Текст еще будет редактироваться.
Предыдущая глава http://proza.ru/2024/06/21/1507
Следующая глава http://proza.ru/2024/07/14/322
Глава 47
"Я ещё раз обдумал всё это, Элизабет, - сказал её дядя, когда они выехали из городка, - и, учитывая все обстоятельства, я начинаю склоняться к тому, что Джейн права. Мне кажется настолько невероятным, чтобы какой-нибудь молодой человек решился так бесчестно поступить с девушкой, отнюдь не одинокой и не беззащитной, и которая, к тому же, жила в доме командира его полка, что я отказываюсь допустить возможность этого. Не мог же он полагать, что за неё никто не вступится? Не мог же рассчитывать вернуться в полк после того, как нанёс такое оскорбление полковнику Фостеру? Он не мог поддаться искушению, зная, чем рискует."
"Вы действительно так думаете?" - воскликнула Элизабет, и лицо её на мгновение прояснилось.
"Право же, - сказала миссис Гардинер, - я готова согласиться с твоим дядей. Это было бы слишком возмутительным нарушением всех понятий о чести и порядочности, а, кроме того, противно его собственным интересам. Я не могу думать так плохо о Викхеме. Неужели ты сама, Лиззи, настолько низкого о нём мнения, что считаешь его способным на такое?"
"Нет, пренебрегать своими интересами он, пожалуй, не будет; но на всё остальное, я уверена, он способен. Если бы всё было так, как вы говорите! Но я не смею надеяться на это. Почему же они не поехали в Шотландию, если действительно хотели заключить брак?"
"Во-первых, - ответил мистер Гардинер, - у нас нет бесспорных доказательств, что они не поехали в Шотландию."
"О! разве то, то они пересели из коляски в наёмную карету, не доказательство? А кроме того, их не видели на дороге в Барнет."
"Ну, тогда... допустим, они действительно находятся в Лондоне. Они могли поехать туда всего лишь для того, чтобы запутать следы. Скорее всего, денег у них немного; и им могло прийти в голову, что они могут заключить брак в Лондоне; это будет не так быстро, как в Шотландии, зато обойдётся им гораздо дешевле."
"Но зачем вообще скрываться? Почему они боятся, что их найдут? Зачем им нужно вступать в брак тайком? О, нет, нет - всё это слишком странно. Его ближайший друг, как пишет Джейн, уверен, что он никогда не собирался жениться на ней. Викхем никогда не женится на девушке без приданого. Он не может себе этого позволить. А чем могла прельстить его Лидия? что такое у неё есть, кроме молодости, здоровья и весёлого нрава, чтобы он ради неё отказался от возможности поправить свои дела выгодным браком? Насколько страх перед осуждением в полку мог удержать его от этого бесчестного побега с ней, я не берусь судить, так как не знаю, какие последствия может иметь такой поступок. Но другое ваше возражение, боюсь, не очень убедительно. У Лидии нет братьев, которые стали бы защищать её честь; а поведение моего отца, его бездеятельность и невнимание к тому, что происходит в его семье, могли внушить ему мысль, что он будет переживать и утруждать себя из-за случившегося так мало, как только возможно для отца в подобной ситуации."
"Но как ты можешь думать, что Лидия настолько забыла обо всём, кроме своей любви к нему, что согласилась на беззаконное сожительство?"
"Да, кажется, и это ужаснее всего, - ответила Элизабет со слезами на глазах, - что твёрдость нравственных понятий Лидии вызывает большие сомнения. По правде говоря, я не знаю, что сказать. Возможно, я несправедлива к ней. Но она так молода; её никогда не учили думать о серьёзных вещах; а последние полгода или даже год её не интересовало ничего, кроме развлечений и удовольствий. Ей позволяли вести праздную и суетную жизнь и усваивать любые случайно услышанные мнения. С тех пор, как ***ширский полк обосновался в Меритоне, у неё в голове были лишь любовь, ухаживания и офицеры. Постоянно думая и разговаривая только на эту тему, она делала всё возможное, чтобы придать ещё большую, как бы это сказать, восприимчивость своим и без того необузданным чувствам. И мы все знаем, что своей внешностью и манерами Викхем способен очаровать любую женщину."
"Но ты же видишь, - заметила её тётя, - Джейн не думает о Викхеме так плохо и не считает его способным на такой бесчестный поступок."
"Да разве Джейн может думать хоть о ком-нибудь плохо? И кого она, независимо от его поведения в прошлом, будет считать способным на такой бесчестный поступок, пока нет неопровержимых доказательств его вины? Но Джейн, также как и я, знает, что Викхем из себя представляет. Мы обе знаем, что он вёл беспутную жизнь во всех смыслах этого слова; что у него нет ни чести, ни совести; что он настолько же неискренен и лжив, насколько приятны и обольстительны его манеры."
"И ты действительно знаешь всё это?" - воскликнула миссис Гардинер, живо заинтересовавшись источником её сведений.
