СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЕ СКАЗКИ. ЧАСТЬ 1
http://proza.ru/2022/10/26/1217
СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЕ СКАЗКИ. ЧАСТЬ 2
http://proza.ru/2022/11/15/1579
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ
ПУТЕШЕСТВИЕ
- Во Франции, - сказал я, - это устроено лучше.
- А вы бывали во Франции? - спросил мой собеседник,
быстро повернувшись ко мне с самым учтивым
и победоносным видом.
- Странно, - сказал я себе, размышляя на эту тему.
Прекратив спор, я отправился прямо домой, уложил
в чемодан полдюжины рубашек и пару черных шелковых штанов.
Лоренс Стерн.
«Сентиментальное путешествие
по Франции и Италии»
19. ДЫМ ОТЕЧЕСТВА
БЕЗ САХАРА И СЛИВОК
- Печали забываются, радости – никогда! - вскричал человек с бронзовыми лампасами, надетыми прямо на голую майку. Он скатился колобком с лестнички, ведущей на второй этаж. В полутёмной зале ресторана «Vecherny Kazbek», среди пустых столов и запахов съеденных шашлыков, церемония встречи двух старинных приятелей - Бубы и Алекса - выглядела пафосной, если не сказать сакраментальной. Судя по непроницаемой улыбке Грейс, экзальтация хозяина ресторана казалась ей сомнительной, как и безалкогольная мужская дружба
без обязательств и заходов справа налево.
Оттерев слёзы с небритых щёк, Буба переключил свои галанты на Грейс. Было видно, что Грейс готова вытерпеть многое, даже сангвиника в лампасах, свидетеля и участника бурной молодости Алекса.
- Буба, на следующей неделе мы планировали к тебе заехать официально. А сейчас просто ехали мимо, зашли наудачу показать гостям твой ресторан, особенно витрину.
Алекс обнял сияющего, как первомайский салют, Бубу и все вышли на улицу.
Витрина ресторана «Вечерний Казбек» в самом деле являла собой слияние наивного искусства и высокого ренессанса в плане открытий Эдисона. По чёрному фону паслись пиросманиевские барашки. Но когда Буба включил электричество, явилась гора Казбек и стол, покрытый клеёнкою.
Из-за горы, как из театральной кулисы, подрагивая и подпрыгивая на ходу, выдвинулось четверо мужчин кавказской внешности и красивая женщина, склонная к полноте и опасным связям. Электричество продолжало делать свою работу, и в ход пустились ещё более высокие технологии. Барашки один за другим переворачивались и перевоплощались шашлычки.
Заключительным актом стали кубки с вином. Они выскочили из-за края стола и самостоятельно взлетели в воздух. К ним присоединились руки пирующих, на которых было нечеткое количество пальцев. Женщина покрылась румянцем и раздалось шипение, в котором можно было угадать многоголосую грузинскую застольную:
- Дали-дули
Дали-дули
Дали-далалэ
Шен-генацвале!
И дальше всё в обратном порядке. Пока не воскресли съеденные барашки.
«Вечерний Казбек» со вчерашнего ещё был закрыт.
В пустом банкетном зале на 100 персон примостились четверо.
Буба хлопотал так, словно гости в самом деле были посланцами небес, и они воплотились в четырёх голодных путников. И от того, как они покушают у Бубы, зависело сгорит Нью-Йорк сегодня или протянет ещё год-другой.
Не прошло и получаса, как на столе уже шипели на горелках шашлычки по-карски, громоздились салатики всех мастей и цветов; вина, коньяки, фрукты только что сорванные с древа жизни, ещё никем не познанные сыры из молока горной орлицы.
В крошечной табачной лавке у Бубы имелась настоящие или выглядевшие настоящими папиросы «Казбек» и «Герцеговина флор». Юстус изъявил желание их воскурить, и Буба Карский мгновенно очутился рядом и он сказал:
- Будь я хоть французским королём, я не смог бы предложить вам лучших папирос! "Герцеговина Флор" - папиросы с восхитительным вкусом чёрного горнослива.
И Буба сказал:
- Друг Алекса - мой лучший друг. Так я говорю? Вот ваша Герцеговина. Курите на здоровье. Когда-то и Алекс курил такие. Но сейчас … - Буба сделал печальные глаза, отчего Юстус сразу понял: да, было дело, не то, что нынешнее время!
