Настоящий янки или бей первым 18

 
Вскоре после того, как Уэсд бежал из родного дома, его кузина, будучи совсем ещё юной особой, вышла замуж. Её партия всеми считалась очень удачной. Муж    был на пятнадцать лет старше Сары, но годы лишь прибавили ему мудрости,  не лишив ни одного из достоинств. 
Он  имел в Филадельфии мастерскую и лавку. Это  было успешное семейное дело. У  фермеров Пенсильвании скупались ткани домашнего изготовления, которые в дальнейшем окрашивались в цеху. Товар  продавался весьма успешно, но британские власти чинили делу всяческие препятствия. 
Особым спросом пользовалось тонкое сукно, дающее самую большую прибыль. Но королевским указом высококачественные ткани изготавливать не разрешалось.
К тому же нельзя было вывозить продукцию не только в Англию, но даже в соседние колонии. А ведь в Нью-Йорке, а уж тем более в Бостоне, и спрос был выше,  и цены интереснее. 
В общем, претензий к королю Георгу у супруга Сары, как и у миллионов других американцев, накопилось немало. И он в числе первых встал под знамена Вашингтона. А вместе с ним  и сыновья – близнецы пополнили ряды знаменитой пенсильванской кавалерии не  раз громившей врагов свободы.
Муж Сары  пал в боях под Трентоном, прикрыв командира собственным телом. Сабельный удар развалил его до самого седла. Но на этом несчастья вдовы не кончились. Пушечным ядром снесло голову одному из её сыновей. А их добротный, просторный дом в окрестностях Филадельфии, как  и заводик по окраске тканей, британские солдаты сожгли дотла со всем имуществом. Король не прощал измены.



Уповая на волю Господа, Сара после гибели мужа и потери имущества, временно перебралась к дядюшке Уэсду: присматривать за больным, вести хозяйство. Она полагала, что после победы у врагов нации будет конфискована собственность и ей удастся заполучить не меньше, чем потеряно. Ведь её муж и дети дали делу свободы так много!
   Видя неумолимое приближение смерти, она всё чаще и чаще обращалась к источнику божественной мудрости. Большая часть Священного Писания была совершенно недоступна её пониманию. Это обстоятельство, однако, никоим образом не меняло сути дела.
Сара, как и кузен Фэнди, принадлежала к единственно правильному вероучению – Обществу друзей. Некоторые иногда именовали их квакерами, то есть трясущимися, таким образом выказывая своё презрение. Но разве не призывал Господь к терпению?! Сара прекрасно знала, что только углублённое изучение Библии ведёт к истине.



Но происходило что-то странное. На какой бы странице она ни открыла книгу, всюду её поджидали строки,  вызывающие сумятицу и разлад в мыслях.
«Мудрые умирают ровно как и невежды и бессмысленные погибают… он  уподобится животным, которые погибают», - утверждал псалмопевец.
 Ему вторил Екклесиаст: «мёртвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния… В могиле, куда ты пойдёшь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости».
Конечно,  Сара имела несколько иное представление о загробной жизни. Но делиться с кем-либо сомнениями у неё   не  появлялось  ни малейшего желания. Очевидные нестыковки в тексте Сара относила на счёт собственного скудоумия. Это позволяло наслаждаться истиной, совершенно не  вникая в смысл прочитанного.



С каждым днём в племяннице дядюшки  Уэсда всё больше проявлялась величественная сдержанность.  Та, что  признаётся неотъемлемой нормой поведения ближайшего родственника тяжелобольного человека, обречённого на неминуемую смерть. Важность собственной персоны становилась для Сары всё более и более значимой.  Она   уже смирилась  с тем, что обязана стать  идеалом добродетели. Поэтому неожиданное  появление кузена вовсе не должно было внести  смятение в обращенную  к Богу и находящуюся под его защитой душу!

 
  Как заноза в сердце, Фэнда терзала недосказанность первой любви. Он должен был довести всё это до логического конца. Разрушить ореол недоступности   несбывшегося, и грубо растоптать свои детские фантазии, навязчиво переходящие в маниакальную зависимость.
 За   годы разлуки Сара расцвела, и из хрупкого, ещё не наполнившегося соками бутона, превратилась в великолепный цветок.   Она вновь почувствовала  всё испепеляющую страсть кузена   и женское сердце растаяло.  Она поняла, что хочет с головой броситься в омут сладострастия и греховной чувственности. Плоть охватил нестерпимый жар желания, Однако глубокий практицизм натуры не позволил Саре стать рабыней собственных слабостей. Ведь любая зависимость является ничем иным, как проявлением безволия, полагала умудрённая жизнью мать двоих детей. 