"Да, - ответила Элизабет, покраснев. - Помните, я рассказывала вам о его бесстыдных требованиях к мистеру Дарси; и вы сами, когда были в Лонгборне, слышали, как он отзывался о человеке, который относился к нему с таким терпением и столько для него сделал. Есть ещё и другие обстоятельства, которые я не вправе... о которых можно не упоминать; но всё, что он говорил о мистере Дарси и его семье, - ложь от начала до конца. Поверив его описанию мисс Дарси, я готовилась увидеть гордую, замкнутую, неприятную девушку. Но он знал, что она другая. Он должен был знать, что она такая, какой мы увидели её, - милая и приветливая."
"Но Лидия ничего об этом не знает? могла ли она ничего не знать о том, что вам с Джейн так хорошо известно?"
"О, да! и это самое худшее. Я сама ничего не знала, пока не поехала в Кент, где часто виделась с мистером Дарси и его кузеном полковником Фицуильямом. А когда я вернулась домой, оказалось, что ***ширский полк через две недели должен покинуть Меритон. Я рассказала обо всём Джейн, и мы согласились, что нет никакой необходимости предавать его неприглядные дела огласке; кому могла быть какая-то польза от того, что он лишится доброго мнения местного общества? И даже когда было решено, что Лидия поедет вместе с миссис Фостер, мне не приходила в голову мысль, что нужно открыть ей глаза на характер Викхема. Я не думала, что _ей_ может грозить какая-то опасность. _Такие_ последствия её неведения, как вы понимаете, я не могла даже вообразить."
"Значит, когда они отправились в Брайтон, у тебя не было причин предполагать, что они увлечены друг другом?"
"Ни малейших. Я могу припомнить никаких признаков влюблённости ни с той, ни с другой стороны; если бы что-то такое было заметно, вы знаете, что в нашей семье не стали бы смотреть на это сквозь пальцы. Когда он только вступил в полк, она была в восторге от него; впрочем, как и все мы. Какая девушка в Меритоне или его окрестностях не была без ума от него первые четыре месяца? Но он никогда не выделял _её_ среди других, и поэтому спустя какое-то время её безмерное, безудержное восхищение им сошло на нет, и другие офицеры, уделявшие ей больше внимания, снова завладели её сердцем."
* * * * *
Легко можно догадаться, что, как ни мало повторное обсуждение этой волнующей темы могло добавить к их страхам, надеждам и предположениям, они снова и снова возвращались к ней на протяжении всего пути. Элизабет же вообще только об этом и думала. Терзаемая самым болезненным из всех чувств, сознанием собственной вины, она ни на минуту не могла отвлечься от этих мыслей.
Они ехали так быстро, как только могли, и, проведя одну ночь в дороге, достигли Лонгборна к обеденному времени следующего дня. Элизабет была рада, что Джейн не пришлось томиться ожиданием.
Подъезжая к дому, они увидели маленьких Гардинеров, которые, заслышав шум кареты, выбежали на крыльцо; и когда карета остановилась у двери, радостное удивление озарило их личики, и они принялись прыгать и резвиться, и их искренний восторг доставил им немало удовольствия.
Элизабет выпрыгнула из кареты и, торопливо поцеловав всех племянников и племянниц, бросилась в прихожую, где её встретила Джейн, бывшая в момент их прибытия в комнате матери и только что сбежавшая вниз по лестнице.
Со слезами на глазах сёстры обнялись, и Элизабет, не теряя ни секунды, спросила, есть ли какие-нибудь новости о беглецах.
"Пока нет, - ответила Джейн. - Но теперь наш дорогой дядя вернулся, и я надеюсь, всё будет хорошо."
"Отец в Лондоне?"
"Да, он уехал во вторник, как я и написала тебе."
"Он часто пишет?"
"Я получила от него только два письма. В среду он прислал несколько строк - всего лишь сообщил, что благополучно добрался, и дал свой адрес - при прощании я просила его не забыть это сделать. А в следующем письме добавил, что новостей нет, и пока они не появятся, он писать не будет."
"А мама - как она? Как все вы?"
"С мамой, надеюсь, всё более или менее в порядке; хотя её нервы сильно расстроены. Она у себя наверху и с удовольствием примет вас всех. Она пока не покидает свою комнату. Мэри и Китти, слава Богу, здоровы."
"А ты сама - как ты? - спросила Элизабет. - Ты выглядишь бледной. Сколько всего тебе пришлось пережить!"
Её сестра, однако, заверила её, что чувствует себя прекрасно; в этот момент их разговор, происходивший, пока мистер и миссис Гардинер были заняты со своими детьми, был прерван появлением всего их семейства. Джейн бросилась навстречу дяде и тёте и, улыбаясь сквозь слёзы, приветствовала и благодарила их.
Когда они все прошли в гостиную, мистер и миссис Гардинер, конечно, снова задали вопросы, которые Элизабет уже задавала, и в свою очередь убедились, что Джейн нечего им сообщить. Искренняя надежда на благополучный исход дела, однако, ещё жила в её добром сердце; она ещё верила, что всё закончится хорошо, и, может быть, уже завтра придёт письмо от Лидии или от их отца, объясняющее их поступки и, возможно, извещающее об их браке.
