Щучий залив. часть 4-я

   

   Мы  с  Фёдоровичем  всё  плывём  вдоль  берега,  и  с  большим интересом рассматриваем незнакомые места.  Правду  сказать,  берег  нас  не  впечатляет.  Захламлённый валежником,  поросший   осокой  да  непролазным   кустарником,  какой – то  он  неприветливый  и диковатый.  И совсем тоскливо смотреть на  участки, где деревья сплошь высохли  и  торчат  чёрными  остовами -  мрачными  и жутковатыми.  С  некоторых   облетела  кора,  и  теперь  они  стоят   голые,  грязно  белые,  и   напоминают   старые  обглоданные скелеты.   Картина невесёлая.  Видать, низменная болотистая местность даёт о себе знать.  Деревья сохнут, пропадают. И  неудивительно, что  никаких  признаков  посещения этих мест  человеком  не наблюдается. Справа появляется  ещё  один залив.  Такой же небольшой, как и предыдущий.  Заходить,  проверять  его  не стали.  И так всё ясно: будет всё то же -  сорожка  да небольшие карасики.  Проходим мимо.

   Мы  всё плывём,  и  через какое – то время   замечаем,  что  ландшафт  начинает  меняться.  Берег будто подрастает, становится выше,  и  покрыт он  уже  не мелколесьем, заросшим  осокой и кустарником,   а полноценным  таёжным  лесом:    здесь   и сосна, и лиственница,  и  берёза  с осиной – в общем  весь положенный набор. Конечно, встречаются и здесь  сухостоины, и валежник, но того унылого  гнетущего настроения они уже не вызывают. Тайга, как тайга.

   В какой – то момент  впереди на горизонте  возникает заметно выдающийся  в море   мыс.  Я чувствую, как  в моей груди, что – то торкнуло.  Так бывает в тайге на промысле, когда вдруг на снегу увидишь свежий,  можно сказать,  горячий   соболиный  след.  Такой аккуратный,  такой   красивый  и очень внушительный для небольшого зверька!   Будто,  кто  толкнёт тебя изнутри,  встрепенёт,  взбудоражит!      
   
 – Фёдорович, ты впереди ничего не видишь? - спрашиваю я, а  сам  прямо нутром чую – мыс этот  неспроста перед нами  явился!
 -  Вижу, кажется,  мыс  впереди, -  отвечает Фёдорович и всё посматривает на меня.  Пытается понять:  от чего это  я завёлся, взбудоражился. 
 – Ну и что,  Фёдорыч, этот мыс тебе что - нибудь  говорит?  Нет?  - наседаю я на напарника.
 – Да вроде,  пока  молчит.  Ничего не слышу.  Далековато   будет.
 - А  мне  он шепчет,  Фёдорович!   Зовёт!   Мне кажется, что  за мысом  может быть наш залив!   Мне даже кажется, что я  от кого – то слышал об этом мысе. И речь шла о Щучьем заливе, ты понимаешь? 
 
 – А что, Ефимыч,  очень  даже возможно, вполне.  И по расчётам,  пора бы ему уже показаться,  заливу этому,  -  соглашается со мной  мой напарник.    Я замечаю, что на воде  Фёдорович  стал какой – то через  чур    покладистый, чего раньше,   на гаражах   за ним не наблюдалось.    И ещё я замечаю, что он порядком устал,   за мной не успевает, и мне приходится его ожидать.   
 -  Фёдорович,   я сейчас уйду вперёд, а ты греби   себе спокойно,  прямо на мыс.  Я тебя там буду ждать.   А  пока ты подгребёшь, я там всё  разведаю.   Посмотрю: что и  как?  -  говорю я напарнику,   разворачиваюсь  спиной вперёд  и налегаю  на вёсла.
 
 - Ладно, Ефимыч,   я уж потихоньку. А ты давай,   оглядись там – что к чему,    пока  я до  него  доковыляю,  до мыса этого, -     соглашается  мой напарник.    Он ещё что – то мне говорит  вдогонку,  но   я уже  не слышу  -  успел  оторваться  на приличное расстояние.   
   
   Примерно  через полчаса я был  у   мыса.    Правда,   причалил к  берегу   я немного раньше.    Дело в том, что  на берегу  я увидел пустую пластиковую бутылку.    Ради неё  и  вышел   метров   за  150    до мыса.     Бутылка мне понадобилась   для поплавка    на сеть.  Вообще – то  предполагалось, что мы будем ставит сети на колья.     Но   когда я  увидел    бутылку,  то пришло  в голову,  что могут   понадобиться  и поплавки.   Ставить   сети, скорее всего, будем от берега.  Ближние   концы    закрепим  на кольях,   дальние  же,  если окажутся на большой глубине,    придётся крепить  с помощью    грузов   и поплавков.    Прошёлся по берегу, как по заказу,   нашёл ещё одну бутылку.   Бывает тут народ.  Надеюсь  и рыба  есть.    Туристам здесь делать нечего,  уверен - рыбаки сюда наведываются.   Тут же на берегу нашёл   несколько подходящих булыжников для грузов.   Сходил к лодке, достал     шпагат  и принялся  за работу.   Привязал   короткие концы на горлышки бутылок – тут  - то ничего хитрого нету, а вот обвязать толково булыжники, чтоб  держались, не выскользнули –  здесь уже  дело посложнее  будет.   Тут пришлось  и  помудрить, и попыхтеть.    Пока возился – и Фёдорович подошёл.    Я как раз закончил  работу,   и  заносил  в лодку  вновь испечённые  «якоря»  и «поплавки».   
 
