Продолжение, предыдущая часть: http://proza.ru/2020/08/07/2055; начало: http://proza.ru/2020/06/24/108
После шести лет работы ученым секретарем НПО «Центр», у меня появилась возможность перейти в научную лабораторию. Надоели бюрократические бумаги, работа была напряженная, а всегда хотелось заниматься наукой. За время моей службы управленцем менялись замдиректора. Не сработались с директором. Некоторые удивлялись, как я смог столько лет проработать с таким сложным человеком? Хотя и надо мной директор иногда мог недобро пошутить: «Это ж только Владимир Павлович может иметь собственное мнение!» На что я отвечал: «Разве это плохо?» Он пожимал плечами, ведь другие так не поступали. Может я и был слишком прост и наивен, но подхалимом не был никогда.
Сначала я пытался совмещать обе должности, но через несколько недель понял, это невозможно. Нашел кандидатуру на место ученого секретаря, оставил свой кабинет и погрузился в дела лаборатории (шел 1988 г.). Это считалось понижением статуса, но зарплата оставалась прежней. Моим непосредственным руководителем стал начальник отделения. В отделение также входили конструкторские отделы. Решение директора объединить усилия ученых и конструкторов было рациональным, мы работали в тесном контакте. Завод тоже был под боком, испытательные стенды рядом, в любой момент можно было увидеть реализацию наших идей.
Лаборатория насчитывала 21 сотрудника, преимущественно молодых. Раньше ее возглавлял Валерий Зуйков, которого я давно знал. Но он не сработался с начальником отделения. Валерий создал работоспособный коллектив, лаборатория была неплохо оснащена приборами и аппаратурой. Меня он и пригласил, ему было небезразлично, кто станет следующим руководителем.
Одним из направлений работ являлось исследование технологий фильтрования материалов на центрифугах. С участием лаборатории создавались центрифуги для обогащения руд цветных металлов для Усть-Каменогорского свинцово-цинкового комбината (сейчас «Казцинк»). Для объединение «Беларуськалий» (г. Солигорск) в цех 4-го рудоуправления поставили лопастную фильтрующую центрифугу. Она показывала хорошие результаты по производительности, выручала производственников, когда вакуумные фильтры цеха не справлялись с накопленными калийными шламами. К сожалению, были проблемы с надежностью одного из комплектующих узлов центрифуги - планетарного редуктора. Конструкторам приходилось туда ездить для ремонта. Мы встречались с главным технологом ПО «Беларуськалий». Судя по разговорам, наши работы ее не особо интересовали. Больше интересовало немецкое оборудование. В цеху мне пояснили, что она много времени проводит в Германии. Инженеры цеха смеялись, когда я им пожаловался на отсутствие ее интереса к нашим центрифугам: «Как ты думаешь, куда ей больше хочется ездить, в Минск или Германию?»
В лаборатории также велись исследования пропитки и сушки древесины. Часть работ вела группа Роберта Найденова. Я писал про них, когда они нашли эффект, при котором легкое плавающее тело тонуло в центробежном поле*. Тематика пропитки и сушки древесины мне была интересна, потом еще много лет я занимался близкими вопросами. Об этом у меня есть в рассказе про топляк**.
При выборе пропиточных составов мы консультировались с Сенежской лабораторией консервирования древесины, расположенной под Москвой (Октябрьская ж.д.). Там разрабатывались и испытывались средства защиты древесины от гниения и горения. Видел поле-полигон, где проходили испытания образцов антисептированной древесины, в течение многих лет находящихся в грунте. Были крепкие столбики, установленные почти 50 лет назад еще в 1946 году, были и полусгнившие за 10 лет. С 1952 года Сенежскую лабораторию возглавлял проф. С.Н. Горшин. Было интересно с ним встречаться, хотя основные работы мы вели с Н.А. Максименко. Когда мы познакомились, Сергею Николаевичу было 82 года. Несмотря на плохое самочувствие, он подолгу со мной беседовал, рассказывал про работы лаборатории, ее историю (она образовалась в 1928 г.). Познавательно было услышать про методы консервации деревянных старинных сооружений, например, церкви в Кижах. Запомнились его слова:
- Молодой человек, если кто-то вам скажет, что есть совершенно безопасные для здоровья человека антисептики, не верьте. У нас и у дереворазрушающих грибов одна среда обитания. Что вредно для них, вредно и нам. Дело только в количестве этих ядов, попавших в организм. То, что для них смертельно, нам не опасно. Вы же не питаетесь этой пропитанной древесиной.
Я часто вспоминаю эти слова, когда вижу трухлявую гниющую на земле древесину в лесу. Ведь говорят, если бы не было дереворазрушающих грибов, вся наша планета была бы покрыта толстым слоем трупов деревьев. Это наша среда обитания, на удобренной гнилушками почве растут новые деревья, таков круговорот веществ в природе. А вот съедобные грибы мы любим и собирать, и есть. Конечно, мы не хотим, чтоб наши дома и заборы быстро сгнивали, поэтому древесину защищаем.
