве принял его на свой счет. Надо было спасать положение и я пустился рас-сказывать анекдоты, преимущественно из «армянского радио». Атмосфера менялась и, наконец, превратилась в сплошной душевный смех. Кубинцы выставили ром «Гавана клуб» и мы разошлись довольные друг другом. А Виктор, уходя, заключил: «Какой красивый испанский язык!»
Звонил Луис Фигередо из Стейи, просил приехать. Оказалось, что в распоряжении министерства обороны тоже есть мои тракторы и там нужна моя помощь. В сопровождении одного из механиков приехали в военный гарнизон, огражденный сплошной бетонной стеной, высотою не менее 3х метров, с горизонтальными прорезями бойниц. Такую ограду я видел в пригороде Мадрида вокруг резиденции Франко.
На территории гарнизона стояли два совершенно новых бульдозера Д- 606. В течении двух дней я вместе с механиком, помогал привести тракто-ры в рабочее состояние и проводил инструктаж операторов.

Олег Лебедев вручил мне пригласительный билет на новогодний вечер в Посольстве СССР.
Встреча Нового года проходила во дворе посольства на просторной площадке накрытой навесом, со сценой и с уже накрытыми столиками, под аккомпанемент тропического ливня.
Во время концерта исполнитель, пропев один куплет песни «Дорогой длинною», замолк. Я подхватил ее и допел до конца, за что тут же получил приз — шкатулку. Столик наш стал почему то многочисленным. В конце вечера нас затащили в машину и привезли на какую то виллу, где собра-лась теплая компания, в которой были представители аэрофлота, Морфло-та и еще кто-то, кого я видел впервые. В этой компании мы до утра пели, пили и рассказывали анекдоты.
А еще через день, ко мне в номер, пришел руководитель гарнизонной самодеятельности с предложением принять участие в поездке по совет-ским гарнизонам Африки с концертом в ознаменование Дня Победы. Мне предлагалось исполнить песню День Победы. Этой заманчивой идее не суждено было сбыться. Трагический случай, постигший этого офицера, возглавлявшего проект, не позволил его осуществить.
На входе в Торгпредство я задержался рядом с дежурной, которая на-зывалась важно комендантом и являлась женой первого советника посла. Перелистывая журнал на стойке, наткнулся на заметку о каннибализме и вспомнил о заметке в кубинской газете Гранма о том, что в Африке съели посла одной из европейских стран и сказал об этом комендантше.
«Как же!— оживилась она — мы с мужем живем здесь уже десять лет. Это случилось при нас. И совершенно случайно этого избежали наши спе-циалисты. Они тоже ехали по джунглям и их обогнала машина посла. Впе-реди показалась деревня, в которой происходило какоето красочное собы-тие. Видимо посла это заинтересовало и он, помахивая флагом, завернул туда, а наши проехали мимо. В деревне совершался обряд жертвоприно-шения и посол стал его жертвой.
Отношения с Торгпредом и бухгалтером остаются натянутыми. Обго-ворив рабочие вопросы, интересовавшие руководство, я уехал в Шай ШАЙ.
А там у Любчевского не клеятся отношения с механизаторами. Никто к нему не обращается и он не знает, что с его тракторами.
С утра появилась делегация механизаторов, белых и темнокожих с просьбой оказать помощь. Говорят, что в пойме Лимпопо нашли брошен-ный комбайн. На нем отсутствует аккумулятор и заднее колесо. Все это нужно доставить туда, и попробовать запустить, чтобы перегнать к месту работы.
Загрузив задний отсек Уаза аккумулятором и колесом, в машину втис-нулись пятеро механизаторов, белых и темнокожих. На всем протяжении поездки они живо перекидывались шутками и задирали друг друга. Какого либо расового различия между ними не ощущалось. Молодой белокожий рабочий рассказывал, что в пойме появился удав на хвосте которого два острых шипа. Обвив жертву, он шипами пробивает ее нос и высасывает кровь. Не ручаюсь за достоверность его рассказа, но как говорят, за что купил за то и продал.
По пути к комбайну, я осматривал пейзаж и находил его до боли похо-жим на нашу Ахтубинскую пойму своими дамбами, разделяющими поля и защищающими их от разлива Лимпопо, такой же узкой и мелководной в спокойное время года, и превращающуюся в грозный, как и Ахтуба в ве-сенний паводок, разлившийся на десятки километров поток воды, смы-вающий все на своем пути, в сезон дождей.
Усадьба, где стоял почти совсем новый комбайн Нью Холанд, пред-ставляла собой просторный, капитально выстроенный, каменный дом, об-несенный железной оградой. В одном углу двора высилась гора изношен-ных режущих элементов различных сельскохозяйственных орудий, крас-норечиво говорящая о многолетнем существовании и работе хозяйства.
Пока механизаторы укомплектовывали комбайн, я, осматривая усадьбу, вошел в дом. В коридоре вдоль стены стоял длинный, во всю стену, кухон-ный стол из тяжелого, красного дерева, под передней ножкой которого ле-жала раздавленная у головы толстая, метровой длины змея. Придавили ее, видимо недавно. Кровь еще не засохла. Я попробовал приподнять стол, но это мне не удалось хотя я был далеко не слабаком. Чтобы придавить змею, нужно сделать это мгновенно. Какой же силой должен обладать человек, совершивший это!
Механизаторы установили недостающие элементы и двигатель запус-тился сразу.
Все заявили, что останутся на комбайне для его сопровождения. Воз-вращался я один. Двигаясь по дамбе, вижу впереди, внизу, застрявший в оросительном канале в мощных зарослях сорняков, трактор Давид Браун, который безуспешно пытаются вытолкнуть два темнокожих человека. Включив передний мост и демультипликатор, по крутому откосу дамбы спускаюсь вниз и продавливая заросли тропических сорняков, подъезжаю к трактору.
Подаю рабочим канат, который стал возить с собой после того как за-глох в джунглях из-за отсутствия бензина. Показываю, что надо привязать трактор к машине и как только они это сделали, вытаскиваю его из канала.
«Да — восхитились работяги — Эта машина имеет мощь!»
По пути следования, проезжаю рисовое поле, по периметру которого стоят люди и периодически бросают в него камни, вспугивая диких утей, которые стаями ныряют в заросли риса и поедают урожай.
Удивил меня технический уровень рисоуборочных комбайнов итальян-ского производства. Комбайны вообще не имели бункера для зерна
Зерно прямо из шнека засыпается в подставляемые мешки, которые за-вязываются и сбрасываются на землю. Комбайны примитивные по конст-рукции, не эффективные в работе, но новые по изготовлению. Удивитель-но как примитив уживается с передовой технологией.
