48. Лекарка http://proza.ru/2021/10/15/166
Пробудился Гоннар освеженный, окрепший и с удовольствием ощутил, что к нему возвращаются силы. Когда жрица принесла ужин (овощи и кусок вареного мяса), юноша с аппетитом все это съел.
- Ну вот, - сказала она, - вижу, что наши молитвы и лекарства Тилены делают свое дело. Еще немного, и общими усилиями удастся поставить тебя на ноги.
- Я уже и сейчас достаточно окреп для того, чтобы немного пройтись.
— Это плохая идея, - возразила девушка. – Если будешь разгуливать по святилищу, тебя увидят младшие жрицы или (что еще хуже) кто-нибудь из посторонних. Пойдут слухи. А в осажденном городе они распространяются с необычайной быстротой. Оглянуться не успеешь, как вести дойдут до твоих врагов, и они явятся сюда, чтобы довершить начатое. Лекарство Тилены окажется потраченным без толку.
- Я себе не враг, - ответил Гоннар. – И я обещал ярлу сидеть тихо. Так что нет никакой нужды держать меня голым взаперти. Можешь выпустить ночью, когда все лягут спать.
- Хорошо, воранг, - согласилась жрица, - я подумаю над твоими словами.
Гоннар был готов отправиться на прогулку сразу после заката солнца. Он лежал в светелке, нетерпеливо ожидая своей исцелительницы и стражницы. Однако прошел час, другой, а она все не появлялась. Через три часа Гоннар решил, что она совсем не придет, но тут послышались ее легкие шаги.
- Заждался, воранг? - спросила жрица, появляясь на пороге. – Извини, раньше было опасно. Ученицы внизу щипали корпию и варили зелья для раненых. Теперь все улеглись. Одевайся!
Она бросила на постель ворох принесенной с собой одежды. Это были штаны, рубаха, фуфайка, онучи, сапоги и плащ Кутула. Все вещи были выстираны, высушены и даже заштопаны.
Юноша стал торопливо одеваться.
- Можешь поблагодарить меня, воранг, - заметила жрица. – Ведь я своими руками отстирала твою одежду прошлой ночью, а это оказалось непросто, столько грязи и крови на ней было.
- Конечно. Я тебе очень благодарен, - кивнул Гоннар.
Жрица тихо рассмеялась.
- Ты совсем наивный, воранг, даже забавно, что такие, как ты, еще есть на земле. Служительниц Яки-Куло не благодарят словами. Потому что слова, на самом деле, не имеют в их глазах никакой цены.
Она обвила его шею руками и приблизила свое лицо к его лицу. Гоннар почувствовал невольное волнение от ее близкого тела, прикрытого только легкой сорочкой, хотя и подозревал, что жрица, скорее всего, лишь подсмеивается и дразнит. И действительно, едва губы их встретились, девушка сразу отстранилась.
- Не буду воровать чужие поцелуи, - шепнула она, - тем более, когда их хозяйка всего в шаге от нас.
- Что? О ком это ты? – воскликнул он и почувствовал, как сердце сначала словно замерло, а потом гулко толкнулось в его груди.
- А ты словно не понял, - усмехнулась жрица, - о дочери ярла, конечно. Она здесь в святилище, одна…
- Зачем?
- Неужели и вправду не понимаешь? У Чернавы ведь был дружок. А его подстрелили накануне во время дежурства. Даже тела не нашли. Думаешь, ей не горько?
- Так что же мы стоим! – воскликнул Гоннар. – Надо пойти к ней…
Но жрица с неожиданной силой схватила его за руку. – Ты же поклялся ярлу, поклялся мне… Она не должна тебя видеть. Ты обещал!
- Да, это так, - вынужден был согласиться Гоннар.
Он замер на месте, не зная, что ему делать. Некоторое время они стояли молча. Потом шею Гоннара вновь обвили девичьи руки. Он почувствовал на щеке горячее дыхание жрицы.
