Текст еще будет редактироваться.
Предыдущая глава http://proza.ru/2024/09/14/961
Следующая глава http://proza.ru/2024/10/11/1406
Глава 55
Спустя несколько дней после этого визита мистер Бингли снова навестил их, на этот раз один. Его друг утром уехал в Лондон, но должен был вернуться через десять дней. Он просидел с ними больше часа, находясь в самом превосходном расположении духа. Миссис Беннет предложила ему отобедать с ними; но, всячески выражая своё сожаление, он сообщил, что уже приглашён на обед в другом месте.
"Надеюсь, нам посчастливится в следующий раз, когда вы зайдёте к нам", - сказала она.
Он заверил их, что будет очень рад, в любое время, и т.д., и т.п.; и, если они не возражают, готов навестить их в один из ближайших дней.
"Может быть, завтра?"
Да, у него не было никаких планов на завтра; и её приглашение было немедленно принято.
Он пришёл, и в такой ранний час, что дамы ещё не были одеты. Миссис Беннет в пеньюаре, с неубранными волосами влетела в комнату своих дочерей с криком:
"Джейн, Джейн, скорее одевайся и спускайся вниз. Он пришёл, мистер Бингли пришёл. Говорю тебе, он внизу. Скорее, скорее! Сара, идите сейчас же к мисс Беннет и помогите ей надеть платье. Причёску мисс Лиззи закончите потом."
"Мы спустимся вниз, как только будем готовы, - сказала Джейн, - Китти, наверное, будет готова раньше всех, она ушла одеваться полчаса назад."
"О! какая Китти! кому она нужна? Давай, поторапливайся! Да где же твой пояс?"
Но когда её мать ушла, Джейн отказалась спускаться вниз без сестёр.
Вечером попытки оставить их наедине продолжились. После чая мистер Беннет по своему обыкновению удалился в библиотеку, а Мэри отправилась наверх заниматься музыкой. Две помехи из пяти таким образом были устранены, и миссис Беннет принялась подмигивать Элизабет и Кэтрин, но ей никак не удавалось привлечь их внимание. Элизабет намеренно ничего не замечала; а Китти, когда наконец заметила, простодушно спросила: "В чём дело, мама? Зачем ты подмигиваешь мне? Что я должна сделать?"
"Ничего, дитя моё, ничего. Я не подмигивала тебе."
Она просидела спокойно ещё минут пять; но, боясь упустить такой удобный случай, вдруг поднялась и сказала Китти: "Пойдём со мной, дорогая, мне нужно поговорить с тобой", и они вдвоём вышли из комнаты. Стыдясь таких откровенных манёвров своей матери, Джейн бросила на Элизабет взгляд, умоляющий её не участвовать в этом. Через несколько минут миссис Беннет приоткрыла дверь и позвала:
"Лиззи, дорогая, мне нужно поговорить с тобой."
Элизабет пришлось выйти.
"Как ты понимаешь, их лучше оставить одних, - сказала её мать, как только дверь за ней закрылась. - Мы с Китти будем сидеть наверху, в моей гардеробной."
Элизабет не стала возражать своей матери, но осталась в холле и дождалась, пока они с Китти скроются из вида, а затем вернулась обратно в гостиную.
Все уловки миссис Беннет в этот день оказались тщетными. Бингли был очарователен во всём, но предложения он так и не сделал. Его общительность и непринуждённость приятно оживила их семейный вечер; а назойливое внимание матери и её глупые замечания он переносил с терпением и самообладанием, за что её дочь была ему чрезвычайно благодарна.
Его не нужно было упрашивать остаться на ужин; и прежде, чем он оправился домой, было условлено, главным образом между ним и миссис Беннет, что утром он приедет поохотиться с её мужем.
С этого дня Джейн больше не говорила о своём безразличии. Сёстры не упоминали Бингли разговоре между собой; но Элизабет легла спать в счастливой уверенности, что очень скоро всё решится, если только мистер Дарси не вернётся раньше назначенного срока. Впрочем, в глубине души она чувствовала, что всё это происходит с согласия этого джентльмена.