Миссис Беннет, в комнату которой они все направились после недолгого разговора в гостиной, приняла их именно так, как можно было ожидать, - горько оплакивая случившееся несчастье, возмущаясь злодейским поступком Викхема, жалея себя и обвиняя всех вокруг, хотя именно её бездумное потакание всем прихотям любимой дочери и привело к такому печальному результату.
"Если бы мне удалось настоять на том, чтобы мы всей семьёй отправились в Брайтон, - сказала она, - _этого_ бы не случилось; но за бедной моей девочкой некому было присмотреть. Почему Фостеры не следили за ней как следует? Я уверена, что было какое-то злостное упущение с их стороны, так как Лидия на такое не способна, если её оберегать от дурного влияния. Я всегда считала, что нельзя им поручать заботу о ней; но меня, как обычно, никто не слушал. Бедное моё дитя! А теперь ещё мистер Беннет уехал и, конечно, будет драться с Викхемом, когда найдёт его, и тот убьёт его, и что тогда будет со всеми нами? Коллинзы вышвырнут нас отсюда прежде, чем его тело успеет остыть, и если ты, братец, не позаботишься о нас, я не знаю, что мы будем делать."
Все тотчас принялись убеждать её, что нет никаких причин опасаться этого; а мистер Гардинер после заверений в готовности позаботиться о ней и её семье, сообщил ей, что уже завтра встретится с мистером Беннетом в Лондоне и будет помогать ему разыскивать Лидию.
"Не тревожься напрасно, - добавил он, - хотя мы должны быть готовы к худшему, ещё ничего точно не известно. С тех пор, как они покинули Брайтон, прошло меньше недели. Возможно, через несколько дней мы узнаем, где они находятся; а пока мы не убедились, что они не заключили брак и не собираются этого делать, не будем терять надежду. Как только я буду в Лондоне, я заеду к твоему мужу и заберу его к себе на улицу Грейсчёрч; и затем мы вместе обдумаем, что нам следует предпринять."
"О! дорогой брат, - ответила миссис Беннет, - именно этого я и хотела больше всего. Прошу тебя, поезжай в Лондон и найди их, где бы они ни были; и если они ещё не женаты, _заставь_ их пожениться. Что до свадебного платья, не позволяй им дожидаться, пока оно будет готово, но скажи Лидии, что после того, как они поженятся, она получит сколько угодно денег на наряды. А главное, не позволяй мистеру Беннету драться на дуэли. Скажи ему, что я в ужасном состоянии, что я схожу с ума от страха - что у меня дрожь и судороги по всему телу - и спазмы в боку, и головная боль, и такое сердцебиение, что я ни днём, ни ночью не нахожу покоя. И скажи моей дорогой Лидии не заказывать никаких нарядов до того, как она увидится со мной, я покажу ей лучшие магазины. О, дорогой брат, ты так добр к нам! Я знаю, ты всё уладишь."
Но мистер Гардинер, ещё раз заверив её в своёй решимости сделать всё, что будет в его силах, всё же посоветовал ей соблюдать умеренность как в своих страхах, так и в своих надеждах; таким образом они поговорили с ней до тех пор, пока не подали обед, и ушли, предоставив ей изливать свои чувства экономке, которая ухаживала за ней в отсутствие дочерей.
Хотя её брат и невестка были убеждены, что нет никакой реальной причины, из-за которой ей следовало бы обедать в своей комнате, они не стали уговаривать её спуститься с ними, так как знали, что она не в состоянии сдерживать свой язык в присутствии слуг, и сочли за лучшее, чтобы только кто-то _один_, наиболее заслуживающий доверия, выслушивал все её страхи и утешал её.
В столовой к ним вскоре присоединились Мэри и Китти, которые не могли выйти к ним раньше, так как, каждая в своей комнате, были очень заняты. Одна не могла оторваться от книги, а вторая - от зеркала. Обе они выглядели достаточно спокойными; ни в той, ни в другой нельзя было заметить какой-то перемены, разве что разлука с любимой сестрой и гнев, который она навлекла на себя участием в этом деле, сделали Китти ещё более раздражительной. Что до Мэри, то она настолько владела собой в этой ситуации, что с самым серьёзным видом прошептала Элизабет, когда они уселись за стол:
"Весьма прискорбный случай, и, вероятно, о нём будут много говорить. Но мы должны противостоять потоку злорадства и изливать на душевные раны друг друга бальзам сестринского утешения."
Заметив, что Элизабет не собирается отвечать, она добавила: "Как ни печально то, что произошло с Лидией, мы можем извлечь из этого важный урок: что, если женщина отступает от добродетели, это уже непоправимо; что один неверный шаг ведёт её к погибели; что её репутация настолько же хрупка, насколько она ценна; и что с недостойными представителями противоположного пола она должна вести себя с предельной осторожностью."
Элизабет с удивлением подняла на неё глаза, но у неё не было сил что-то отвечать. Мэри же продолжала утешать себя, делая подобного рода полезные выводы из случившегося с ними несчастья.
