Ожидание. Роман. Глава 9. «Не зная броду, не суйся в воду».
Светлана Сергеевна встала с дивана, включила люстру и елочную гирлянду в зале, светильник на кухне, электрический чайник. Четыре часа нового года, а Стаса до сих пор нет.
И не позвонил матери, наверное, закружила девчонка парню голову.
Светлана уже давно поняла, что эти стихийные приступы страха и опасения за жизнь сына могут наоборот спровоцировать самые негативные последствия, если верить в возможность материализации мыслей, о чем неоднократно читала.
Тревожность телефонного звонка перекинулась на елочную гирлянду, отражение огней которой в заснеженном огромном окне засигналило как-то сиротливо и обреченно.
- Светлана Алексеевна! С новым годом! Не переживайте, пожалуйста, за Станислава! – спокойный голос Олега Сергеевича прорывался через очень громкую музыку усилителей где-то совсем рядом. - Моя бесшабашная дочь полчаса назад привезла своих новых сельских друзей на двух такси к нам домой, чтобы продолжить встречу! Мальчики почти трезвые, проголодались основательно и явно хотят спать. Сейчас перекусят, и мы их уложим спать – места всем хватит. А утром всех сам развезу по домам. Спокойной ночи!
- Спасибо огромное! И вас с Новым Годом!
«Господи! Успокоил Олег Сергеевич мою душеньку! Балованная у него дочь! Влюбится теперь мой мальчишка! Такой же стремительный и неудержимый, каким был и отец его, Иван!
От пластиковых окон тянуло настойчивым отголоском северо – западного циклона, который принес неразбериху северных морей, стужу и плотные снегопады. Как и тогда, много лет назад. Все помнилось.
- Ты что это, дочь, такая растрепанная? Час ночи! Мальчика себе завела? Давно пора! Одноклассники твои, наконец, проснулись? Иди, чайку выпей!
Светлана сбросила шубку в прихожей, сапожки, и, не зажигая свет, кинулась к окну. Иван Генрихович стоял у дома напротив.
«Да, «хороший» мальчик! Интересно, сколько ему лет? Пришел на встречу выпускников, - значит, учился в нашей школе! В кафе был один, без друзей и женщин. С учителями не тусовался. А что ты хочешь? Обычно на эти зимние встречи стремятся студенты, и чаще среди своих мы ведь говорим: «вечер встречи студентов». А после окончания вузов вообще неизвестно, куда судьба занесет? Очутишься в Магадане, например! Сейчас! Все! Закончились распределения выпускников вузов вместе с развалом Советского Союза! Родилась в 1982 году в одной стране, а потом оказались в девяностых годах. Дедушка с бабушкой, мамины родители, известные целинники, столько лет копили -копили деньги, чтобы вернуться на родину в Подмосковье, хотели квартиры купить приличные себе и детям, а остались в прямом смысле у разбитого корыта».
Посмотрела в окно – чистый горизонт.
«Ушел! Как хорошо, что каникулы так быстро закончились. Билет на понедельник заказан на «Икарус» - весь день в дороге буду качаться. И до майских праздников – одна учеба. А сейчас – только спать! Привык, наверное, к быстрым победам этот Иван! Не хватало мне еще влюбиться! Все произошло так нежданно-негаданно».
Рано утром разбудила мама:
- Светочка, там у тебя в кармане шубки телефон разрывался! Ответь, пожалуйста, кто-то без тебя заскучал!
- Да! Слушаю!
- Света, извини! У меня к тебе огромная просьба! В двенадцать часов дня мы с тобой приглашены на воскресный обед к моим родителям.
- А причем тут я? – нет, это уже прямое нахальство со стороны этого Ивана Генриховича. – Никуда я с вами не пойду! Извините!
- Выслушай меня, пожалуйста, дорогая девочка! Мои родители – люди преклонного возраста. Месяц назад они получили вызов в Германию на постоянное место жительства. Три мои сестры и два старших брата с семьями эмигрировали еще в середине девяностых годов. Я ни в какую Германию не собираюсь, несмотря на все уговоры. И, чтобы меня оставили в покое, заявил, что женюсь. Будешь моим прикрытием. Пусть уезжают со спокойной душой! Переубедить их мне не удалось! Слишком давно вырвался из семьи. Долгая история!
