начало
http://proza.ru/2025/10/22/1690
http://proza.ru/2025/10/23/1955
http://proza.ru/2025/10/25/15
http://proza.ru/2025/10/25/2211
Шестой эпизод
Случайная встреча.
«Жизнь это очередь за смертью, но некоторые лезут без очереди»
Два человека в форме стояли друг напротив другу на расстоянии всего пяти с половиной метров. У одного в руке люггер блестел воронённой сталью, а его противник сжимал видавший виды тяжёлый ТТ. На лацкане мундира первого выделялись три ромбика унтерштурмфюрера СС. Напротив, в него целился затаив дыхание лейтенант красной армии. Его выдавала форма без опознавательных знаков и знаменитое русское оружие. Звали лейтенанта Павлом.
- Хонде хох! – крикнул немец, держа палец на курке. Он видел, что на него тоже наведено смертоносное оружие, но не боялся. Потому что был уверен, что сможет уловить тот самый момент выстрела и успеет отскочить в сторону с линии огня. Успеет выстрелить в противника и обязательно попадёт в левую часть грудной клетки. Этому и ещё многому другому их натаскивали в учебном лагере в Травниках. Он обладал идеальной реакцией, был ловок и быстр.
- Хох, хох… опусти пушку, разойдёмся с миром, а то я не промахнусь – тихо и уверенно почти прошептал Павел. Он тоже верил в себя и был опытным разведчиком, уже не один год заходившим далеко в тыл врага.
Задание у разведгруппы Павла было - доставить языка. Что-то нехорошее замышлял вермахт. Во что что бы то ни стало, необходимо было понять план перегруппировки войск на этом направлении. Павел вызвался первым и получив одобрение, с товарищами перешёл линию фронта. Но потом группе пришлось разделиться, чтобы охватить как можно большую территорию для наблюдения. Павлу неожиданно повезло: он увидел возле двух сосен стоящую спиной к нему фигуру в чёрном мундире. Вокруг, вроде бы, никого не было. Тишина полнейшая, только высоко в небе курлыкают журавли. Медлить было нельзя и о привлечении подмоги не могло идти и речи. Разведчик постарался подкрасться как можно ближе. Он умел двигаться беззвучно. Немец стоял как статуя, не шевелясь. Видно задумался о своей фрейлин, ожидающей хероя с победоносной войны.
Когда расстояние сократилось настолько, что промахнуться было сложнее, чем попасть, Павел, глядя сквозь мушку прицела окликнул фашиста: «штейн бляйбен…». Но не договорил заученную ещё в школе фразу «стоять на месте, буду стрелять». Немец резко повернулся, в руке у эсесовца уже был взведённый пистолет. Это было до того неожиданно, что Павел не успел нажать на курок. Да и живым нужен был ему этот крендель. А сейчас стрелять было уже поздно. Выстрел будет роковым, так как встречный выстрел в такой диспозиции не оставлял шанса и ему. В его планы два трупа не входили. Нужно было что-то делать.
«Как же так я опростоволосился» - пронеслось в голове бывалого разведчика.
На самом деле всё было очень просто. Немец в пролеске отрабатывал приёмы прицеливания. Он взводил курок, направлял ствол в сторону цели, которой могло быть что угодно – дупло в дереве, залётная птица, севшая на ветку. Даже белка, не реагирующая на охотника, потому что тот был уже долгое время неподвижен. Он на таких тренировках даже не спускал курок. Зачем. Он был уверен, что если выстрелит, то цель будет поражена. Он отрабатывал прицеливание. Прицеливание с готовым к атаке оружием. Это была больше психологическая тренировка. Хотя и физической подготовки требовалось не мало: стоять долгое время неподвижно самому и уж совсем строго держать в пространстве ось «прицел - мишень». С бедра, с пояса, с уровня глаз, всё равно с какой позиции. В части он не мог этого делать, потому что сослуживцы подтрунивали над ним за то, что он занимался непонятным для них тренингом. Они не понимали, почему он не идёт, в тир, как все, и не пуляет там по мишеням сколько душе угодно. Но все знали, что он превосходный стрелок из любого оружия, в том числе и из своего именного парабеллума Р08, или в простонародье «люгера».
Поэтому, когда он повернулся на шорох, в его руке, на уровне груди, был нацеленный с сторону лейтенанта пистолет, с полной обоймой, с патроном в патроннике и со снятым предохранителем.
– Давай опустим оружие и разойдёмся - сказал русский лейтенант и левой рукой показал, что нужно опустить стволы вниз, держа тем не менее немца на прицеле - развели тут ковбойскую перестрелку.
«Не мир, так хотя бы перемирие. Временное» - подумал Павел.