Вечером две старшие мисс Беннетs смогли полчаса поговорить наедине; и Элизабет немедленно воспользовалась возможностью расспросить о том, о чём Джейн тоже давно хотела ей рассказать. После того, как они обе погоревали об ужасных последствиях побега Лидии, которые Элизабет считала неизбежными, а её сестра признавала возможными, первая продолжила тему: "Но расскажи мне всё, абсолютно всё, что ты знаешь об этом. Со всеми подробностями. Что сказал полковник Фостер? Неужели они ничего подозревали до того, как Лидия и Викхем сбежали? Ведь они должны были постоянно видеть их вместе."
"Полковник Фостер признался, что он часто замечал их взаимную склонность, особенно со стороны Лидии, но ничего не вызывало у него тревоги. Мне так жаль его! Он был так добр и внимателен к нам. Он _собирался_ приехать сюда, чтобы поддержать нас, ещё будучи уверенным, что они направились в Шотландию; когда же выяснилось, что это не так, он ускорил свой отъезд."
"И Денни был уверен, что женитьба в планы Викхема не входила? Знал ли он о готовившемся побеге? Разговаривал ли полковник Фостер с ним лично?"
"Да, но когда он _сам_ стал расспрашивать его, Денни заявил, что ничего не знал об их планах, и вообще отвечал очень уклончиво. Он не подтвердил свои слова о том, что Викхем не собирался жениться на Лидии, - и _это_ позволяет надеяться, что его тогда неправильно поняли."
"А до тех пор, пока полковник Фостер не приехал сюда, никто из вас, полагаю, не допускал и мысли о том, что они не поженились?"
"Как могло такое прийти нам в голову? Я немного беспокоилась... опасалась, что Лидия не будет счастлива в браке с ним, потому что я знала, что он не всегда вёл себя безупречно. Но родители ничего об этом не знали; они видели лишь, что это скоропалительный и безрассудный брак. И тогда Китти с вполне понятной гордостью заявила, что знала обо всём заранее, так как в своём последнем письме Лидия намекнула ей о своём намерении. Кажется, она уже давно знала о том, что они влюблены друг в друга."
"Но не до того, как они уехали в Брайтон?"
"Как я поняла, нет."
"А что сам полковник Фостер говорил о Викхеме? Ему известен его истинный характер?"
"Должна признаться, он отзывался о Викхеме хуже, чем раньше. Он считает его безрассудным и невоздержанным. А после этого злосчастного побега стали говорить, что он оставил в Меритоне много долгов; но я надеюсь, что это неправда."
"О, Джейн, если бы мы были смелее, если бы мы рассказали всё, что знаем о нём, ничего этого не случилось бы!"
"Возможно, нам не следовало ничего скрывать, - ответила её сестра. - Но уличать в старых проступках кого бы то ни было, не зная, что этот человек чувствует сейчас, мне кажется, несправедливо. Мы поступили так из лучших побуждений."
"Полковник Фостер пересказал вам содержимое записки, которую Лидия оставила его жене?"
"О взял её с собой, чтобы показать нам."
Джейн вытащила её из своей записной книжки и протянула Элизабет. В ней было написано следующее:
"Дорогая Харриет,
"Ты будешь смеяться, когда узнаешь, куда я уехала, я и сама не могу удержаться от смеха, представляя твоё удивление завтра утром, когда меня хватятся. Я еду в Гретна-Грин, и если ты не догадываешься, с кем, то ты - недогадливая дурочка, потому что есть только один человек на свете, которого я люблю, и он - ангел. Я никогда не смогу быть счастлива без него, так что нет ничего дурного в том, что я уезжаю с ним. Можешь не сообщать об этом в Лонгборн, если тебе не хочется, тогда они удивятся ещё больше, получив от меня письмо с подписью 'Лидия Викхем'. Как это будет забавно! Я едва могу писать от смеха. Пожалуйста, извинись за меня перед Прэттом за то, что я не смогу выполнить своё обещание и потанцевать с ним сегодня вечером. Скажи ему, что я надеюсь, он простит меня, когда узнает всё; и скажи ему, что я с большим удовольствием потанцую с ним на первом же балу, на котором мы встретимся. Я пошлю за своими платьями, когда буду в Лонгборне; но попроси Салли зашить распоровшийся шов в моём вышитом муслиновом платье перед тем, как их упакуют. Прощай. Передавай привет полковнику Фостеру. Я надеюсь, вы выпьете за то, чтобы мы доехали благополучно.
"Твоя любящая подруга,
"Лидия Беннет."
"О! глупая, глупая Лидия! - воскликнула Элизабет, дочитав записку. - Написать такое письмо в такой момент! Но, по крайней мере, из него следует, что Лидия всерьёз верила в его намерение жениться на ней. К чему бы он потом ни склонил её, она сама не _планировала_ этот позор. Бедный отец! какой это был удар для него!"
"Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь был так потрясён. В течение десяти минут он не мог выговорить ни слова. Маме сразу стало плохо, и весь дом был в таком смятении!"
"О Джейн, - воскликнула Элизабет, - был ли хоть кто-нибудь из прислуги, кто не знал все подробности этой истории до конца дня?"
