начало цикла "Чудеса в декабре" : http://proza.ru/2025/12/27/1058
2
Утро пришло тихо, будто кто-то выключил звук у мира.
Яна просыпается на полу, щека прилипла к тёплой батарее, во рту вкус какао и зефира. Свитер, в котором спало Эхо, лежит рядом смятым комком, пахнет морозом и чем-то звёздным. Самого Эхо нет. Только на подоконнике тонкий слой инея, будто кто-то выдохнул на стекло целую ночь.
Она подходит, трёт глаза. И замирает.
На стекле — карта.
Не нарисованная. Выжженная холодом. Тончайшие линии, будто кто-то провёл когтем по льду, но аккуратно, любовно. В центре — крошечная квартирка, узнаваемая до боли: даже батарея нарисована, даже чашка с остатками какао. От неё расходятся дороги-узоры: одна в лес за городом, другая к старому заброшенному кинотеатру «Родина», третья… третья просто в никуда, обрывается на краю стекла, где иней уже подтаял.
И внизу, мелко-мелко, будто стесняясь: семь точек, похожих на ноты, но перечёркнутые. Как будто кто-то вырвал их из песни.
Яна прижимает ладонь к стеклу. Холод обжигает. И в этот момент из-под дивана вытекает Эхо — уже не такой яркий, как ночью; нити серебра потускнели, плащ-сияние почти не мерцает. Он подходит, становится рядом. Не говорит. Просто смотрит на неё снизу вверх, фиолетовые глаза огромные и виноватые.
Молчание длится долго.
Яна отводит взгляд первой. Качает головой: нет. Ещё раз — резче. Отступает на шаг. Потом ещё. Пальцы сами тянутся к пачке сигарет на столе (она же бросила, ну и ладно). Руки дрожат. Она показывает на карту, потом на себя, потом разводит руками: я? серьёзно? я?
Эхо кивает. Медленно. Очень медленно.
Яна закрывает глаза. Сжимает кулаки. Открывает. Смотрит на свитер на полу, на пустую чашку, на свои растоптанные тапки с котиками. Потом снова на Эхо. Губы шепчут без звука: я не умею спасать мир. я даже себя не всегда.
Эхо делает шаг вперёд. Поднимает лапку — и кладёт ей на запястье. Холодно. Но внутри этого холода — биение. Как сердце, которого у него нет. Он смотрит прямо, не отводя глаз. В его взгляде — вся ночь, все звёздочки, которые она собирала в карман. Всё, что он успел ей спеть без слов.
Яна выдыхает облачко пара. Смотрит на карту. Потом на дверь. Потом снова на него.
Молчание тянется ещё секунду. Две. Пять.
Она кивает. Едва заметно.
Эхо вспыхивает — всего на миг, как вспышка северного сияния в комнате. Потом бросается к ней, обнимает за ногу, прижимается всем своим лёгким, почти невесомым телом. Яна опускается на колени, обнимает его в ответ. Лицо прячет в его ледяной короне. Плечи дрожат — то ли от смеха, то ли от слёз, не разобрать.
Ни слова. Только дыхание. Только тепло её щёки на его холодной серебряной гриве.
Потом она встаёт. Идёт к шкафу. Достаёт самый тёплый шарф, самый дурацкий рюкзак с нашивкой «Поэты не спят — они перезаряжаются», набивает его термосом, блокнотом, двумя мандаринами и пачкой печенья. Эхо тем временем уже сидит у двери, плащ-сияние нервно переливается.
Яна надевает ботинки. Последний раз смотрит на карту на стекле — та уже начала таять, линии расплываются, как слёзы.
Она открывает дверь.
Эхо прыгает ей на плечо, лёгкий, как вздох.
И они выходят в декабрь, который уже ждёт.
продолжение: http://proza.ru/2025/12/27/1083