Буба сменил глаза на счастливые:
- Настоящая Герцеговина! Её нельзя курить натощак.
Но мы немножко покушали, а после обеда закуривает даже сам Аллах, как говорят те, кто знаком с ним лично. Вы пьёте чёрный кофе? Принесу дорогому гостю наш кофе по-аджарски. Его пьют без сахара и сливок, но с дымком и с благородным табаком. Герцеговина. Вы понимаете? Дым отечества нельзя смешивать ни с сахаром, ни со сливками. Так я говорю? - и Буба кинул полный обожания взгляд на Алекса.
- Когда я жил там, - Буба поднял брови, намекая на своё Советское Одесское прошлое, - я имел дело только с уголовниками. Ворами и убийцами. Иногда с проститутками, иногда операми. Потому что я сам был младший опер.
- Теперь, - Буба Карский торжественно повернулся поднял обе руки, как будто хотел обнять весь мир и повернулся к стене, увешенной фотографиями знаменитостей всех родов и мастей, все в объятиях радушного Бубы Карского. Многие фотографии были взяты в позолоченные рамы.
В самых пышных рамах были: Иосиф Бродский, Михаил Барышников, Сергей Довлатов, Михаил Шемякин, Владимир Высоцкий, Мстислав Ростропович и Галина Вишневская, Микки Рурк, Джек Николсон, Солженицын, Вахтанг Кикабидзе, Мик Джаггер, Пол Маккартни, Георгий Данелия, Александр Розенбаум, космонавт Евгений Леонов, Леонард Коэн, Игорь Губерман с полуодетой девицей на коленях - и дальше не разглядеть, до самого потолка и даже на дубовых балках потолка.
Фотографии с Алексом нигде не было видно.
Буба вернулся к столу, где сидели дорогие гости.
Он многозначительно поднял бровь и бокал, в котором плескалось немного вина.
И когда Алекс и Грейс воззрились на него и тоже притронулись к рюмкам, он сделал из своих глаз два стакана неразбавленного сиропа и сказал:
- Небу было угодно благословить меня такими друзьями!
И что я имею возможность лично пожелать вам, дорогой Алекс, обойти кругом света рука об руку с таким созданием!
И Буба сделал вид, что целует Грейс руку.
Как по команде, с лестницы спустился то ли работник, то ли один из сыновей Бубы, неся в руках золотую раму с фотографией Алекса и Грейс,
которых, сияя стоматологией, обнимал радушный Буба.
Рим-ци-ци захлопал в ладоши сказал голосом строгой учительницы:
- Мне нужно в Амстердам.
Алекс сверкнул очками, заглянув в наивные телескопы Рим-цим-ци:
- Может тебе просто нужно дам?
И знаменитый лицедей Рим-ци-ци тут же, среди столов и тарелок, ловко разыграл сценку-пантомиму, как он идет по Амстердаму, сопровождая пылким взглядом Ромео каждую воображаемую прохожую даму Амстердама. Талант Рим-Цим-ци был такого свойства, перед гостями Бубы тут же появились все эти воображаемые дамы и все они были чудо как хороши, а одна особенно, и именно за ней Рим-Цим-Ци увязался и так, шаг за шагом покинул ресторан Бубы Карского «Вечерний Казбек». И судя по всему, тут же на такси укатил с ней в аэропорт.
- А вы не собираетесь в Амстердам? – строго спросил Алекс Юстуса.
Юстасу и правда очень захотелось в Амстердам, но сильнее всего хотелось домой.
Не зная зачем, он сказал:
- Хочу.
- В Амстердам мы вас не отпустим. А вот как покончим с нашими делами, съездим на недельку в Венецию. Мы с Грейс вас приглашаем. Вы ведь не против Венеции? Рим-цим-ци привезет туда всю свою труппу. Будет кое-что прямо на воде. Вода не боится огня. Это огонь боится огня как огня. Приезжайте, не пожалеете.
Юстас кивнул и сказал:
- Профессор по ИЗО рассказывал, что в Венеции на площади Сан-Марко всегда дежурит скорая помощь. Многие падают в обморок от такой красоты.