Бингли явился точно в условленное время; и они с мистером Беннетом, как и договорились, провели утро вместе. Гость нашёл хозяина гораздо приятнее, чем ожидал. В Бингли не было самодовольства или глупости, которые могли бы вызвать его насмешки или заставить его презрительно замолчать; так что он не был таким замкнутым и эксцентричным, каким его компаньон привык видеть его. Бингли, разумеется, остался у них на обед; а вечером миссис Беннет снова пустила в ход всю свою изобретательность, чтобы оставить его наедине с Джейн. Элизабет нужно было написать письмо, поэтому она вскоре после чая ушла в комнату для завтрака; так как остальные собирались сесть за карты, необходимости противодействовать ухищрениям её матери не было.
Но когда Элизабет, закончив письмо, вернулась в гостиную, она, к своему величайшему изумлению, обнаружила, что явно недооценила находчивость свой матери. Открыв дверь, она увидела, что её сестра и Бингли стоят у камина и очень серьёзно о чём-то разговаривают; и даже если бы это не вызвало у неё подозрений, лица обоих, когда они порывисто обернулись и отошли друг от друга, сказали бы ей всё. Их положение было достаточно неловким; но _её_собственное_, как ей казалось, было ещё хуже. Все трое молчали; и Элизабет собиралась было снова уйти, но Бингли, который, как и Джейн, при её появлении сел, вдруг вскочил и, шепнув что-то на ухо её сестре, выбежал из комнаты.
Джейн не могла скрывать радостную новость от Элизабет; она бросилась ей на шею и, задыхаясь от волнения, призналась, что счастливее её нет никого на свете.
"Это слишком много! - добавила она. - Слишком много для меня. Я не заслужила этого. О! почему все вокруг не могут быть так же счастливы?"
Элизабет поздравила её с искренностью, горячностью и восторгом, которые невозможно передать. Каждое её доброе пожелание было новым источником счастья для Джейн. Но она не могла позволить себе остаться с сестрой и высказать ей всё, что её хотелось сказать.
"Я сейчас же иду к маме, - воскликнула она. - Она так переживала за меня, и я не могу допустить, чтобы она узнала об этом от кого-то другого. Он уже пошёл к отцу. О! Лиззи, знать, что то, что я собираюсь сообщить, доставит такую радость всей моей семье! как я смогу вынести столько счастья!"
Она поспешила к своей матери, которая намеренно прервала карточную игру и теперь сидела наверху с Китти.
Оставшись одна, Элизабет улыбнулась при мысли о том, как стремительно и легко всё в конце концов разрешилось после стольких месяцев мучительной неопределённости.
"Вот, - подумала она, - чем закончились все предосторожности его друга, все хитрости и уловки его сестры! самый счастливый, самый разумный, самый естественный конец!"
Через несколько минут к ней присоединился Бингли - его разговор с мистером Беннетом был кратким и по существу.
"Где ваша сестра?" - быстро спросил он, едва открыв дверь.
"У мамы наверху. Думаю, она скоро вернётся."
Тогда он закрыл дверь и, подойдя к ней, попросил поздравить его, принять в свою семью и любить как брата. Элизабет выразила свою искреннюю радость по поводу их будущего родства. Они сердечно пожали друг другу руки; и затем до возвращения её сестры ей пришлось слушать о том, как он счастлив и какое Джейн совершенство; и хотя это говорил влюблённый, Элизабет действительно верила, что все его надежды на счастье оправданы, потому что опираются на прекрасный ум и ещё более прекрасный характер Джейн, и на общее сходство их чувств и вкусов.
Это был очень радостный вечер для всех; чувство удовлетворённости придало лицу мисс Беннет такое приятное оживление, что она казалась ещё красивее. Китти улыбалась и хихикала, надеясь, что скоро настанет и её черёд. Миссис Беннет была не в состоянии высказать, как она довольна этим браком и как она одобряет его, хотя полчаса только об этом и говорила с Бингли; а когда мистер Беннет присоединился к ним за ужином, по его голосу и поведению было заметно, что он тоже очень доволен.