 – Вот  и первый улов наш, Фёдорыч.  Прямо  здесь на берегу поймал? -  шучу я,  усаживаясь в лодку.               
 - Ефимыч,  а ты же говорил, что будем ставить  на жерди?               
 - Говорил,   так и будем  ставить.  Но   не исключено, что и грузы  понадобятся,  и   поплавки, -   я   объясняю  Фёдоровичу  по какой причине  затеял всю эту возню с булыжниками да бутылками, и мы  отправляемся дальше.    Вскоре подходим к мысу.  Я  только  стал примерятся где  бы   мне  удобней высадиться,   как слышу  взволнованный  и даже  немного  испуганный   шёпот Фёдоровича,         
 – Ефимыч,  рыба!   Большая!     Тут  столько рыбы! 
 
   Я  поворачиваюсь  к  напарнику  и вижу:  тот   замер   в лодке,  не шевельнётся  -  видать,  боится спугнуть  увиденную рыбу.  Взгляд  же его  просто прикипел к   небольшой  глинисто -  песчаной  отмели,   уходящей   от мыса в море.  И вот, на  этой самой отмели   плавали  красивые крупные  рыбины.    В глаза бросались  их   горбатые   тёмные спины с внушительными  плавниками, а сами они  не просто  плавали – они  важно  курсировали .   Это были  крупные лещи.   И  в их  степенном,  несуетном  движении,  было  что - то  завораживающее.   На это хотелось смотреть и смотреть.  Иногда  же , по какой – то причине,   степенность  и  важность их  покидала,   и  они начинали носиться   как угорелые  по  чистому прозрачному мелководью.     Слышен был   шум, плеск,  летели   брызги во все стороны,  со дна поднималась  песчаная  муть.  Взрослые, солидные  лещи  резвились, как дети.   

   Фёдорович поворачивается ко мне, и я скорее угадываю  чем слышу его вопрос:  что будем делать? 
  -  Фёдорович, ты  тихонько  отправляйся на берег, выруби два кола,   я  пока  достану сеть, - шепчу ему в ответ и   осторожно   тянусь к пакету  с сетями.  Достаю, развязываю, в это же  время   наблюдаю  за Фёдоровичем. Тот  очень аккуратно,   бесшумно,   едва шевеля вёслами,  направляется  к  берегу.  «Всё – таки,  молодец Фёдорович, толковый мужик», -  отмечаю я, и  нахожу  в пакете нужную сеть -  семидесятку.  Лещи    мощные,   в самый раз будет.  Нахожу, то что мне нужно      без проблем.    Сетей у меня немного.   Две, как и положено по путёвке, и две - про запас.  Мало ли  что  в море  может случится: то  заштормит, и сеть   превратится  в верёвку, если по ветру стоит, а если  поперёк ветра - тоже, хорошего мало: забьётся  водорослями  сетушка, да так,  что  приходится убирать её, всё равно, толку не будет. А, бывает,  не угадаешь…  не там поставишь.  Надо переставлять.   И во всех   случаях лучше  сети из воды вытащить, убрать, а  взамен  поставить новые.  Так проще, удобнее и быстрее. Для того и нужны запасные.   Разовая путёвка выписывается на 3 дня – и  всегда есть возможность   исправить  положение, если  что  пойдёт не так.

   Фёдорович   тихо и осторожно проплывает  недалеко от меня,   подходит   к берегу  и   упирается  в него носом  лодки.   Выходить  ему в таком положении неудобно.    Надо  забираться в воду  и  брести по ней   несколько метров  до берега.   Можно по лодке перебраться на  нос и оттуда  сойти на берег.  Но лодка у  Фёдоровича  одноместная,  и  нос её основательно  забит грузом.   В  лёгкую не переберёшься.  Опасно.  Видать, ни  первый, ни  второй способ  не устраивает  Фёдоровича,  он опасается излишним шумом и суетой   спугнуть лещей, которые находятся  совсем недалеко от нас.  Мой напарник  опять берётся за вёсла и так же, стараясь не шуметь,  аккуратно  причаливает к берегу боком.   Теперь  он может,   не хлюпая по воде ,   перебраться  на берег.    Фёдорович упирается  обеими  руками  в  балон,  который ближе к берегу,    отрывает  зад от сидения и  какое  - то  время  стоит на четвереньках.  Затем, выносит ногу из лодки,  ставит её на берег.  Теперь  правая нога его  на берегу ,  левая  - в лодке, а  сам  он всё ещё стоит на четвереньках.
 