Чуть дальше вижу группу людей толкущихся по пояс в воде какой то лужи.
 На необрабатываемых участках поймы, заливаемых наводнением, по-сле схода воды остаются баклуши, залитые водой и где остается рыба, в которые племена местных жителей заходят толпами и в тесноте, стоя ря-дом друг с другом, тыкая копьями вниз, периодически выбрасывают на сушу тропическую разновидность сомов. Иногда такая рыбалка оборачи-вается трагедией, когда в баклуше оказывается крокодил.
И здесь природа Мозамбика отличается от природы Кубы.
Вскипяченная вода после отстоя не имеет отложений солей.
Москиты такие же ленивые и прозрачные, как у нас, позволяющие себя убивать, в отличие от моментально взлетающих, кубинских. Да и солнце не такое палящее.
Приближаются майские праздники. Звонили из Торгпредства, пригла-сили на маевку. Но тут приехал Шипембелла и заявил, что они тоже уст-раивают первомайскую демонстрацию и во главе колонны пойдут мои тракторы.
Обстановка опять круто изменилась. Я не мог допустить, что бы мои тракторы стали причиной какого либо недоразумения и решил остаться.
Душу что-то жутко мутило. Какая то тревога давила сердце. Не выхо-дила из головы мать. У нее было больное сердце и душила астма. А может жена или дочь? Но это уже было менее вероятно.
Демонстрация состоялась в Шибуто. Сопроводив колонну, я помчался в Мапуто. Никаких известий в мой адрес из Союза не поступало. Ну и слава богу, тревога оказалась ложной.
Заехал на фирму Стейя, навестить новых коллег.
Луис Фигередо встретил радушно, заявив, что я приехал во время. У них есть вопросы по техническому обслуживанию наших тракторов. При-ходилось задержаться в Мапуто.
 В торгпредство пришла продовольственная выписка, которую мы де-лали через бухгалтерию месяц назад. Я опять заказывал воблу.
У Любчевского заканчивается командировка. Он звонит из Шибуто и просит приехать и вызволить его оттуда. Спрашиваю в чем дело. Говорит, что он там нажрал на такую сумму, что не хватит никаких денег, чтобы расплатиться.
Спокойно, говорю. Пришла выписка. Позвони в бухгалтерию. Бухгал-тер твоя землячка. Скажи ей, чтобы выдала твою выписку мне. Я ее приве-зу и все будет в порядке.
 В Шибуто, объявляю Шипенбелло и его коллегам, что Любчевский за-канчивает работу, и мы приглашаем их в бунгало на его проводы. Во время угощения, решились все вопросы и никакой задолженности не осталось. Мы отправились в Мапуто.
Но Любчевского это не удовлетворило. Он хотел большего. Ко мне в номер отеля, вечером пришли наши метеорологи и Женя Сотин.
И тут открывается дверь, в номер быстро входит Любчевский и, подой-дя к столу, бросает на него купюру со словами: «из всей выписки я выпил только одну бутылку. Вот за нее деньги. Остальное — твое».
Он был не первым подлецом, которого я встретил за рубежом, но в по-следнее время число их стало увеличиваться.
И, конечно, без бухгалтера Веры Михайловны, здесь не обошлось.
Вместо Любчевского приехал другой специалист Мтз Глушаков. И уже с ним я уехал в Шай Шай.
А еще через день из Мапуто позвонил Лебедев и сообщил, что ко мне выехал какой то проверяющий и чтобы я их встречал. Так как отель Шай Шай располагался в стороне от трассы, то я выехал навстречу приезжаю-щим, боясь, что они проедут мимо. Доехав до одного из военных постов, установленных мозамбикскихм правительством на трассе, спросил, не про-езжали ли советские специалисты. Получив отрицательный ответ, решил подождать их на посту.
Судя по звонку машина давно должна проехать пост ,но никого не бы-ло. Смеркалось. Я не знал, что делать. Если они потерпели аварию, то надо ехать на помощь. А если они, по какой то причине вернулись? Решил сна-чала вернуться в отель и позвонить в Мапуто. Но в Мапуто они не возвра-щались и никаких известий нет. Я не мог понять, как можно ехать двести километров
более десяти часов по трассе, на всем протяжении которой, только один пункт, где можно остановиться — бар на Тещиной остановке. Это можно объяснить только аварией. Значит надо ехать навстречу и искать место аварии. Дело усложнялось наступлением ночи.
К счастью на выезде на трассу я увидел приближающийся Уаз. Это бы-ли они.
Выйдя из машины и поздоровавшись с приехавшими, я попросил их следовать за мной и направился к отелю, где снял для них два номера.
Отель Шай Шай функционировал, но проживал кто либо там редко, а если и проживали, то единицы. Возможно, это было связано с тем, что в соседнем корпусе была база партизан Зимбабве, которая однажды подвер-глась атаке Миражей.
В связи с такой оригинальной обстановкой, питание в отеле готовилось и подавалось только после получения заказа.
И, хотя приехавшие уже были под «шафе», я все же спросил, будут ли они ужинать. И, получив утвердительный ответ, сделал заказ.
Приехавший чиновник был надменным и высокомерным. Я таких лю-дей, если их можно такими считать, терпеть не мог и, поэтому, не стал представляться сам и спрашивать его о чем либо.
По готовности, я пригласил всех на ужин.
Заняв место во главе стола, приехавший сходу наехал на меня: «Кто те-бе позволил вести переписку минуя официальную почту?! Почему ты за-нимаешь отдельный дом? И кто тебе позволил заключать какие либо со-глашения без участия руководства!»
Я поднялся : «Участвовать в разговоре в таком тоне я не намерен. При-ятного аппетита». И ушел.
Виктор Глушаков, пришедший ко мне после ужина, рассказывал: «Пло-хи твои дела, Иван. Этот тип кричал, что тебя привлекут к ответственности и что он приложит к этому все силы».
Утром я заказал завтрак и объявил, что он подан.
Дождавшись, когда все займут места за столом, я обращаясь к прие-хавшему, сказал: «Вчера в мой адрес раздавались угрозы. Прошу объяс-ниться. Какие мои действия являются не законными и в чем заключается криминал моей позиции?».
 Чиновник неожиданно взвизгнул: «Не втягивайте меня в свои дрязги! Я ничего не хочу об этом знать!»
 «Вас никто туда и не звал. Вы сами в это вляпались — ответил я
После завтрака они быстренько собрались и уехали.
В Мапуто мне рассказали, что приезжавший был весь окружен мохна-тыми лапами, но все-таки предпочел больше не вмешиваться в скандал.
