Предыдущая страница http://proza.ru/2024/11/18/882
В своём повествовании я иногда что-то пропускаю, приходится возвращаться назад, но сам себе это прощаю. Во-первых, не пишу учебник истории, а во-вторых, я не летописец Пимен, записывающий события каждого дня.
Хотя уже рассказывал о командировке Степана Степановича Лесовского в Америку, всё же вернусь к этому периоду его жизни. Мне хочется сухие исторические факты разбавить жизненными подробностями, чтобы те, о ком пишу, воспринимались как живые люди.
Интересны также и мысли, которые высказывались не официально, а в частных письмах. В 1861-1862 годах Лесовский был капитаном 1 ранга, да ещё в 1862 году незаслуженно попал под суд, о котором я ранее писал.
Его друзья, Григорий Иванович Бутаков, Иван Алексеевич Шестаков, Андрей Александрович Попов уже носили адмиральские погоны. Никому из друзей-адмиралов тогда не приходило в голову, что он будет их начальником.
Но жизнь интересна как раз своей непредсказуемостью. Прибыв в США, или, как тогда называли страну, в Северо-Американские Соединённые штаты, Степан Степанович написал письмо Ивану Фёдоровичу Лихачёву:
«Любезный друг Иван Фёдорович!
14/26 ноября вечером я прибыл из Бостона в Нью-Йорк и застал Ваше письмо от 19/31 октября. И 16/2 ноября, я отправился из Нью-Йорка в Вашингтон для исполнения Вашего поручения (Лихачёв попросил Лесовского собрать сведения в США о пропавшем клипере «Опричник» - прим. автора)
Вы видите, я времени не потерял, но, к сожалению, я не нашёл журналов судов, плывших от Батавии к мысу Доброй Надежды между 1 и 31 декабря 1861 гола нового стиля,
несмотря на то, что в этих изысканиях я имел содействие самого Bureau of Hydrography and Navigation (Департамент гидрографии и навигации – прим. автора) контр-адмирала Девиса, с которым я предварительно был уже приятельски знаком.
Он командовал флотилией северян на Миссисипи, в устье реки Язу, когда я провёл с ним пять дней в тесном и вольном общении канонерской лодки, где мы волей или неволей не отходили друг от друга.
Появление живого существа из среды образованного мира в лихорадочном захолустье Миссисипи на флотилии, утомлённой монотонностью блокадной службы, не могло не встретить самого приветливого приёма, и адмирал Девис в особенности со мной сошёлся.
После успехов своих под Колумбусом, островом №10, фортом Пиллс у Мемфиса, он сам был поражён ударом лихорадки, так что он мог служить только на берегу, и он с недавнего времени заведовал Bureau of Hydrography and Navigation.
Из этого предисловия Вы заключите, что для справок я пользовался содействием человека влиятельного и готового мне помочь. Военных судов положительно не проходило, а из купеческих,
капитан, заведующий ныне Вашингтонской обсерваторией вместо Мори (знаменитый гидрограф Мори во время Гражданской войны в США был на стороне южан – прим. автора), говорил мне, что за это время с того места журналов нет, и что вообще их весьма мало доставляется купеческими судами.
Я воротился вчера 21 ноября/3 декабря и сегодня поутру завтракал с Веббом, который живёт со мной в одной гостинице, и который Вам может быть известен как строитель фрегата «Генерал-Адмирал».
Он мне сказал, что более подробные сведения я могу получить здесь, в Нью-Йорке, в офисе одной из страховых компаний. Возьмусь и с этой стороны, а теперь спешу Вам отвечать, чтобы не дать Вам повода думать, что или Ваше письмо затерялось, или я упускаю что-либо для исполнения Вашего поручения.
Из этого Вы видите, что ради его, собственно, Вам незачем ехать сюда, я всё сделаю, но затем, Вы, я думаю, согласитесь, что путешествие по Америке в настоящем положении поучительнее всякого другого путешествия, как для моряка, так и для гражданина.
Если Вы приедете, то Вы отзовётесь на не раз уже мысленно высказанное мною удивление, как так, никто из русских, из так называемых (правильно или неправильно) передовых прогрессистов, не преминет изучить эту страну, интересную во всякое время, а в особенности, теперь, когда совершается в ней громаднейший переворот.