   Ему надо перенести  вес тела на  правую ногу.  Что он и пытается  сделать.   Я  же успеваю и за лещами приглядеть,   и  посматривать на Фёдоровича, который  тоже - целое представление.   Я вижу, как мой напарник   потихоньку приподнимается, тянется корпусом  к  берегу, пытаясь опереться на  правую ногу.   Затем он  осторожно отрывает руки от баллона  и рывком  бросает   своё тело на берег.  И всё бы у  Фёдоровича   получилось,  в этом  нет  у меня  сомнений, если бы левая нога  его, в последний момент не зацепилась за  основательно  надутый  борт лодки.   Конечно, я следил за  действиями моего напарника.  Я понимал его план - толковый и вполне реальный…   если бы  не  нога…  А так,  получилось, что Фёдорович  перебрался из лодки на берег  не полностью,  а, если  можно  так  сказать, частично.   Этой своей  зацепившейся ногой,  он   всё таки,  плюхнулся в воду.

   И всё бы ничего,   не так уж  и громко  бултыхнул своей ногой по воде Фёдорович, всё – таки, с пониманием мужик.   Но  в нескольких метрах от того места, где   случилась  с ним  эта досадная история,   у самого берега  в невысокой траве грелись на солнышке, а , может,  дремали крупные караси -  целая стайка.  И,  как только  Фёдорович  плюхнулся в воду, так  эта дремавшая компания  враз  пробудилась, да  с перепугу, да  спросонку,   как ломанётся  от берега в море  - да с таким шумом, плеском!  Как торпеды  пронеслись  мимо меня, и    пропали где – то в глубине.  Да и шут бы с ними, с карасями.  Но   только,  вслед за перепуганной  карасиной стаей, пропали и лещи.   Как корова языком слизала, словно, и не было их здесь на отмели.    Фёдорович сильно сокрушался по этому поводу,  ругал себя на чём свет стоит, обзывал всякими нехорошими словами.  Я , правду сказать,   в случившемся большой беды не видел,  и,  конечно,  пытался  успокоить  напарника.   
 
-  Даже не бери в голову, Фёдорович.   Если они здесь есть, а  мы оба  их видели, то никуда они от нас не денутся.  Не сомневайся, -  успокаивал я,в конец,  расстроенного напарника.   -  Да и совсем не факт, что мы бы их тут взяли.   Если бы ещё в заливе прихватили  - там,  дело другое, там могли бы поймать.   А здесь – маловероятно. Это я  чего – то засуетился, и тебя  взбаламутил,  так что, не бери в голову, -  я видел, как Фёдорович постепенно отходит, успокаивается.   А  чтоб он уж  совсем не переживал, чтоб   забыл о своей оплошности, о пропавших лещах, одного приятного лещика    я  ему подкинул.
 
 -  А ты, Фёдорович,  как – то лихо  подобрался  к карасям,   прямо очень близко.   Метра на 3-4,   мне показалось. Даже не знаю, сумел бы я так аккуратно подойти? Ну,  совсем рядом.      
 -  Нет, Ефимыч, там метров 5-6 было, - скромно уточняет  мой напарник, но я вижу: сработало.  Напарник повеселел, приосанился.   
   
   Я подтаскиваю  к берегу лодку - беглянку,   которая удумала отправиться в свободное плавание  после падения хозяина.   Фёдорович  принимает её  и  спрашивает:
 – Ефимыч, а что это у них было.  Нерест, что ли?
 - Да, вряд ли,   пошёл  июль.    Он  должен отнереститься  уже недели две назад.    Да и путёвку мне бы не выписали.    Праздник  у них какой – то.     Может,  родИны,   мальки,  видать,  начали проклёвываться из икры?   Самое время, -  отшучиваюсь я,  и  выбираюсь  из лодки. 

  Наконец,  я поднимаюсь   на мыс.   Передо мной открывается    чудная картина.   Сразу за мысом -   прекрасный  многообещающий  залив.  Уходит он вправо   вытянутым,  чуть изогнутым треугольником  километра на полтора – два.     В том месте, где я стою, ширина его буде метров   600-700.   Противоположный  левый  берег  залива  холмистый,  покрыт в, основном, сосной.  Правый, где мы сейчас и находимся , более пологий,  порос  смешанным лесом.  Тут и сосна, и  ель,  и берёза.    И что немаловажно,  на противоположном берегу  моря,   в дали  виднелся   посёлок.   Это,  несомненно,  Тарма.  Ничего другого там быть не может.  И   если учесть, что  именно в этом месте мы увидели  столько рыбы,  а напротив    -   Тарма,   то   очень большая вероятность, что  мы нашли,  то что искали.  Перед нами - Щучий залив!