6. Журнал 4. Сборник 6. Сапфиры Конкурса-9

Евгений Говсиевич
6. ЖУРНАЛ №4. СБОРНИК №6. «САПФИРЫ» КОНКУРСА-9 «К 75-ЛЕТИЮ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ НАД ФАШИЗМОМ»

В этот Сборник включены произведения Лауреатов в «Основной номинации» («Военные и Гражданские истории») Всего 25 «Сапфиров».

СОДЕРЖАНИЕ

№ позиции/Автор (по алфавиту)/Ссылка

1. Марина Бутба http://proza.ru/2020/05/09/1301 («Гражданская тематика», в дальнейшем,«ГТ»)
2. Любовь Витт  http://proza.ru/2018/05/24/178 («ГТ»)
3. Мария Гринберг  http://proza.ru/2017/06/28/931 («Военная тематика», в дальнейшем,«ВТ»)
4. Владимир Кожин 3  http://proza.ru/2020/05/10/1876 («ГТ»)
5. Любовь Коломиец http://proza.ru/2020/05/17/1851 («ГТ»)
6. Юрий Кутьин  http://proza.ru/2016/05/04/635 («ВТ»)

7. Игорь Лебедевъ http://proza.ru/2008/10/27/167 («ВТ»)
8. Игорь Лебедевъ http://proza.ru/2009/06/01/259 («ГТ»)

9. Людмила Май  http://proza.ru/2020/05/24/1333 («ВТ»)
10. Сергей Маслобоев  http://proza.ru/2017/04/24/866 («ВТ»)

11. Лев Неронов http://proza.ru/2020/05/08/2119 («ВТ»)
12. Лев Неронов http://proza.ru/2020/05/08/2127 («ГТ»)

13. Юрий Никулин Уральский http://proza.ru/2020/01/06/6155 («ВТ»)
14. Лариса Оболенская-Азбукина  http://proza.ru/2020/05/26/2139 («ВТ»)
15. Светлана Петровская  http://proza.ru/2020/05/05/1612 («ВТ»)
16. Нина Пигарева http://proza.ru/2018/11/06/513 («ГТ»)
17. Вахтанг Рошаль  http://proza.ru/2020/05/14/904 («ВТ»)
18. Светлая Ночка  http://proza.ru/2020/05/25/1831 («ВТ»)
19. Наталья Скорнякова http://proza.ru/2019/01/28/587 («ВТ»)

20. Валерий Таиров  http://proza.ru/2011/01/26/1736 («ВТ»)
21. Валерий Таиров  http://proza.ru/2016/01/23/473 («ГТ»)

22. Борис Тамарин  http://proza.ru/2020/05/24/1288 («ГТ»)
23. Анна Шустерман  http://proza.ru/2020/05/10/167 («ГТ»)

24. Эль Ка 3  http://proza.ru/2020/06/02/1861 («ВТ»)
25. Эль Ка 3  http://proza.ru/2020/06/02/1874 («ГТ»)

ПРОИЗВЕДЕНИЯ

№ позиции/Название/
Автор/
Награды/
Произведение

1. Освобождение Валдая
Марина Бутба
Призёр  в Основной номинации «ВТ»
Лауреат в Основной номинации «ГТ»

Татьяна Степановна, хозяйка большого рубленого дома, в котором я с родителями жила на Селигере летом, рассказывала моим маме и папе,  как освобождали Валдай во время Великой Отечественной Войны.

Баба Таня, тогда молодая, пряталась в лесу со своими детьми и односельчанами от немцев. Жили партизаны в землянке.

Через два года после начала оккупации, в землянку к бабе Тане (тогда просто Тане) пришли два молодых парня. Они выясняли, где расположены боевые орудия немцев. Все записали и должны были возвращаться за линию фронта.

Там стояли советские войска, которые ждали своих
разведчиков, чтобы нанести удар по врагу и начать наступление.

По дороге обратно одного из ребят схватили, другому удалось бежать, но он видел из леса, как над его пленным товарищем издевались немцы.

Схваченного парня отвели на высокий берег, где стояла церковь, и где расстреляли всех жителей деревни. Там его пытали так, что на человеке живого места не было. Парню удалось дойти до края мыса, с которого он, споткнувшись о камень, упал в озеро. Конечно разбился, но оккупанты еще долго  расстреливали его из автоматов.

Все это видел товарищ погибшего героя. Он переплыл через протоку и спрятался в лесу, напротив мыса.

Затем, спасшийся чудом, парень пришел к Тане и рассказал ей о случившемся с его другом. Вскоре разведчик ушел, больше его не видели. А через два дня началось наступление русских войск. Валдай освободили от немцев.

Настоящих имен героев-разведчиков, погибшего и
спасшегося, никто так и не знал. Они, истинные герои, остались для всех безымянными. Хотя о них, как раз, надо бы всем знать! На месте гибели воина-героя и мирных жителей теперь -  памятники и кладбище. И Вечная Память!

Потом, когда началось наступление Красной Армии, уцелевшие в лесу, жители вышли к своим домам. А там остались только пепелища. У церкви,
на горе, лежали трупы. Выживших не было. Только те, что были в лесу. Они и хоронили своих родных и односельчан.

Еды не было, все было сожжено и разрушено. В живых осталось человек десять взрослых лесных жителей и их дети.

Таня поставила шалаш из веток. Это она умела. И всерьез подумывала о том, чтобы вернуться в лес, в землянку. Там, хотя бы, можно было дичи и зверья наловить, чтобы детей накормить. Было очень голодно, все хотели есть. И тут с озера прибежала односельчанка с круглыми , от потрясения, глазами. Таня подумала, что опять наступают немцы, и надо спасаться.

Оказалось, на берег выбросился снеток. Его давно не ловили, и теперь на берегу озера лежали горы снетка. Серебристого снетка, из которого можно варить
янтарную уху, которого можно вялить и сушить. Это явление снетка голодному народу было настоящей «манной небесной». Только рыбной.

Народ таскал рыбу с берега мешками и огромными корзинами. Все наелись и заготовили рыбу впрок. Так и выжили. Взрослые боялись тогда только одного: чтобы дети с голодухи не объелись и им не стало бы плохо. Врачей-то в тех
краях и не видели, тем более, в войну. Но в войну никто и не болел, даже дети.

Ни до этого события, ни после, Таня больше не видела снетка на берегу, да еще в виде серебристых гор. Как тут не поверить в высшие силы? Хотя, Таня, как раз, была верующая и молила бога о помощи. Бог ей помог.

2. Смуглянка
Любовь Витт
Лауреат в Основной номинации «ГТ»
3 место в розыгрыше «Приза читательских симпатий»
    
Волгоград  9 мая- ДЕНЬ ПОБЕДЫ !
Если по большому счёту, то -СТАЛИНГРАД!
Нарядный трамвайчик битком забит людьми, едущими на парад. Вдруг откуда-то сзади мужской голос  негромко запел:
 
-КАК-ТО УТРОМ НА РАССВЕТЕ ЗАГЛЯНУЛ В СОСЕДНИЙ САД...
И тишина.
Я робко поддержала :
-ТАМ ЦЫГАНКА-МОЛДАВАНКА   СОБИРАЕТ ВИНОГРАД...
И  снова  тишина.  Почему тишина?!... Я подумала, что мы - россияне не будем едины до тех пор, пока не будем петь ВМЕСТЕ песни военных лет! И словно услышав  мои мысли, поддержал  песню другой  мужской голос:

-Я КРАСНЕЮ, Я БЛЕДНЕЮ...

-ЗАХОТЕЛОСЬ ВДРУГ СКАЗАТЬ...-

 cловно пробуя песню на вкус присоединились робко  женские голоса, тут же, на поддержку им  пришли крепкие мужские:

-ВСТАНЕМ НАД РЕКОЮ ЗОРЬКИ ЛЕТНИЕ ВСТРЕЧАТЬ!
 
И наконец, в полную мощь, от  всей души, от всего сердца, ГРЯНУЛА
" СМУГЛЯНКА!"   

-РААААААСКУУУУУДРЯЯЯЯВЫЙ,  КЛЕН ЗЕЛЁНЫЙ,  ЛИСТ РЕЗНОЙ...
Я ВЛЮБЛЕННЫЙ И СМУЩЕННЫЙ ПРЕД ТОБОЙ,
КЛЁН ЗЕЛЕНЫЙ, ДА КЛЁН КУДРЯВЫЙ,
ДА РАСКУДРЯВЫЙ,  РЕЗНОООООЙ!

Это было такое единение людей, в праздничных одеждах, с георгиевскими ленточками у самого сердца. С букетами сирени и тюльпанов.  С разноцветными шарами, взвившимися   в потолок.
А кто не пел, те поддерживали  поющих ритмично хлопая в ладоши. Пахло весной, сиренью и ПРАЗДНИКОМ! Великим праздником!
 Ах, как  все пели!!!
 И казалось, что весь трамвай вдруг заполнился мужчинами в выцветших, военных гимнастерках и женщинами, в легких ситцевых платьях, с виноградными гроздьями  в руках! В воздухе, напоенном ароматом сирени, витал РОССИЙСКИЙ ДУХ! Непобедимый  дух!

Несется красный, праздничный трамвайчик с надписью- "9 мая"   по улицам Царицына - Сталинграда - Волгограда!..

И  песня эта  тянется ввысь, до неба и тесно ей уже  в  трамвайчике,  и вырывается она  в открытые окна и летит, звеня, над городом!  Оглядываются   прохожие, машут приветственно  ветками сирени, флажками, шарами  и тоже присоединяются к песне!

   Летит по городу- герою трамвай   с песней  военных  лет, но не в прошлое несется, нет, а в мирное  будущее, с незабываемой памятью о  прошлом!

 Это летит сама СВЯТАЯ ПАМЯТЬ!

- РАС-КУ-ДРЯЯЯЯ-ВЫЙ.... КЛЕН ЗЕЛЁ -НЫЙ,   ЛИСТ РЕЗНОЙ...