- Я предлагаю тебе сдаться, брось пистолет и подними руки вверх – на хорошем русском отчеканил эсесовец.
Это бы поразило Павла, если бы он тоже не знал вражеского языка, что и помогло ему поступить в разведшколу. Он видел, что перед ним чистокровный немец. По повадке держать оружие, по строгой выправке, по до блеска начищенным сапогам, по влитой в русоволосую голову фуражке. Он понимал, что немец, умеющий свободно разъясняться на русском языке – это находка. Эх, как же он, такой русскоговорящий фашист, да ещё и офицер СС, нужен в штабе. Не везёт так не везёт. Если живым и здоровым взять не могу, подумал Павел, то как-то нужно выкручиваться. Стрелять первым или всё-таки играть в гляделки? Немец-то тоже не торопится стрелять.
Время как будто застыло. Ни тот, ни другой не решались спустить курок, потому что оба были уверены, что первый выстреливший проиграет дуэль. Психологически проиграет. А если нервы сдадут, то и тело подведёт. Отскочив от пули, и даже будучи ранен, второй стрелок срежет цель наповал. Так что у них было всего два варианта.
Но случилось третье.
Отдавая всё свою энергию противостоянию, оба дуэлянта не услышали пронзительный свист мины, которая удивительно неслышно для них подлетела и бабахнула на небольшом расстоянии аккурат между врагами. Оба выстрелили, но помешала нестандартная ситуация и оба, как не странно, промахнулись.
Унтерштурмфюрера взрывной волной отбросило назад. Падая он попытался перегруппироваться и упасть на руки, но не успел, так как стрелял и нужно было ещё хоть чуть-чуть времени чтобы удариться о корягу рукой, а не головой. Фуражка слетела. Парабеллум отлетел метра на два, а на лежащее тело упала выкорчеванная взрывом сосна и вдавила тело немца в грунт.
Павла постигла почти та же участь. Рядом стояла вторая сосна, а взрыв случился как раз между соснами, раскидав деревья и стрелков по сторонам. Так как лейтенант оказался как бы заслонен сосной от взрывной волны и разлетевшихся во все стороны минных осколков, он от самого взрыва не пострадал. Но и на него упала сосна. Вторая. Придавив своим огромным весом обе ноги. Павел не потерял сознания, он чувствовал нестерпимую боль. Сдвинуть вековую сосну нечего было и мечтать. Руки у разведчика были свободны, но это никак не могло помочь. Острый нож, извлечённый из ножен, отколупывал небольшие щепочки, что давало бы надежду освободиться через пару недель. В какую сторону отлетел пистолет, Павел не понял, лежит где-то в густой траве. Да и нужен ли он сейчас. Может быть только для того, чтобы добить фрица, распластавшегося под второй сосной, если он живой ещё. И привлечь, тем самым, внимание всей армии вермахта. Ребята из разведгруппы должны быть где-то недалеко, и они его обязательно ищут, но какие шансы найти иголку в этом дремучем стоге сена – густом лесу Белоруссии. Кричать о помощи? Сто пудов, придут не наши, а фрицы. И застрелят как клопа. А ещё хуже возьмут в плен, где воздадут ему по полное немогу за смерть офицера.
- Вот и на тебе ёшкин пень, - выругался лейтенант, делая очередную попытку подсунуть под ствол толстую ветку и подумал – что это за фиговина прилетела? И, вообще, откуда?
Он не знал, что этот печальный курьёз, прервавший жестокую игру в поддавки, тоже был стечением глупейшего обстоятельства: миномётный расчёт фашистов, получил задание проверить новый миномёт и выполнить один выстрел в сторону леса. Задание выполнено на отлично. Мина легла аккурат между двумя высокими соснами, верхушки которых нависали над лесом и были хорошо видны миномётчикам. Они видели, что сразу же после выстрела верхушки разъехались в разные стороны с противным скрежетом. Миномётчики, разумеется не слышали двух выстрелов, прогремевших одновременно с взрывом мины.
Боль обволакивала. Перелом, как минимум – подумал русский офицер – Одной ноги точно, вторая вроде бы зажата, но чувствуется цела, может быть попытаться её вытащить? Тогда можно будет выгнуться и попробовать ножом подкопать грунт из-под дерева. Рывок. Адская боль пронзила тело и нервы, связующие тело с сознанием, отключили это самое сознание. Вроде бы для того, чтобы не отключать тело. А то как раз болевой шок часто и приводит к смерти.
***
- Русский… русский…
Сквозь бредовый туман лейтенант услышал голос фрица. Он понял, что был некоторое время в отключке.
