Предыдущая глава:http://proza.ru/2017/10/02/938
Утро выдалось пасмурным. Серое, в клочковатых тучах небо, с тёмными полосами, ниспадающими вниз, навевало уныние. Первой мыслью Вероники было:
-«В такую погоду хорошо сидеть на веранде дачи, накинув на плечи шаль и попивать чай с каким-нибудь вареньем, поглядывая на приунывшую природу со стороны».
Но у Вероники никогда не было дачи, и вряд ли когда-то появится. Дача была у родителей Натальи. И они всё лето обитали там, по привычке выращивая всё самое необходимое для семьи.
У Натали есть ещё два старших брата. Оба семейные, оба невероятно занятые и деловые. У родителей бывают только тогда, когда тем что-нибудь нужно подвести, или требуется экстренная помощь.
Бытует мнение, что дочь — это отрезанный ломоть, хотя зачастую это больше относится к сыновьям, попадающим под каблук своих жён. А оба брата Натальи именно таковыми и являются подкаблучниками.
Когда стал вопрос отделения старших братьев, те, по согласованию с юными, но весьма хваткими супругами, настаивали на том, чтобы продать дачу и деньги разделить между братьями, а родителям и семье Натальи оставить четырёхкомнатую квартиру в городе. Родители внесли другое предложение: дачу не продавать, а разменять квартиру на три однокомнатные. Каждому брату и сестре — по квартире, а дача для родителей.
Пётр Васильевич тогда сказал:
-Для начала, пока ещё нет детей, вам, сынки, хватит и однокомнатной. Будете трудиться — заработаете на большие. А дача останется за нами с матерью — нам без земли не выжить.
Дорогие сношеньки ещё долго шипели на такое решение, пытаясь всё переиграть по своему, пока, наконец, Пётр Васильевич не собрал всех, не усадил за столом и не сказал:
-Дорогие наши детки, чтобы прекратить все пересуды хочу сказать всё прямо в глаза. Вы, Михаил-Вера и вы, Егор-Нина, если не прекратите свои интриги и сплетни, я могу передумать разменивать квартиру, и вам придётся ещё лет десять-пятнадцать ждать своего «наследства», о котором вы трындите на каждом углу... Про суд можете забыть сразу: и квартиру, и тем более дачу мы строили с матерью без вашего участия, поэтому ваши претензии не по делу... Больше к этому вопросу возвращаться не стану. Выбирайте.
Сыновья, чтобы не потерять даже то «малое», что предложил отец, естественно, выбрали квартиры.
Эти мысли-воспоминания одолевали Веронику, пока она собиралась в институт, делая всё привычно, словно некий ритуал: утренний душ, быстрый завтрак, лёгкий «макияж» - если это вообще можно назвать макияжем, выбор одежды, который каждый раз заставлял Нику «ломать голову» из-за небольшого выбора. Наконец, одежда была выбрана: юбка-карандаш, светлая блуза, туфли на устойчивом каблуке в цвет юбки. Сверху Ника набросила тонкий плащ, привезённый Кирой из командировки в Москву пару месяцев назад.
Как же Вероника не любила этот «час пик», когда, казалось весь их город в едином порыве поглощён только одной мыслью: успеть, не опоздать, запрыгнуть, втиснуться в переполненный донельзя общественный транспорт.
И это выражение: в тесноте - да не в обиде, тоже не любила, Не успеешь прийти в себя, как уже чей-то острый локоть до боли впивается в бок, словно желая пройти сквозь тебя, и чья-то нога в тяжёлой, грязной обуви топчется на твоих туфлях, а в затылок какой-то «господин» вдохновенно дышит таким перегаром, что начинает мутить.
Но, стиснув зубы, приходится терпеть и молчать, иначе «господин» за спиной, у которого вполне возможно вчера был «юбилей», может разразится такой нелицеприятной тирадой, из которой всем станет ясно, что ты безмозглая курица, корова, или в крайнем случае - необъезженная кобыла, и что, если ты такая нежная, тебе нужно ездить не на общественном транспорте, а в собственном лимузине.
И от великовозрастной «баскетболистки» с острым локотком, не смотря на всё её «природное очарование» можно узнать о себе много такого, о чём даже не подозревала.
После всех этих дорожно-транспортных происшествий, вываливаешься на своей остановке весьма потрёпанной, взъерошенной и злой, как сто чертей, и начинаешь жалеть, что нет своего транспорта — пусть даже старого велосипеда, на котором гораздо безопаснее, чем в автобусе под номером 18.
Но сегодня, на удивление, Вероника ни для кого не стала ни курицей, ни коровой, ни даже старой, неповоротливой черепахой, которой её в прошлый раз окрестила юная «баскетболистка» в ответ на предложение убрать острый локоток в сторону.
И одно это уже было хорошим предзнаменованием. Плохо то, что всё-таки она попала под дождь, а сегодня, витая в облаках памяти, она, как назло, не прихватила с собой зонтик.