Однако он ни словом не обмолвился об этом, пока гость не отправился на ночь к себе домой; но как только Бингли ушёл, он повернулся к своей старшей дочери и сказал:
"Джейн, поздравляю тебя. Ты будешь очень счастлива."
Джейн тотчас бросилась к нему, поцеловала его и поблагодарила за доброту.
"Ты хорошая девочка, - ответил он, - и я рад, что твоя жизнь устраивается так удачно. Я не сомневаюсь, что вы будете отлично ладить друг с другом. Вы похожи по характеру. Вы оба так уступчивы, что никогда не сможете ничего решить; так доверчивы, что все слуги будут обманывать вас; и так щедры, что вам всегда будет не хватать денег."
"Я надеюсь, что нет. Безрассудство и легкомыслие в денежных делах было бы с моей стороны непростительно."
"Не хватать денег! Дорогой мистер Беннет, - воскликнула его жена, - о чём вы говорите? Разве вы не знаете, что у он получает четыре или пять тысяч в год, а, может быть, и больше."
Затем, обращаясь к своей дочери: "О! дорогая моя, дорогая Джейн, я так счастлива! Я уверена, что сегодня ночью не смогу сомкнуть глаз. Я знала, что всё так и будет. Я всегда говорила, что, в конце концов, всё так и будет. Я была уверена, что твоя красота не пропадёт даром! Помню, как только увидела его, когда он первый раз приехал в Хартфордшир в прошлом году, я сразу подумала, что вы подошли бы друг другу. О! он самый красивый молодой человек, которого я когда-либо видела!"
Викхем, Лидия, всё было забыто. Теперь Джейн была её любимой дочерью. До других ей дела не было. Между тем, её младшие сёстры начали интересоваться удовольствиями, которые сделаются доступными для них после её замужества.
Мэри попросила разрешить ей пользоваться библиотекой в Незерфильде; а Китти умоляла сестру, чтобы они непременно давали несколько балов каждую зиму.
С этого времени Бингли, разумеется, каждый день бывал в Лонгборне; часто приходил ещё до завтрака, и всегда задерживался после ужина; если только какой-нибудь жестокий и всем ненавистный сосед не присылал ему приглашение на обед, от которого он не мог отказаться.
Элизабет теперь редко удавалось поговорить с сестрой; пока Бингли был рядом, всё внимание Джейн принадлежало ему; но она оказалась очень полезной для них обоих в часы, когда они вынуждены были разлучаться. В отсутствие Джейн он всегда беседовал с Элизабет ради удовольствия говорить о ней; а когда Бингли уезжал, Джейн постоянно искала у неё такого же утешения.
"Я так обрадовалась, - сказала она как-то вечером, - когда он признался, что ничего не знал о моём приезде в Лондон прошлой весной! Я не верила, что такое возможно."
"Я так и предполагала, - ответила Элизабет. - Но как он объясняет это?"
"Должно быть, сёстры намеренно ничего ему не сказали. Они были недовольны его знакомством со мной, и я не удивляюсь этому, потому что он мог бы найти себе во всех отношениях более выгодную партию. Но когда они увидят, - а я надеюсь, что они увидят, - что их брат счастлив со мной, они со временем примут его выбор, и наши отношения снова наладятся; хотя мы уже никогда не будем друг для друга тем, кем были раньше."
"Это самая непримиримая речь, - сказала Элизабет, - которую я от тебя слышала. Добрая душа! Мне, и правда, будет досадно, если ты снова поверишь в притворную любовь мисс Бингли."
"Представь себе, Лиззи, когда он уехал в Лондон в прошлом году, он любил меня и не вернулся только потому, что бы уверен в _моём_ безразличии к нему!"
"Он, конечно, немного ошибся, но это делает честь его скромности."
На это Джейн, естественно, отозвалась целым панегириком его непритязательности и невысокому мнению о своих достоинствах. Элизабет была рада, что он не упомянул о вмешательстве своего друга; так как, хотя у Джейн было самое великодушное и всепрощающее сердце, она знала, что это обстоятельство всё же могло повлиять на её отношение к Дарси.