Грейс серьёзно, с лёгким шотландским акцентом сказала:
- Профессор вас обманул. На Сан-Марко скорая не проедет, там нет дороги.
- Профессор ваш никогда не был в Венеции, он просто фантазёр, - жёстко резюмировал Алекс.
И это была чистая правда, правда без прикрас и фантазий.
И еще Алекс сказал, когда они мчали по мокрому асфальту сквозь слои правд и неправд, собравшихся над ними в виде американских небес, истекающих холодной водой, он сказал:
- Куда бы мы ни шли, ни ехали, обратно всегда быстрее и короче.
Грейс посмотрела на него и вынула записную книжечку.
- Кроме Одиссея. Он возвращался к Пенелопе десять лет.
- Мог бы и поторопиться, - шотландский акцент Грейс прозвучал лёгким упрёком.
20. СПИЛБЕРГ ИЛИ НЕРАСКРЫТОЕ ДЕЛО ОБ ОДИННАДЦАТИ ЧЕМОДАНАХ
Утро такого-то дня было похоже на аквариум, которому прочистили стёкла, высосали со дна муть и всякие нечистоты стеклянным сифоном, поменяли воду и подбавили свежих рыбок. И аквариум засиял как новая, прозрачная, не испорченная тщеславием, рок-н-роллом и кредитами Вселенная.
Таким, склонным к счастью, должно быть утро каждого американского дня, в какой бы точке Соединённых Штатов оно не наступало. И что бы не случилось
с тобой, с миром, с ценными бумагами – этот день навсегда будет самым распрекрасным американским днём.
А кто думает иначе, тот пакует чемодан.
Этот день Юстас начал с упаковки чемодана. И он обнаружил на дне свернувшуюся рулетом высохшую шкурку свиньи. Возвращать свинью на родину не имело смысла, ввиду большой конкуренции со стороны купленных в местной торговой сети жизнерадостных предметов необходимости для всей семьи. Сам чемодан тоже не дразнил перспективами и без сожаления был упразднён на помойке, уступив место добротной американской сумке на мягком резиновом ходу.
Ровно в полдень с пожарной каланчи Росслевилля сорвался тревожный сигнал о нападении с воздуха. Вой сирены сдул с веток стайки сорок и соек, и остатки золотовалютного резерва осени.
Сирены завывали ровно 12 минут. Долгих 12 минут над Росслевилем носились призраки японских корабельных истребителей-камикадзе Mitsubishi ZERO с цветком вишни
на хвостовом оперении. Хотелось найти ямку, лечь на дно и пролистать, как роман, всю прошедшую жизнь.
А в это время два других обитателя Гогенфлю готовили к стирке третьего. Третий мыться не хотел. Экзистенциальная сирена выла в душе огромного чёрного водолаза по кличке Портос. Мушкетёр в фигуре пса переживал острый кризис веры.
Его личный бог Алекс уж который день не казал носу,
и это вызывало приступы жестких сомнений в его существовании. В невидимое и в нечуемое собаки не верят. Собаки, в сущности, материалисты. Их боги, которых они ловят жадными до любви глазами, живут в той же самой Вселенной и их можно обнюхать, лизнуть и даже укусить. В этом смысле собаки счастливее нас. Партос глушил бы горе в бургундском, но под рукой случилось только его собственное гавно.
Всё, к чему можно было бы его привязать, не казалось достаточно надежным, чтобы удержать гигантского чёрного водолаза, если б он вздумал взять с места в карьер.
- Нет, ты его руками не сдержишь, ты же Маленький Дурачка! - увещевал Жоро молодого гиганта Петю Трофимова.
- Жоро, тогда ты сам его и держи, если один такой умный сыскался.
- Что говоришь ты! Портос отнесет меня на мексиканскую границу!
- Не переживай, Жоро, ты найдешь себе мексиканочку
и проведешь ночку.
Жоро с тоской посмотрел в сторону мексиканской границы,
но вид перекрыла пожарная каланча в Олбани.
- Ну, так привяжи его хоть бы к перилам.
Жоро поднялся на крылечко, топнул и подёргал за перила. Рядом на крыльце висел градусник. Градусник на крыльце показывал 60,8 по Фаренгейту. *
________________
* примерно +15 С
- Слушай, меня Маленький Дурачка, слушай теперь меня.