- Представляешь, - шептала она, прильнув к нему всем своим телом. – Она ведь считает тебя мертвым! И теперь пришла облегчить свое сердце перед богиней. Какой удобный случай! Можно узнать, что она о тебе думает. Представляю, сколько ты мучился, пытаясь постичь душу Чернавы. И каждый раз суть ее ускользала от тебя, словно лунный блик с поверхности воды. Она ведь – одна из нас, а мы никогда не раскрываем сердце перед мужчиной! Но богине она врать не посмеет… Что? Хочешь подслушать?
- Хочу, - без обиняков ответил Гоннар. – Сможешь меня провести?
В ответ послышался уже знакомый тихий смех.
- Я-то смогу, а ты готов потом со мной расплатиться? Я ведь просто так влюбленным не помогаю.
- Ведьма! – пробормотал он. – Настоящая ведьма. Да мне без разницы! Пусть будет, по-твоему. Только проведи в святилище.
- Хорошо! – согласилась она. – Но помни про свою клятву. Ты не должен себя обнаруживать, что бы не случилось. Ты обещаешь?
- Обещаю!
- Тогда пошли!
Вместо того, чтобы спускаться вниз, жрица увлекла своего спутника в коридор. Тот вывел их на открытую галерею, огибавшую бревенчатое здание жреческого корпуса, располагавшееся на краю просторного двора. Двор окружал высокий дощатый забор, вдоль которого тянулись службы и сараи. Жрица и Гоннар обошли здание кругом. С противоположной стороны им открылся еще один двор правильной треугольной формы, обнесенный помимо внешнего забора, невысоким частоколом чуть меньше человеческого роста, обозначавшем границы священной территории. В основании этого треугольника возвышалась стена дома, а в вершине находилось изваяние богини. Лицезреть его могли только женщины и лишь очень немногие из посвященных мужчин. Гоннару доводилось слышать, что изваяние это очень древнее и очень простое – оно представляло собой овальный камень, которому каменотесы придали обобщенный облик женской фигуры без лица, но с рельефно выступающей грудью. В нижней части идола было просверлено большое круглое отверстие, сквозь которое можно было просунуть руку. Но ничего этого Гоннар не увидел из-за темноты. Впрочем, будь сейчас даже ясный день, он все равно бы отвел взгляд в сторону, опасаясь гнева богини, поскольку та могла лишить его мужской силы и всякой удачи в любви.
- Теперь не шуми, чтобы она нас не заметила, - прошептала жрица.
Они вошли внутрь здания и спустились по винтовой лестнице на первый этаж. Лестница была довольно крутая, без перил и двигаться приходилось в полной темноте. Тем не менее, им удалось каким-то образом не свернуть себе шею. На улице было светлее, однако жрица тотчас опустилась на колени и поползла по траве в сторону священной ограды. Гоннару пришлось повторять все ее движения. Так, соблюдая всяческую осторожность, они добрались до узкого прохода, образованного с одной стороны забором, а с другой – частоколом священной ограды. Здесь они уселись, прислонившись спиной к частоколу, и приготовились слушать.
Гоннар не видел Чернавы, но чувствовал ее близость и представлял, как она сидит, скрестив ноги, перед изваянием богиней и шепчет свои молитвы. Только Чернава ничего не шептала. Вместо слов до них долетали тихие всхлипывания. Слезы настолько не вязались с образом его всегда насмешливой возлюбленной, что Гоннар поначалу не поверил своим ушам. Конечно, дочь Славяты могла иногда всплакнуть по своим девичьим делам, но то, что она будет всерьез оплакивать именно его смерть невероятным. Однако Чернава вскоре заговорила, и все его сомнения отступили. Ее монолог был чем-то вроде речитатива и сопровождался аккомпанементом неведомого Гоннару музыкального инструмента, издававшего тихие, исполненные грусти звуки.