"Я, несомненно, самое счастливое создание в мире! - воскликнула Джейн. - О! Лиззи, почему из всех нас мне одной даровано такое блаженство? Как бы я хотела, чтобы и ты была так же счастлива, чтобы такой же человек нашёлся и для тебя!"
"Даже если ты дашь мне сорок таких же, как Бингли, я никогда не буду счастлива так же, как ты. Пока у меня нет твоего характера, твоей доброты, у меня не будет твоего счастья. Нет, нет, я должна довольствоваться тем, что мне доступно; и, возможно, если мне очень повезёт, я однажды встречу второго мистера Коллинза."
Помолвка Джейн не могла долго оставаться тайной. Миссис Беннет позволили шепнуть об этом миссис Филипс, а та решила, уже без всякого позволения, поделиться новостью со всеми своими соседями в Меритоне.
Беннетов скоро стали называть самой счастливой семьёй на свете, хотя всего несколько недель назад, когда стало известно о побеге Лидии, все считали, что несчастнее их никого нет.
Предыдущая глава http://proza.ru/2024/09/14/961
Следующая глава http://proza.ru/2024/10/11/1406
Pride and Prejudice
by Jane Austen
Chapter 55
A few days after this visit, Mr. Bingley called again, and alone. His friend had left him that morning for London, but was to return home in ten days time. He sat with them above an hour, and was in remarkably good spirits. Mrs. Bennet invited him to dine with them; but, with many expressions of concern, he confessed himself engaged elsewhere.
"Next time you call," said she, "I hope we shall be more lucky."
He should be particularly happy at any time, etc. etc.; and if she would give him leave, would take an early opportunity of waiting on them.
"Can you come to-morrow?"
Yes, he had no engagement at all for to-morrow; and her invitation was accepted with alacrity.
He came, and in such very good time that the ladies were none of them dressed. In ran Mrs. Bennet to her daughter's room, in her dressing gown, and with her hair half finished, crying out:
"My dear Jane, make haste and hurry down. He is come--Mr. Bingley is come. He is, indeed. Make haste, make haste. Here, Sarah, come to Miss Bennet this moment, and help her on with her gown. Never mind Miss Lizzy's hair."
"We will be down as soon as we can," said Jane; "but I dare say Kitty is forwarder than either of us, for she went up stairs half an hour ago."
"Oh! hang Kitty! what has she to do with it? Come be quick, be quick! Where is your sash, my dear?"
But when her mother was gone, Jane would not be prevailed on to go down without one of her sisters.
The same anxiety to get them by themselves was visible again in the evening. After tea, Mr. Bennet retired to the library, as was his custom, and Mary went up stairs to her instrument. Two obstacles of the five being thus removed, Mrs. Bennet sat looking and winking at Elizabeth and Catherine for a considerable time, without making any impression on them. Elizabeth would not observe her; and when at last Kitty did, she very innocently said, "What is the matter mamma? What do you keep winking at me for? What am I to do?"
"Nothing child, nothing. I did not wink at you." She then sat still five minutes longer; but unable to waste such a precious occasion, she suddenly got up, and saying to Kitty, "Come here, my love, I want to speak to you," took her out of the room. Jane instantly gave a look at Elizabeth which spoke her distress at such premeditation, and her entreaty that _she_ would not give in to it. In a few minutes, Mrs. Bennet half-opened the door and called out:
"Lizzy, my dear, I want to speak with you."
Elizabeth was forced to go.
"We may as well leave them by themselves you know;" said her mother, as soon as she was in the hall. "Kitty and I are going upstairs to sit in my dressing-room."
Elizabeth made no attempt to reason with her mother, but remained quietly in the hall, till she and Kitty were out of sight, then returned into the drawing-room.
Mrs. Bennet's schemes for this day were ineffectual. Bingley was every thing that was charming, except the professed lover of her daughter. His ease and cheerfulness rendered him a most agreeable addition to their evening party; and he bore with the ill-judged officiousness of the mother, and heard all her silly remarks with a forbearance and command of countenance particularly grateful to the daughter.