- Жоро, не называй меня «маленький дурачка».
- Э-скиюз-ми, Маленький Джо.
- Жоро, если я тебе Маленький Джо, то кто тогда Большой Джо?
- Сам догадай!
- Ты что ли, Жора-обжора?
Жоро был на добрый американский фут короче Пети.
Но смотрел он на Петю, казалось даже на пару дюймов сверху вниз. Возможно потому, что он стоял на крылечке в своём синем комбинезоне и синей бейсболке.
- Вот кто Большой Джо! – радостно закричал Жоро
и указал за дом, откуда высовывался зелёно-желтый американский трактор. На борту трактора красовался фирменный логотип: JOHN DEERE.
- Нам нужен той трактор!
- Что говоришь ты, Жоро? Зачем тебе той трактор?
На Мексику решил ехать?
- Трактор весит три тонны, говорю я тебе!
- Жоро, ты голова! Трактор Портоса удержит.
- Давай сюда трактор, Маленький Джо!
А я пока делаю шланги из вашего дома.
Портосика надо мыть горячей водичкой.
Холодная не отмыть.
Портос молчал. Умом он понимал, что в говне кататься
не стоило. Но противиться натуре он не мог. Не мог - и всё!
Искушения, как шакалы, окружали благородного пса и клацали грязными челюстями и вертели бесстыдными хвостами. Иногда проще сдаться, чем сражаться со сворой дурных наклонностями, особенно, если главарь шакалов Табаки в твоей большой голове непрерывно тявкает: "поваляйся в гавне, поваляйся дружочек мой, облегчи душу!".
И благородный мушкетёр бросился на землю и покатался
всем телом от всей души. Если бы у собак был свой собачий психолог, то он повёл бы разговор издалека, с самого щенячьего детства, покопался бы в детских страхах и комплексах, и после десятка сеансов вывел бы внутреннего шакала на чистую воду. Но собачьи психологи все как один стали поп-звёздами или телеведущими, или биржевыми маклерами и уже ничего не хотели менять в своей биографии.
Привязанный к заднему демпферу трактора, Портос стоял смирно, и даже когда струя тёплой воды из шланга ударила ему прямо в голову, он не вынул шпагу из ножен, а только зажал хвост меж задних ляжек и понуро смотрел, как из под него выплывают клочки пены, как маленькие кучевые облачка. Стоял и молчал. Пока не раздался вой противовоздушной сирены.
Только тогда он поднял голову к небу и завыл на эскадрилью призраков японских истребителей ZERO. И тут же включил собачью центрифугу, распределив остатки пены с гавном пополам среди обитателей Гогенфлю – участниками банного процесса. А когда сирена стихла, всё уже было кончено.
Жоро и Петя обтирали прикованного к трактору Портоса цветными полотенцами.
И как продолжение эха прошедшей войны, совсем близко раздался голливудский звук полицейской сирены. Преследуемая полицейской сиреной, на территорию заповедника Гогенфлю на полной скорости влетела красная спортивная машина и встала поперёк дорожки белого песка.
Дальше проехать ей помешал трёхтонный трактор с рычащим черным водолазом.
Из красной спортивной машины выскочили две красивые девушки и, как это принято у красивых девушек, тут же принялись метаться между Сциллой и Харибдой.
Сциллы быстро приближались, имея вид трёх полицейских экипажей. Харибдой был баскервильского вида пес, привязанный к демпферу трактора. Пёс щетинился мокрой шерстью и саблезубыми клыками.
Черно-серые полицейские машины с трёх сторон вонзили сине-красные огни и сирены в красную спортивную машину. Из них тут же вышли упитанного вида полицейские мены и вумены и принудили девушек прилечь прелестями на багажник красной машинки. Потом они выволокли из красного спорткара своеобразного юношу и пристроили
его в такую же позу на капот. И принялись вытаптывать только что выбритый газон.
И переругиваться по рации воки-токи с президентом своей страны, не прекращая гладко выбритыми челюстями перерабатывать орбит без сахара в американскую мечту.
Все имели роскошный голливудский прикид. По тучным, обтянутым задам шлёпались кобуры кольтов. Шляпы на глазах, затемнённые стекла очков.