"Я не знаю. Надеюсь, что кто-то остался в неведении. Но в таком состоянии очень трудно соблюдать осторожность. Мама была в истерике, и хотя я очень старалась ей помочь, боюсь, я не сделала всего, что могла бы! Я пришла в такой ужас от возможных последствий случившегося, что была ни на что не способна."
"Тебе было слишком тяжело ухаживать за ней. Ты выглядишь уставшей. Почему меня не было с тобой! Все эти заботы и тревоги свалились на тебя одну."
"Мэри и Китти были очень добры, и, я уверена, они с готовностью помогли бы мне во всех делах; но я подумала, это будет для них слишком тяжело. Китти такая слабая и болезненная; а Мэри так усердно занимается, что у неё нельзя отнимать её часы отдыха. Тётя Филипс приехала в Лонгборн во вторник после отъезда папы и была так добра, что осталась со мной до четверга. Она поддерживала и утешала всех нас. И леди Лукас тоже была очень добра; она пришла сюда в среду утром выразить нам своё сочувствие и предложить свою помощь, или помощь своих дочерей, если она нам понадобится."
"Лучше бы она осталась дома, - воскликнула Элизабет. - Возможно, у неё _действительно_ были добрые намерения, но, когда случается такое несчастье, соседей хочется видеть меньше всего. Помочь они ничем не смогут, а их сочувствие невыносимо. Пусть радуются нашей беде на расстоянии и удовольствуются этим."
Затем она начала расспрашивать о том, каким образом их отец намеревался разыскивать Лидию.
"Как я поняла, - ответила Джейн, - он собирался отправиться в Эпсом - место, где они последний раз меняли лошадей, - поговорить с кучерами и попытаться выяснить что-то у них. Главной его целью было узнать номер наёмной кареты, которая увезла их из Клэпхема. Туда она приехала с пассажиром из Лондона, и так как отец полагал, что джентльмен и леди, пересаживающиеся из одной кареты в другую, могли обратить на себя внимание, он собирался продолжить расспросы в Клэпхеме. Он хотел найти дом, в который кучер перед этим привёз своего пассажира, и навести там справки, так как у него была слабая надежда, что тот человек мог запомнить номер карты и знал место её стоянки. О других его планах мне ничего не известно; но он уезжал в такой спешке, и был так расстроен, что мне с трудом удалось узнать у него даже это."
Предыдущая глава http://proza.ru/2024/06/21/1507
Следующая глава http://proza.ru/2024/07/14/322
Pride and Prejudice
by Jane Austen
Chapter 47
"I have been thinking it over again, Elizabeth," said her uncle, as they drove from the town; "and really, upon serious consideration, I am much more inclined than I was to judge as your eldest sister does on the matter. It appears to me so very unlikely that any young man should form such a design against a girl who is by no means unprotected or friendless, and who was actually staying in his colonel's family, that I am strongly inclined to hope the best. Could he expect that her friends would not step forward? Could he expect to be noticed again by the regiment, after such an affront to Colonel Forster? His temptation is not adequate to the risk!"
"Do you really think so?" cried Elizabeth, brightening up for a moment.
"Upon my word," said Mrs. Gardiner, "I begin to be of your uncle's opinion. It is really too great a violation of decency, honour, and interest, for him to be guilty of. I cannot think so very ill of Wickham. Can you yourself, Lizzy, so wholly give him up, as to believe him capable of it?"
"Not, perhaps, of neglecting his own interest; but of every other neglect I can believe him capable. If, indeed, it should be so! But I dare not hope it. Why should they not go on to Scotland if that had been the case?"
"In the first place," replied Mr. Gardiner, "there is no absolute proof that they are not gone to Scotland."
"Oh! but their removing from the chaise into a hackney coach is such a presumption! And, besides, no traces of them were to be found on the Barnet road."
"Well, then--supposing them to be in London. They may be there, though for the purpose of concealment, for no more exceptional purpose. It is not likely that money should be very abundant on either side; and it might strike them that they could be more economically, though less expeditiously, married in London than in Scotland."
"But why all this secrecy? Why any fear of detection? Why must their marriage be private? Oh, no, no--this is not likely. His most particular friend, you see by Jane's account, was persuaded of his never intending to marry her. Wickham will never marry a woman without some money. He cannot afford it. And what claims has Lydia--what attraction has she beyond youth, health, and good humour that could make him, for her sake, forego every chance of benefiting himself by marrying well? As to what restraint the apprehensions of disgrace in the corps might throw on a dishonourable elopement with her, I am not able to judge; for I know nothing of the effects that such a step might produce. But as to your other objection, I am afraid it will hardly hold good. Lydia has no brothers to step forward; and he might imagine, from my father's behaviour, from his indolence and the little attention he has ever seemed to give to what was going forward in his family, that _he_ would do as little, and think as little about it, as any father could do, in such a matter."
"But can you think that Lydia is so lost to everything but love of him as to consent to live with him on any terms other than marriage?"