He scarcely needed an invitation to stay supper; and before he went away, an engagement was formed, chiefly through his own and Mrs. Bennet's means, for his coming next morning to shoot with her husband.
After this day, Jane said no more of her indifference. Not a word passed between the sisters concerning Bingley; but Elizabeth went to bed in the happy belief that all must speedily be concluded, unless Mr. Darcy returned within the stated time. Seriously, however, she felt tolerably persuaded that all this must have taken place with that gentleman's concurrence.
Bingley was punctual to his appointment; and he and Mr. Bennet spent the morning together, as had been agreed on. The latter was much more agreeable than his companion expected. There was nothing of presumption or folly in Bingley that could provoke his ridicule, or disgust him into silence; and he was more communicative, and less eccentric, than the other had ever seen him. Bingley of course returned with him to dinner; and in the evening Mrs. Bennet's invention was again at work to get every body away from him and her daughter. Elizabeth, who had a letter to write, went into the breakfast room for that purpose soon after tea; for as the others were all going to sit down to cards, she could not be wanted to counteract her mother's schemes.
But on returning to the drawing-room, when her letter was finished, she saw, to her infinite surprise, there was reason to fear that her mother had been too ingenious for her. On opening the door, she perceived her sister and Bingley standing together over the hearth, as if engaged in earnest conversation; and had this led to no suspicion, the faces of both, as they hastily turned round and moved away from each other, would have told it all. Their situation was awkward enough; but _her's_ she thought was still worse. Not a syllable was uttered by either; and Elizabeth was on the point of going away again, when Bingley, who as well as the other had sat down, suddenly rose, and whispering a few words to her sister, ran out of the room.
Jane could have no reserves from Elizabeth, where confidence would give pleasure; and instantly embracing her, acknowledged, with the liveliest emotion, that she was the happiest creature in the world.
"'Tis too much!" she added, "by far too much. I do not deserve it. Oh! why is not everybody as happy?"
Elizabeth's congratulations were given with a sincerity, a warmth, a delight, which words could but poorly express. Every sentence of kindness was a fresh source of happiness to Jane. But she would not allow herself to stay with her sister, or say half that remained to be said for the present.
"I must go instantly to my mother;" she cried. "I would not on any account trifle with her affectionate solicitude; or allow her to hear it from anyone but myself. He is gone to my father already. Oh! Lizzy, to know that what I have to relate will give such pleasure to all my dear family! how shall I bear so much happiness!"
She then hastened away to her mother, who had purposely broken up the card party, and was sitting up stairs with Kitty.
Elizabeth, who was left by herself, now smiled at the rapidity and ease with which an affair was finally settled, that had given them so many previous months of suspense and vexation.
"And this," said she, "is the end of all his friend's anxious circumspection! of all his sister's falsehood and contrivance! the happiest, wisest, most reasonable end!"
In a few minutes she was joined by Bingley, whose conference with her father had been short and to the purpose.
"Where is your sister?" said he hastily, as he opened the door.
"With my mother up stairs. She will be down in a moment, I dare say."
He then shut the door, and, coming up to her, claimed the good wishes and affection of a sister. Elizabeth honestly and heartily expressed her delight in the prospect of their relationship. They shook hands with great cordiality; and then, till her sister came down, she had to listen to all he had to say of his own happiness, and of Jane's perfections; and in spite of his being a lover, Elizabeth really believed all his expectations of felicity to be rationally founded, because they had for basis the excellent understanding, and super-excellent disposition of Jane, and a general similarity of feeling and taste between her and himself.
It was an evening of no common delight to them all; the satisfaction of Miss Bennet's mind gave a glow of such sweet animation to her face, as made her look handsomer than ever. Kitty simpered and smiled, and hoped her turn was coming soon. Mrs. Bennet could not give her consent or speak her approbation in terms warm enough to satisfy her feelings, though she talked to Bingley of nothing else for half an hour; and when Mr. Bennet joined them at supper, his voice and manner plainly showed how really happy he was.