Отмытого Портоса увели в Дом Отшельника, где он с наслаждением завалился грызть кость премиальную косточку на Петину кровать. Полицейские время от времени подходили к девушкам и тщательно ощупывали их.
Жоро сидел в комнате Дома Отшельников, из которой открывался панорамный вид на эротический детектив, и с возмущением восхищался происходящим. В том смысле, что он не одобрял, и в то же время остро сопереживал бездарным действиям полицейского мена, который то и дело ощупывал девушек, будто забывая, что минуту назад он уже интересовался ею обоими руками, и с тех пор у неё ничего нового вырасти не могло.
К тому же девушек по закону вполне тактильно освидетельствовала присутствующая на съёмочной площадке откормленная полис-вуменша. И, опять, словно во сне, словно не доверяя самому себе, в который снова принимался за подробное обследованием красоток №1 и №2.
В то время как за 10 секунд до поимки, одна из девушек - это видели и Юстас и Петя и Жоро - быстро зашвырнула в поленницу за домом отшельника пакетик с чем-то, похожим на сахарную пудру. То есть искать на девушках следы преступления было бессмысленно с точки зрения криминалистики, а искать следовало за поленницей.
Но полицейские имели свои предпочтения, а Петя и Жоро и Юстус не выдали красоток. Девушки на территории заповедника Гогенфлю в окружении полицейских и таинственных бронзовых пришельцев из параллельного мира – вот картина, заслуживающая внимания камеры Стивена Спилберга.
Вскоре из Замка выплыла сестра Кейт в вечернем платье из тонкого панбархата цвета бургундского. Благоухая ароматами Clive Christian, она провела раунд переговоров по всем правилам международной дипломатии, по-французски.
Полицейские не учили французского даже на ускоренных курсах. А сестра Кейт не торопясь делала бобби одно заявление за другим. Издалека нам казалось, что она им читает поэму Маларме, так как она указывала на предметы поэтические: траву, аквамариновые небеса, а потом на прекрасных девушек, предлежащих в изысканных позициях на багажнике спортивного красного автомобиля.
Полицейские терялись в догадках и еще энергичнее общались по воки-токи с президентом Америки, чаще принимались ощупывать девушек и боязливо сторонились сестры Кейт.
А сестра Кейт вовсе не стремилась к диалогу.
Да и как? В её арсенале имелся ещё русский, но в его эффективности она сомневалась.
Юноша на капоте стал заметно скучать.
Девушки совсем слились лицами с цветом красного спорткара. А потом полицейские, не сговариваясь, вдруг, сели в свои серо-чёрные экипажи и укатили. Юноша сел за руль красной машины, девушки, к огорчению Жоро, тоже забрались в красный спорткар и так же укатили навстречу новым приключениям в неизвестном направлении.
Пакетик с сахарной пудрой за поленницей так и не нашёлся.
А Алекс, Грейс и дядя Анкл вернулись ближе к ночи.
И привезли с собой 11 огромных чемоданов.
Самый крупный чемодан не помещался в лимузин.
И он просто лежал на крыше. Как упавший с неба парашютист.
21. RISORGIMENTO*
или
ТРИ ГОДА ТОМУ НАЗАД
- Редженоменто секондо! – хриплым басом взывал к летней парижской ночи разряженный толстяк. Каменные ступени, источенные столетиями и миллионами подошв, сбегали к Сене-реке, сгустившей в полночный час свои воды до консистенции чёрного мармелада, политого сверху золотистым ликёром от парижских уличных фонарей.
Там, на спуске к Сене, световые приборы, похожие на треноги уэллсовских марсиан, испускали клубы мошкары в направлении подмостков уличного театрика. У самых глаз зрителя, треща досками настила, горланили текст староитальянской комедии французские актёры.
Обряженные в дешевые копии старинных костюмов, размахивали пыльными подолами плащей, вскидывали ноги в стоптанных башмаках, успевая перемигиваться с публикой: мол, кто-кто, а мы-то с вами знаем, зачем Жак Ширак показал всем кузькину мать на атолле Муруроа**!
_____________________________________________
* Risorgimento (итал) — связь с предшествующей историей.
** атолл Муруроа относится к французской Полинезии, использовался для демонстрационных испытаний французской ядерной бомбы.