3. Галя
Мария Гринберг
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Победитель в номинации «Поэтические произведения» «ВТ»

Катимся под вражеским ударом.
Немцы прут. В плену родимый край.
Галю, дочь мою — дочь комиссара,
Выдал им иуда-полицай.

Вспять пришли мы. Среди груд развалин
Где искать её? Молчит молва.
Без вести, как многие, пропала.
Без вести... так, может быть, жива?

Верил. Воевал. Три года с лишком.
Май. Берлин. Победный наш привал.
В дом один зашёл, с проверкой. Книжку,
Сборник русских песен, увидал.

Здесь она откуда? Странно что-то.
Фрау побелела как стена.
Тут из книжки выскользнуло фото:
Девушка. Убита. Казнена.

Дочь моя единственная Галя.
Без одежды. Навзничь на снегу.
Шейка в петле. С виселицы сняли.
Перебиты кости тонких рук.

Косы были — смоль. А здесь седая.
Фриц ей на истерзанную грудь
Наступил, триумфом наслаждаясь.
Два других поодаль. Курят. Ржут.

Поднял взгляд на юную берлинку.
Невозможно... Нелюди, зверьё...
Сувенир, забавная картинка
Для тебя — мучения её?

Ужас в голубых глазах арийки:
"Я не виновата... Я вдова...
Книга мужа... Да, он был в России...
Пожалей меня! Не убивай!"

"Пожалеть? Вы — Галю пожалели?
Сдохни, стерва!" Но передо мной
Встала дочь, в крови, с петлёй на шее:
"Нет! Не надо... Не стреляй, родной!"

Немку заслонив, глядит сурово
Мёртвая в глаза: "Остановись!
Или проклят будь! Невинной кровью
Захлебнись, отец — палач, фашист!"

...

Пала не в бою. Не героиня.
Зря. Врагу урон не нанесла.
Сколько их, погубленных безвинно,
Без наград, без славы? Нет числа.

"Вы намного больше потеряли,
Не умели, значит, воевать".
Пусть болтают... Спи спокойно, Галя.
Этот счёт — не стали мы равнять.

4. О Ленинградской блокаде
Владимир Кожин 3
Лауреат в Основной номинации «ГТ»

        Когда я продавал квартиру моих родителей, перебирая старые бумаги, нашел воспоминания матери, которые она написала по предложению Общества жителей блокадного Ленинграда. Во время блокады из их семьи выжили только двое: моя мать и ее сестра. Родители, брат и другая сестра умерли от голода, они не дождались Дня Победы.  Я написал об этом, цитируя записи ее воспоминаний. Часть из этих моих мемуаров* привожу ниже.

         Я спрашивал маму, как же вам все же удалось выжить в таких нечеловеческих условиях блокады, она отвечала: “Мы верили! Мы верили в скорое освобождение, мечтали о мирной жизни, говорили – надо терпеть”. Людей поддерживали радиопередачи. Рупором блокадников была поэтесса Ольга Берггольц, сама она потеряла мужа, детей, но ее жизнеутверждающие стихи в замерзшем, голодном, окруженном врагом Ленинграде помогали многим. Я узнал, что и она однажды вечером зимой упала на улице, в темноте споткнувшись о замерзшее тело. Она была настолько слаба, что не могла встать, ведь и ее дневная норма была как у всех – 125 граммов хлеба. Подумала, вот и все, наступает конец. Вдруг из уличного репродуктора услышала свой бодрый голос со стихами. Она нашла в себе силы встать и дойти до дома.
        После войны Ольга написала много стихов и поэм на тему блокады. Именно ей принадлежат слова, выбитые на камне Пискаревского кладбища: “Никто не забыт и ничто не забыто”.  Всякий раз посещая С.-Петербург, бывая на кладбище моих близких, мне вспоминаются строки Сергея Давыдова:
        …Ленинградец душой и родом,
        болен я Сорок первым годом.
        Пискаревка во мне живет.
        Здесь лежит половина города
        и не знает, что дождь идет…

        Моя мама прожила довольно долгую жизнь – 87 лет. Она на 27 лет пережила моего отца. И это несмотря на то, что всю жизнь страдала болезнью печени, придерживалась строгой диеты. Алкоголь не употребляла совсем, хотя отец по праздникам и выходным любил, чтоб на столе было что выпить. Она чокалась, но не пила. Никогда она не была полной, всю жизнь примерно в одном весе. Могла довольствоваться малым, бережно относилась к еде, не выбрасывала продукты, даже сухие корки хлеба складывала в полотняный мешочек.
        Видимо, все же Бог дал ей силы пройти испытания блокадой. Не все это выдержали. Выжили люди, одаренные здоровьем и сильным характером. В городе вымерла почти половина населения.  Есть разные цифры потерь. Если перед началом блокады в городе проживало 2,9 миллиона человек, то после освобождения в 1944 г. осталось около полумиллиона. Часть людей вывезли по “дороге жизни” по льду Ладожского озера или водным путем, как мою мать в июле 1942-го. Но все же большая часть погибла.  Только на Пискаревском кладбище похоронено почти полмиллиона человек. Есть и на других кладбищах. А ведь многие из тех, которых вывезли и пытались спасти на “Большой Земле”, тоже не выжили.
        Кто-то скажет, зачем ворошить прошлое. Но эти люди жили, размышляли, верили, любили, мечтали… Не их вина, что пришлось такое пережить. Им не в чем себя упрекнуть. Они достойны, чтоб мы о них помнили. А нам надо знать свою историю, историю семьи, историю страны...  Да и многое может повториться. Дай Бог, чтоб всех нас миновала чаша сия.
 
5. Бабушка-жадина
Любовь Коломиец
Лауреат в Основной номинации «ГТ»
Призёр  в номинации «Поэтические произведения» «ГТ»

(к 75-летию снятия блокады Ленинграда)
(по рассказу деда Артема)

«Бабушка, жадина, дай что-нибудь
Мне и братишке поесть, не забудь!
Вскрой свой сундук, может, пряники в нём?» –
Слёзно просил пятилетний Артём.
Бабушка, силы теряя свои,
Плакала: «Брата, внучок, напои…».
Брат уж не гукал, лишь тихо стонал.
Бледный, худой, от бессилия спал.
«Милый Артёмка, еще потерпи,
Мама вернётся, ты силы копи».

А мама, как тень, по улице шла,
Но до базара чуть-чуть не дошла -
Обморок, в памяти - серая мгла.
Брошь золотую продать бы могла.
Долго лежала и холод достал,
Так на снегу наш народ погибал…
Стоп! Кто-то склонился, жизнь подарил, -
Вещь дорогую за мелочь купил!
А вьюга плясала, злости полна,
Но светом добра накрыла волна.
Стало теплее - надежда в душе!
Жизнь воплотилась в желанном гроше.

«Бабушка, жадина, дай что-нибудь!» -
Мальчик метался, терзая ей грудь.
Дай мне хоть корочку, хлебца хочу!
Видишь, затих я, уже не кричу.
Баба заснула… и брат в эту ночь…
Голод терпеть оказалось невмочь.
Страшно! Остался один я живой,
Только б вернулась маманя домой!
Белые стены и тихо вокруг,
Силы уходят, слабей сердца стук…».

«Плыл» потолок, и Артёмка уснул.
Снилось, что Ангел к нему заглянул,
Бил по щекам и очнуться просил,
Божьим Знаменьем на жизнь осенил.
Глазки Артемка открыл, видит - мать,
Та, что спасла, не дала ему спать!
«Мамочка! Мама вернулась моя!»,
А мама рыдала, слёз не тая…   
                27 января 2019г.
6. Везунчик
Юрий Кутьин
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»

Редко какая семья в ту войну не понесла утраты.  Взяла война свою дань и с нашей семьи: израненный отец, пропавший без вести молоденький лейтенант дядя Коля (по маме), тётушка потерявшая здоровье при мобилизации.на торф...
Сколько после той войны осталось горевать людей, показал Бессмертный полк - до сих пор эта боль в народе не изжита.
Но были на войне и примеры невероятного везения.
Везунчиком называли младшего брата отца, дядю Колю.
Николай, призванный с началом войны в пехоту, по дороге на фронт  на стоянке в одной рубахе осенью выскочил за кипятком с чайником.
Обратно под составами пробирается, уже свой видит.  И патруль. А у него нет документов, в гимнастёрке остались.
-Да вот состав мой, догоню,-патрулю показывает и бежать, вроде как, собирается.
-Стоять!-Разговор у патруля короткий.–Дезертир! И по законам военного времени за самовольное оставление позиций и попытку бежать - вплоть до  расстрела на месте.
Заперли в камере, а там таких много, ждущих решения своей участи.
И заходят гражданские в кожанках, сразу к патрулю: "Верзилы были?"Потом ко всем:
-Нам здоровые ребята нужны, чтобы пять пудов по одному подносили.
-Да я в деревне по десять носил, - говорит Никола. А ростом он был чуть выше среднего, но торс плотный и в плечах широк. Всё пропорционально, поэтому внешне верзилой не казался. Хмыкнули скептически эти в кожанках и предлагает один:
-Я девяносто, пронесёшь меня сто метров на плечах – вытащим отсюда.
Дядя Коля подхватил его, как девушку на руки и бегом туда и обратно принёс и на ноги поставил. Сила была у него природная, врождённая и проявлялась в критические
моменты и тем больше была, чем момент опасней.
Николаю это от отца своего (моего деда Тараса) передалось. Дед Тарас был сильный. Если он хлыст в лесу спиленный не приподнимет, вместо одной лошади двух впрягали. Умер 1925г.от тифа. Никто кроме него не пошёл тифозных выносить. И заразился, уже  лошади к пахоте стояли. Подойдёт по стеночке к ним, обнимет каурого: "Видно, Карько, не пахивать нам уже вместе." Отцу моему было тогда семь лет, Коле около пяти и уже тогда одолевал он старшего.
...Его одного и отобрали.  В амбарной тетради сделали запись,  патрульным -расписку, те под козырёк и стал дядя Коля (ещё и чайник не остыл)после соответствующей проверки заряжающим на «Катюшах», реактивные снаряды которых весили девяносто и более килограммов.
Да, бывало и так на войне. Приказывали  решить вопрос, наделяли полномочиями и  крутись, формируй сам свою часть из кого угодно: окруженцев, отставших, арестованных и т. д.иначе за невыполнение приказа  в военное время разговор короткий. «А то ведь доходило до ЧП, рассказывал дядя Коля: "Просят у батареи «Катюш» поддержки огнём, а огня нет. «Катюши» есть, снаряды есть, а заряжающие выдохлись – не могут снаряд поднять и всё тут.»
Помню, как приезжая к нам и "излажая" баньку, носил дядя Коля воду для время экономии двумя молочными четырёхведёрными бидонами. Помню, хоть и маленький был,как он рассказывал.
-Сначала-то мы залп сделаем и сматываемся, чтобы не накрыли. На нас немцы охотились. А уж к концу войны стреляли, не меняя позиций – только заряжай. Пукнет  их батарея по нам, быстро меняли наводку и одним залпом сметали, сжигали их напрочь.
Всю войну прошёл дядя Коля и ни одного ранения. "Везунчик",-говорили про него.
-Да,-соглашался он,- повезло, что отстал от эшелона, повезло, что не расстреляли, повезло, что реактивщикам-ракетчикам понравился,  повезло - за всю войну из десятка тысяч ни один снаряд в руках не сдетонировал. А из земляков пехотной части, от которой отстал, ни один из друзей одногодков в деревню не вернулся.
Да, повезло,- думал я,- только почему-то не слышно было радости в голосе дяди Коли? Невыносимо было осиротевшим бабам и девкам трёх деревень смотреть на него одного - уезжай попросили. И осел дядя Коля в Москве. Дослужился в милиции до майора, но кроме детей и двушки на окраине не нажил ничего. "Не беру"- не раз я от него слышал.