Not a word, however, passed his lips in allusion to it, till their visitor took his leave for the night; but as soon as he was gone, he turned to his daughter, and said:
"Jane, I congratulate you. You will be a very happy woman."
Jane went to him instantly, kissed him, and thanked him for his goodness.
"You are a good girl;" he replied, "and I have great pleasure in thinking you will be so happily settled. I have not a doubt of your doing very well together. Your tempers are by no means unlike. You are each of you so complying, that nothing will ever be resolved on; so easy, that every servant will cheat you; and so generous, that you will always exceed your income."
"I hope not so. Imprudence or thoughtlessness in money matters would be unpardonable in me."
"Exceed their income! My dear Mr. Bennet," cried his wife, "what are you talking of? Why, he has four or five thousand a year, and very likely more." Then addressing her daughter, "Oh! my dear, dear Jane, I am so happy! I am sure I shan't get a wink of sleep all night. I knew how it would be. I always said it must be so, at last. I was sure you could not be so beautiful for nothing! I remember, as soon as ever I saw him, when he first came into Hertfordshire last year, I thought how likely it was that you should come together. Oh! he is the handsomest young man that ever was seen!"
Wickham, Lydia, were all forgotten. Jane was beyond competition her favourite child. At that moment, she cared for no other. Her younger sisters soon began to make interest with her for objects of happiness which she might in future be able to dispense.
Mary petitioned for the use of the library at Netherfield; and Kitty begged very hard for a few balls there every winter.
Bingley, from this time, was of course a daily visitor at Longbourn; coming frequently before breakfast, and always remaining till after supper; unless when some barbarous neighbour, who could not be enough detested, had given him an invitation to dinner which he thought himself obliged to accept.
Elizabeth had now but little time for conversation with her sister; for while he was present, Jane had no attention to bestow on anyone else; but she found herself considerably useful to both of them in those hours of separation that must sometimes occur. In the absence of Jane, he always attached himself to Elizabeth, for the pleasure of talking of her; and when Bingley was gone, Jane constantly sought the same means of relief.
"He has made me so happy," said she, one evening, "by telling me that he was totally ignorant of my being in town last spring! I had not believed it possible."
"I suspected as much," replied Elizabeth. "But how did he account for it?"
"It must have been his sister's doing. They were certainly no friends to his acquaintance with me, which I cannot wonder at, since he might have chosen so much more advantageously in many respects. But when they see, as I trust they will, that their brother is happy with me, they will learn to be contented, and we shall be on good terms again; though we can never be what we once were to each other."
"That is the most unforgiving speech," said Elizabeth, "that I ever heard you utter. Good girl! It would vex me, indeed, to see you again the dupe of Miss Bingley's pretended regard."
"Would you believe it, Lizzy, that when he went to town last November, he really loved me, and nothing but a persuasion of _my_ being indifferent would have prevented his coming down again!"
"He made a little mistake to be sure; but it is to the credit of his modesty."
This naturally introduced a panegyric from Jane on his diffidence, and the little value he put on his own good qualities. Elizabeth was pleased to find that he had not betrayed the interference of his friend; for, though Jane had the most generous and forgiving heart in the world, she knew it was a circumstance which must prejudice her against him.
"I am certainly the most fortunate creature that ever existed!" cried Jane. "Oh! Lizzy, why am I thus singled from my family, and blessed above them all! If I could but see _you_ as happy! If there _were_ but such another man for you!"
"If you were to give me forty such men, I never could be so happy as you. Till I have your disposition, your goodness, I never can have your happiness. No, no, let me shift for myself; and, perhaps, if I have very good luck, I may meet with another Mr. Collins in time."
The situation of affairs in the Longbourn family could not be long a secret. Mrs. Bennet was privileged to whisper it to Mrs. Phillips, and she ventured, without any permission, to do the same by all her neighbours in Meryton.
The Bennets were speedily pronounced to be the luckiest family in the world, though only a few weeks before, when Lydia had first run away, they had been generally proved to be marked out for misfortune.