Среди молодых комедиантов выделялся тучный, не смотря на почтенный возраст, подвижный как ртуть - Аллан Руж Allan Rouge, исполняющий в комедии и роль Dottore и хозяина балагана. Что давало ему бесспорное право налево и направо раздавать брань и подзатыльники братьям по актёрскому ремеслу - Тарталье, Скарамуччо и пузатому горбуну Пульчинелле. В толпе гогочущих иностранцев и парижан, мы обнаружим несколько серьёзных лиц и даже кое-кого из наших общих знакомых, например Ю. Земляникина. А за ним всю труппу известного на весь честной французский мир театра «Sans Toit». Наиболее серьезной выглядела круглая голова основателя театра Пьера Блеза Pierre Blaise. Конкуренты затесались в толпу зрителей не совсем случайно: компания Sans Toit имела намеренье переманить в свою труппу Аллана Ружа, последнего актера Commedia Dell’Arte. Под него уже вовсю шли приготовления к спектаклю «L'illustre Fagotin» *.
_________________________________________________
* "Знаменитый Фаготан" (фр) - спектакль, посвященный швейцарско-французскому актёру Бриоше Brioche, которому молва приписывала сверхъестественные способности. Его актёры – куклы, порой волшебным образом оживали и двигались самостоятельно. Считалось, что для своих необычных представлений Бриоше привлекал переодетых в людей обезьян. Однажды Бриоше едва не погиб в костре святой Инквизиции
как чародей и маг.
Потрясённый игрой гения уходящей натуры, Пьер мысленно уже утвердил Аллана на главную роль. Актёры труппы Аллана, якобы не догадываясь, что сегодня держат экзамен по актёрскому мастерству, старались поднять градус своего вдохновения до небес. Они не видели, как Пьер, руководитель театра и metteur en scene, рассеяно улыбался, когда вокруг стоял гомерический хохот и смотрел на отражение в Сене cathedrale Notre-Dame.
Возможно, в этот момент нём боролись гений и злодейство.
Впрочем, всё обустроилось. Двух актеров взяли рабочими сцены, других - билетёрами и разносчиками афиш и сплетен. Подмостки сдали в аренду чете клоунов.
И мсье Аллан торжественно перешел под синьяж* театра Сан-Туа.
____________________
*Signage (фр) вывеска
Аллану было так много лет, что его жена Мишель, будучи моложе своего мужа, возила его на машине для собак. Не потому ли, что папаша Аллан пах псиной? Скорее всего, другой машины у них просто не было.
Мишель – последняя по счету жена Аллана – покорно сносила круглосуточное брюзжание Аллана. Порой и она отвечала вдохновенной скороговоркой и молотила его портновским метром - Мишель имела профессию кутюрье, шила театральные костюмы, в том числе мужу.
- Устала, как собака, - жаловалась Мишель за вечерним стаканчиком шартреза.
- Как собака?! Да как может собака устать?! - обрывал молодую жену Аллан Руж, – она спит день-деньской! - и Аллан хватал молодую жену за худые запястья и пил из её стакана молодое вино. Что граничило с воплощением неприкрытой эротической фантазии.
- Чёрного кобеля не отмоешь до лебедя, - отбивалась Мишель.
Оба любили собак.
Не зная французского, можно было думать, что Аллан одержим декламацией стихов в манере просодии. Но все знали, что под маской злобного тролля прячется добрейшее существо. Иногда Аллан даже улыбался.
Гримаса улыбки гостила на его лице миг, подобный тому,
как на светофоре вспыхнет зеленый и сзади рявкнет клаксон.
Аллан Руж помимо актёрского таланта, имел талант обильно потеть лицом. Как известно, комедия дель арте - это маски. Маска из папье-маше к концу представления имела вид комка серой слизи на благородном лице старого комедианта.
Аллан пообещал, что будет играть в спектакле, если ему дадут настоящую кожаную маску, сделанную по утраченному рецепту Commedia Dell’Arte – комедии масок.
Пьер позвал Юстуса. Юстус отвечал за всё оформление спектакля. Всё, что на сцене и во что одеты актёры, в том числе маски. Аллан поведал, что у него была настоящая кожаная маска, отличная старинная кожаная маска. Она так удачно ему подходила, что иногда он забывал её снять.