«Я очень грешна перед тобой, о Великая, - тихо начала свою исповедь Чернава. – Ты послала мне свой дар, а я пренебрегла им. И теперь уже ничего не могу поправить. Этот мальчик, он был такой чистый, такой прекрасный, такой преданный. А я постоянно играла с ним, дразнила его, заставляла мучиться. И не потому, что я злая и бесчувственная. Нет! Я с самого первого мгновения поняла, что это мой мужчина. Уже тогда, когда уронила ему под ноги свой платок, я знала, что передо мной твой избранник. Только мне казалось унизительным так вот просто принять то, что есть. Я полагала, что его век будет долгим, что впереди у нас годы и годы. Кто же мог знать, что Кошма похитит его так рано, что он лишь промелькнет перед моим взором и уйдет в небытие? Как такое могло случиться, о Великая? Разве я не одна из твоих преданных служанок? С рождения отданная под сень богини любви, как могу я быть несчастной в любви? И что мне делать теперь, когда его больше нет, в ком искать для себя опоры?»
Голос стих. Сердце Гоннара было полно сочувствия. Приди он сюда один, юноша, возможно, не удержался бы и обнаружил свое присутствие. Но рядом находилась жрица, бдительно следившая за каждым его движением.
Наконец, Чернава успокоилась. Гоннар услышал, как она кладет земные поклоны, а потом тихо пятится задом прочь из святилища. Скрипнула калитка. Чернава выскользнула наружу. И тут же до Гоннара донеслись ее удивленное восклицание и глухой шум борьбы, словно девушка пыталась освободиться из чьих-то цепких рук. Гоннар чуть было не бросился на помощь, однако жрица была настороже и удержала его рядом с собой. К тому же вскоре обнаружилось, что Чернава сама может за себя постоять.
- Какая дерзость, Межамир! - воскликнула она, не скрывая своей ярости. – Не хочешь оставить меня в покое даже здесь, в женском храме!
- Я – конунг и могу проходить куда мне угодно, - надменно отвечал молодой человек. – Слава богам, никто не может мне этого запретить.
- Если люди бессильны остановить твою наглость, не значит, что и боги будут такими же беспомощными, - зло отвечала Чернава.
- Пусть это тебя не беспокоит. Мои дела с богами я как-нибудь улажу сам. Скажи лучше, что ты сама здесь делаешь?
- С каких пор я должна перед тобой отчитываться? Я даже перед отцом своим отчетов не делаю. А ты мне кто? Брат или, быть может, муж?
- Я знаю тебя чуть не с рождения. И если бы ты не была по жизни такой стервой, мы бы могли, на крайний случай оставаться друзьями. А этот беглый воранг без роду и племени кто он тебе вообще? Что ты в нем нашла? Что ты вцепилась в него? Чем он тебя приворожил?
- Иди ты к Кошме, Межамир, - не проговорила даже, а прошипела Чернава. – Я не собираюсь с тобой это обсуждать.
- Да мне и не нужно твоего желания. Я слышал, как ты голосила по нему, словно мартовская кошка. Хотелось бы только знать, достоин он этого или нет. Не удивлюсь, если твой Гоннар просто бежал к кунам после того, как они посулили ему пару-тройку золотых.
- Сколько бы ты не старался его оболгать, тебе это не удастся. В чем в чем, а в доблести Гоннара никто не посмеет усомниться.
- Много надо было доблести для того, чтобы сберечь кусок стены, на который, к тому же, никто не нападал.
- А кровь на полу галереи?
- Если здесь и были враги, то они никого, кроме твоего Гоннара не тронули.
- Твои клевреты и есть самые опасные враги! – с убеждением произнесла Чернава. - Уж и не знаю, с кем хуже иметь дело – с ними, или с кунами. Чует мое сердце, что кто-то из них приложил руку к смерти Гоннара.
- Надо же, как ты заговорила! Значит это я во всем виноват? А хоть бы и так! Не пойму, почему эта мысль не пришла мне в голову раньше. Глядишь, у наглеца отпала бы охота преследовать тебя на праздниках.
- Не удивлюсь, когда узнаю, что так оно и было! – воскликнула Чернава. – Но только ты напрасно надеялся, что я его после этого забуду! С этой минуты держись от меня подальше, Межамир!
И оттолкнув конунга, Чернава быстро скрылась в доме.
- Пошли, - сказала жрица, когда все успокоилось.
Они молча вернулись в светелку.