Солнце уже опустилось к горизонту, и вечерняя сырость облепила окровавленное тело. Хорошо это или плохо, он не понимал. Сознание судорожными толчками возвращалось в тело. Боль вроде уменьшилась, но не ушла, а стала другой. Дёрганной. Голова свободно поворачивалась в обе стороны и лейтенант слева видел заросли можжевельника, а справа туловище немца под деревом. Его придавило пополам, это стало сразу понятно, туловище здесь, ноги там. Неужели выжил?
- Жив что ли? – прохрипел Павел - вот как бывает, неизвестно чей снаряд не дал нам шанса пострелять.
- Шутишь всё? – акцента у немца почти не было.
- Что так сильно застрял, Ганс?
- Меня зовут Пауль.
- Ого. Тёзка значит. Откуда ты родом и почему так хорошо говоришь по-русски?
- Я из Дрездена. Русский выучил в Ленинграде. Учился там. По обмену опытом.
- У что тебя дёрнуло пойти в этот окаянный крестовый поход на великую Русь?
- Вопрос не правильный. Меня ничего не дёрнуло. Я просто солдат и воюю за свой народ.
- И людей русских убиваешь за свой народ? Грабишь деревни, города бомбишь.
- Я гражданских не убивал. Я стрелял только в солдат, сопротивляющихся непонятно зачем. Великий германский народ несёт вам избавление от коммунизма.
- Где ты видел коммунизм в глухой советской деревне, которую вы сожгли вместе с населением на прошлой неделе? Ты и твои каратели – это нелюди.
- Я ничего не смог бы сделать. В деревне прятали партизан, которые убивали немецких солдат. Необходимо было показать, что это плохо – убивать немецких солдат. И старались больше всех ваши же предатели – полицаи во главе со старостой. Ты даже не представляешь, сколько предателей я встретил среди твоего народа.
- Зубы не заговаривай! Советский народ не хотел войны. Страна развивалась огромными темпами и без захвата чужих территорий или ресурсов. А ваш народ только и бредит прибрать к рукам наши города и сёла. А народ в рабство, так?
- Абсолютное большинство немцев считает, что если бы мы не напали на Советский Союз, то Сталин через год сам бы начал войну.
- Хорошо, а ты в гестапо пошёл за идею?
- Я служу не в гестапо, я штурмовик. Моя часть сейчас базируется недалеко отсюда …
- Да знаю я. Как на ладони видны ваши танки с утёса.
- Ты я вижу неплохой разведчик.
- Неплохой. А что ты тогда в эсэсовцы пошёл?
- Так получилось. Посчитал, что если уж воевать, то в элитных войсках.
- Как я понимаю, ты свой пистолет потерял, а то уже стрелял бы.
- И ты свой, я вижу. А … вон он валяется. Не так далеко, но тебе не дотянуться.
- А где твой то люггер? Вот скажи, хотел бы ты сволочь пристрелить меня, безоружного?
- Нет, не хотел. Когда ты стоял напротив – это одно. Вооружённый враг. Кто кого. Я немного азартен. Я был уверен, что одержу победу.
- Уже стемнело, нас должны искать. Мои ребята ближе, поэтому шансов больше. Фрицам нужно весь лес прочесать, чтобы тебя найти, да?
- Но у меня есть больше времени, твои долго не будут искать, всё-таки здесь наша территория.
- Врёшь, сука. Это наша территория. Уже перелом в войне. Кости твоих орков уже гниют под Сталинградом. Скоро освободим свою землю. Потом Европу очистим от мерзости.
- Не будет этого, идёт подготовка к новым наступлениям.
- Эх, как мне не повезло взять тебя в охапку и привести в штаб, вытрясли бы из тебя все секреты.
- Нас скоро найдут мои солдаты.
- Давай лучше мои. Нас выведут, вернее, вынесут за линию. Ты всё расскажешь, посидишь в плену, а через много-много лет выйдешь на волю. Когда Германии уже не будет. Может когда-нибудь и встретимся.
- А если найдут наши, то тебя будут пытать. Скажешь что-то или не скажешь, тебя всё равно расстреляют. Согласен с тобой - злые сейчас германцы. На всех злые – и на русских и на Гитлера. Но выместить зло можно только на ваших людях. Хочешь верь, хочешь не верь, я осуждаю эту одержимую ненависть к людям.
- Интересно ты запел. Чуешь, что мои ребята близко. Слышишь, кусты шевелятся с той стороны. Не бросили меня.
И действительно, было слышно, что в глубине лесного массива хрустит под тяжестью сапог сухой валежник, а по волнению веток высокого кустарника понятно, что к месту взрыва прорывается группа людей.
А почему без криков? Разведчики понятно почему, но немцы бы орали, свистели, звали бы своего пропавшего несколько часов назад офицера.
А может быть это вообще не люди. Может быть стая волков почуяла кровь.