Моя работа подошла к концу. В последний раз я посетил Шокуа и Ши-буто. Осмотрел тракторы. Встретился с Шипембелло, поблагодарил за со-трудничество, пожелал успехов в работе и попрощавшись, уехал.
В Мапуто снова поселился в отеле «Туризмо». Женя Сотин тоже закан-чивает работу по контракту и, скорее всего, уезжать будем вместе.
Закончив финансовый отчет и приложив платежные документы я пред-ставил его на подпись Торгпреду и после его подписи, подал бухгалтеру Вере Михайловне на оплату. Надо было видеть ее реакцию. Сначала она отказалась произвести оплату, но когда я указал ей на подпись Торгпреда, ринулась к спидометру машины, а затем потребовала нормы расхода бен-зина. После некоторого нервного метания вокруг расчетов, у нее получи-лось, что расход составил одиннадцать литров на сто километров, при норме тринадцать.
Но Вера Михайловна продолжала кричать, что сейчас она меня разо-блачит, что сейчас она покажет мои приписки и она этот отчет выбросит на помойку.
«Вера Михайловна, — сказал я — запомните, после меня никто так эко-номно на этой машине больше ездить не будет». Я не стал объяснять ей, что мне помогали бензином болгары. Побушевав, она все же выплатила деньги, после чего я потребовал выдать мне деньги на билет на самолет.
Но Вера Михайловна направила меня в представительство Аэрофлота, заявив, что там мне выпишут билет в счет Торгпредства.
Однако руководитель представительства, знавший меня, удивился: «Иван, Аэрофлот долгов не делает» и, набрав телефон Веры Михайловны, сказал:
«Вера Михайловна, что ж вы гоняете человека, мы долгов не делаем. Сначала денежки, потом билет».
Я решил, что недоразумение разрешено и взяв трубку, предложил: «Ве-ра Михайловна, чтобы не ездить впустую, я куплю билет, а вы приготовьте денежки. Купив билет, я поехал в Торгпредство и, предъявив билет, по-просил оплатить.
И услышал в ответ: «Милый, я тебе денежки выплатила!». И хотя я знал цену этой женщины, такого не ожидал. Не говоря больше ни слова, я вышел и зашел в кабинет заместителя Торгпреда.
 «Меня только что обвинили в мошенничестве — сказал я, обращаясь к нему
«Да ладно. Брось ты, что за глупости!» — реагировал Валерий Нико-лаевич
Я рассказал о произошедшем.
 Валерий Николаевич вошел в кабинет бухгалтера: «Вера Михайлов-на,— он протянул руку— ключ от вашего кабинета!»
Та опешила: «В чем дело?
Ваш кабинет арестован — объявил зам Торгпреда.
Собрав несколько служащих торгпредства, Валерий Николаевич орга-низовал ревизию в кабинете бухгалтера.
На вопрос, почему она утверждает, что выдала мне деньги, Вера Ми-хайловна показала на ежедневник, где была написана моя фамилия.
Откуда видно, что это значит выдачу денег? Здесь нет ни цифр суммы, ни его подписи — спрашивал Валерий Николаевич.
Я тоже в этот момент совсем забыл, что весь диалог о деньгах происхо-дил в присутствии руководителя аэрофлота, что также позволяло прекра-тить спор.
Вере Михайловне снова пришлось расплатиться.
Вдогонку она продолжала мне угрожать: «Я не завидую твоей шкуре!».
Нужно ли мне готовить какие либо документы для выезда из страны за-дал я вопрос руководству Торгпредства.
Ответ был отрицательным — ничего не нужно.
Луис Фигередо объявил, что STEIA готовится провести мои проводы.
Следуя неписаным законам субординации и не желая усугублять и без того натянутые отношения с торгпредом, я поставил его об этом в извест-ность.

В ответ торгпред заявил, что времени для этого нет и чтобы не нару-шать установленный порядок и не вносить неразбериху в проведение про-цесса отъезда, мне следует отказаться от предложения Стейи.
!Мы Вас сами проводим!» — заявил Торгпред.
Мне ничего не оставалось, как поехать на Стейю и извиниться за не-возможность принять их предложение.
Тогда один из рабочих от имени коллектива вручил пепельницу, сде-ланную из голени с копытом дикого буйвола и надписью на португальском языке:
«Память рабочих Стейи». Другой рабочий подарил клык льва и объяс-нил, что нужно сделать, чтобы можно было выставить его на обозрение, что я и сделал по приезду домой.
Луис Фигередо вручил корзиночку с цветами и бутылкой рома, выска-зав пожелание: «Иван, не пей этот ром здесь. Довези до дома. Это из спе-циального резерва, тридцатилетней выдержки».
Из Торгпредства пришла машина с темнокожим шофером, с которым я совершил первую служебную поездку в Шай Шай. Он доставил меня в аэ-ропорт и уехал. Других провожающих не оказалось.
Среди пассажиров выделялся громадный как шкаф, кудрявый блондин Женя Сотин, который уже прошел таможню и, жестикулируя, ждал меня по ту сторону границы. Сдав багаж, я подошел к таможеннику и подал до-кументы. Просмотрев их, таможенник потребовал справку об окончании контракта. Объясняю, что работал здесь без контракта, выполняя задание правительства о безвозмездной помощи в освоении поставляемой техники.
 Этого оказалось не достаточно. Что делать я не знал. Обратиться за со-ветом было не к кому. В толпе провожающих увидел знакомого перево-дчика ГКС.
Крикнул ему, чтобы вызвал кого-нибудь из Торгпредства.
Меня тщательно обыскали. Забрали несколько мелких мозамбикских монет, оставленных мною в качестве сувениров.
Появился зам. Торгпреда Валерий Николаевич, затем консул. Но дело, видимо не двигалось.
Валерий Николаевич обратился ко мне: «У тебя, что-нибудь есть?»
«Нет — говорю — меня уже обыскали».
Время шло. Представитель аэрофлота метался: «Летит он или не летит? Мы опоздали уже во все пункты промежуточных посадок».
Приехал первый советник посла.
Попросили назвать организации, где я работал.
Называю Шай Шай, Шокуа, Шибуто. В Мапуто — Стейя, порт, мини-стерство обороны.
Упоминание последней организации решило проблему. При появлении их представителя меня, наконец, пропустили.
 Однако вся процедура заняла полтора часа. Пассажиры самолета зады-хались от жары и жажды. Женя Сотин держал мне место, и я сел рядом, держа в руке корзинку с ромом и цветами. Стюардессы подали прохлади-тельные напитки.