- Тилена не будет тебя бранить? – поинтересовался Гоннар.
- За что?
- За то, что позволила все это услышать.
- Тилена сама этого захотела, чудак.
- Для чего?
- Чтобы вы, наконец, объяснились!
Едва жрица удалилась, к Гоннару явился Потаня. Вид он имел задумчивый и даже озабоченный.
- Я вижу, ты уже начал поправляться, - сказал он, - не удивительно, раз за тебя взялась старуха.
- Она старается, как может, - согласился Гоннар. – А у вас как дела?
- Пытаюсь разрешить проблемы, которые ты создал. А вместо этого проблем делается все больше и больше. Когда ты берешься за дело, то на половине не останавливаешься.
- Извини, я что-то плохо сегодня соображаю, - сказал Гоннар. – Ты вообще, сейчас о чем?
- О трупе, который мне вчера пришлось припрятать до лучших времен, чтобы скрыть твое возвращение.
- Кстати, как Торокашка и Чурила отнеслись к исчезновению Кутула?
- Плохо отнеслись, хотя вопросов я им не задавал, но о замыслах их могу судить не с чужих слов. И замыслы эти самые черные. Суди сам.
И Потаня принялся рассказывать о том, как, взяв с собой четверых самых верных приятелей, отправился сегодняшней ночью за трупом Кутула.
- Пробираться на дровяной склад я посчитал опасным, - объяснил Потаня. – Да я и с самого начала не собирался этого делать. Поэтому спрятал труп у дальней стенки. Мы забрались в соседнюю клеть, которая была отделена от сарая срубом, заполненным землей. Отодрали пару досок, чтобы образовался лаз. Потом прокопали проход к противоположной стороне. Оставалось только разобрать переборку, осторожно затащить труп внутрь сруба и там похоронить. Клянусь Геревитом, более надежной могилы трудно себе представить. Даже если бы Сарычан дал приказ всем своим ищейкам, они бы не отыскали тела до конца времен. Но все сорвалось.
- Почему? – спросил Гоннар.
- Потому что едва мы просунули в щель лом и отогнули доску, как до нас долетели голоса. Конечно, я ожидал, что на складе кто-нибудь окажется. Поэтому мы действовали со всей возможной осторожностью – не шумели, не стучали, не использовали пилу.
- Кто же там мог быть? Неужели Торокашка с Чурилой. Или сам Сарычан?
- Сарычана там, конечно, не оказалась. Таскаться по дровяным подвалам – не его уровень. Но, зато его предательские замыслы присутствовали там целиком и полностью. Что касается Чурилы, то именно он всем и заправлял, а насчет Торокашки я не разобрал. Видеть мы никого не видели, а голоса до нас долетали не очень отчетливо.
- И, о чем они совещались?
- О чем можно совещаться, укрывшись от всех добрых людей? Ты говорил что-то о предательстве и заговоре. Теперь я смог убедиться, что наши парни далеко продвинулись по этому пути. По ночам они обмениваются с кунами стрелами с привязанными к ним записочками. Сговариваются за нашей спиной, как лучше нас погубить.
- Ничего конкретного пока не придумали?
- Полагаю, что один замысел у них уже готов. Хотят во время штурма открыть ворота.
- Разве это возможно?
- Если в заговоре участвует десятка два смелых бойцов (а судя по всему, столько у них есть), то вполне. Главное выбрать нужный момент, напасть неожиданно и действовать твердо. На часах у ворот обычно дежурит воинов восемь, не больше.
- И что вы сделали, когда узнали о заговоре? – спросил Гоннар. – Арестовали негодяев?
- Арестовать мы их успеем. В конце концов Торокашка и Чурило не такая уж крупная дичь.
- Через них можно добраться до Сарычана!
- Эта добыча получше. Но теперь, когда мы знаем их планы, а им наши планы неизвестны, можно сорвать куш покрупнее.
— Это как?
- Пока сам не знаю, но я обязательно придумаю.
50. Военный совет http://proza.ru/2021/10/16/318
«Заповедные рубежи» http://www.proza.ru/2013/07/08/294