За долгие годы скитаний  Фэнди был близок со многими особями противоположного пола. Высокие и низкие, толстые и худые, страстные и холодные; сплошной поток непотребства и похоти. Блондинки, брюнетки, шатенки, даже  невольницы – негритянки.  Они распаляли тело, не оставляя в душе ровным счётом ничего. Но его первая страсть, превратившись в наваждение, навсегда въелась в глубины сознания, став чем-то из области  иррационального, если не мистического. И Уэсд  решил раз и навсегда сорвать покров тайны с терзавшего его влечения.   
Он   познал Сару уже  глубокой ночью. Покрытое тучами небо было чёрным и бездонным. Нигде не проглядывалось ни единой звёздочки.   Округу сотрясал грохот  грома, будто сам дьявол  благословлял соитие падших.
 От безумного, нечеловеческого  наслаждения, Сара выла, как самка койота. Её стоны сливались с разрывающей небеса канонадой раскатов грома. И это немыслимо-жуткая какофония, доводила Уэсда до умопомрачающего, сжигающего дотла экстаза.
Блики молний выхватывали из ночного мрака красивое лицо Сары. Фэнди  гладил её по шелковистым каштановым волосам,   вглядываясь в бездонные  чарующие глаза. Он просто не мог поверить, что такая женщина в этот час полностью принадлежит ему.
***
В эту ночь умер отец. Тайник оказался пуст. Оставаться в деревне, занимаясь хозяйством и медленно готовясь к кончине жизни, не было никакого смысла. В любой миг могли явиться как англичане, так и американцы, чтобы разграбить всё и сжечь то, что не удалось увезти. «От судьбы не уйдёшь», с тоской подумал  Фэнд, закинув за плечи необременительную ношу. Он удалялся прочь твёрдым, уверенным шагом.  Вряд ли что-то хорошее ожидало его в смутные, нелёгкие для страны дни. Однако оставаться пассивным наблюдателем, предоставив кому-то  решать твою собственную судьбу,  Уэсд был категорически не согласен.

***

Политика,  твёрдо полагал Фэнд Уэсд,  это умение выкурить Трубку Мира на бочке с порохом. Бенни, как всегда, не утруждал  себя собственным мнением  и легко  соглашался с приятелем.
Друзья покинули армию США в июле 1776 году, когда имевшие десятикратный перевес  британцы под звуки марша вошли в Нью-Йорк. Но горделивые дети Туманного Альбиона плохо знали, кто такие настоящие янки!
Чтобы выиграть войну, вовсе необязательно не только одерживать победы в кровавых схватках, но и вообще вести боевые действия. Это утверждение абсурдно лишь на первый взгляд. Надо тянуть время, полагал Вашингтон. Пока сохраняется армия, существуют и Соединённые Штаты. А союзники сами найдутся.
В рождественскую ночь семьдесят шестого года американцы перешли по льду через реку Делавар и захватили врасплох наёмный гарнизон в Трентоне, почти не понеся потерь. А через неделю разбили отряд британцев в Пристоне.  Полоса поражений кончилась, но Континентальная армия вовсе не спешила закрепить успех.
Люди Вашингтона рыскали по Европе в поисках союзников, искали  специалистов. И  такие нашлись:  пруссак барон фон Штойбен, поляк Костюшко, другие, не менее громкие имена.
Шли год за годом, но ни одна из противоборствующих сторон не  приступала к решительным действиям. Король Георг пытался прикупить солдатиков у Екатерины  Второй. Чудо – богатыри, разгромившие  турецкого султана и расправившиеся с пугачёвцами,  ему очень нравились. Однако  государыня, рискуя отношениями с основным  торговым партнёром - поищи ещё клиентов на железо, пеньку и парусину - отказала. Видно, переписка с Вольтером всё же даром не прошла!
Здесь подсуетился Гессенский князёк. Он продал по великой нужде в деньгах всю свою армию со всеми потрохами – от первого генерала до последнего солдата. Но немцы в основном пьянствовали и мародёрствовали, а под пули лезть не торопились.
Наконец-то в дело вмешались французы, объявив летом 1778 года Британии войну. Однако все, без исключения, занимались большой политикой, полагая, что победа в войне приложится как бы сама собой.
Наконец-то,  и Фэнди  вспомнил о долговой расписке, полученной в Нью-Йорке и о своих акрах земли. Становиться фермером он не намеривался. Тем не менее, землю всегда можно обменять на что-нибудь более ликвидное.   Допустим,  сгодятся  те же доллары.
Приятели вновь влились в американскую армию, когда доблестный генерал Натаниэль Грин  теснил британцев к полуострову Йорктаун в Вирджинии. Французские корабли блокировали побережье и оставшиеся без подкреплений англичане, казалось,  были обречены. 
«Гоните английскую сволочь с нашей земли, - громче всех кричал Фэнди, - вперёд парни. Свобода, свобода!»
В последнее время Уэсд всё чаще задумывался, в каком штате ему выделят землю. После полного провала с тайником,  Фэнду  порой даже снились сны о далеко не радужных перспективах необеспеченной старости. И если бы удалось заполучить землю на юге, да заиметь ну хоть с десяток негров, то, в принципе, и в нелёгком плантаторском труде  он  ничего плохого не видел. Осталась мелочь – дожить до победы. Однако победа так и не наступила. Англичане вгрызлись в землю на Йорктауне и  потери наступающей стороны стали просто чудовищными. Под угрозой нанесения   удара с  моря, французский флот снял блокаду. Ситуация зашла в тупик. Уже никто не хотел воевать, но не было и проигравшей стороны. Мысль о временной приостановке военных действий возникла сама собой.  Подписание перемирия стало неизбежным. Англия  имела исторический опыт и тридцатилетней и столетней войн. Последняя длилась даже более ста лет!  США начали наработку военного опыта сразу с затяжной войны. Впрочем, американцы однозначно рассматривали перемирие как безусловный успех, не сомневаясь, что возобновление военных действий может быть лишь прерогативой США. Все кинулись праздновать победу, позабыв, что перемирие — это вовсе не капитуляция.