Тот который не стрелял - Владимир Высоцкий
https://www.youtube.com/watch?v=Or97gGP88kA

7. Рассказы о войне. Шелковые мешочки
Игорь Лебедевъ
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Лауреат в Основной номинации «ГТ»

Детям Войны посвящается...

Шелковые мешочки...

Что это такое? Ни за что не угадаете!..
Во время Войны внутри целых, неразорвавшихся снарядов можно было найти шелковые мешочки (натуральный шелк - другого тогда не было!).
Зачем они там находились? Хороший, но дилетантский вопрос. Извините!
В них засыпали порох.
Зачем?
Да чтобы не просыпался!
Хотя, речь идет не о тонкостях производства боеприпасов! Речь идет о жизни, вернее о жизнях десятков и сотен ребят, чье детство выпало на страшные, тяжелые годы Войны...
Эти самые шелковые мешочки были в ту пору – мечтой и желанным подарком всех деревенских девчонок! Это вам не теперешние девчоночьи мечты! Что только не делали из этих мешочков? Можно было сшить платьице для куклы (гордость хозяйки такой куклы - не знала границ)! А можно было даже и для себя что-то скроить! Какие в ту пору были наряды? А добывались эти самые мешочки только путем разборки этих самых снарядов деревенскими детьми, в основном мальчишками! Не буду говорить о смертельной опасности, которая ждала за этим занятием ребят! Да что тут говорить – горячее желание деревенских маленьких кавалеров угодить местным несовершеннолетним красавицам очень часто приводило к жуткой трагедии, выражавшейся в лучшем случае к оторванным рукам и ногам, а зачастую и к более тяжелым последствиям! Да и девчонки, которые посмелее, тоже тянулись за мальчиками. И тоже занимались опаснейшим из дел земных – разборкой боевых снарядов, которые в изобилии валялись повсюду в местах боев...

Много лет прошло, прежде чем мы узнали, что наша мама, в возрасте 10 лет тоже принесла с ребятами домой артиллерийский снаряд и пыталась его разобрать. К счастью, домой неожиданно (для них) вернулась моя бабушка! Это, наверное, и спасло всем жизнь.
Такая простая история...

8. Рассказы о войне. Штрафники
Игорь Лебедевъ
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Лауреат в Основной номинации «ГТ»

Рассказы о войне. Штрафники.

В основе рассказа положена реальная история.

С возвышения бил немецкий пулемет. Наш взвод залег в полном составе. Ситуация была непростая. Ни голову поднять, ни отползти. Взводный Иванов лежал рядом с нами, вжавшись в рыхлую землю. Задача была всем понятна. Но как её выполнить, пока не знал никто!  Фронт уже прокатился по всей Украине и уже скоро, очень скоро вся наша земля будет свободна от фашистской гадины! Скоро!  Всем хотелось дожить до Победы и в ней, в Победе - в нашем взводе никто не сомневался. Это точно.
Взводный Иванов приподнялся:
-Ребята, приготовиться к атаке! Нужно взять гада, пока он нас всех здесь не уложил! Шевченко и Петров, вы отвлекаете его с левого фланга. А мы идем в лоб!
И тут с правого флага послышались какие-то крики. Сначала их было не разобрать. Кто это? Немцы? Да вроде не похоже. Румыны? Так Румыния вроде больше не союзница Германии. Но шинели не наши. Какие-то рыжие…  О! Немецкий пулеметчик бьет по этим шинелям. А вот уже и крики стали отчетливо слышны: «Ё.. твою мать! Бей их!» Так кто же это? На власовцев не похожи…  Но почему не кричат «Ура!?»
Мы бежим. Пулемет   бьет по рыжим шинелям. У них большие потери. Но они упорно ползут вперед, сжимая в руках свое оружие.
Днепродзержинец Шевченко забрасывает немецкий пулемет гранатами. Уф. Бой закончен. Падаю без сил прямо на землю. Вот и кисет. Самокрутка. У нас все живы. Один ранен. Легко.
Теперь мы вместе с этими бойцами, одетыми в рыжие румынские шинели, без знаков различий.
-Мужики! Свои мы. Штрафные… Дайте патронов, ради Христа! Видите вот, с голыми руками послали. Хорошо, хоть Вы пулеметчика завалили!  Иначе всем бы нам тут полечь. Спасибо, братцы.
Мы поделились с штрафниками, чем могли: едой, куревом, патронами.  Короткая передышка. Наш взвод закрепился на высотке. А штрафники под командованием своего капитана двинули куда-то дальше. Больше мы их не видели. Прощайте, рыжие шинели! Храни Вас солдатский Бог!

9. От имени поколений
Людмила Май
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Специальный приз №20 «Опытные Зубры»

В распахнутое окно льётся солнце, лёгкий ветерок треплет занавеску, и по стенам прыгают зайчики. Маленьким зеркальцем ловлю одного и отправляю деду. Зайчишка пробегает по смуглому лицу и скачет на странице толстенной книги. Дед притворно сердится и смотрит на меня поверх очков.

– Ну де-ед, – канючу я, – Ну пожа-алуйста...

– Ну правда, Вань, расскажи, – приходит на помощь бабушка, – Девчонке же интересно. Ты всё ж таки всю войну прошёл, медали имеешь.

– Мне двойку поставят, если ты ничего не расскажешь, – добавляю я.

Хитрю конечно: дедов рассказ мне нужен вовсе не для урока, а для праздничного мероприятия в нашем четвёртом «Б». Будет выступать участник войны, и учительница сказала: – Вы тоже можете поделиться воспоминаниями ваших родственников-ветеранов.

Представить тихого, доброго дедушку с винтовкой в руке очень сложно. Мне хочется видеть в нём отважного героя, защищающего страну от врага, но о своих героических подвигах дед умалчивает.

Я продолжаю ныть: – Сказали любое-прелюбое можно, даже смешное...

Дед сдаётся: – Ну... Не знаю... Разве ж только про собаку...

– Да!

И он рассказывает об одной забавной собачонке: как она однажды во время затишья прибежала в расположение роты, как солдаты кормили её кашей и как она потом «пела» под гармошку, смешно повизгивая.

Дед умолкает, а я ёрзаю от нетерпения: – А дальше? Рассказывай дальше!

Но дед не торопится, достаёт Беломор, долго чиркает спичками, а потом так же долго прикуривает.

– Да ничего дальше не было. Посмеялись, и только. Потом обстрел начался, собака испугалась и убежала. Мы её больше не видели.

– Да нет же, – сходу придумываю я, – Она снова прибежала. Только уже к другому гармонисту, из другого подразделения. Так и бегала, чтобы солдатам скучно не было.

– Может и так, – соглашается дед, и мы вместе смеёмся над моей выдумкой.

Летят едва осязаемые, ускользающие паутинки, кружатся лёгкой вуалью...
Где-то очень далеко в распахнутое окно по-прежнему заглядывает солнце и порхает занавеска... Там живы дедушка с бабушкой, играет гармошка, и смешная рыжая собачка веселит уставших от войны солдат...

Через много лет, когда деда уже не стало, я случайно узнала как было на самом деле. Я приехала тогда из другого города к двоюродной сестре Ольге, и мы много говорили о нашем дедушке. Я с улыбкой вспомнила, как мне однажды удалось выведать у него фронтовой случай.

Ольгин муж очень удивился: – Я слышал от деда эту историю, только там по-другому всё закончилось... Ещё до начала обстрела собака была убита немецким снайпером. Непонятно зачем этот гад пальнул в неё. Возможно, просто ради развлечения. Дед плакал, когда рассказывал об этом.

Мы с сестрой тоже плакали... Дед бережно заслонял нас от осколков, прилетающих с войны через десятилетия. Раны, полученные им под Орлом и Варшавой затянулись, а душевные  – кровоточили всю жизнь...

Недавно Ольга прислала ссылку на один интернет-проект: – Посмотри, там внучка о дедушке Иване написала.