"It does seem, and it is most shocking indeed," replied Elizabeth, with tears in her eyes, "that a sister's sense of decency and virtue in such a point should admit of doubt. But, really, I know not what to say. Perhaps I am not doing her justice. But she is very young; she has never been taught to think on serious subjects; and for the last half-year, nay, for a twelvemonth--she has been given up to nothing but amusement and vanity. She has been allowed to dispose of her time in the most idle and frivolous manner, and to adopt any opinions that came in her way. Since the ----shire were first quartered in Meryton, nothing but love, flirtation, and officers have been in her head. She has been doing everything in her power by thinking and talking on the subject, to give greater--what shall I call it? susceptibility to her feelings; which are naturally lively enough. And we all know that Wickham has every charm of person and address that can captivate a woman."
"But you see that Jane," said her aunt, "does not think so very ill of Wickham as to believe him capable of the attempt."
"Of whom does Jane ever think ill? And who is there, whatever might be their former conduct, that she would think capable of such an attempt, till it were proved against them? But Jane knows, as well as I do, what Wickham really is. We both know that he has been profligate in every sense of the word; that he has neither integrity nor honour; that he is as false and deceitful as he is insinuating."
"And do you really know all this?" cried Mrs. Gardiner, whose curiosity as to the mode of her intelligence was all alive.
"I do indeed," replied Elizabeth, colouring. "I told you, the other day, of his infamous behaviour to Mr. Darcy; and you yourself, when last at Longbourn, heard in what manner he spoke of the man who had behaved with such forbearance and liberality towards him. And there are other circumstances which I am not at liberty--which it is not worth while to relate; but his lies about the whole Pemberley family are endless. From what he said of Miss Darcy I was thoroughly prepared to see a proud, reserved, disagreeable girl. Yet he knew to the contrary himself. He must know that she was as amiable and unpretending as we have found her."
"But does Lydia know nothing of this? can she be ignorant of what you and Jane seem so well to understand?"
"Oh, yes!--that, that is the worst of all. Till I was in Kent, and saw so much both of Mr. Darcy and his relation Colonel Fitzwilliam, I was ignorant of the truth myself. And when I returned home, the ----shire was to leave Meryton in a week or fortnight's time. As that was the case, neither Jane, to whom I related the whole, nor I, thought it necessary to make our knowledge public; for of what use could it apparently be to any one, that the good opinion which all the neighbourhood had of him should then be overthrown? And even when it was settled that Lydia should go with Mrs. Forster, the necessity of opening her eyes to his character never occurred to me. That _she_ could be in any danger from the deception never entered my head. That such a consequence as _this_ could ensue, you may easily believe, was far enough from my thoughts."
"When they all removed to Brighton, therefore, you had no reason, I suppose, to believe them fond of each other?"
"Not the slightest. I can remember no symptom of affection on either side; and had anything of the kind been perceptible, you must be aware that ours is not a family on which it could be thrown away. When first he entered the corps, she was ready enough to admire him; but so we all were. Every girl in or near Meryton was out of her senses about him for the first two months; but he never distinguished _her_ by any particular attention; and, consequently, after a moderate period of extravagant and wild admiration, her fancy for him gave way, and others of the regiment, who treated her with more distinction, again became her favourites."
* * * * *
It may be easily believed, that however little of novelty could be added to their fears, hopes, and conjectures, on this interesting subject, by its repeated discussion, no other could detain them from it long, during the whole of the journey. From Elizabeth's thoughts it was never absent. Fixed there by the keenest of all anguish, self-reproach, she could find no interval of ease or forgetfulness.
They travelled as expeditiously as possible, and, sleeping one night on the road, reached Longbourn by dinner time the next day. It was a comfort to Elizabeth to consider that Jane could not have been wearied by long expectations.
The little Gardiners, attracted by the sight of a chaise, were standing on the steps of the house as they entered the paddock; and, when the carriage drove up to the door, the joyful surprise that lighted up their faces, and displayed itself over their whole bodies, in a variety of capers and frisks, was the first pleasing earnest of their welcome.
Elizabeth jumped out; and, after giving each of them a hasty kiss, hurried into the vestibule, where Jane, who came running down from her mother's apartment, immediately met her.
Elizabeth, as she affectionately embraced her, whilst tears filled the eyes of both, lost not a moment in asking whether anything had been heard of the fugitives.
"Not yet," replied Jane. "But now that my dear uncle is come, I hope everything will be well."
"Is my father in town?"
"Yes, he went on Tuesday, as I wrote you word."
"And have you heard from him often?"
"We have heard only twice. He wrote me a few lines on Wednesday to say that he had arrived in safety, and to give me his directions, which I particularly begged him to do. He merely added that he should not write again till he had something of importance to mention."
"And my mother--how is she? How are you all?"
"My mother is tolerably well, I trust; though her spirits are greatly shaken. She is upstairs and will have great satisfaction in seeing you all. She does not yet leave her dressing-room. Mary and Kitty, thank Heaven, are quite well."
"But you--how are you?" cried Elizabeth. "You look pale. How much you must have gone through!"
Her sister, however, assured her of her being perfectly well; and their conversation, which had been passing while Mr. and Mrs. Gardiner were engaged with their children, was now put an end to by the approach of the whole party. Jane ran to her uncle and aunt, and welcomed and thanked them both, with alternate smiles and tears.