Мне перестало нравиться ездить в лабораторию, после того как оказался невольным свидетелем трагедии на железнодорожной станции Сенеж. Будучи в командировке в Москве, я заехал к ним. Из электрички передо мной выходили женщины-маляры, человек пять. В заляпанной одежде, они несли ведра, кисти, весело смеялись, разговаривая между собой. Как и я, они вышли из первого вагона, прошли перед поездом и направились работать к платформе напротив. Отойдя от станции, я услышал громкие почти непрерывные гудки движущейся электрички, но не придал этому особого значения. Позже, возвращаясь на станцию, я заметил группу угрюмых людей и небольшой грузовик. До электрички оставалось еще минут 10, я вышел на платформу. Там не было ни души. И тут заметил перед собой мертвенно-серую кисть руки, дальше отрезанную ногу в обуви, какие-то разбросанные предметы, человеческие останки. Как в фильме ужасов! На шпалы и рельсы тоже страшно смотреть. Вернулся обратно, спросил у людей, что случилось? Они были в шоке, наверное, это их бригада или родственники… Как я понял, когда женщины перешли к противоположной платформе, по встречному пути из-за поворота выскочила электричка, которая на этой станции не останавливалась. По другому пути электричка только разгонялась и путь еще не освободила. Платформа была высокая, на нее женщины взобраться не могли, под нее тоже не залезть…
По заказу Министерства обороны СССР нами велись работы по огнезащите древесины, пропитывая в центрифугах. Неоднократно ездил в г. Сокол Вологодской области на домостроительный комбинат, выпускающий строительные конструкции для военных. Они производили древесно-цементные плиты, панели, из которых строили казармы и другие сооружения. Сами плиты были негорючими, но требовалась огнезащита деревянных элементов: каркасов, дверей… Воспользовавшись случаем, я купил себе дачный домик из таких панелей (был дефицит), а также обеспечил домиками всех желающих работников НПО «Центр». Это не стоило больших усилий, ведь директором того военного комбината был белорус В.М. Казачковский, он скучал по Родине и был рад с нами вести дела. Насколько я знаю, после выхода в отставку он вернулся в Беларусь. При моем участии в РБ пришло более 300 таких домиков. С благодарностью вспоминаю и заместителя директора В.С. Васькова. По налаженному пути потом нашлось кому заняться бизнесом по реализации домиков и панелей в Беларуси.
Кроме заказов для военных, подобные работы выполнялись и для белорусских строителей. Пропитывали древесину для огнезащитных дверей гостиницы Беларусь, ряда других общественных зданий, станции минского метро Немига и др. С нами успешно сотрудничал Институт общей и неорганической химии Академии наук Беларуси. Работы по созданию огне-биозащитных составов для древесины начинались еще при участии академика Н.Ф. Ермоленко, потом в течение многих лет мы продолжали работать с Н.К. Луневой и сотрудниками ее лаборатории.
Став начальником лаборатории, я ввел правило проводить утренние семинары по понедельникам. Обсуждали новые результаты, планы работ. Помнил, что в Институте тепло-массообмена НАНБ (ИТМО) директор Р.И. Солоухин требовал от заведующих лабораториями докладывать новые результаты на еженедельном ученом совете института. Как ученый секретарь НПО «Центр», я всегда включал подобные рассмотрения и на заседаниях Научно-технического совета объединения. Удивительно, лабораторный семинар по понедельникам проходил активно и интересно. Чем-то напоминал конкурс или соревнование, кто лучше выступит. Было приятно, что люди относятся к работе так заинтересованно и ответственно. Но, оказалось, я слабо разбирался во взаимоотношениях в коллективе. Когда в объединении начались сокращения штатов, два сотрудника не стали ждать и сами уволились. Конечно, мне было жаль их терять, но не все от меня зависело.
В очередной понедельник мы проводили семинар, уже без этих людей. Все было как обычно, но обсуждение шло скучно, выступающие формально отчитались и быстро закончили. Никакой активности, разве что я пытался немного тормошить. Позже спросил у руководителя группы фильтрации Елены Ефимовны, в чем причина такого скучного заседания. Она ответила:
- Так Галя же уволилась, перед кем стараться показать, что наша группа сильнее! А вы нас и так знаете, доказывать не надо.
Я подумал и сказал:
- Да, конкуренция – великий стимул.