Множество чёрно-белых фотографий, рядом с каждой – трогательные, волнующие строки...

Дед, молодой, красивый, смотрит на меня сквозь время. Задорный взгляд, кудрявый смоляной чуб... Это ещё довоенное фото, с фронта дед вернулся седым... Чуть ниже – самое главное и важное от имени всех поколений: – Я горжусь своим прапрадедушкой, потому что он – настоящий герой!

А мне представляется, как дед смущённо улыбается и машет рукой: – Да какой я герой...

10. Сколько весит пушка? К Дню Великой Победы
Сергей Маслобоев
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
    
Из далёкого детства. Врезалось в память. Ни до, ни после я не слышал, чтобы так рассказывали о войне.

     Деревенский дом, куда мы с родителями приехали погостить на майские праздники. Женщины ушли в магазин. Мои двоюродные братья, не зная о нашем приезде, ещё не вернулись с рыбалки. Я, двенадцатилетний подросток, слоняюсь по дому, рассматривая фотографии на стенах. За столом, на котором начатая бутылка водки и нехитрая деревенская закуска, папа и мой дядя. Разговор двух фронтовиков о войне.

     Дядя на войне был артиллерийским корректировщиком. Тогда я не понимал, что это такое. Потом узнал. Артиллерийская разведка. А разведка, она везде разведка. Всегда на передке.

     Дядя рассказывал, попыхивая папиросой:
   -Летом сорок четвёртого в Румынии это было, под Плоешти. Поле огромное между нами. Несколько раз атаковали то мы, то они. Так и застряли там. Всё поле убитыми усеяно. И нашими, и немецкими. Жара! Вонь ужасающая, аж глаза слезятся. Трупы на жаре быстро разлагаются. Дышать невозможно. Даже, как обычно, специальный окоп отрывать не стали. Чего уж там, если по нужде и то под себя.  И пить хочется невыносимо. А воды ни капли.

     К вечеру какую-то канаву рассмотрели на краю поля ближе к нам. Как стемнело, поползли.  Прямо по трупам. А они скользкие уже.  Только настолько похрену, что и внимание на это никто не обращает. Напились какой-то коричневой жижи. Фляжки наполнили. Вернулись, остальных немного напоили. До утра ещё два раза ползали.

     А как только начало светать, они нас глушить стали. Больше часа снарядами окопы утюжили. Потом танки. Много. Мчатся через поле прямо по трупам. Оторванные руки и ноги выше брони подлетают.

     Тут к нам в окоп лейтенантик прыгает. Молоденький такой. Шейка тоненькая.
   -Братцы! Помогите орудие выкатить,-
кричит не своим голосом. Ну, мы за ним. А к этому времени народу уже много побило. У них в расчёте он, да ещё один. Остальные вокруг мёртвые лежат.

     Их двое, да нас двое, схватили мы эту пушку и бегом. По кочкам, через кусты, дороги не разбирая.  Выкатили на прямую наводку, палы развели,  ещё отдышаться не успели, а лейтенантик к панораме. И надо же, хоть и тщедушный, а первым же выстрелом танк поджёг. А сам кричит:
   -Снаряды тащите!
Мы назад. Каждый по ящику и бегом обратно. За это время лейтенант ещё два танка уконтропупил. Задержали на несколько минут.  Только видим, всё равно не устоять. Но, как раз, этих минут и хватило. Дальнобойщики наши поляну накрыли. Сразу море огня. Танки почти все там и остались.

     Когда отгрохотало, лейтенант и говорит:
   -Ребята помогите орудие назад откатить, а то влетит мне за самовольство.

     Навалились мы на эту пушку, а хрен… Нам вчетвером не только развернуть, но и пошевелить-то её никак. Стоим, смотрим друг на друга и понять не можем, как же её сюда через кусты допёрли? Откуда только силы такие порой в человеке берутся?

P.S.  Город Плоешти 56 км к северу от Бухареста.  Во время Второй мировой войны регион Плоешти был главным источником нефти для нацистской Германии.  В августе 1944 года город был освобождён советскими войсками.

ТТД Пушки ЗИС-3:
Главный конструктор В.Г.Грабин
Боевой расчёт  6 человек
Полный боевой вес  1116 кг

11. Три генерала. К Дню Победы
Лев Неронов
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Лауреат в Основной номинации «ГТ»
Специальный приз №1

        Мы с внуком решали занимательные задачи в Интернет. Нам попался интересный вопрос:

        «Не желая признавать, что Красная армия могла нанести им поражение, немцы утверждали, что Великую Отечественную войну выиграли генерал Мороз, генерал Грязь и генерал Мышь. По поводу мороза и грязи все понятно. А вот при чем тут мышь?»

        Внук спрашивает:

        - Дедушка, а мне не понятно, кто такие генерал Грязь и генерал Мороз?
 
        - Собрались в чистом поле генерал Грязь, генерал Мышь и генерал Мороз на тайный совет. Середина осени. В полях не убран урожай пшеницы, убирать было некому. Амбары и сараи сожжены. Вместо хат, всюду вражеские танки. Немец под Москвой.

        Первым выступил генерал Грязь: "Я задержу немца, не пущу его в Кремль!".

       В середине октября 1941 года, когда подул тёплый южный ветер, в небе собрались свинцовые облака, пролились затяжные дожди, и потекли ручьи, и поле превратилось в болото, а дороги – в реки. Тогда, недалеко от Москвы, надолго завяз в грязи немец с его танками, мотоциклами и лошадьми.  Для фашистов Россия превратились в кошмар.

        Столица долго будет вспоминать генерала Грязь. Он дал передышку Красной армии!
      
        - Дедушка, а потом земля замёрзла, и тогда помог генерал Мороз?

        - Нет, внучек! Генерал Мороз не всегда помогал нашим войскам. Русская зима не была другом во время битвы под Москвой. Холод заморозил землю и болота, тем помог немецким танковым дивизиям!

       Но немецким солдатам не хватало тёплой зимней одежды, и их военная техника часто глохла на холоде. Генерал Мороз уничтожил окружённую 6-ю армию в Сталинградской битве, что стало переломным моментом во всей войне.

        - А что сделал генерал Мышь?

        - О, генерал Мышь очень помог нашим войскам!

        Опять собрались в поле генерал Грязь, генерал Мышь и генерал Мороз на тайный совет. На этот раз первым заговорил генерал Мышь: "В апреле 1942 года я вывел половину вражеских танков из строя. Моя доблестная армия мышей перегрызла электрическую проводку двигателей, и танки надолго застряли в поле. Я буду продолжать это делать, пока враг не уйдёт с нашей Земли!"

        - Дедушка, но мыши перегрызли проводку и советских танков?

        - Нет, это была специальная воздушная операция!

        Идею превратить мышей в грозное оружие подсказала Библия. Биолог Игорь Валенко вспомнил о десяти «казнях египетских», которые пророк Моисей насылал на земли фараона. В четырех из них в качестве оружия он использовал «мелких тварей» - жаб, мошек, «песьих мух» и саранчу.

        А почему бы не применить против танков мышей-полевок? Если выпустить маленьких грызунов поблизости от стоящего танка, они проникнут в него через отверстия, что меньше толщины их собственного тела, и примутся обгрызать провода. Важно то, что не нужно тратить время на обучение «серых диверсантов». Нужно наловить их много и доставить к фашистским танкам.

        Забравшиеся в танки, мыши стали обустраиваться, сооружали теплые гнезда и, в поисках строительного материала, грызли все, что поддавалось их зубам. Больше всего страдала изоляция электрических цепей, и многие танки оказались обездвиженными. Утром, когда была дана команда начать движение, оказалось, что у большинства машин не заводятся моторы из-за повреждений электропроводки.

        Так "мыши-партизаны" отомстили непрошеным гостям, выведя из строя множество фашистских танков.

12. Тянем-потянем...
Лев Неронов
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Лауреат в Основной номинации «ГТ»
Специальный приз №1

        Предстояло пройти долгий и плоский Ледник Шокальского, покрытый плотным крупнозернистым снегом. Сзади, опасные снежные склоны, откуда в любой миг могут оторваться тонны снежной массы, сметая все на своем пути, вместе с альпинистами.
        4 группы по 4 человека начали терять друг друга из-за громадных камней на пути. Солнце уже слегка увлажнило ледовую поверхность. Перемещаться стало еще тяжелее. Время приближалось к лавиноопасному, т.е. к  12 часам, а конца Ледника не видно.
        Вдруг, послышался призывный голос командира Литвинова: «Ко мне! Все быстро ко мне!». Литвинова и его связку видно не было. Что-то случилось. Но передвигаться быстро не получалось, - можно свалиться в глубокую трещину в несколько сот метров. Прибежав на голос, я и мои товарищи по группе увидели брата Литвинова, висевшего на веревке в трещине.
        По ту сторону трещины лежал командир Литвинов. Он успел врубить свой ледоруб в лед, и не мог шевелиться. Остальные двое без ледорубов лежали по эту сторону трещины и своей массой держали другой конец веревки.
        Из трещины выступала часть рюкзака, и сверху – гитара.  Брат Литвинова висел в трещине на лямках рюкзака, как на парашюте.
        Все лежали, не шевелясь, и не смея чихнуть. Нужна внешняя сила, чтобы вытянуть человека из трещины.
        Литвинов предложил это выполнить тяжелоатлету - мне.
        Но сначала нужно правильно организовать страховку спасателю. К счастью был надежный камень.
        После завершения важной страховочной операции, я приступил к извлечению гитары, рюкзака и брата Литвинова из трещины.
        Общий вес, который предстояло извлечь, равен примерно 100 кг, его надо умножить на коэффициент 1.5, с учетом неудобства позы, ведь это не гриф штанги на устойчивом помосте в спортзале...
        Теперь все сводится к простому упражнению: «тяга» весом в 150 кг. Это я делал на каждой тренировке с еще большими весами: до 180 кг. От волнения и ответственности, я немного суетился - причитал над пострадавшим, как родная бабуля над внучком, разбившим коленку.
        «Тянем, потянем», и вытянул я из ледового плена гитариста, как репку из земли.
        Выполнив порученное дело, я полностью оправдал доверие руководителя Литвинова, который меня в горы тянул не зря!
        Теперь уже настоящие, альпинисты двинулись дальше.   На горизонте показалась зелено-голубая долина. Но вдруг, опять вдруг. Здесь, в горах, всё и всегда: «Вдруг!»…
        16 человек стоят на краю ледовой стенки, как на крыше 10 этажного дома, и  беспомощно смотрят на Литвинова и с опаской вниз, туда, где цветущая лазурная долина. Как же спуститься с 30-метрового ледяного обрыва?
        Предстояла работа с веревками, о которой предупреждал врач, не давая разрешительную эпистолу беспалому Литвинову.
        По секрету скажу, что разрешение от врача меня попросил подписать Литвинов, иначе бы похода без руководителя не состоялось. К счастью, эта справка не потребовалась…
        Литвинов, спускаясь на страховочной веревке, ледорубом ваял во льду ступеньки. Их понадобилось штук триста. Затем снова поднялся на Ледник и каждого по очереди спускал по этим ступенькам, страхуя веревкой и  своими нестандартными пальцами, забракованными спортивным эскулапом.
        Литвинов спустил рюкзаки, спасенную гитару, и, как капитан корабля, последним из нас покинул стенку, т.е. Ледник Шокальского.
        Таких подвигов, что проделал со стеной Литвинов, в коллекции Геракла нет!!! Можете не сомневаться!