Перевороты вызывают меры исключительные, усилия небывалые, и в проявлении этой усиленной деятельности, выказывающей рельефно слабости и достоинства государственной организации,
пороки и добродетели целого общества, те именно причины, которые незаметно и незамеченные довели это общество до настоящего кризиса, и которые противятся и содействуют успеху.
В нашем русском обществе затронуто в настоящее время множество вопросов из жизни народов. Публика, принимая в них живое участие, сочувствует всякому стремлению к успеху, и в этом благодетельном побуждении нередко доверяется обманчивым обещаниям лженоваторов, которых часто вседостаточно, в порицании былого.
Отчего никто из людей серьёзных не возьмёт на себя изучить и передать русскому народу, почему свободные граждане Америки безропотно, трогательно, безжалобно переносят насилия военного управления, военные суды и тюремные заключения без суда и следствия,
обращение домов и пароходов под казённые потребности, стеснение книгопечатания, словом, доходят до крайнего предела самопожертвования, до высокой степени гражданской доблести для спасения своего отечества,
и, вместе с тем, снисходят, терпят, не клеймят позором ватаги мошенников, обкрадывающих, грабящих правительство в поставках и контрактах, одевающих солдат-защитников в прогнившую кожу и сукно, закупающих суда, которые гибнут с людьми от обыкновенных бурь.
И эта камарилья, из которой не изъяты некоторые из министров, и многие из сенаторов, генералов, представителей. Мало того, многие с тем и избираются, чтобы доставать своим вмешательством из своих избирателей, которые набрали им голосов, выгодные контракты.
И это не клеймится, а про таких мошенников говорят: a sharp fellow (вариантов много, но я бы перевёл как «парень-хват» – прим. автора). Неужели не поучительна эта современная история влияния партий на успех войск,
это когда здесь тысячами гибнут от парализующего влияния политика на действия генерала из одной с ним партии. Не укажут ли эти крайние пределы самоуправления рубеж,
за который не надобно переходить под опасением ига от нескольких тиранов политиков, которые борются за власть, и в этой борьбе безжалостно, с полным цинизмом уверенности в безнаказанность, приносят в жертву своим интересам всю будущность своего отечества.
Вот мои общие идеи, а жаль, если всё это останется без пользы для нас, если и мы доверчиво отдадим себя в руки фразёров, для того, чтобы впоследствии пить ту же горькую чашу…
Теперь к Вам лично позвольте обратиться касательно Вашего резерва, или нет, не считаю себя вправе говорить, если желаете что-нибудь об этом слышать от меня, то скажите, и я напишу (Лесовский имеет в виду, что после Цусимской истории, о которой я тоже писал, Лихачёв находился в резерве назначения на должность, выполняя отдельные поручения).
Но вместе с тем, добавьте, чувствуете ли Вы себя довольным, или нет, Вы хандрите от его состояния. Если же Вы не расположены меня слышать, то так и скажите. Сознаюсь, что моя преданность Вам ещё не дошла до готовности выслушать укор, какое мне до этого дело.
Из этого видите, что если я буду говорить, то я буду говорить не совсем одобрительно. До свиданья. Будьте здоровы. Напишите, где Штофрегены, я им напишу. Посылаю Вам моё дружеское пожатие руки. С. Лесовский. Нью-Йорк 22 ноября/4 декабря 1862 года.
Мой адрес New York, 52 Echange Place, Kind care of the Imperial Consulate General Поездка из Ливерпуля в Нью-Йорк 27 фунтов стерлингов. Жизнь здесь 2 ; доллара в сутки во всех гостиницах Соединённых Штатов. За это вы имеете комнату, чай с множеством всякой всячины, завтрак, обед, чай и ужин, и газ.
Везите сюда деньги золотом, Вы очень много выиграете в Нью-Йорке, остановитесь в Clarendon Hotel или в Everett House, там тише и не так многолюдно, и не так оплёвано, как в прочих отелях, более камильфо, если употребить заморское выражение.
Командир «Опричника» Пётр Алесандрович Селиванов - один из достойнейших офицеров флота. Осмотрительный, внимательный. Все офицеры были молодые, но опытные».
Продолжение http://proza.ru/2024/11/20/1271