Нужно сказать, что добрые отношения с начальником отделения у меня не сложились. Начальник любил подхалимов. Грамотности не хватало, как обычно, это заменялось хитростью, способностью подставить… Возможно, он боялся, что я могу его подсидеть, ведь ученой степени у него не было. Зато была «рука». Я никогда не лебезил перед своим прежним начальником – генеральным директором объединения В.И. Шаплыко, хотя его уважал за ум, таланты, нестандартность мышления и др. К начальнику отделения я тем более подлизываться не собирался. Поездив с ним в командировки и увидев, что он не достаточно компетентен в обсуждаемых вопросах, к тому же пьяница, я перестал участвовать с ним в переговорах. По работе помощи от него было немного, поэтому старался с ним реже общаться. Настроение из-за него часто портилось, хотя открытой борьбы не велось. Приходилось терпеть, ведь у меня появилась возможность заниматься исследованиями, наукой. Понял тогда, почему с ним не сработался прежний начальник лаборатории. Все же я тогда надеялся, что смогу с ним работать на формальной основе. Опыт у меня был, был немалый авторитет в объединении, и генеральный директор в целом ко мне хорошо относился.
Советский Союз переживал последние годы. От информированных людей я слышал, что ожидаются большие перемены. Лидером страны – генеральным секретарем ЦК КПСС тогда считался К.У. Черненко, который пробыл у власти всего год. Любопытно, какие же перемены ждать? Когда во власть пришел М.С. Горбачев, действительно, стали заметны серьезные изменения. Богаче мы жить не стали, но бояться властей стали меньше, появилась «гласность», много нового стали публиковать. На западный манер появилась должность президента страны. Но прежняя номенклатура не сдавалась, страна оказалась не готова к серьезным демократическим изменениям. Произошел по существу государственный переворот, в лидеры вышел Б.Н. Ельцин, который привел к развалу СССР и образованию пятнадцати независимых стран.
Работа в лаборатории проходила в тот непростой период. Точнее это были два периода: один при СССР, другой в независимой Республике Беларусь. При СССР у нас не было серьезных проблем с финансированием, исследования и разработки велись для Минсредмаша, других союзных отраслей. После переподчинения белорусским властям появились проблемы. Реальные зарплаты снизились, курс зайчика*** на глазах падал. Пошли невыплаты зарплат. Говорили, выживайте как хотите. Инженер из отдела снабжения стал заместителем генерального директора, он умел «делать деньги». Его приводили в пример. Но не все же могли распродавать накопленные при СССР складские запасы. Случались даже трагедии. Ставший бывшим начальник отделения, лауреат Госпремии СССР неожиданно выпал из окна своего кабинета на шестом этаже. Появились сложности и в нашей лаборатории, что делать, как платить зарплату людям?
Начальник нашего отделения продолжал давить, от него требовали сокращать сотрудников. Естественно, он считал, что столько научных работников отделению не нужно. Если в первую волну сокращений я пошел на увольнение сотрудников, во вторую никого не стал сокращать, а ушел сам. Нелегко было на это решиться, жалко было оставлять коллектив. До сих пор не могу простить себе, что сокращал сотрудников. Не могу забыть женские слезы и вопрос: «Почему именно меня?» Знаю как минимум двух людей, которые мне никогда этого не простят. Висит на мне этот грех. Не надо было мне так поступать. Одна из причин ухода - отношения с начальником отделения. Ожидание неприятностей, подстав, со стороны начальника или его лизоблюдов раздражали. Пожалуй, это был самый неприятный период моей трудовой жизни, хотя мне всегда удавалось избегать серьезных конфликтов. Вот ведь, потянуло в науку на производственном предприятии, а там другие отношения. Все же с академическими учеными было работать лучше.
Важны нормальные отношения в рабочем коллективе. Тогда и работается эффективнее. Мне вспомнилось, как еще в ИТМО сотрудница нашей лаборатории Светлана, добрый и отзывчивый человек переходила работать в другую организацию. Нам она жаловалась, что не все знает по новой работе, слабо знакома с компьютерными операционными системами. Не скрывала этого и от людей, которые ее приглашали. Но те сказали:
- Главное, чтобы человек был хороший, а эти системы вы быстро освоите. Нам важны здоровые отношения в коллективе.
Светлана проработала там уже десятки лет, несмотря на пенсионный возраст продолжает работать.
Когда был ученым секретарем, я знал обо всех работах объединения. Готовил бумаги, писал сводные годовые научно-технические отчеты. Знал всех руководителей отделений и отделов. Мне особенно нравился начальник отделения Юрий Феликсович Соболев, интеллигентный и выдержанный человек. Удалось с ним договориться, и я перешел в их отделение.
Завершился период моей работы в отделении с антипатичным начальником, где желание заниматься научными исследованиями привело к дискомфорту в работе. Или не бывает в жизни все только хорошо?
Продолжение: http://proza.ru/2020/10/31/250
На фото НПО «Центр» г. Минск
*http://proza.ru/2014/08/24/148
** http://proza.ru/2018/04/02/1897
***зайчик был нарисован на рублевой купюре РБ, он продержался лишь несколько лет и из-за инфляции исчез