Но однажды он забыл маску на окне. А положено было натягивать её на болванку - копию головы Аллана, только сделанную из дерева. От солнца маска рассохлась
и распалась на атомы. Теперь Аллан безутешен.
Юстус пошел от обратного. От библиотеки и словаря.
А потом он раздобыл в магазинчике на Монмартре кусок сырой свиной кожи. Из липового полена вырезал портрет Аллана. Погрузил кожу в физраствор. Туда же догадался влить побольше антисептика, всяких алхимических снадобий, для важности выучил семь вещих строк из «Слова о полку Игореве», которые для окружающих звучали как заклинания на санскрите. И мелкими гвоздиками натянул кусок свиной кожи на деревяного болвана, точную копию Аллана
в образе Dottore, приговаривая:
По былинам времени сего,
Не гоняясь мыслью за Бояном.
Тот Боян, исполнен дивных сил,
Приступая к вещему напеву,
Серым волком по полю кружил,
Как орёл, под облаком парил,
Растекался мыслию по древу.
(перевод Н.Заболоцкого)
Когда актёру вручили его маску, тот принялся,
по обыкновению, упражняться во всех видах сварливого красноречия. Но после репетиции собственноручно закрепил маску на деревянном болване и пробурчал, что пожалуй, подпишет контракт, если его сводят в ресторанчик San Michele и не станут ограничивать в винной карте.
Весь театр, особенно руководитель Pierre Blaise, бросились обнимать Юстуса Земляникина, миловать и угощать Courvoisier. А Мишель поделилась своим любимым шартрезом. День закончился в латинском квартале за тесным столиком в San Michele, где в тот вечер страстно шептал и бормотал французские песенки друг Аллана актёр и шансонье Серж Реджани Serge Reggiani.
Так пошла международная молва о monsieur Zemlyanikin, как о единственном, выжившем после потопа и атомной войны специалисте по старинным маскам Commedia Dell’Arte.
Как эта волна слухов дошла до ушей мэтра Алекса - одному попугаю Немо известно. Вероятно, он и присоветовал разыскать Юстаса Земляникина, последнего хранителя секрета Маски. «Яки барцза ладна захуц свонця» (см. ч.2)
23. FINITA EST COMOEDIA
Plaudite, cives, plaudite, amici, finita est comoedia -
рукоплещите, граждане, друзья, комедия окончена -
в древнем Риме обращение актеров к публике
после окончания представления.
Согласно купленным билетам в эконом классе перенесёмся
через Адриатику, снизимся над Венецианским заливом,
с воем турбин, поставленных на реверс, прокатимся по полосе аэропорта Марко Поло и подрулим к терминалу G.
- Надежда хороший завтрак, но плохой ужин, - так сказала шотландка Грейс, сощурившись тенью улыбки, за которой блеснул и зазвенел стальной шотландский стержень.
Утренние зайчики, пляшущие по водам, по домам, по стёклам палаццо и физиономиям редких прохожих, принуждая жмуриться и подавлять зевок, предвещали перспективный,
в плане метеоусловий, февральский денёк.
- Это сказал человек подходящий для завтрака - Бэкон.
В то утро Грейс заметно нервничала, она сменила прикид юного танкиста на изысканное, с бархатными вставками цвета Guinee, платье, сшитое по лекалам Высокого Ренессанса.
И оно ей шло.
Платье сопровождал шлейф такой длины, что не подхвати
она свободной рукой, шлейф утянул бы и платье, и саму шотландку на илистое дно канала Рио де ля Каноник.
В столь долгожданный для неё день.
Наряд Грейс довершала горжетка из горностая (продукция гонконгской фабрики химволокна), которая совместно с рыжими кудрями, пойманными золотой сеткой с сотней мелких жемчужин (производства артели Венецианский Стеклодув) усиливала сходство Грейс с портретом Симонетты Веспуччи кисти Пьеро ди Козимо.
С ранней юности Грейс, преисполненная сочувствия ко всему живому, на всю жизнь отреклась от употребления плоти живых существ для пищи а так же для одежды.