Женя попросил: «Иван, влей мне воду в рот. Я не могу удержать в руке стакан». Он показывает дрожащие руки. У него не только руки, но и зубы выбивали дробь о стенки стакана.
Поэтому после взлета, я, чтобы как-то успокоить Евгения, скрутил башку коллекционной бутылки с ромом и налив стакан, заставил его вы-пить. До Москвы рому нам не хватило.
 
Государственные испытания в Грузии и на Кубани
Я улетел домой с намерением полечиться. Однако и на этот раз этому не суждено было сбыться. Стоило появиться на заводе, как оказалось, что необходимо срочно возглавить бригаду по проведению государственных испытаний тракторов организуемых Кубанским научно исследовательским институтом ( КУБНИИТИМ). В погоне за погодой, решено было начать их в Восточной Грузии в долине Дели Ча на высоте 2000 метров над уровнем моря, на полях колхоза имени Сталина, имя которого здесь продолжало почитаться. В поселке Земо Кеди нам выделили пустующий дом с приуса-дебными постройками и участком, отделенным от дома сеткой рабица. Ор-ганизацию работ осуществляла грузинская МИС. Для работы на тракторах были подобраны трактористы со стажем работы не менее 15 — 20 лет. Именно они сумели открыть и использовать в работе конструктивную осо-бенность увеличителя крутящего момента, которая изначально в его воз-можности не закладывалась. Они использовали УКМ при осуществлении поворота в конце гона вместо переключения передач, что уменьшало тру-доемкость и экономило время. Благодаря им УКМ приобрел новое очень существенное качество.
 Для контроля испытаний я выезжал на место их проведения утром и вечером на пересменку и в течении дня для контроля выполнения работ. Питание организовали своими силами на основе продуктов выделяемых колхозом, на плите в арендуемом доме. Во время переездов по поселку и по полям колхоза бросалась в глаза интересная особенность организации жизни населения колхоза. Утром в кузов грузового автомобиля на скамей-ки до предела плотно усаживались женщины. Мужчина-бригадир при этом сидел в кабине. Доехав до поля, бригадир открыв дверь кабины, подавал команду и женщины, выпрыгивая из грузовика разбегались по загонкам с тяпками в руках. Мужчины в это время, группами по нескольку человек толпились на перекрестках улиц или в промежутках между ними, о чем-то оживленно дискутируя. На вопрос, почему женщины в поле, а вы бездель-ничаете, следует ответ: «А за скотиной кто будет смотреть?». А скотина в это время бродит по всем улицам поселка.
 После очередной утренней пересменки мы с шофером Василием По-гарским возвратились в дом. Оказалось, что я остался один кто не позав-тракал. Дежурный повар налил тарелку супа, и я принялся завтракать за столом на середине закрытой застекленными окнами веранды. Через от-крытую дверь, мне видно, сидящего во дворе дома Погарского, подста-вившего оголенную, больную радикулитом поясницу, палящему весеннему солнцу. За оградой из сетки рабица, усердно работали лопатами две гру-зинки разного возраста. То ли мать с дочерью, то ли свекровь с невесткой. Рядом с ними, привязанный к стволу яблони, огромный кабель кавказской овчарки, грозно рычал и скалил клыки в направлении Василия. Тот, заме-тив это, движением руки стал дразнить кобеля. Разъяренная овчарка рыв-ками бросалась в направлении шофера, но поводок, казалось, надежно его удерживал. Василий, продолжая дразнить собаку, наслаждался теплом лу-чей южного солнца. Но поводок вдруг обрывается, и кобель стремительно помчался на обидчика. Защищенный сеткой Василий продолжал спокойно сидеть. Спружинившая сетка отбросила прыгнувшего на нее кобеля, и он кубарем покатился назад в огород. Умный пес не стал больше испытывать сетку на прочность и, вскочив, метнулся вдоль нее туда, где была открыта калитка. Василий, позабыв про радикулит, как опытнейший спринтер рва-нул к веранде и с треском задев открытую дверь, помчался по веранде, а кобель чуть не схватив его за пятку, пулей мелькнул мимо двери. Василий о добежав до глухой стены, повернулся, белый как лист бумаги, готовый к следующему рывку. «Василий, — повернулся я к нему — ты что ж дверь то за собой не закрываешь? А если б кобель забежал?». Заикаясь, Василий Выдавил: «А-А ты раньше сидел! Он бы на тебя налетел!.» Мы еще долго вспоминали это его наслаждение. Все наладилось. Испытания шли успеш-но. Мы отчитывались хорошим набором часов. И вдруг идиллия рухнула. Небо обрушило на нас снег, потом дождь, потом дождь со снегом. Земля превратилась в такое месиво, что ходовая тракторов забивалась до такой степени, что отказывались вращаться не только поддерживающие ролики, но и катки подвесок. А с Кубани шли вести о том, что там прекрасная по-года и весенне полевые работы идут полным ходом. Наконец поступило распоряжение переместить продолжение испытаний на Кубань. Чтобы не затруднять движение колонны и самим не зависеть от ее движения мы на своем автобусе отправились вперед. Первая ночевка у нас состоялась в Тбилиси и прошла спокойно. В конце следующего дня, преодолев Рикот-ский перевал, мы въехали в Сухуми и, закупив продукты для ужина, про-должили путь, высматривая место для ночевки. На обочине дороги появи-лась зеленая лужайка и так как сумерки быстро смеркались, мы не стали испытывать судьбу и остановились. Перекусив, стали укладываться ко сну. Сняв спинки сидений и уложив их на пол я приготовил место себе. Но тут оказалось, что для шофера места нет. Не смотря на возражения, я заставил его занять мое место а сам пошел в кабину. Наш автобус представлял со-бой списанный военный штабной автобус на шасси Газ-67. так что мне пришлось «свернуться калачиком» чтобы уместиться в кабине. Ночью ле-жать калачиком почемуто стало очень неудобно, появилась боль в ногах, а пальто перестало согревать. В пять часов утра я разбудил команду призы-вая побыстрее приготовится к отъезду. Сам прыгнул в кабину, закрыл дверь и натянув на голову пальто пытался согреться. Василий завел двига-тель и тоже его грел. В кабине почувствовался теплый воздух и Василий спросил: «Ну что, поехали?» «Поехали — согласился я. Оказывается мы несколько километров не доехали до перевала Эшпа, где был мотель. Ми-новав его мы двигались дальше. Впереди показался указатель, до Гудаут — мне казалось 25 км а Василий уверял, что 75. Чтобы удостовериться он остановился и пошел смотреть. И вдруг слышу его голос: «Петрович, А людей то нету!» Как нету? Елы палы. Поворачивай назад! Там теперь Па-шовкин кричит: «в гробу я видел эту командировку! Щ-щас сяду на тепло-ход и поеду в Сочи отдыхать!»
