Щучий залив. 1- я часть

               Закат на Кумейке.         
 


   «Однако  мужики наши  мощно  берут   леща  прямо  у посёлка,  да   так, что шуба заворачивается.   Таки-и-е  ла-а-пти!» -   вечером у костра  на берегу  моря, прихлёбывая  горячий  чай  из  железной  кружки,  делился  новостью   Володя  Инешин.  Он  был  уже несколько лет « в завязке»  и спокойно  обходился  чаем. - А где именно  они его ловят?  Не  говорят? – не особо интересуясь  услышанным,  просто для разговора, спрашивает  Спартак.   -Говорят, на Щучьем  заливе  ловят, - охотно отвечает Володя.   Спартак  на ответ Володи никак не реагирует – он   занят  совсем другим.   Занимает  его   видавшая виды  наша походная сковородка  с  жареной   карасёвой  икрой  и «пупками»,  от которой  исходит   густой,   соблазнительный   аромат.  Спартак заносит   над  сковородой алюминиевую ложку, которую держит в руке, как весло – ребром вниз.  Затем  так же  ребром  погружает  её  в   распаренную   икряную  массу, и  прихватив  ароматную снедь,  гребёт её к бортику сковородки,  от чего та  вздымается  горкой и по пути частично рассыпается. Спартак священнодействует. 

   Он прижимает ложкой образовавшуюся горку к бортику, обжимает  её с разных сторон -  уплотняет,   формирует  нужную ему фигуру.  Так сказать, убирает  всё лишнее,  оставляет  нужное. Он ваяет.  Конечно, ваяет он не "Аполлона Бельведерского"  и даже не "Девушку с веслом."  Ваяет  он  обыкновенный  куличик.  Только не из песка, как это все мы делали в раннем детстве, -  а из  жареной  рыбьей икры с "пупками",  как и подобает солидному рыбаку в почтенных годах. Заметно,  что  это  занятие  доставляет ему удовольствие. Что ни говори, Спартак - не просто рыбак, он, можно сказать,  художник  и  даже немного  поэт.   Михалыч  уже много лет на  берегу  моря  собирает   всякие   коряжки  из которых  дома  мастерит  занимательные  фигурки, которые потом раздаривает, продаёт - если находятся покупатели -, устраивает выставки - да не где - нибудь, а в городском музее. Он всё делает основательно и с размахом.
 
   Наконец,  Спартак осторожно  поддевает  куличик ложкой, отправляет его в рот и погружается  в процесс  приема пищи:  слегка причмокивает, неспешно жуёт  и,  будто,  прислушивается к чему – то там в себе …  Вкушает. Спартак типичное дитя военных лет.  Низкорослый, большеголовый,  с  непропорционально большими руками. Недокормленный ребёнок. Он знает, что такое голод, он знает цену   еде.  Многие на берегу  карасёвую  икру и рыбьи пузыри  выбрасывают:  кто  в воду, кто закапывает  в землю, чтоб мух не разводить, а кто – то просто бросает  рядом  с табором. Видать, мухи им нипочём.    Спартака всё это злит и раздражает. Он часто по этому поводу ворчит. Михалыч – старый рыбак, с  многолетним стажем. Ещё  в  детском доме, где они  оказались с сестрой, воспитатели будили  его   чуть  свет - мальчишка вставал, брал свою  удочку  и отправлялся на Лену рыбачить. Дело было после войны  в  небольшом сибирском  городке на севере Иркутской области.

   Пойманную рыбу он приносил и отдавал на кухню. Время было голодное и улов  маленького Спартака   был хоть каким – то подспорьем для детдома. Правда, когда он возвращался  с уловом, то всегда заходил к знакомой  тётушке, которой отдавал часть  пойманной рыбы, а та наливала ему  стакан молока.  Сам ли он до этого додумался или старшая сестра его научила? Это мне не ведомо. Михалыч  рыбачит  всю  свою  жизнь, рыбалку он любит, любит и ценит  рыбу  во всяком виде. И выбрасывать карасёвую икру с «пупками»- так он называет рыбьи пузыри - нам не позволяет. Да мы и не в обиде. Мы с удовольствием её жарим. 
 
   Спартак, наконец, справляется с икрой -  проглатывает, причмокивает и скептически изрекает:  «Скажут они тебе, где они её ловят…жди.» «Ну нет, Михалыч. Тут  ты не прав…» - Володя начинает  объяснять Спартаку: почему тот не прав.  Наш напарник и друг  Володя Инешин  не так давно стал   главой администрации посёлка Тарма, куда он  перебрался  из города  несколько лет назад.  Раньше  он  работал мастером на  Братском алюминиевом заводе, но  когда вышел на пенсию,  то купил дом  в  посёлке  и уехал из города. Большую квартиру в центре города оставил многодетной семье дочери.
 
   После того, как Володю избрали главой посёлка, Спартак стал называть его шерифом. Я,грешным делом,  попытался  объяснить  ему, что наш друг теперь мэр, а не шериф. Но Спартаку  хотелось, чтоб тот был шерифом. Покладистый и добродушный Володя был не против. Но, как бы там ни было, мэр – шериф  большого  сибирского  посёлка, время от времени, снабжал  нас новостями, касаемо  того – где  что ловится на  море, и где что выросло в тайге. Он теперь , благодаря своей должности, был в курсе  всех  поселковых новостей.
 
   Известие  о том, что  тарминские мужики в Щучьем заливе  ловят  леща  мешками,  Спартака оставило равнодушным - его  всё устраивало и здесь,  на Кумейке.   Меня  же  эта новость   сильно   заинтересовала.  Дело в том, что место, где мы с Володей  и  Спартаком  постоянно рыбачили , находилось  в 140  километрах от Братска.   Щучий залив же, как я понял  со слов Володи,  находился рядом с Тармой, а стало быть, недалеко от  моей дачи,   где я постоянно жил с мая по октябрь.  Правда на карте залива  с таким названием  в наших краях  я не нашёл, но из разговоров с местными рыбаками   узнал,  что  искать его надо где - то напротив  Тармы по противоположному берегу моря.