13. Один из многих
Юрий Никулин Уральский
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Специальный приз №9
 
Танк горел.
  В ушах уже не звенел полный ярости крик командира "Вперёд!", но Алексей и сам бы не стал останавливать погибающую "тридцатьчетвёрку": только вперёд!
  Впереди была замаскированная позиция немецкой противотанковой батареи, уцелевшей после артиллерийского обстрела, и теперь расстреливавшей идущие в прорыв советские танки с убойной дистанции в несколько сотен метров.
  Сухое июльское утро еще не переросло в знойный летний день, но внутри горящей машины уже начинался ад. Семидесятишестимиллиметровое орудие каждые шесть-семь секунд отправляло в сторону вражеской батареи фугасные снаряды, и было ясно, что если сейчас не прекратить стрельбу, то командир и наводчик не уцелеют даже в том случае, если удастся сбить огонь с кормы танка – просто от отравления пороховыми газами, заполнявшими боевое отделение после каждого выстрела.
  Предельная – четвертая – скорость. Лязг и грохот железных гусениц со стальными опорными катками; рев надрывающегося дизельного двигателя; клацанье орудийного затвора, выбрасывающего внутрь танка очередную стреляную гильзу… Бросив быстрый взгляд вправо, на сидящего рядом стрелка-радиста Егора Кошкина, и увидев его перекошенное от напряжения и боли лицо, Алексей безошибочно определил, что Егор получил контузию и вот-вот потеряет сознание. «Скорей бы уж», - пронеслось в мозгу, и он вновь устремил взгляд в зеленоватое оргстекло триплекса, прикидывая расстояние до ближайшей немецкой пушки.
  Жар становился нестерпимым. Неожиданно на плечи обрушился град ударов ногами сидевшего в башне командира танка Геннадия Иванова. Только сейчас Алексей понял, что переговорное устройство вышло из строя. Может быть, командир заставлял его покинуть обреченный танк; может быть, он требовал маневра, хотя на маневры времени и не было; может быть, он просто сучил ногами в предсмертной агонии, что, в общем-то, соответствовало прекращению огня из башенного орудия; Алексей же истолковал это как приказ: «Дави!».
  «Господи, дай дотянуть…». Удивиться своей невесть откуда взявшейся вере в Бога Алексей не успел. Выпущенный в упор бронебойный снаряд сорвал башню танка, пополам разорвав находившихся в ней командира и заряжающего.
  За секунду до детонации боекомплекта Алексей отчетливо увидел разбегающихся от орудий гитлеровцев и падающего на колени немецкого офицера…

14. Письмо из сорок первого
Лариса Оболенская-Азбукина
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Призёр  в номинации «Поэтические произведения» «ВТ»

Это произведение написано на основе реальных писем. Героя звали Михаил Степанович Крутько.

Ну здравствуйте, мои потомки,
Я не писал давно, с войны,
Вам не прислали похоронки,
Но в этом нет моей вины.

Была весна, цвели каштаны,
Когда пришли мы на вокзал,
Я скупо попрощался с мамой,
И тёплых слов ей не сказал!

Пейзаж за окнами плыл сельский,
В щелях вагонов ветер дул...
Не дали формы нам армейской,
И покупали мы  еду...

Сухиничи. Здесь остановка.
Домов не видно деревенских...
Уже слышны бомбардировки,
Тропинками пошли к Смоленску...

Совсем изношены ботинки,
Спим на шинелях мы в лесу,
Недалеко поселок Глинка!
Но нам неведом был маршрут!

Снаряды ближе стали рваться,
Зловеще зарево с огнём!
Нам было всем по восемнадцать,
Мы знали, что на смерть идём.

И день побоища настал:
Свистели пули, крики, стоны...
Искрил, корёжился металл,
Редели наши батальоны!

Земля гудела в поле брани.
Взлетали души в небеса.
И страх искал в телах страданий,
Смотрел в открытые глаза.

Убит комбат, сержант - мальчишка -
Белеет бинт на голове -
Поднял наш взвод. Удар и вспышка,
Тела разбросаны везде!

Тот страшный бой мне не приснится,
Не вспомню ярость я во сне...
И  перекошенные лица...
Я там  остался... на земле!

Надежду мать, не растерявши,
Писала, плача от обид...
В ответ: "сын без вести пропавший",
Неправда, я в бою убит.

Пишу я вам немного, вкратце,
Как мне велит солдатский долг.
Ведь нас призвали в восемнадцать
В тот страшный сорок первый год!

1 февраля - 25 мая 2020 года.

15. Последний ветеран
Светлана Петровская
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Призёр  в номинации «Поэтические произведения» «ВТ»
               
КО ДНЮ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

Еще немного — и последний ветеран
Вздохнет легко.
                И крыльями взмахнет
Его душа, свободная  от ран,
От снов, где он стрелять не устает.

Он  вдруг поймет: в груди осколка нет!
Нет сгорбленной  спины и седины.
Ему всего…
                неважно, сколько лет,
Неважно потому, что нет войны!

Навстречу выйдет взвод его  живой –
Не перечень фамилий на стене.
И, как огонь в печурке тесной той,
Забьется сердце в гулкой тишине.

Он все забудет: боль свою и страх...
Но памяти не оборвётся нить.
Он с тихою улыбкой на губах
Попросит:
                «Братцы, дайте закурить».
И все поймет…
          Прощальных слёз роса
Растает, и часов утихнет бой…
И ангелы задернут небеса
Последней, самой тайной пеленой.

Он  нам оставит очень хрупкий мир,
Мерцающий в ладони светлячком.
Мир — не  приют,
            не рынок
                и не тир…
Мир просто ждет, что вспомним мы о том,

Что человеку человек не волк!
                Колоколов не потускнеет медь…
И вновь весной
                идет Бессмертный полк –
На правнуков
             с надеждой
                посмотреть!

16. Дед Леон, Орлик и мы. Призёр МФ ВСМ
Нина Пигарева
Лауреат в Основной номинации «ГТ»
Призёр  в номинации «Поэтические произведения» «ВТ»

(Из воспоминаний моей мамы)

На женщинах, на стариках и подростках в годы войны держался тыл, считавшийся прочным, надёжным. Наша учёба в школе не прерывалась, но уже с последним звонком мы на всё лето поступали в распоряжение деда Леона - дробного, но ещё крепенького старичка, славившегося самым ловким и сноровистым скирдоукладчиком.

И были ещё закреплены за нашей бригадой четвероногие помощники, два бычка - Мартин и Орлик, которые выполняли обязанности недостающих в колхозе лошадей. Здоровым, лобастым был Мартин, но силушку свою всю не оказывал. Бывало, лишнего на его воз не клади - засипит, набычится и ни за что с места не тронется, хоть засеки его до смерти. А Орлик, наоборот, с виду маленький и слабенький, всегда тянул свой гуж из последней мочи. За выносливость и покорность мы все очень уважали и жалели Орлика. А вот Мартина недолюбливали.

Однажды перевозили с запольного снопы соломы поближе к фермам. Дед Леон укладывал, а мы подавали. Все изрядно устали. Выбились из сил и наши рогатые тягачи. На последнем рейсе дед Леон решил сократить путь. Срезав угол, он направил Мартина на дорогу, ведущую через лог. А «рулить» послушным Орликом доверил самому старшему из нас, пятнадцатилетнему Кольке. Легко преодолел подъём Мартин, а Орлик на полпути заспотыкался, и потянула его телега назад. Тогда он, бедолага, повалился на передние ноги, вытянул вперёд шею, пополз дальше. В мгновение ока, мы все как по команде, кинулись на подмогу Орлику.

«А ну-ка, живо расступись! - испуганно закричал дед Леон, - понесёт вниз, не остановишь, покалечит всех. Бросай, Колька, вожжи! Кому говорю, бросай». Но Колька и не слышал будто. Со слезами на глазах он молил Орлика: «Ну, давай, хороший, чуть-чуть осталось, не подкачай». Не внимали приказам старика и мы, кружась под колёсами и подталкивая тяжёлый воз. Не могли мы оставить Орлика в трудную минуту. Видя наше упорство, кряхтя, подставил под край телеги своё плечо дедушка Леон. Всё это заняло несколько минут, а показалось - прошла целая вечность. Сообща мы справились с трудной задачей, весёлые и довольные вернулись домой. Назавтра дед Леон устроил нам выходной, а Орлику «больничный». И был он на «больничном» до тех пор, пока полностью не зажили его сбитые до крови колени.