- Вы себя слышите? Обманывать родителей – самых близких людей! Это подлость! Забудьте мой телефон! – и с эти человеком она вчера ночью упивалась безрассудной жаждой развращающих поцелуев, почувствовав к нему какое-то первобытное влечение и бесконечное доверие. Наивная дурочка! А потом появляются детишки, не знающие своих отцов!
Нырнула под одеяло с головой, потому что от этого странного разговора в одной тонкой ночнушке стало все тело сотрясать мелкая дрожь. Согрелась и заснула. В десять часов разбудила мама:
- Света, проснись! Тебя на улице дожидается какой-то милиционер! Что случилось?
Натянула свитер и спортивные брюки, старые валенки, пушистый шарф - на плечи, выскочила на крыльцо, покраснела от растерянности:
«Какой же все-таки симпатичный этот спасатель – наконец-то, рассмотрела его при солнечных отблесках на снегу и у него на лице! А почему-то ночью в автобусе показался пожилым? И, если схватит сейчас на руки, ведь не вырвешься, сразу за шею уцепишься, чтобы не уронил специально в сугроб!»
- Ох, и соня ты оказывается! Светочка! Сколько тебе времени нужно, чтобы собраться? Мы у моих стариков пробудем не больше часа! Поверь мне! Никакого обмана не будет! Выпьем чая с мамиными пирогами, расскажешь им о своей учебе в институте, сыграешь на фортепиано Бетховена, Листа, что знаешь! И они уедут в свою Германию, спокойные за судьбу своего младшего непутевого сына. Иди в дом, собирайся, через час я за тобой на машине заеду! Раздетая совсем! Отказов не принимаю!
Собиралась быстро, изредка поглядывая в зеркало:
«Интересно, кому ты больше хочешь понравиться: этому решительному гунну, который привык брать штурмом любые укрепления и сопротивления понравившихся женщин? Или неизвестным его родителям, мнение которых небезразлично их взрослому сыну? И как мне к нему обращаться? На «ты» - сразу черт-те что вообразит: доступная девочка с приобретенной в далеком городе свободой нравов? На «вы» - подчеркнуто изощренно: Вы, дяденька, мне в отцы годитесь! Ладно! Интересная штука – жизнь! Лишь бы в самый неподходящий момент не разрыдаться от смущения – вот, скажут, психопатку в дом привел!
Иван Генрихович приехал на полчаса раньше, позвонил по телефону:
- Если готова, Света, то выходи! Мои старики – очень точные люди!
Похвалил, когда отъехали от дома и остановились на пустынной расчищенной дороге у сельского стадиона
- Молодец, что брюки в шкафу оставила! Любишь вишневый цвет? Ну, вот, опять румянцем залилась! Сколько тебе лет? Девятнадцать! А мне тридцать четыре! Когда ты только родилась, мы уже с пацанами в своих сверстниц влюблялись, на речке из-за кустов летом подглядывали, лягушек ловили и им в сарафанчики завязывали! Герои были! Ты вчера сказала мне о подлости!
Света, расскажу тебе только одну историю из своих отроческих лет, чтобы ты поняла, как мне дороги родители. Мы приехали в это село большой немецкой семьей в далеком 1973 году. Мне было пять лет. Отец сразу начал строить дом. Эта земля была родиной его и родителей.
И вот, когда мне исполнилось двенадцать лет, к нам в гости приехал дальний родственник отца, летчик гражданской авиации – их авиаотряд обрабатывал посадки сосны в лесничествах. Было жарко, конец мая, все двери нараспашку. Отец с гостем выпили прилично под навесом летней кухни, говорили громко, и я совершенно случайно узнал, что на территории района осталась приличная площадь настоящей песчаной пустыни с барханами, отсутствием растительности, большим количеством змей. Я не был паинькой, скорее, вырастал настоящей шпаной, главарем шайки, которая на велосипедах проезжала больше пятидесяти километров, чтобы посмотреть весной цветущие тюльпановые поля, половить рыбу на Волге, увидеть, как пробивают в далекой степи на высоченной вышке путь к глубоким залежам нефти
И рано утром, ничего не сказав матери, потому что отец был в рейсе, пять оторвил на велосипедах отправились за пятнадцать километров от села по грунтовой дороге, чтобы пересечь пустыню строго с юга на север.
