Старуха и старик с банками в сумке

Старуха и старик с банками в сумке
 
С трудом заставила себя старуха выйти из дома на прогулку. Вчерашнего снега на зелени деревьев не было, но холод и серое небо говорили о том, что снег может пойти в любую минуту. Может и дождь зарядить, но холодный или вместе со снежинками, как уже было. Чтобы не ходить без всякого смысла нужно было придумать какую-нибудь причину для прогулки. Но придумать хоть что-то не получалось. Старуха шла по аллее, высокие лиственницы светились нежными короткими иголочками.
- Им и холод не страшен, - подумала старуха.

Она решила отъехать от дома несколько остановок на автобусе, а потом уж идти домой пешком. Автобус был почти пустой, желающих гулять и кататься на автобусе не было. Через три остановки, у станции метро, старуха вышла. Она хотела пройти коротким путем к дому через дворы новеньких высоких и ярких домов. Но решила пойти вдоль шумного шоссе, но по широкой асфальтированной дорожке для пешеходов.
- Пешеходов и нет, - отметила старуха.
Эта дорожка, отделенная от загруженной в будни трассы, а сейчас в праздничный день, полупустой, была странной. Ни одной лавочки здесь не было поставлено, зато урны стояли чуть ли ни через десять метров, темные бетонные квадраты тянулись далеко, их было не сосчитать.
- Все-таки, еще один пешеход к дорожке направляется.
Действительно, со стороны домов, через газон на дорожку, впереди старухи вышел худощавый, немолодой мужчина. Сразу же мужчина подошел к урне и заглянул в нее и что-то вытащил, потом положил в один из полиэтиленовых пакетов, которые держал в другой руке. Старуха присмотрелась, в пакете лежали сдавленные металлические банки от пива. Она прошла мимо старика, мимо урны. Стали слышны за спиной шаркающие шаги.

- Сейчас он меня догонит, тогда спрошу у него о чем-нибудь, заговорю с ним, - решила старуха.
Но шаги мужчины затихали, потом становились ближе. Старухе уже нужно было поворачивать к дому, но она решила все же посмотреть, куда направится собиратель банок от напитков.
- Он тоже поворачивает в туже сторону?
Мужчина свернул не на дорожку, а пошел в сторону новенького дома, на первом этажи которого виднелись магазины и магазинчики. Но мужчина не дошел до магазинов, а остановился у железного каркаса помойки, так аккуратно стоящей на краешке газона.
- Нужно подойти к нему. Зачем ему банки? Интересно хоть что-то о нем узнать. Вон журналисты в любую дырку влезают, с кем хотят с тем и говорят, - подбодрила себя старуха.
Она сделала несколько шагов в сторону помойки, и так, словно так всегда подходит к этому месту, остановилась около старика.

- Вы баночки собираете? Где сдаете? Не у платформы ли электричек? – задала вопросы старуха, словно они до этого обсуждали что-то другое, а теперь закончив одну тему, перешли к другой.
- Нет. Там в конце шоссе есть пункт приема, вот туда ношу, - ответил пожилой мужчина, словно у него спросили, как пройти к метро.
- И каждый день собираете? Это как прогулка для вас? Вот я сегодня еле себя уговорила выйти на улицу, а вы вон уже сколько банок собрали.
- Сегодня не много, погода плохая, а когда тепло, то уж столько насобираешь, не унести. Хорошо платят за банки эти. Сотенку другую имею.
Мужчина не потянулся в карман за сигаретами, стоял, не уходил, только заглядывал за черные железные прутья помойки.
- Что вам сумки-то держать, - предложила старуха. – Поговорить можно спокойно. Вот кем вы раньше работали?
- Кем только не работал. Бетонщиком. Потом крановщиком на стройке. В общежитии жил.
- А дети у вас есть?

Старухе показалось, что словно журналист начинает расспрашивать человека, чтобы накропать статейку о жизни крановщика. Не все же у артистов брать интервью, у которых столько тем о любви, что не на один индийский фильм хватит с танцами и песнями. И не работают, не трудятся эти артисты, а служат.
- Какие дети? Придешь в комнату, руки, ноги не слушаются. Знакомился, конечно. Придет молодая, сядет на стульчик, сидит, не сварит, не уберет. Решил я кооператив построить. От зарплаты откладывал, платили тогда сто двадцать рублей. Насобирал три тысячи четыреста рублей, мать еще дала пятьсот рублей. Купил однокомнатную квартиру. К тому времени женщины на меня смотреть уже перестали, но я был доволен своим домом. Хорошо в своей квартире жить.
Говорил мужчина спокойно, смотрел прямо в глаза старухе. Она почувствовала, что на этом месте рассказ не закончен, будет еще продолжение.
- На работе у меня дар особый открылся. Вот заболела у нас одна женщина на работе, ходит с трудом, силы ее оставляют. Подошел я к ней, сказал, чтобы не ходила пока к врачу, решил с ней поговорить. Она согласилась. Сел рядом, долго говорил, а она меня слушала. И словно стали у нее силы появляться, головой закрутила, завертелась, вспомнила, что какие-то дела не доделала. Помчалась их доделывать. Потом, правда, другим рассказала. Позвали меня к другой больной женщине, которую на руках носили, не могла сама ходить. Сказал родственникам, чтобы в дверной пролет ее поставили, а я буду с ней разговаривать. Так приходил к ним три раза, разговаривал, так она потом ходить стала. Еще одной помогал, на улице увидел, на лавочке сначала сидела, а потом легла, только глазами помощи просила. Подошел, постоял над ней. Долго пришлось с ней разговаривать, но она потом поднялась и ушла, даже спасибо не сказала.