17. Сразу после Бога
Вахтанг Рошаль
3 место в Основной номинации «ГТ»
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Специальный приз №5
            
  Сразу после бога идет отец.
               
                Вольфганг Моцарт

      Моего папу Рошаль Еселя Шевелевича призвали 22 апреля 1941 года на сборы на три месяца. А вернулся он осенью 1945 года, за год до моего рождения. Я попросил свою старшую сестру написать о том, что она помнит из тех времен, и вот маленький отрывок из её воспоминаний:

      «...большой буфет, за который папа бросал пачки с оставшимися папиросами и который его выручил в блокаду. Он курил очень много, почти до самой смерти. Я увидела отца первый раз четырехлетней - только в 43 году, когда он навестил нас после ранения. Я его называла «дядя Саша» (папой я стала звать его только в 1946). Когда я родилась, его посадили (или он уже сидел). К счастью, на дворе стоял уже не 37-й, его выпустили, а потом забрали на военные сборы. Потом началась война.
     118 дивизия, в которой он служил, входила в 10 корпус 7-й армии, который отступал в сторону Ленинграда. Под Нарвой папу ранило в первый раз в щеку и его отвезли в Ленинград. Хорошо, что не в госпиталь на Кирочной, в который попала бомба и там почти все погибли. Война и блокада - это страшные вещи, это трудно представить. Мой папа был не трусливый, он страдал не от голода, а от отсутствия курева. Недостаток еды он компенсировал водой, пил так много, что весь распух. И сосед посоветовал ему постепенно сократить количество выпиваемой воды.
     Он много раз ходил по Ледовой трассе пешком. Я спрашивала его – не страшно ли, он говорил, что нет. Страшно было, когда немцы наступают, а нечем стрелять. Он очень жалел тех, которые приходили с маршевыми ротами – все без оружия. Необстрелянные, они почти все погибали. После ранения папу взял к себе майор Трошкин – он работал в контрразведке «Смерш». Папа был очень доволен тем, что служил в Ленинграде, на Ленинградском фронте. Хотя было тяжело, но все-таки...
    Папа вернулся с войны в конце 1945 года. Он приехал на виллисе (его подбросили) и карманы его были полны конфет. Он тут же начал угощать всех детей во дворе – и своих, и чужих...»
    Лучше мне не написать, но помню, папа рассказывал, что, когда отступали голодные и разутые из Эстонии, им встретился склад. Немцы были рядом, надо было торопиться. Лейтенант, командир их взвода разрешил вскрыть склад,- солдаты  набрали продуктов и  вышли к своим. Там их уже ждал особый отдел, провел дознание и  комвзвода за самоуправство арестовали и расстреляли.
     Папа прошел всю войну от Ленинграда до Потсдама, но блокадные воспоминания были для него самыми тяжелыми.
     Вот такое было время... А вообще-то мне повезло, что папа вернулся с войны  живой. Ведь иначе бы меня на этом свете не было бы.  Папа дождался внуков и безумно любил их, ни в чём им не отказывая. Я всегда вспоминаю его с теплом и любовью. А вдруг он там, в космосе или в другом мире прочитает это: Я люблю тебя, Папочка!
     Хочу и вам пожелать , чтобы про своих отцов Вы вспоминали с Любовью.

    "…Почитай отца твоего и мать твою, дабы продлились твои дни на земле, которые Господь, Бог твой, даёт тебе." (Исход)

18. Сердцу непонятен забвения язык
Светлая Ночка
1 место в Основной номинации «ГТ»
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»

                Малыш, ты лучше не играй в войну, —
                Она крадёт из жизни самых смелых
                И возвращает неживых, нецелых, —
                За мирную так платят тишину.

                И деда твоего взяла она, —
                Серьёзная игра не только взрослых;
                Она брала красивых, умных, рослых, —
                С судьбою сговор учинившая война…

                Д. Куликов


Как же трудно говорить о войне…
Любой.
А о той,  которая отняла родного деда и ещё семь родственников,   —  невыносимо горько.

Их было восемь,  восемь.
Они ушли туда,  где ждали.
Печальна жизни осень,
Страшнее смерть вначале.
Но вы не побоялись
И жизнь свою отдали.
Всё в мире устоялось,
Лишь вас мы не дождались…

Дед был статен и красив,  одарен математическими способностями и очень любил свою семью.

... И на земле немецкой свою жизнь потерявший,
Для Родины спасённой  — став без вести пропавшим,
Простой советский парень, войны испивший чашу,
В чужой земле остался;  его молчанье  —  крик!

Да,  хочется  кричать от боли,  слать проклятия в адрес ненавистных фашистов,  но,  как сказал когда-то в одном из интервью кинорежиссёр-фронтовик  Петр Тодоровский:  «О войне можно рассказать тихо»...

Вот всего лишь два эпизода из военного детства моей мамы о том,  как в те лихие годы люди поддерживали друг друга.  Повествование ведётся от лица мамы.
   
                Е-е-е-шь?..

Папа ушёл на фронт в первые дни войны.  На попечение мамы остались престарелые родители и нас пятеро,  —  мал мала меньше.

Изловчившись в очередной раз накормить семью,  мама напекла лепешек из картошки с мякиной. Получив свою долю, я вышла на крыльцо. Только открыла рот в предвкушении, как услышала тихое и протяжное: «Е-е-е-шь?». Обернулась и увидела соседку, старенькую бабушку Наташу.  Та жадно глядела на лепешку.  Нет,  она не просила,  а просто смотрела,  не отрываясь,  и сглатывала слюну.

И я, ни на секунду не задумываясь о том,  что сама останусь голодной, протянула ей лепешку.  Всю. Бабушка схватила ее и в миг, почти не жуя, проглотила.  А я вернулась домой.  Видимо,  по выражению моего лица и по тому, что я так быстро пришла,  домашние всё поняли,  и каждый,  не сговариваясь,  протянул мне свой,  не съеденный еще,  кусок.

                Детская площадка

В нашем селе было немало многодетных семей.  Для спасения детей весной 1944 года была создана, так называемая,  детская площадка.

А поводом послужил случай.  Однажды я вышла в свой огород и увидела на пригорке,  у задней стены дома,  троих мальчишек.  Они лежали с закрытыми глазами,  а их рты были чёрными. Испытывая страх и ужас от осознания того, что они мертвы,  я все-таки приблизилась и припала к груди одного из них. Услышав дыхание,  с криком: «Они живы! Они живы!»,  побежала в сельский Совет сообщить о «находке».  Оказалось, что голодные дети, в поисках чего-нибудь съедобного,  забрели в огород,  накопали корней лопуха,  наелись пополам с землей и уснули,  разомлев на солнышке.

Вот для таких ребят и было организовано что-то вроде яслей-сада.   Содержали их на пожертвования жителей села.  Помогали,  кто чем мог,  отрывая от себя.
Детишек на «площадке» было тридцать. И все,  все до одного,  остались живы!

Прошли десятилетья; забыла всё Европа;
Как быстро безвозвратно утрачен горький опыт!
Вооружений гонка, и НАТО слышен топот...
Но сердцу непонятен забвения язык!

_______
Примечание.  В тексте звучат стихи моего племянника Дмитрия Куликова

19. День памяти ленинградской блокады
Наталья Скорнякова
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Номинант в Основной номинации «ГТ»

В день памяти ленинградской блокады, мне вспомнился рассказ моей соседки, которая пережила блокаду и дожила до ста лет. Вырастила троих детей. Она окончила мой институт - Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта. Там же познакомилась со своим будущем мужем, который в наше время долгие годы был директором Новороссийского вагоноремонтного завода.

Соседка рассказывала, как люди от голода падали на ходу и умирали. И если человек падал, он просил: «Поднимите меня!» – но проходящие мимо не могли его поднять, потому что от слабости и сами могли упасть. Людей поднимали военные, у них все-таки были хорошие пайки.

Соседка была молодая и не хранила ничего впрок, как это делали раньше старики.
Ее воспитывала бабушка в деревне под Псковом, а в Ленинграде она жила в общежитии.

Во время блокады многие продавали вещи, чтобы хотя бы маленькую сушечку или кусочек сахара принести домой. «Однажды, – вспоминала она, – одна женщина принесла очень дорогую шубу продать, и у нее эту шубу купили за половину буханки черного хлеба и бараночку». И так некоторые, у кого был запасец продуктов, наживались.

Мертвых на улице подбирали и складывали штабелями на грузовики. Соседка вспоминала, как однажды мимо нее проехал грузовик, в котором лежала замерзшая девушка с рыжими золотыми волосами, они спускались почти до самой земли.

В городе не было отопления, воды – всё замерзло. Чтобы сберечь силы, соседка не носила воду из реки, просто брала снег. Дров не было. Взрывались дома от бомбежек. Чтобы хоть что-то поесть, подержать во рту, варила клейстер и даже кожаный пояс, и она жевала его.

В то время не было почти никакой возможности эвакуироваться, все дороги были закрыты, кроме Дороги Жизни, куда трудно было попасть, достать и оформить документы на выезд. И вот когда ее парень, ее любимый слег, она решилась во чтобы-то ни стало достать такое разрешение. Помог декан института, у которого родственник занимал высокий пост, сделал им разрешение на выезд. Им выдали паек в дорогу – целую буханку хлеба. Однако много людей умерло в дороге оттого, что они съедали паек весь сразу.

На другом берегу крестьяне выносили им морошку, клюкву. Люди брали ягоды в рот, а рот был белый, одеревенелый, он уже не открывался и не закрывался – слюны не было. Им клали морошку в рот, и он становился красный и оживал.

Потом, когда они ехали в поезде, на одной из остановок соседка убежала за водой. Вернулась, а ее любимого не было. Ей объяснили, что всех мертвых и умирающих сняли с поезда. Узнала, куда увезли. Устроилась в госпитале санитаркой, чтоб быть ближе к любимому. Постепенно жизнь к нему возвращалась, помогли и годы молодые и любимая рядом.
 