When they were all in the drawing-room, the questions which Elizabeth had already asked were of course repeated by the others, and they soon found that Jane had no intelligence to give. The sanguine hope of good, however, which the benevolence of her heart suggested had not yet deserted her; she still expected that it would all end well, and that every morning would bring some letter, either from Lydia or her father, to explain their proceedings, and, perhaps, announce their marriage.
Mrs. Bennet, to whose apartment they all repaired, after a few minutes' conversation together, received them exactly as might be expected; with tears and lamentations of regret, invectives against the villainous conduct of Wickham, and complaints of her own sufferings and ill-usage; blaming everybody but the person to whose ill-judging indulgence the errors of her daughter must principally be owing.
"If I had been able," said she, "to carry my point in going to Brighton, with all my family, _this_ would not have happened; but poor dear Lydia had nobody to take care of her. Why did the Forsters ever let her go out of their sight? I am sure there was some great neglect or other on their side, for she is not the kind of girl to do such a thing if she had been well looked after. I always thought they were very unfit to have the charge of her; but I was overruled, as I always am. Poor dear child! And now here's Mr. Bennet gone away, and I know he will fight Wickham, wherever he meets him and then he will be killed, and what is to become of us all? The Collinses will turn us out before he is cold in his grave, and if you are not kind to us, brother, I do not know what we shall do."
They all exclaimed against such terrific ideas; and Mr. Gardiner, after general assurances of his affection for her and all her family, told her that he meant to be in London the very next day, and would assist Mr. Bennet in every endeavour for recovering Lydia.
"Do not give way to useless alarm," added he; "though it is right to be prepared for the worst, there is no occasion to look on it as certain. It is not quite a week since they left Brighton. In a few days more we may gain some news of them; and till we know that they are not married, and have no design of marrying, do not let us give the matter over as lost. As soon as I get to town I shall go to my brother, and make him come home with me to Gracechurch Street; and then we may consult together as to what is to be done."
"Oh! my dear brother," replied Mrs. Bennet, "that is exactly what I could most wish for. And now do, when you get to town, find them out, wherever they may be; and if they are not married already, _make_ them marry. And as for wedding clothes, do not let them wait for that, but tell Lydia she shall have as much money as she chooses to buy them, after they are married. And, above all, keep Mr. Bennet from fighting. Tell him what a dreadful state I am in, that I am frighted out of my wits--and have such tremblings, such flutterings, all over me--such spasms in my side and pains in my head, and such beatings at heart, that I can get no rest by night nor by day. And tell my dear Lydia not to give any directions about her clothes till she has seen me, for she does not know which are the best warehouses. Oh, brother, how kind you are! I know you will contrive it all."
But Mr. Gardiner, though he assured her again of his earnest endeavours in the cause, could not avoid recommending moderation to her, as well in her hopes as her fear; and after talking with her in this manner till dinner was on the table, they all left her to vent all her feelings on the housekeeper, who attended in the absence of her daughters.
Though her brother and sister were persuaded that there was no real occasion for such a seclusion from the family, they did not attempt to oppose it, for they knew that she had not prudence enough to hold her tongue before the servants, while they waited at table, and judged it better that _one_ only of the household, and the one whom they could most trust should comprehend all her fears and solicitude on the subject.
In the dining-room they were soon joined by Mary and Kitty, who had been too busily engaged in their separate apartments to make their appearance before. One came from her books, and the other from her toilette. The faces of both, however, were tolerably calm; and no change was visible in either, except that the loss of her favourite sister, or the anger which she had herself incurred in this business, had given more of fretfulness than usual to the accents of Kitty. As for Mary, she was mistress enough of herself to whisper to Elizabeth, with a countenance of grave reflection, soon after they were seated at table:
"This is a most unfortunate affair, and will probably be much talked of. But we must stem the tide of malice, and pour into the wounded bosoms of each other the balm of sisterly consolation."
Then, perceiving in Elizabeth no inclination of replying, she added, "Unhappy as the event must be for Lydia, we may draw from it this useful lesson: that loss of virtue in a female is irretrievable; that one false step involves her in endless ruin; that her reputation is no less brittle than it is beautiful; and that she cannot be too much guarded in her behaviour towards the undeserving of the other sex."
Elizabeth lifted up her eyes in amazement, but was too much oppressed to make any reply. Mary, however, continued to console herself with such kind of moral extractions from the evil before them.
In the afternoon, the two elder Miss Bennets were able to be for half-an-hour by themselves; and Elizabeth instantly availed herself of the opportunity of making any inquiries, which Jane was equally eager to satisfy. After joining in general lamentations over the dreadful sequel of this event, which Elizabeth considered as all but certain, and Miss Bennet could not assert to be wholly impossible, the former continued the subject, by saying, "But tell me all and everything about it which I have not already heard. Give me further particulars. What did Colonel Forster say? Had they no apprehension of anything before the elopement took place? They must have seen them together for ever."
"Colonel Forster did own that he had often suspected some partiality, especially on Lydia's side, but nothing to give him any alarm. I am so grieved for him! His behaviour was attentive and kind to the utmost. He _was_ coming to us, in order to assure us of his concern, before he had any idea of their not being gone to Scotland: when that apprehension first got abroad, it hastened his journey."