Удивилась старуха, что перешли к какой-то странной теме, то ли, действительно, речь шла о каких-то способностях, то ли о гипнозе, о котором мужчина даже не подозревал. Она знала, что гипноз на нее не действует, но все же решила не так внимательно слушать мужчину, а так слегка отстраненно.
- Работа, работа. У всех была работа, - переключить решила старуха мужчину на другую тему.
- Теперь вот стал стихи писать, - неожиданно заявил мужчина.
- Ох, разговариваем, а я не знаю даже имя поэта? – воскликнула старуха.
- Виктор.
- Значительное имя.
- Книгу стихов издал. Десять экземпляров. Для себя. Пятьдесят пять тысяч отдал, - важно, расправив плечи произнес Виктор.
Опешила старуха от такого заявления. Она понимала, что десять экземпляров маленькой книги не могли стоить таких денег. Но она уже с таким случаем сталкивалась, когда неопытного писателя или поэта в издательском деле, обманывают. Но главное было в заявлении Виктора, что он поэт, поразило сильно. Но тот похоже решил рассеять ее опасения, смотрел он уверенно, словно ждал, когда его попросят почитать собственные стихи.

- Некоторые стихи знаю наизусть, - заявил уверенно Виктор. – Могу их почитать. Хотите?
- Конечно, - только и произнесла старуха.
- Недавно про нашего президента написал, - уточнил Виктор.
Поэт собирался с мыслями. Только сейчас, в эту паузу, старуха рассмотрела Виктора. На голове, чуть наискосок, надета рыжеватого цвета кепка, мягкая. Курточка, хоть слегка затертая, но сидела как влитая. Обувь была аккуратной, удобной.
Виктор согнутую руку в локте, чуть отвел в сторону. Он читал стихи ритмично, четко, делая усиление на некоторых словах, прозвучали в стихах имена Пожарского, Минина, Калиты. Стихотворение было не коротким, но ясным по смыслу, рифмы звучали точные, не шаблонные. Хотелось попросить, чтобы Виктор еще раз прочитал стихотворение, а она бы его на телефон записала. Но решила этого не делать.
- Еще про Есенина писал стихотворение, тоже наизусть помню, и про Маяковского, про Высоцкого.
Виктор еще прочитал два стихотворения. Так старался держать ровно, руки разводил, сводил. Стихи были хорошими.
- Еще есть стихотворение про маму.
- И про маму прочитайте.

Стихотворение было грустным, Виктор, сам уже старик, говорил о печали, которая наполняла его, когда он остался без матери один в этом мире, где тяжкий труд и одиночество. Старуха удивлялась тому, что начав случайный разговор о пивных банках, пришли к стихам.
- Сам я долго болел. Было несколько операций, - перешел Виктор к новой теме разговора.
- И как же вы?
- Стал много молиться. Думать о помощи, которая должна прийти ко мне. Решил помогать другим людям. Видите сколько сейчас строят домов, да каких высоких. Я бы не мог жить на такой высоте.
Посмотрела старуха в сторону шоссе, там, в дали, где были бетонные заводские заборы, в небо уходили башки, этажей по тридцать. И так до самой кольцевой дороги. Несколько месяцев и башня готова, не одна, а целая грибница башен.
- Ломают дома, только окна пустые смотрят. Там тоже хожу. Много икон нашел. Одну нашел такую большую, - показал Виктор размер на прутьях помойки, наклонившись, а потом привстав. – Какие глаза на этой иконе. Словно живой смотрит. Вот даже когда хожу, то обязательно молитвы читаю. Вспомню какие глаза на иконе, так сразу читаю. Наверное, он мне помогает жить. Мне вот меда много дали, так я его людям раздаю, соседям. Моя теперь обязанность людям помогать.
Неожиданно налетел ветер, в высоте порвал облака, небо серое опустилось еще ниже, крупные, но редкие пока, капли дождя оставили на одежде кружочки темных пятен.
- Может быть, еще встретимся, - сказала старуха Виктору. – Теперь буду по этой дорожке чаще ходить.
- Надеюсь.
Старуха бежала быстрее к светофору, чтобы перейти бульвар. Дождь усиливался. Впереди уже был виден дом в двадцать пять этажей, в котором она жила.