Как же так, сокрушался я, ведь нас обгоняли машины и ни одна не по-казала, что у нас открыта дверь. Двигавшаяся навстречу нам Волга остано-вилась, из не выскочил Пашовкин и прыгая посреди дороги, размахивал руками и ногами, требуя остановки. Из Волги вылезли еще четыре челове-ка в ватных брюках, телогрейках и кирзовых сапогах. На мой вопрос: «Как же вы отстали?» все молча, не отвечая, прошмыгнули в автобус.
Давай Вась, выруливай к морю. Умыться надо. Умываясь, повторяю вопрос. И слышу рассказ: «Стоим, отряхиваем последние капли. Двигатель автобуса работает. Дед Дергунов говорит: «Давайте садиться а то уедут». Пашовкин отвечает: «Они будут ждать пока мы сядем». Продолжаем сто-ять. Слышим включили скорость. Автобус тронулся. Дергунов кричит: «Давайте садиться! Уедут!». Пашовкин успокаивает: « Они щщас выедут на дорогу и остановятся». Продолжаем стоять. Автобус выехал на дорогу и, слышим, переключили скорость. Движение автобуса стало ускоряться. Мы поняли, что поехали и бросились догонять. Топот сапог эхом разда-вался в горах и там всполошившись лаяли собаки. Дергунов отстал и кри-чал: «Ребяты погодите!». Только тут мы поняли, что не догоним. Какоето время стояли молча. Пашовкин прервал тишину: «Во-он красный огонек. На перевал пошли». Несмотря на отчаянные призывы отставших к попут-ным автомашинам остановиться, водители, при виде небритых, одетых в рабочую одежду людей, сделать это не спешили. Наконец Пашовкину, це-ной смертельного риска, удалось остановить попутную Волгу, и пока во-дитель пререкался с ним по вопросу кто виноват, команда втиснулась в машину. Однако мы уже возвращались и выручили водителя от излишних расходов.
 В Новокубанске, месте дислокации Кубанского научно исследователь-ского института ( КУБНИИТИМ), весь коллектив, кроме нашей группы, обеспечивавший испытания, сменился. Трактористы в основном молодые, не имеющие большого опыта эксплуатации, требовали постоянного к ним внимания. Из них выделялся своей добросовестностью и знаниями, прак-тикант выпускного курса Армавирского техникума механизации сельского хозяйства, Коля Скибко. Вечером, накануне выходного дня, пришло извес-тие, что на тракторе, проходящем государственные испытания и управлял которым Скибко, сгорела правая бортовая. Причина — халатность тракто-риста не затянувшего сливную пробку картера. Не хотелось верить, что это допустил Коля. Однако доступ к трактору без специалиста КУБНИИТИМа запрещен. Чтобы сделать анализ происшествия, приходилось ждать Поне-дельника.
Во время просмотра кинофильма на летней площадке ко мне протис-нулся, хорошо выпивший Скибко и с рыданиями в голосе, рассказал, что его отчисляют с практики а это значит, что его не допустят к защите ди-плома и вся учеба — «коту под хвост». Я его успокаивал, как мог, обещая со всем разобраться в Понедельник. Всю ночь меня мучила бессонница. В памяти звучал голос Скибко. Сознанию не давала покоя какая то насторо-женность — что то здесь не то. Вдруг, словно на экране, вижу всю конст-рукцию поддона и грань сливной пробки на одной линии с нижней, гори-зонтальной плоскостью поддона. Так вот в чем дело!. Правая бортовая имеет сливную пробку с правой резьбой, на гранях которой при соприкос-новении с грунтом появляется откручивающий момент. Вины Коли не бы-ло. А нам удалось исправить серьезную конструкторскую ошибку, сменив на пробке резьбу.

И снова Куба 1980 — 1982гг
 Позади были Испания, Италия и Мозамбик. После них мне снова, осе-нью 1979 года предложили работу на Кубе. Казалось, что это было как нельзя кстати. Дочь заканчивала бы школу в посольской школе, поступала там же в университет, затем по окончании моей работы мы возвращаемся в Союз и она переводится в любой университет страны. Но мои далеко иду-щие планы рассыпались, когда мне сказали, что дочь с собой брать нельзя. В таком случае, до окончания дочерью десяти классов, я также никуда не поеду. Ну что ж, ответили мне в кадрах, будем ждать. Дочка заканчивает школу с золотой медалью и у меня больше нет оснований задерживаться с отъездом.
 Мне стало известно, что возглавляет Трактороэкспорт там Черемисин И я считал, что это большая удача так как мне не нужно доказывать кто я и что я и просто сходу начну работать в полную силу. Но на практике это оказалось совсем не так. У выпускника Гарварда были уже другие приори-теты. Кроме того, в представительстве Трактороэкспорта оказался еще главный инженер, не подозревая о существовании которого, я явившись в Торгпредство, прошел, как прежде, в помещение специалистов Тракторо-экспорта не остановившись в предбаннике где сидел какой-то одуванчик, которого я принял за посетителя. Оказавшись в помещении, представился присутствующим там людям и с изумлением смотрел на них, пытающихся жестами и мимикой что-то мне внушить. Не понимая, что происходит я громко потребовал объяснить, что значит это представление. Мне шепотом объяснили, что я прошел мимо шефа, не представившись, что он этого не любит и не простит. Я продолжал, не снижая голоса, что не вижу разницы в том, что слагаемые переставлены местами. Исправляясь, я вышел в пред-банник и представился сидящему там человеку, который, оказывается, в недавнем прошлом был одним из руководящих работников ЮМЗа. Диалог с ним не показался мне ни благожелательным ни, тем более, приветливым
Начал с того что не выпиваю ли я. Отвечаю, что один не пью никогда, но в компании — всегда. Весь диалог крутился вокруг этой темы. Ему по-чему то очень хотелось видеть во мне алкоголика. Я тоже не хотел его сра-зу разочаровывать, утверждая, что советский специалист должен быть универсальным. Этот диалог видимо его тоже не удовлетворил. В после-дующие дни он начинал с пятиминуток во время которых обязательно поднимал меня и приклеивал мне поступки о которых я толи не слышал, толи не успел совершить. И, наконец, в конце своего выступления он зая-вил: «Иван Петрович, а Вас я чтобы на киноплощадке больше не видел на-бравшимся до поросячьего визга!» и тут же вышел, прежде чем я успел со-образить, что произошло. Выйдя вслед за ним, я потребовал объяснений. Но он заявил, что никаких объяснений не будет. Достаточно того, что ут-верждает он. Ну что ж — сказал я — придется заставить вас объясняться.