"And was Denny convinced that Wickham would not marry? Did he know of their intending to go off? Had Colonel Forster seen Denny himself?"
"Yes; but, when questioned by _him_, Denny denied knowing anything of their plans, and would not give his real opinion about it. He did not repeat his persuasion of their not marrying--and from _that_, I am inclined to hope, he might have been misunderstood before."
"And till Colonel Forster came himself, not one of you entertained a doubt, I suppose, of their being really married?"
"How was it possible that such an idea should enter our brains? I felt a little uneasy--a little fearful of my sister's happiness with him in marriage, because I knew that his conduct had not been always quite right. My father and mother knew nothing of that; they only felt how imprudent a match it must be. Kitty then owned, with a very natural triumph on knowing more than the rest of us, that in Lydia's last letter she had prepared her for such a step. She had known, it seems, of their being in love with each other, many weeks."
"But not before they went to Brighton?"
"No, I believe not."
"And did Colonel Forster appear to think well of Wickham himself? Does he know his real character?"
"I must confess that he did not speak so well of Wickham as he formerly did. He believed him to be imprudent and extravagant. And since this sad affair has taken place, it is said that he left Meryton greatly in debt; but I hope this may be false."
"Oh, Jane, had we been less secret, had we told what we knew of him, this could not have happened!"
"Perhaps it would have been better," replied her sister. "But to expose the former faults of any person without knowing what their present feelings were, seemed unjustifiable. We acted with the best intentions."
"Could Colonel Forster repeat the particulars of Lydia's note to his wife?"
"He brought it with him for us to see."
Jane then took it from her pocket-book, and gave it to Elizabeth. These were the contents:
"MY DEAR HARRIET,
"You will laugh when you know where I am gone, and I cannot help laughing myself at your surprise to-morrow morning, as soon as I am missed. I am going to Gretna Green, and if you cannot guess with who, I shall think you a simpleton, for there is but one man in the world I love, and he is an angel. I should never be happy without him, so think it no harm to be off. You need not send them word at Longbourn of my going, if you do not like it, for it will make the surprise the greater, when I write to them and sign my name 'Lydia Wickham.' What a good joke it will be! I can hardly write for laughing. Pray make my excuses to Pratt for not keeping my engagement, and dancing with him to-night. Tell him I hope he will excuse me when he knows all; and tell him I will dance with him at the next ball we meet, with great pleasure. I shall send for my clothes when I get to Longbourn; but I wish you would tell Sally to mend a great slit in my worked muslin gown before they are packed up. Good-bye. Give my love to Colonel Forster. I hope you will drink to our good journey.
"Your affectionate friend,
"LYDIA BENNET."
"Oh! thoughtless, thoughtless Lydia!" cried Elizabeth when she had finished it. "What a letter is this, to be written at such a moment! But at least it shows that _she_ was serious on the subject of their journey. Whatever he might afterwards persuade her to, it was not on her side a _scheme_ of infamy. My poor father! how he must have felt it!"
"I never saw anyone so shocked. He could not speak a word for full ten minutes. My mother was taken ill immediately, and the whole house in such confusion!"
"Oh! Jane," cried Elizabeth, "was there a servant belonging to it who did not know the whole story before the end of the day?"
"I do not know. I hope there was. But to be guarded at such a time is very difficult. My mother was in hysterics, and though I endeavoured to give her every assistance in my power, I am afraid I did not do so much as I might have done! But the horror of what might possibly happen almost took from me my faculties."
"Your attendance upon her has been too much for you. You do not look well. Oh that I had been with you! you have had every care and anxiety upon yourself alone."
"Mary and Kitty have been very kind, and would have shared in every fatigue, I am sure; but I did not think it right for either of them. Kitty is slight and delicate; and Mary studies so much, that her hours of repose should not be broken in on. My aunt Phillips came to Longbourn on Tuesday, after my father went away; and was so good as to stay till Thursday with me. She was of great use and comfort to us all. And Lady Lucas has been very kind; she walked here on Wednesday morning to condole with us, and offered her services, or any of her daughters', if they should be of use to us."
"She had better have stayed at home," cried Elizabeth; "perhaps she _meant_ well, but, under such a misfortune as this, one cannot see too little of one's neighbours. Assistance is impossible; condolence insufferable. Let them triumph over us at a distance, and be satisfied."
She then proceeded to inquire into the measures which her father had intended to pursue, while in town, for the recovery of his daughter.
"He meant I believe," replied Jane, "to go to Epsom, the place where they last changed horses, see the postilions and try if anything could be made out from them. His principal object must be to discover the number of the hackney coach which took them from Clapham. It had come with a fare from London; and as he thought that the circumstance of a gentleman and lady's removing from one carriage into another might be remarked he meant to make inquiries at Clapham. If he could anyhow discover at what house the coachman had before set down his fare, he determined to make inquiries there, and hoped it might not be impossible to find out the stand and number of the coach. I do not know of any other designs that he had formed; but he was in such a hurry to be gone, and his spirits so greatly discomposed, that I had difficulty in finding out even so much as this."