***
- А я-то думал, сейчас сразу две души освободятся. А освободилось аж три. Кто бы мог подумать. Ну давай искать место, куда их вселить.
- Давай-давай, играем дальше.
Правила игры №8
Игроки в принципе могут как вселить душу в тело в любой момент жизни этого тела, так и изъять её до окончания срока службы. Но этикой игры это не приветствуется. Желательное вселение – в момент рождения. Можно до рождения, но естественно после зачатия. Желательное изъятие – в момент окончания срока жизни или насильственного вмешательства в функционирование данного тела с последующей несовместимостью с жизнью.
Комментарии: Не все твари… извиняюсь за библейский сленг, существа могут принять разум, то есть душу. Как бы высшие, те самые сапиенсы-гуманоиды, в большинстве своём могут, но, как правило, тоже далеко не все. Не было ещё случая в этой игре, чтобы хоть один чел смог всецело использовать разум души, находящийся в теле. Это не просто условие игры, которое как раз и создаёт основную интригу. Это та самая игральная кость, которая имеет несколько граней и неизвестно, какой гранью она ляжет вверх. Та самая карта, на обратной рубашке стороне которой может оказаться как глупая шестёрка, так и всесильный козырной туз. Неизвестный прикуп. Орёл или решка. В какой руке. Камень-ножницы бумага. Кручу-верчу… Нет, это уже не то.
Итак, душа вселяется в тело, растекается по основным органам (логика в мозг, чувства – в сердце, страх – в пятки) и развивает кипучую деятельность. Но где-то извилин не хватило, где-то сердечной теплоты и получившиеся подопытные кролики (то есть живые существа, наделённые душой) получаются необыкновенно разные. Ковбой однажды поместил душу в кролика в буквальном смысле. Но та долго не прожила, растворилась в виде пара над кострюлей.
Да и души все уникальные, в каждой заложено практически одинаковое количество качеств, как добрых, так и злых. Но после вселения в тело не все эти качества находят себе место в теле и остаются как бы спящими. Поэтому одушевлённые существа такие разные: негодяи и святые, жадные и бескорыстные, богатые и бедные.
Во флору души вселить невозможно, друиды только в сказках бывают. В зверей не всегда получается. Их тела в большинстве случаев отторгают высокий разум, который придаёт телу душа. Зачем напрягаться, живи-не-тужи, щипай травку, создавай удобрения. В тело человека душа вставляется легко. В тела домашних животных тоже. Собаки всегда с душой. Кошатники не переживайте, ваша киска тоже обязательно на редкость одушевлённая. Во многих диких животных душа влетает враз. Хочется ей свободы после мучений в человеческом обличии. Только сторонний наблюдатель (игрок или временно свободная от тела душа) может оценить ущербность человеческого общества. Алчность, жестокость, предательство, склоки, интриги. Сегодня ты король – завтра тебя растерзает толпа. Гении умирают нищими. Миром правят негодяи, но и они по-своему несчастны: они с ужасом ждут своего конца: кто-то боится вечных страданий в аду, кто-то понимает, что потеряет всё, что отнял у других. Они же пока ещё не знают, что нет ни адского племени, ни райских кущ. Есть игра в реинкарнацию (так что ближе всего к истине религия индусов). И вот, освободившись от двуногого тела, душа видит, что жить в человеке себе в убыток, думает «да, ну его нафиг», летает и радостно песенки поёт. Пока курирующий её игрок не вселяет её, блаженствующую в какого-нибудь человеческого младенца. Душа, смотря в глаза повитухи, сама себе обещает: проживу я этот цикл честно и благородно. Но тут же забывает о своём обещании. Потому что после вселения души в тело человека память никогда не сохраняется. Наверное, амбиции не позволяют людям помнить о прошлом. Кто знает.
А вот если душа попадает в животное и помнит о своём прошлом существовании в другом теле, то у игрока есть шанс получить очко за оставленную память (как у Смоки из второго эпизода).
Но ещё круче, когда у игрока получается вселить в тело сразу две души. Эта можно сделать момент рождения именно человека. Кстати, как и сказано в правиле №8 душу можно вселять не только в момент рождения, но и до рождения, то есть, сразу после того, как сперматозоиды выигрывают соревнование. Если победят сразу два живчика, то родятся два тела, каждая с душой. Если победит один головастик – останется две души в одном теле. Ну и понятно, если душа не удержалась в зародыше, то-то родителям придётся всю оставшуюся жизнь ухаживать за умственно-отсталым дауном. Если игрок не соизволит всё-таки вселить душу в это несчастное тело уже после рождения.
Бонус игроку, кстати, за удачу вселись две души в одно тело – сразу тысяча очков.