И теперь во всей роскоши бархата, рыжих кудрей, жемчугов и мехов, Грейс покачивалась в лакированной гондоле, пришвартованной у самого моста Вздохов, в которую она сошла, поддерживаемая с одной стороны галантным Рим-Цим-Ци, с другой - статным гондольере Дарио, который ради торжественного случая сменил полосатый тельник на тёмно-лиловую ливрею с гербом Венеции на спине.
В двойном кресле гондолы уже сидела сестра Кейт.
Рим-ци-ци передал дамам пледы, их сумочки и фотоаппарат Алекса, похожий на небольшой телескоп.
Гондола, подхваченная веслом Дарио, заскользила вдоль полузатопленных фасадов. Гондольер поигрывал веслом, будто размешивал соль столетий в водах Каноников и запел арию индийского гостя, соблюдая придуманные им самим правила Венецианского хорошего тона.
Голос Дарио понемногу стихал за поворотом канала,
сладко тревожа утренние сны острова.
Не счесть алмазов в каменных пещерах,
Не счесть жемчужин в море полудённом -
Далёкой Индии чудес … . **
________________________
** Ария Индийского гостя
из оперы «САДКО»
Н.А. Римского-Корсакова.
24. ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО
Все одиннадцать чемоданов Алекса и одна американская сумка - моя! занимают места в пассажирском салоне американской маршрутки. Маршрут маршрутки: Расселвилль - аэропорт Кеннеди. И далее по воздушному коридору за много луидоров через море-акиян по муссонам и пассатам до бетонной полосы аэропорта Франкфурт-Майн. Далее чемоданы меняют самолет и снова взмывают в небо.
Чтобы за туманами, под семью слоями туч, отыскать город, равного которому нет, а в нём Крюков канал, а на канале том сотни балетных ножек об ножку бьют.
Когда умолкнут все песни,
Которых я не знаю,
В терпком воздухе крикнет
Последний мой бумажный пароход
Право называть маршруткой новенький микроавтобус цвета спелого баклажана даёт мне опыт жизни в стране, где весь институт общественного транспорта был в одночасье заменён подобными колесницами на 11 посадочных мест. Иногда оттуда сходило до 20 человек. Многие не сразу могли распрямиться и некоторое время имели осанку гранитных атлантов у Эрмитажа на Миллионной. Перед пунктами ГАИ всех просили присесть без указаний мест. Езда в маршрутке требует определённых навыков в социальном смысле, так же и незаурядной физической подготовки. Особенно зимой.
За органы управления микроавтобусом сел моц друг Петя Трофимов.
Good-bуe Америка о,
Где я не был никогда.
Прощай навсегда,
Возьми банджо
Сыграй мне на прощанье
Осень всё ещё догорала редкими свечками на прозрачных деревьях, напоминающих японские гравюры укё-э.
Дорога была длинной. И она требовала музыкального оформления. Пошарив под сиденьем, Петя предложил мне выбор из дюжины кассет. Все они содержали послание человечеству на русском и на английском языках. Если бы на нашу честь выпало снарядить новый Voyager для полёта в межзвёздном пространстве, пока посылочку не поймают зелёные пальчики жительницы Проксимы Центавра, то лучшего подбора слов и музыки для представления о нашей жизни на планете Земля не подобрать!
Первой зазвучала хитро закрученная раковина
Nautilus Pompilius голосом Славы Бутусова.
Мне стали слишком малы
Твои тёртые джинсы
Нас так долго учили
Любить твои запретные плоды
Good-bуe Америка, ооо
Где я не буду никогда
Услышу ли песню
Которую запомню навсегда
Долго-долго растягивал минор по гладким дорогам Америки одинокий саксофон Алексея Могилевского.
О чем ваши история, мистер Земляникин?
О том, друзья, дочитавшие до этой строчки, о том же, о чём поведала бы нам партия саксофона, если бы её услышали жительницы Проксимы Центавра.
Возможно, они сами разговаривают при помощи устройства, вроде саксофона. И их речь похожа на песни, а любовные письма и дипломатические ноты
они пишут на нотном стане, используя скрипичный или басовый ключ для оттенков речи.
Это был, если угодно, эпилог.
Но сказка на этом не заканчивается.
Просто теперь слово предоставляется другому Бояну.
Начало:
СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЕ СКАЗКИ. ЧАСТЬ 1
http://proza.ru/2022/10/26/1217