Мне пришлось мобилизовать свидетелей моего присутствия на кино-площадке, среди которых оказались и руководящие специалисты Торг-предства. Такая огласка привела к тому, что Головко пришлось уехать, че-го я ,видит бог, не хотел.
Мое отсутствие на Кубе длительное время, никак не сказалось на моих отношениях с кубинским персоналом по обслуживанию и эксплуатации, техники советского производства. Однако за прошедший период накопи-лось много вопросов по качеству поставляемой техники и анализируя это обстоятельство приходилось испытывать не просто неудобство, но часто, даже стыд за безобразия допускаемые нашей промышленностью при вы-пуске продукции. На встречах и переговорах с кубинцами Черемисин по-стоянно подчеркивал, что он — кубинец. Но во время очередных перего-воров один из руководителей кубинской стороны, в ответ на саморекламу Черемисина, на мою беду сказал: «Виктор, мы тебя, конечно, знаем но его — указывая на меня, сказал он — мы знаем лучше. Поэтому сначала он, а потом уже ты». И это негативно сказалось на наших отношениях. По нако-пившейся за первые шесть месяцев работы информации о недостатках и дефектах поставляемой на Кубу продукции нашей промышленности, мне предложили выехать в Союз для решения возникших проблем с В\О «Трактороэкспорт» и Волгоградским тракторным заводом. Готовясь к по-ездке я в дипломатическом магазине купил два детских пистолета Вальтер японского производства, очень похожих на настоящие, для детей друзей, одним из которых был правнук известного героя гражданской войны Александра Пархоменко. При посадке в самолет, один из провожающих, спросил: «У тебя советские деньги есть?»
Нет — говорю — а зачем они?
Прилетишь, надо будет взять такси и расплатиться. Возьми вот на вся-кий случай — и протянул мне червонец и пятерку, которые я тут же вло-жил в бумажник.
 Так как при отлете провожающие убеждали, что прилетающих с Кубы таможенники не досматривают, то я во время полета наметил план работы который должен был начать выполнять с первых минут прибытия и наме-ревался в этот же день сделать значительную часть намеченного. Войдя в зал досмотра обратил внимание на длинные очереди к таможенникам и только один из них оставался свободным. Считая, что мне повезло, я пото-ропился к нему, чтобы кто-нибудь меня не опередил и, подойдя, протянул документы. Но таможенник потребовал: «Ваш бумажник!». Я подал. Та-моженник, раскрыв его и увидев купюры, потребовал декларацию, которой у меня не оказалось. «Бриллианты, драгоценности везешь?»
Нет
И даже золота нет?
Даже кольца нет — протянул руки я.
Та-ак, — протянул таможенник — открой чемодан.
И тут я вдруг вижу самого себя дома в Гаване, закрывающего чемодан и кладущего ключи на тумбочку.
У Вас ножа нет? — обращаюсь к проверяющему.
Зачем?
Объясняю, что забыл ключи, но что замок элементарно открывается.
Та-ак — снова протянул тот и, смерив меня взглядом, ушел.
Пока он отсутствовал, я ногтем умудрился открыть один замок, но вто-рой не поддавался. Наконец появился таможенник, держа в руке ножичек, меньше которого никогда не видел. Крышка чемодана откинулась и сверху оказались пистолеты.
Та-ак — снова изумился таможенник — и где патроны к ним?
Я вынул и положил обоймы наполненные патронами
И далеко бьет?
Метров на десять плюет — ответил я
Таможенник принялся тщательно перебирать в чемодане каждую ме-лочь.
В зале, кроме меня уже никого не было. Подошел полковник, увидев пистолеты произнес: «Очень похожи! Кому?»
Детям друзей — отвечаю.
Очень похожи! Мало ли кому в руки попадут, могут бабку напугать до смерти».
Я вот тоже смотрю — вторит таможенник.
Кончилось все тем, что таможенник забрал у меня пистолеты и десять рублей, оставив мне пять рублей на такси и весь ром который был в чемо-дане. Но сделать, что либо в этот день я уже не успевал. Время было без-возвратно потеряно. Весь следующий день прошел во встречах с руково-дством В/О Тракторозагранпоставки, с ее начальником Г.Г. Двоеглазовым и с Ю.А Силаевым, который стал к этому времени заместителем председа-теля В/О Трактороэкспорт, после чего направился в Волгоград. Посещение завода мне не доставило радости. Прием вытягивания на конвейер приме-ненный для выявления узких мест производства, был доведен до абсурда и вместе с увеличением выпуска продукции стал причиной увеличения бра-ка. Обстановка на заводе не оставляла надежды на изменение к лучшему. По возвращении в Москву во время моего общения со специалистами В/О Трактороэкспорт в коридоре ко мне подошел некто Харлашкин и стал на-стойчиво совать мне адрес, принуждая нанести визит теще Черемисина. Хотя со временем у меня был полный цейтнот, пришлось отправиться по адресу. А там женщина преклонных лет попыталась вручить мне мешок конфет и мешок яблок, требуя доставить их на Кубу Черемисину. Мои по-пытки объяснить даме, что на границе таможенный и санитарный контроль не пропускают продукты на территорию страны, вызвали у нее гнев и уг-розы, что мне будет хуже, если я не выполню ее поручение. Пришлось предупредить женщину, что если она не прислушается к моему мнению, то я просто уйду. Единственно, что я могу сделать, это положить несколько яблок в карманы пальто и, если при этом их не проверят, то я смогу пере-дать их.
На обратном пути я попал на самолет, летевший чартерным рейсом че-рез Ирландию. Еще в холле Шереметьева я обратил внимание на пассажи-ра держащего в руках солидный альбом с надписью КУБА. Я обратился к нему с просьбой посмотреть его. Альбом мне понравился, и я спросил, где его можно приобрести. В ответ пассажир объяснил, что, к сожалению, весь тираж купила Куба и только там его можно купить, а сам пассажир являет-ся одним из авторов альбома и открыв титульный лист, показал свою фа-милию. Это был Владимир Весенский — обозреватель Литературной газе-ты по Южной Америке. Салон самолета оказался полупустым и я, заняв во второй его половине три свободных кресла, умудрился поспать до посадки в Шенноне, которая состоялась глубокой ночью. Во время часового бро-жения по пустому аэровокзалу, я купил маленький альбом с видами Ир-ландии и крест с красивой цепочкой из стеклянных бус, для матери.