Победу они встречали здоровыми, счастливыми. Удалось пережить жуткую блокаду.
Они прожили долгую счастливую жизнь, радовались каждому мгновению. Оптимизм, желание жить, творить, любить помогало им преодолевать все жизненные
невзгоды.

Мои реальные герои: Михайловы Георгий Владимирович и Лидия Васильевна

20. Рассказ блокадника
Валерий Таиров
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Лауреат в Основной номинации «ГТ»
Победитель в номинации «Поэтические произведения» «ГТ»
Призёр  в номинации «Поэтические произведения» «ВТ»

………………………..  Ольге Берггольц

Я – ровесник блокады,
Это значит – войне:
Был рождён в Ленинграде
В сорок первой весне…

Лишь три месяца мирных,
И пошла круговерть:
В коммунальных квартирах –
Голод, холод и смерть!

Отбивался я криком,
Запелёнут до пят…
Рвался немец блиц-кригом
Взять Неву, Ленинград.

Рвались в стенах снаряды,
Бомбы – в стылой реке –
И казалось, что рядом,
Враг был невдалеке…

…В тишине думать лучше
 О простейших вещах –
Как господствовал Случай:
И казнил, и прощал!

Фронт держал оборону,
Дом от взрывов дрожал…
И висел в небе чёрном
Колбасой дирижабль…

Коммуналка, Фонтанка,
Мать – в больнице врачом…
Жизнь проехалась танком…
Хлеб… Ещё-то – о чем?

О невиданных бедах,
Разведённых мостах?
Нет важнее Победы,
Побеждающей страх!

Чем прогневались боги?
Или мы так плохи`?..
Вновь блокадные Ольги*
Я читаю стихи.

В память прошлое вбито,
Но вопрос не закрыт,
Что «Ничто не забыто,
И никто не забыт!..»

…Дальше многое было –
Не опишешь весь путь,
Если память забыла,
Можно сердцем всплакнуть.

Не положено плакать –
Лишь усталым глазам,
Отступленье атакой
Уготовано нам!..
……………………….
Я дожил… Что наградой?
- Позабыть о войне?
Позабыть о блокаде?
Не по силам то мне!

…Страшен стук метронома:
Как услышу опять –
Тянет выйти из дома, -
Скоро ль будут стрелять?

Был рождён в Ленинграде
В сорок первой весне,
Я – ровесник блокаде,
Это значит – войне…

* - Ольга Фёдоровна Берггольц – блокадная поэтесса

21. Блокада Ленинграда
Валерий Таиров
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Лауреат в Основной номинации «ГТ»
Победитель в номинации «Поэтические произведения» «ГТ»
Призёр  в номинации «Поэтические произведения» «ВТ»
 
Выжить – цель и обычная участь,
 Чтоб пером нацарапать повесть,
 Как в одних умирала трусость,
 Как в других просыпалась совесть…
 
 Только выжить – всего-то и надо,
 Старый очень, неважно, иль молод…
 Им, блокадникам. жаль Ленинграда,
 Холод страшен был – внутренний холод!

 В сорок первом жизнь билась со смертью,
 Встав за грань и порог истощенья
 Тягой к жизни стегала, как плетью,
 У врагов не моля снисхожденья!...

 Умирали за Родину роты
 И не слышали сводок хвалебных.
 Умирали, ползли на работу
 Для победы и…карточек хлебных.

 * * *

  …Знал художник, поэт подворотен
 Город тёмный не виден из рая!
 На последнем из сотен полотен
 Рисовал город свой, умирая…
 
 Гневным стоном сирены завыли –
 В небе тучи стервятников снова!
 Как ладонями город прикрыли
 Тучи – словно молились покрову…

 Нет воды. Утром будет молитва,
 Шёпот тихий сухими губами –
 Лишь о будущем (каждый день – битва),
 О Победе своих над врагами.
 
 Нет вина на печальные тризны.
 Смерть привычна. Жестоки итоги -
 Жизнь ушла на Дороге их жизни,
 А другой не бывает дороги…

 …На Фонтанке лёд – стылая корка,
 Только чёрные пятна местами:
 Санки с трупом – везут их из морга
 Под слепыми от горя мостами.

 И не знает блокадная пресса,
 Кто в тех санках –блокадный подросток?
 А быть может, ушла поэтесса
 Или Мастер – упал, умер просто…

 Нет, не выжить, окопы не роя…
 Сколь героев в родимой отчизне?
 Жертвы мы, или, может, герои?
 Всё равно – каждый тянется к жизни!...

 …Метроном – звука точного сила,
 Пострашней поднебесного грома,
 И, когда бы меня ни спросили –
 Слышу, чувствую стук метронома!

 Не хотелось погибнуть нелепо,
 Быть убитым фашистским снарядом…
 Бомбы падают гулко и слепо -
 ДО СИХ ПОР, КАК МНЕ КАЖЕТСЯ, РЯДОМ!

 * * *
  Не бомбите меня! НЕ БОМБИТЕ!
 Говорят, что сегодня мой праздник?!
 Повезло…Вот он я – жив, смотрите!
 Я зовусь страшным словом – БЛОКАДНИК!

 Вспоминают блокадные дети,
 Зализавшие раны подранки.
 Вот и я вспоминаю дни эти –
 Берега лет военных Фонтанки!

 …Как мне вспомнить всё это хотелось:
 Всю блокадную, страшную повесть,
 Где в одних просыпалась смелость,
 А в других просыпалась совесть!

22. Благословение Героя - на К-9
Борис Тамарин
1 место в Основной номинации «ВТ»
Лауреат в Основной номинации «ГТ»
Возможность бесплатной публикации в Альманахе П.Лосева         

         Три молодые женщины сидели в гостиничном ресторане, привлекая всеобщее внимание. Его тоже, особенно светловолосая. Несколько раз  поймал изучающий взгляд. Когда объявили белый танец, она подошла:
- Танцуете?

- С удовольствием!

... Стройное тело, чутко реагирующее на музыку и его движения...

- Могу я Вас похитить?
               
       К удивлению, она оказалась стеснительной и неопытной...

Когда  затихли, он спросил:
- Почему меня выбрала?

- Ты приезжий... Со здешними не хотела... Спасибо за все мои ощущения...

- Останешься?

- Нет, дома муж ждёт. Мы очень любим друг друга...
 
- ...?

- Вернулся два месяца назад героем, но инвалидом... Не может...
Говорит, ты молодая, здоровая, роди мне сына, чтобы род не угас. Отнекивалась, но сегодня буквально заставил с подругами пойти...

- Чтобы встретились. Удачно приехал...

- Надолго?

- Три дня. Придёшь завтра?

- Полвосьмого...
               
- Боже, как мне хорошо!...- Она засмеялась.

- Ты просто создана для ласки и любви!

- Муж хочет с тобой познакомиться. Очень просил. Во сколько завтра уезжаешь?  Можешь до этого?...

- Десятичасовым. К семи...
               
       Его встретил молодой мужчина в инвалидной коляске.

- Танюша, пойди на кухню, у нас мужской разговор будет...
               
- Похож на описание... Фронтовик?

- Капитан Дмитрий Донцов!

- Майор Тимофей Мельников! Ранило под Берлином... Осколочные... Лёгкое и позвоночник..., три месяца госпиталей... Дали Героя, только лучше бы посмертно...   Спасибо, что пришёл... Сколько тебе, женат?

- Двадцать шесть... Холостой... Инженер, здесь завод восстанавливаем...

- Хорошо... Капитан, мне немного осталось, максимум полгода... Женись на Танюше... Лучшей, любящей и верной не сыщешь...

- Неожиданно...

- Хочу, чтобы счастлива была... Я в людях не ошибаюсь. Ты достоин её любви... И она твоей... Ведь нравится?
      
- Не скрою...
               
- Мы поженились в 42-ом. Ей девятнадцать, мне двадцать четыре...
Через неделю призвали... Вернулся таким...

- Может восстановится здоровье...

- Капитан, понимаешь же, такое не восстанавливается...

Тимофей написал на листе, вложил в конверт, запечатал.

- Вскроешь, при разговоре с ней, если решишься... Если нет, сожги...
  Подумай над сказанным... Ты ей нравишься, аж глазки заблестели...               
 
- Подумаю... Мне пора... Приеду месяца через два, навещу. Держись, майор!               
   
       Дмитрий вернулся через четыре месяца. Завершив дела, вечером отправился по знакомому адресу.
Татьяна была в чёрном с округлившимся животом.

- Никак не получилось приехать раньше, извини...  Тимофей?

- Похоронили месяц назад...

- Соболезную... Мой? - показал на живот.

- Твои! Врач сказал - двойня...

Он почувствовал ликование и облегчение...

- Знаешь, о чём мы говорили тогда?

- Нет.
               
- Он хотел, чтобы женился на тебе... Я много думал, всё время помнил тебя...

- Я тоже помнила...

- Он сказал, если решусь, прочесть...

Дмитрий вскрыл конверт.

- "Благословляю вас! Любите и будьте счастливы! Одно прошу, родите мальчика, назовите именем моего отца, Василием."

- Он был прав, лучшей жены не найти. И ты мать моих детей!
Согласна пойти за меня?

Она подняла полные слёз глаза.

- Я любила его и буду любить тебя! Согласна!
   
       Они уехали через  неделю.

Татьяна родила двух мальчиков. Одного зарегистрировали Виктором Дмитриевичем Донцовым, другого - Василием Тимофеевичем Мельниковым.

       Они прожили долгую счастливую жизнь...