После проливных дождей в конце мая бескрайняя степь, посадки вдоль дорог смородиновых кустов благоухали таким пьянящим настоем солнечного изобилия, цветочного нектара, свежестью северного ветерка, что мы были готовы орать любые песни, пока не увидели пасущееся смешанное домашнее стадо коров, овец и коз.
Старый казах на темной лошадке сказал только:
- Гиблое место! Жарко сегодня будет! Воду сразу всю не пейте! Чем больше пьешь, тем больше хочешь и тем скорее сила уходит! Ничего, молодые, сильные! Как пройдете пески, там через триста метров – река! С велосипедами тяжело будет!
У нас с собой были литровые фляжки в рюкзаках, пятилитровый бидончик с завинчивающейся крышкой, вареные яйца, хлеб, соленое сало. И мы так бодренько полезли в проросшие зеленой травой пески, ориентируясь по компасу. Через километр поняли, что пески притягивают солнце – все степные ароматы улетучились, осталась только жгучая жара, как в раскаленной бане.
Велосипеды стали неподъемными. Бросить нельзя – дома прибьют и отберут, да и, чтобы вытащить их, опять придется лезть в эту пароварку. Фляжки опустошили моментально – не привыкли терпеть жажду.
Друг отца, служивший в армии в песках Кара-Кумов, рассказывал, что вокруг каждой палатки клали толстые веревки и ночью наблюдали с помощью фонариков, как по несколько штук гадюк и другой нечисти с остервенением ползали вокруг этого зыбкого ограждения, блестя хищными глазами и не смея заползти внутрь круга. Самые нервные солдаты не выдерживали и расстреливали близких гадов из сигнальниц, получая наряды.
Разлили воду по фляжкам, старались делать только по два глотка, но впереди маячила только однообразность постепенно увеличившихся песчаных холмов. Гадюку или полоза увидели случайно в трех метрах, ломанули в сторону, выставив вперед колеса велосипедов.
Была только одна мысль в голове: « Вот так дураки!»
И вдруг в пустынную тишину вечного песка вплелся характерный звук низко летевших «кукурузников». Сначала на них спикировал один, и мальчишки увидели, как молодой летчик покрутил многозначительно пальцем у виска. А второй летчик сбросил буквально в пяти метрах над головой пластиковый бачок с холодной водой и показал два пальца. И они улетели.
- Парни! Два километра осталось! Дойдем и сразу в речку! И как люди умудряются выживать в Средней Азии!
Барханы скоро закончились, пошла неровная глинистая почва, но сил ехать на велосипедах не было. Вдали замаячили кроны спрятавшихся у реки тополей.
Домой вернулись по холодку. Отец заканчивал посадку картошки:
- Где был? Почему мать должна бегать по жаре по твоим друзьям и узнавать, куда ты пропал? Помощник называется!
Иван промолчал. Отец его никогда не бил, но мог не разговаривать неделю. И это напрягало. Вечером приехал друг- летчик. Отец забрал удочки и банку с червями, сумку с закуской, и мужчины отправились на рыбалку.
«Сахара» за околицей» написал я тогда в дневнике, но больше ничего записать не успел. В мою комнату вошел отец, влепил пощечину и сказал:
«Два самых важных дня в твоей жизни: день, когда ты появился на свет, и день, когда понял, зачем!» - запомни эти слова Марка Твена».
- Светочка, нам пора, родная моя душа! – Иван Генрихович остановил машину у крепкого деревянного забора добротного кирпичного дома.
Предыдущая глава 8.http://proza.ru/2023/04/20/828
Следующая глава 10. http://proza.ru/2023/05/12/463