После посадки в Шенноне полет проходил ночью и где-то над Атлан-тикой самолет попал в грозу. Огромные горы темно серых туч высившиеся слева, справа и по курсу рассекались под различными углами ослепитель-ными зигзагами молний в непосредственной близости корабля, медленно лавирующего между ними, кренясь то на левый, то на правый борт. Весен-ский, сидящий на несколько рядов впереди меня, то и дело оборачивался назад и, наконец, встал и направился ко мне. Подойдя, он произнес: «Это же Бермудский треугольник!». Несмотря на всю серьезность положения, мне все-таки стало смешно. От нас в этой ситуации ничего не зависело.
В Гаване меня проверяли две девушки таможенницы. Проверив чемо-дан, одна из них протянула руку к висящему на руке пальто. Я попробовал объяснить, что яблоки, лежащие в карманах, сейчас же съедят дети, кото-рые ждут за дверью. Таможенница, забирая яблоки, объяснила, что если она сейчас пропустит их, то завтра работать здесь уже не будет. Но адреса-ты передачу и не встречали. Зато на следующий день в холл тех. Центра, где я рассказывал коллегам о результатах командировки, ворвалась жена шефа и, подлетев ко мне, прорычала: «Как ты смел, не выполнить данное тебе поручение?!»
Хамство в любом его выражении меня всегда больно задевало и я, по-вернувшись в ее сторону, ответил: «Вы кто? Вы здесь даже не уборщица. Выйдите отсюда!»
С этого началась длинная череда неприятностей, вызванная сложивши-мися отношениями с четой Черемисиных.
А время шло. И, хотя в работе по созданию условий для развития сель-скохозяйственного производства сделано было не мало, до изобилия было далеко и, перед правительством Кубы, встала проблема поиска новых бо-лее эффективных форм организации общества и производства. С этой це-лью в 1980 году на Кубе началась ПЕРЕСТРОЙКА. Основой ее должны были стать семейные сельскохозяйственные кооперативы
С владельцами техники, имеющими ее с дореволюционных времен, бы-ли заключены контракты на выполнение работ совместно с государствен-ными предприятиями. Государство, в свою очередь, взяло на себя обяза-тельство обеспечения этой техники запасными частями и горючесмазоч-ными материалами. Такой техники оказалось больше, чем можно было предположить.
Вновь создаваемым крестьянским кооперативам предоставили грузо-вые автомобили, тракторы и сельхозорудия.
Организовали и открыли крестьянские рынки.
Однако результат оказался непредсказуемым.
Цены на рынке выросли в десятки раз. Появилась прослойка посредни-ков, которая и диктовала цены на рынке.
Фидель Кастро сам прошел по рынкам, встретился с людьми, посетил крестьян и поговорил с ними и одним махом смел эту посредническую ма-фию. Теперь и нам пришлось работать с крестьянскими кооперативами. В одном из них, после выполненной работы, хозяева, угощая нас кафе и ро-мом рассказали, что вчера, когда они в такой же ситуации сидели в холле, с черного хода к ним вошел Фидель и справлялся о трудностях, которые они испытывают.
В Гавану, вместо Головко, прилетел тот самый Харлашкин, который принуждал меня посетить тещу Черемисина и сходу стал тщательно сле-дить за моей работой. Отчеты возвращались по стилистическим причинам.
Он объявил себя крупным специалистом по двигателям и потребовал объяснения причин появления задиров на поршнях и гильзах. И, хотя во-прос был не по адресу, в связи с тем, что в тех. Центре было два предста-вителя завода поставщика двигателей, я всетаки попытался ответить на во-прос. Во время моих объяснений он оборвал меня: «Ты мне лапшу на уши не вешай! Вы же не сжимая кольца, забиваете поршень в гильзу кувал-дой!». Я был поражен этой нелепостью и ответил: «Большего невежества в знании двигателя трудно придумать. О своей квалификации больше мо-жешь не распространяться ». Но нелепости продолжались. Когда я в ответ на его требование предоставить ему инструкцию по трактору, подал ее на испанском языке, он и это объявил недостатком моей работы. В моих отче-тах он стал вычеркивать выводы об эксплуатационных причинах выхода из строя механизмов, требуя заменить на заводские дефекты. Оказавшись на грани срыва сдачи отчета, я собрал листы с поправками Харлашкина, и об-ратился к руководству Торгпредства в лице заместителей торгпреда по кадрам и по техчасти, обращая их внимание на нелепость стилистических поправок и на технические поправки, искажающие техническую ситуацию в эксплуатации нашей техники. Для них это оказалось абсолютно понят-ным и не вызывало сомнений. После разговора с замом Торгпреда по тех-части, Харлашкин продолжал требовать подписать отчет с его поправками от чего я категорически отказался, несмотря на его угрозы переадресовать этот вопрос в Союз.
Моим напарником теперь был специалист «Серпа и молота» Олег Тра-стовский. Он мне нравился своим мягким характером и юмором.
Гавана готовилась к проведению всемирного съезда профсоюзов. Меня пригласил зам. Торгпреда Аханов В.М. и объявил, что на время всемирно-го съезда я назначен дипломатическим курьером посольства и делегации ВЦСПС во главе с Шибаевым А. И., чтобы я взял дипломатическую Волгу и отправлялся в консульство, где мне объяснят мою задачу.
В Консульстве объяснили, что моей задачей является обеспечение бес-перебойной доставки дипломатической почты и дипломатов работающих на съезде, из посольства СССР в Резиденцию ВЦСПС и наоборот. На ло-бовом стекле автомобиля была специальная эмблема, при виде которой, полицейский — регулировщик в кабинах светофоров на перекрестках не-медленно включал зеленый свет и, поэтому, никаких задержек движения на всем маршруте не было. На территории резиденции оказались еще не-сколько водителей русских и кубинцев также с машинами, но без дипло-матических номеров. В разговорах выяснилось, что все они занимают вы-сокие посты в различных объединениях и, в данном случае, выполняют роль водителей своих руководителей. В разговорах с кубинскими водите-лями выяснилось интересное обстоятельство. Коснувшись темы поставки запасных частей, я высказал мнение, что кубинская сторона заказывает на много больше агрегатов и узлов электрооборудования, чем имеет наших машин. И кубинцы, которые то же оказались не просто водителями, разъ-яснили, что именно благодаря нашим запасным частям им удается под-держивать в рабочем состоянии автотракторный парк, оставшийся у них после американцев
В один из рейсов, когда в машине был первый советник посла, сзади появилась какая то иномарка и буквально повисла на левом заднем колесе нашего автомобиля. Так как впереди у меня следовал левый поворот, то я сбросил скорость, пропуская попутную машину вперед. Однако иномарка скопировала мой маневр, оставаясь в том же положении в отношении к моей машине. Включение указателя левого поворота, обязывающего, в со-ответствии с правилами, уступить мне место в левом ряду, попутная ино-марка игнорировала. Попытка оторваться от нее, чтобы занять левый ряд, также не имели успеха. Видно было, что за рулем опытный водитель и он преследует какую то цель. Так как впереди на перекрестке Наутико был крутой левый поворот к резиденции нашей делегации, то при сохранении этой ситуации в момент выполнения его, иномарка неизбежно наносила удар в левое заднее колесо моей машины и опрокидывала ее. Наблюдая поведение водителя через зеркало заднего вида, я обратил внимание, что руки его находятся постоянно на рулевом колесе. Вероятнее всего у него была автоматическая коробка передач. У меня был шанс. При приближе-нии к перекрестку я до минимума сбросил скорость, перейдя на вторую передачу, а на входе на перекресток дал полный газ и используя нарас-тающий момент заднего моста, придавливающего машину к плоскости пе-рекрестка, стремительно в крутом вираже удалялся от иномарки с нарас-тающей скоростью. А та, из-за проскальзывания муфты при резком изме-нении момента, отстав в первую минуту, бросилась вдогонку, но к линии перекрестка набрала такую скорость, что вписаться в поворот уже не смог-ла и пролетела перекресток по прямой.