23. Они воевали с фашистами!
Анна Шустерман
Лауреат в Основной номинации «ГТ»
Специальный приз №19 «Абориген конкурсов»
5 место в номинации «Внеконкурсные произведения»

Тётин муж, а также папа Фимки, и папа Розочки во время Великой Отечественной войны воевали с фашистами...
Во дворе мальчишки - "партизаны" - тоже воюют с "фашистами".
Девчонок в эту игру не принимают.
Я сказала Фимке: - Пусть будут раненые, и мы с Розочкой будем их перевязывать.
Мы хватаем "партизана", валим его на землю и перевязываем, перевязываем, пока не кончится бинт.
Cосед Фимки - папа моей подружки Розочки.
Папа Розочки ходит на костылях.
Она стесняется своего папу, который падает, когда напивается в бадежке на углу нашей улицы.
Все папы там напиваются...
Мы, детки, помогаем затащить их домой.
Легче всего тащить Розочкиного папу, он легче всех.
Фимкиного папу тащить тяжело, так как у него две ноги.
У меня нет папы, он умер, поэтому я живу у тёти, в Одессе.
Мне стыдно за тётиного мужа, который часто ходит в бaдeжку и там напивается...
У меня есть сосед - бывший моряк, он учит меня считать, писать и читать.
Сосед, бывший моряк, тоже воевал с фашистами, но в бадежку не ходит, и мне за него не стыдно!

Mеня прогнaли из кухни, чтобы я не вертелась под ногами, и не перевeрнула кaзанок с голубцами.
В комнате тётин муж открыл чемоданчик, называется патефон.
Крутить ручку мясорубки и патефона - мои любимые занятия!
В комоде, на котором стоит патефон, много ящиков, закрытыx на ключ.
Тётин муж вынимает из ящичка пластинку в бумажном конверте, потом осторожно вынимает её из конверта и, держа двумя пальцами за бока пластинки, кладёт её на бархатную подстaвку - тарелочку.
Мне не разрешают трогать чёрные блестящие пластинки, чтобы я не запачкала их своими руками.
Мне не разрешают устанавливать иголку на пластинку, чтобы я не укололась и случайно не поцарапала пластинку.
Но зато я могу сама вставить ручку от пaтефона в дырочку и крутить eё.
Тётин муж подпевает дядe в патeфонe:

- Эх, путь-дорожка фронтовая, не страшна нам бомбёжка любая, / А помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела.

Пока ящики комода открыты, я могу в них покопаться...
В верхнем, cамом маленьком ящике, лежат медали, которые тётин муж получил во время войны.
Ещё там есть мешочек с монетами, которые он привёз из Берлина, и маленький конвертик с иголками для патефона.
В самом низу комода лежат ёлочные игрушки, завернутые в вату.
Тётя не разрешает их трогать, но сейчас она не видит, что я делаю...
Когда голубцы будут готовы, мы будем наряжать ёлочку, которую тётин муж установил в углу комнаты.
Мне хочется украсить ёлку настоящими медалями!
Hо тётин муж сказал, что его медали - не ёлочные игрушки...

24. Мои дорогие...
Эль Ка 3
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Лауреат в Основной номинации «ГТ»
Специальный приз №14

Я из послевоенного поколения. Не рассказывали мне о войне родители, ни бабушки, ни прабабушка, тихая кружевная старушка, всегда укутанная в тонкую белую пуховую шаль и летом и зимой, ни её младшая дочь, бабушкина сестра. Было у них всё в кружевных салфеточках -радио, комод, буфет и большая кружевная скатерть на круглом столе. После всегдашнего чаёвничания, прабабушка, каким-то только ей свойственным движением, смахивала хлебные крошки с кружева скатерти и отправляла их в рот. И я всё время удивлялась, как не застревало  в этих петельках ничего.. никаких крошек.  Они пережили блокаду.

Сейчас трудно себе представить, что такое блокадные 125 гр. хлеба.
Маме 14 лет. Сначала дежурили с одноклассниками на крышах, гасили зажигательные бомбы, рыли в пригороде окопы. А потом наступила зима. Таких морозов в Ленинграде не было ни до, ни после той страшной зимы.

Отключили или замёрзли водопровод и канализация. Холод пронзал всё, казалось внутри организма всё вымерзало.. .Самыми страшным были январь и февраль 1942. Дедушка, Керн Михаил Петрович, отдавал половину своей пайки доченьке. Она не отказывалась, принимала как должное. В феврале по Дороге Жизни их с бабушкой эвакуировали. Дедушка  не дожил несколько дней. Он умер от голода. Единственный момент, который вспоминала мама, это когда их в открытом грузовике везли через Ладогу, впереди идущая машина провалилась под лёд  со всеми... всеми...
 А их водитель только объехал полынью и повёз  дальше.
Приказ не останавливаться.

В январе 44 сразу после снятия блокады бабушкина сестра успела прислать им вызов в Красноярск и они отправились домой. Мамочку взяли на заготовку дров под Выборг, откуда она вернулась весной 45. В мае ей исполнилось 18.
 
Как-то рассказывала мне, как уже в 40- летнем возрасте побывала на экскурсии в Бресте. Комплекс мемориальный тогда был новый. Их, экскурсантов, не предупредили о звуковых сигналах. И вот ведут по полутёмному пространству, показывают экспонаты, и вдруг раздается вой сирены...
Память проснулась... Мама испугалась так, что бросилась бежать, бежать на свет, на воздух. Она даже босоножку потеряла. Уже на улице, когда выскочила, потеряла сознание. А ведь после войны прошло больше 20 лет.

 Дедушка по папиной линии пропал без вести на  Синявинских болотах. К слову, оба дедушки моего мужа тоже погибли на Ленинградском фронте. И три старших папиных брата. И я не знаю  как они погибли.
Мой свекор прошел войну в авиаполку. Самые страшные бои оказались под Новороссийском. Почему-то запомнился его рассказ, о том, как переправляли техсостав, когда меняли дислокацию.  Они летели в бомболюках, без парашюта, скорчившись в позе эмбриона, и люк мог раскрыться.
...Стреляли.

9 мая сын прислал скриншот документа из воен. архива Кронштадта.

 Там говорится, что мой отец, с 1942 года старшина второй статьи Захаров Василий Павлович был направлен нести военную службу на о. Сескар, "участвовал в высадке морского десанта на о.Бисрке и о. Б. Тютерс, где получил ранение в руку. А также на о. Б. Тютерс принимал непосредственное участие в разминировании заминированных участков укреплений и жилых домов".

Под самый конец жизни захотел папа написать воспоминания. О войне. Не успел.
Так и останется только  в строчках архива, да в нашей памяти. Низкий поклон вам, мои родные, мои любимые, мои дорогие.

25. Чёрное на белом. Стасис Альгирдис Красаускас
Эль Ка 3
Лауреат  в Основной номинации «ВТ»
Лауреат в Основной номинации «ГТ»
Специальный приз №14

...Мастерство Красаускаса растёт с каждым годом. И всё больше философских вопросов возникает в его душе. Все мы приходим с возрастом к ним .
Для чего Я пришёл в этот мир. И что есть этот Мир? И что Я в этом Мире?

Во время Великой Отечественной войны Стасис был подростком. И к этой теме - теме войны и мира - он обращался очень часто. В контексте открытий и заблуждений человека, человечества...  К этой теме можно отнести и  серию автоцинкографий 1973 года "Куда идёшь человек?"  Художник завершает здесь разработку творческих поисков  цикла "Движение". Атлетические фигуры мужчин, их  могущественность и страшные последствия войны. Ужас и трепет вызывает рисунок атлета на костылях -  обнажённый прекрасный торс без ноги, держащий на своих атлантовых плечах земной шар. Низко опущена голова мужчины . Куда мы идём? Боже мой, как же эта тема современна! Что творит человек? Нет равновесия нигде и ни в чём!

Размышляя над творчеством художника, я задумалась, насколько он современен. И как много он успел сказать за очень маленький, отпущенный ему, как художнику, период жизни. То, как при всей вроде бы уравновешенности и успешности раскалывалось его ощущение и принятие жизни. При всем при этом он делал одновременно с трагическими сериями удивительные по красоте, одухотворённости, лиричности и пластичности серии, посвящённые женщине. Любовь и жертвенность во имя любви. И во имя жизни. Таков цикл "Рождение женщины".  Торжество женского, как жизненного  начала, здесь несомненно.
У Красаускаса постоянно движение противопоставляется покою. Свет и тьма . Война и мир. Жизнь и смерть. Белое и чёрное.

"Саму суть графики создает конфликт, борьба двух цветов, - говорил мастер. - Меня этот конфликт очень интересует, каждое его решение требует философского осмысления. Начинаешь мыслить образами, стремишься передать все их содержание в цветовом богатстве черного и белого". Стасис Красаускас

Огромную роль в его творчестве играет литература и поэзия.. Стихи окружали его, он делал иллюстрации к поэтическим сборникам. Был в нём поэтический дар. И у его линии своя музыка и ритм.
Работая со словом, превращая текст в изображение, он очень тонко чувствовал его. А может быть этот  поэтический дар был его сутью?
 
В 1975 году Стасис Красаускас создал сильнейшую вещь. «Вечно живые». Не знаю, насколько эмоционально он переживал и вживался в то, что творил...  Не дает мне покоя мысль, что достиг он наивысшей точки в своём творчестве и сгорел  на этом костре.

Мелодия, тревожная  как симфония Шостаковича, с повторяющимся рефреном на всех листах серии – лежащего под землёй солдата. Его сны.

Красаускас изобразил их, не в землю лёгших, а превратившихся в белых журавлей, как писал когда-то Расул Гамзатов. И как пел Марк Бернес.

Лежат солдаты, горюют матери, вдовы.
Где те, нерождённые дети молоденьких мальчиков, погибших, защищая Родину?  Пустынна земля.

Линия Красаускаса не поёт здесь, она страдает и речитативом рвёт и режет сосуды сердца. Не сопереживать, глядя на эти работы – НЕВОЗМОЖНО.

Мне кажется, что он на такой высокой ноте закончил свою ПЕСНЬ, что его уход из жизни был логичен.

После его смерти прошёл не один десяток лет. Но выше - по накалу страстей и мастерству  - художественных произведений на эту тему я не встретила.


Фото из интернета