Вероника стояла в салоне автобуса, окружённая со всех сторон согражданами, и думала:
-Как хорошо, что сегодня не стала красить ресницы тушью, иначе сейчас щёки были испещрены траурными дорожками чёрных слёз, как у девушки напротив.
Когда Ника видела такие дорожки, ей всегда казалось, что это не слёзы, а чёрная тоска, которую женщина не может больше нести в своей душе, и та выливается сама-собой, против всякой воли и желания, давая понять, что женщине невыносимо трудно в этой жизни, и она больше не может жить с этим грузом.
Но люди не замечают этого - они торопятся, бегут, как заведённые. Бегут рядом, бегут мимо, бегут по жизни, по судьбе с единственной целью: успеть, не опоздать, вскочить, добежать, совсем не задумываясь о конечной цели этого бега.
У самого входа в институт Вероника столкнулась с Игорем Михайловичем. Греков вежливо поздоровался, и так же вежливо пропустил Нику вперёд, придерживая двери. Мокрые, прилипшие ко лбу пряди волос, делали его похожим на взъерошенного и немного напуганного воробышка, но глаза из-под предательских прядей смотрели мягко и улыбчиво. Эти глаза не могли лгать: несмотря на все сплетни и интриги, Игорь относился к Веронике благожелательно.
В вестибюле оба остановились, давая возможность слёзам июльского дождя стечь с плащей. Игорь помог Нике снять плащ и сдать его в гардеробную. Ника поблагодарила за любезность так, словно все «кошки», бегающие рядом и около заплутали в коридорах института.
-Не стоит благодарности! - отозвался Игорь Михайлович.
Они начали подниматься по лестнице вверх рядом, почти касаясь друг друга руками. Такого не случалось за время их совместной работы ни разу..
-Как вам нравится такая погода, Вероника Сергеевна? - поинтересовался Игорь.
-Очень нравится! - неожиданно ответила девушка. - Люблю летний дождь...
Неожиданно Греков пропел:
«Летний дождь, летний дождь начался сегодня рано.
Летний дождь, летний дождь моей души омоет рану.
Мы погрустим с ним вдвоем у слепого окна.
Летний дождь, летний дождь шепчет мне легко и просто,
Что придешь, ты придешь, ты придешь, но будет поздно.
Несвоевременность - вечная драма, где есть он и она...
Ника с удивлением посмотрела на коллегу и сказала:
-Удивительно, мне сейчас припомнились именно эти слова...
Игорь Михайлович внимательно посмотрел на девушку и спросил:
-У вас что-то произошло?
-Почему вы так решили? - замерла на ступеньке Ника.
-Ну, не знаю, - с сомнением ответил мужчина. - Я давно вас не видел такой... Со времени нашего знакомства... Именно тогда вы были такая настоящая, такая знакомая.
Эти слова заставили Веронику вновь захлопнуться в своей раковине, и она круто сменила тему разговора:
-Вам удалось договориться на счёт отпуска?
-Нет, не удалось, - с явным сожалением ответил Греков. - Никто не хочет меняться... И в этом не везёт.
-«В чём не везёт ещё?» - хотела спросить Вероника, но вместо этого предложила:
-Давайте меняться со мной.
-Ты не шутишь? - от неожиданности Игорь перешёл на ты, начав объяснять, что у него болеет мама и ему нужно везти её в московскую клинику.
Но, увидев лицо девушки, осёкся и сказал упавшим голосом:
-Ты не веришь мне.
-Какое имеет значение верю я или нет? - отреагировала Ника. - У меня тоже изменились обстоятельства и я могу поменяться с вами — это главное. Не так ли?
Круто повернувшись на сто восемьдесят градусов, Ника начала спускаться вниз.
-Куда же вы, Вероника? - воскликнул Греков.
-Я кое что забыла в кармане плаща, - не поворачивая головы, соврала девушка — она просто не могла больше продолжать разговор, чтобы не выдать себя с головой.
С самого первого появления этого человека в институте она не узнавала себя: он поселил в её жизни такую какофонию и волнение, что она просто перестала себя понимать. Чтобы ничего не менять в своей устоявшейся «холостяцкой жизни» Ника просто загнала свои ощущения и волнения так глубоко, чтобы они не смогли вырваться на поверхность. Поэтому каждое напоминание о том времени, когда она «дала слабину» были для неё неприятны.
Спускаясь по ступенькам Ника, мысленно, как некую мантру, твердила одно и то же строчки:
«Что день готовит мне грядущий -
быть может радость иль беду?
Счастлив лишь вперёд идущий.
И поэтому — вперёд иду...
А в фойе надрывался радиоэфир голосами «Весёлых ребят»:
«Ни минуты покоя, ни секунды покоя
Не могу без тебя, не могу без тебя
Что же это такое?
Ни минуты покоя, ни секунды покоя
Не иначе любовь, не иначе любовь
Вот что это такое»...
Вероника остановила свой шаг и сделала вывод:
-Ну это просто чёрт знает что такое!
Продолжение:http://proza.ru/2017/10/08/547