Проехав границу резиденции, охраняемую кубинскими автоматчиками и выйдя из машины, я обернулся назад и встретил злобный взгляд водите-ля иномарки, стоящей на границе резиденции. Идущему рядом, первому советнику посла я сказал, чтобы он посмотрел назад, не задерживая взгля-да и рассказал что происходило на дороге во время движения.
«Что же ты мне ничего не сказал — реагировал советник — мы бы приняли меры!»
 Я присоединился к водителям, ожидающим распоряжений.
Появился советник: «Иван Петров, пойдем купаться».
«Да я в домашних трусах и плавок нет» — говорю
«И я также» — отвечает советник
«Да нет» — говорю — брюки мокрые будут.
«Так тогда можно и без трусов — решает советник.
 Мы прыгаем в бассейн, плаваем, затем советник приглашает пройти в бар и предлагает прохладный «Куба либре» а сам уходит. Выпив коктейль, я снова присоединяюсь к водителям. Но появляется помощник Шибаева: «Иван Петров, ты почему здесь? А ну давай за мной», и проводит меня в зал, где за длинными накрытыми столами сидит множество гостей. По-мощник сажает меня за стол напротив Шибаева А.И.
А.И., обращаясь к присутствующим и показывая на меня, говорит: «То-варищи, вы думаете, что это шофер? Нет, это один из наших специалистов защищающих честь нашей промышленности и обеспечивающих безупреч-ную работу выпускаемой нами продукции».
А сегодня кубинцы устраивают для Алексея Ивановича рыбалку. И мне предложено его сопровождать во время мероприятия.
Погрузка на борт катера производилась в районе Кохимара. После вы-хода в море по бортам катера были сброшены две лески диаметром 3-4мм с кусками мяса на концах нанизанных на рыболовецкие крюки. На кормо-вой части катера было установлено массивное кресло в которое усадили АИ Шибаева. Однако небесная канцелярия явно не согласовала свои дей-ствия с планами учредителей мероприятия и, по выходу в открытое море, зюйд поднял волну и так положил катер на борт, что кресло Алексея Ива-новича поехало по палубе и крепким кубинским парням, страхующим его, стоило немалых усилий, чтобы удержать его. Из-за все ухудшающейся по-годы, катер повернул к берегу. Швартовка проводилась в Плайя де Гуана-бо вместо запланированной в Санта Крус дель Норте. Рыбалка не удалась.
В дипломатическом гастрономе встретил Розу, бывшую соседку по квартире на 42й улице, секретаря посольства ГДР. Поздоровавшись, спро-сил как живут, как работает Эке и как мальчики. Оказалось, что на их се-мью свалилось множество неприятностей. Сначала мальчики попали в тя-желую катастрофу на мотоцикле, затем сама Роза попала в аварию на ав-томобиле и тоже надолго попала в госпиталь. Бедный Эке, говорила она, разрывался между ними, заботясь обо всех. А как хорошо складывалось все сначала. Мальчики, обучаясь в русской школе и общаясь с кубинцами, в совершенстве знали русский и испанский языки и, кроме того, в той же русской школе овладели английским языком. Перед ними открывалась блестящая дипломатическая карьера. И вот все рухнуло, сокрушалась Роза. Мне оставалось только выразить ей свои соболезнования и передать при-вет Эке.
Моя работа на Кубе заканчивалась и я готовился к отъезду.
Впереди меня ждала работа на заводе, встречи с интересными людьми, участие в крупных событиях.
На Сахалине мне посчастливилось пообщаться в работе с директором совхоза «Комсомолец» в пригороде Южно — Сахалинска Гайдуком Владимиром Павловичем — выдающемся организатором сельскохозяйственного производства на Сахалине в планах которого было освоение острова Русский, которым не суждено было сбыться в результате нелепой смерти во время лыжной прогулки.
Затем участие, вместе с бригадой трактористов цеха опытного произ-водства, в оказании помощи в восстановлении хозяйства Армении во вре-мя землетрясения. И, наконец, тяжкое время развала страны и ее хозяйства, повлекшая за собой на долгие годы нищенское существование большинст-ва населения. Самое трудное заключалось в том что, понимая необходи-мость преобразований, я не разделял методов насаждения нового общества и его социального устройства. Свое понимание происходящего я выразил в своем выступлении на встрече Нового 2000го года за праздничным столом:
Ну что ж
 Не будем сожалеть о пршлом
 Ведь жизнь идет .
 И та же сказка ведет к распутью Трех дорог, где всех нас ждет
 Одна развязка и где всему
 Указан срок.
 И что ж сулят нам те дороги?
 Одна — зовет нас всех назад,
 Там на отеческом пороге
 Долгов моих бесценный клад.
 Другая — путь воспитанья сына
 И это самый главный путь
 Ему ты честь и славу предков
 Оставить в сердце не забудь!
 А вот и третия дорога
 Она зовет, ведет нас вдаль
 И нет на ней дорожных знаков
 И, может, ждет потерь печаль
 Но нам пройти ее помогут
 Заветы предков, их веры сталь!
 И вот за это пить мы будем
 Чистейший «Vodka Raschen»
 Как кристалл.
 Так выпьем как всегда мы пили
 За дружбу! Всем не дружбам
       Вопреки
За счастье и здоровье каждого,
 За процветание страны!