Кузнечик

Иссиня-чёрный ворон пару раз взмахнул крыльями и приземлился. Крепко схватился лапами за ветку истерзанного осколками тополя со снесенной напрочь макушкой. Раскатисто каркнул для порядку, голову с крепким клювом чуть склонил набок и осмотрелся. На изрытом снарядами и минами пригорке, вблизи звонкого ручейка распластался боец без признаков жизни. Глаза закрыты, детская улыбка на лице. Руки распахнуты, словно для объятий. Если бы не обожженная, изрытая воронками, измученная и искромсанная, напитанная кровью земля... Ни обветренное, в саже и копоти лицо бойца с потрескавшимися, искусанными до крови губами, можно было бы предположить, что человек после тяжкого труда отдыхает в радостном сне. Полежит чуток, поднимется и с новыми силами примется за работу. Но только легкое дуновение ветерка шевелило русые волосы на голове недвижимого солдата.

 
За прожитую жизнь и годы войны старый ворон научился отличать живых от ушедших в мир иной: «Этот ещё жив — прилечу позже... Есть чем питаться и без него... Пусть пока живёт!». Громко каркнул и взмахнул крыльями.

 
Послышался тяжелый вздох, глаза приоткрылись. Яркий солнечный свет, синева необъятного неба поразили радостной красотой. Вдалеке над истерзанной землёй кружила стая журавлей.

 
В памяти всплыла картинка из детства. Проникновенный голос Марка Бернеса. Песня "Журавли". Тёпло шершавой ладони деда-инвалида, колышущиеся языки пламени «Вечного огня». Так же сверху доносились рыдания журавлей. Слёзы на глазах старика... и полушёпот еле различимый: «Да, верно — быть может, это место для меня». Тогда, мальчишкой, Николай понимал деда, но не так глубоко, как сейчас.

 
Мудрые родные птицы покричат под облаками и полетят дальше. Дней через пять, может статься, и над материнским домом будут кружить... Эх, передать бы привет.

 
Рядом звенел родничок, веяло прохладой. Слышалось — камушки перекатывались по дну. Словно в насмешку, нестерпимо мучила жажда. "На месте роток - да не сделать глоток". Хотелось пить, но пошевелиться не мог. Сделал попытку повернуться и снова потерял сознание.

 
Виделось — дед, лежащий на кушетке в приемном покое районной больницы.

Хриплый голос: «Пить! Ради бога, дайте воды напиться!». На столе стакан и пустой графин.

— Доктор, где воды взять?  Я сбегаю.

— Не волнуйтесь! Отвезём дедушку в палату. Там и напьётся, и прокапаем. Ничего страшного — в таком возрасте бывает у многих. Здоровье нормализуется. Утром заберёте домой по месту жительства.

Надежда — великое дело. Уверенно хватаемся за неё, как за канат, а оказывается — соломинкой.

— Дед, слышал — ничего страшного! Утром приедем и заберём. Сейчас отвезут в палату и прокапают!

Не один год снился увозимый дед на каталке и хриплый просящий голос: «Пить... Глоток хотя бы воды!».

Ошибся доктор. Ушел дед в вечность. Может, так и не дождавшись стакана воды. А Колька до сих пор корил себя за нерешительность, стеснительность и непростительную глупость...

Кружились мысли в голове, одно видение меняло другое, как в калейдоскопе... И снова про воду. Вспомнилось, как пару лет тому вопреки запрету администрации больницы прорвался в неврологическое отделение к близкому родственнику, пораженному тяжелым инсультом. Принёс воды и лекарство. Пока медсестра в палате выставляла полторашки на подоконник, подошёл к больному, встретился с ним взглядом и подержал за руку. Хотелось побыть подольше, но не разрешили и выгнали. Когда выходил, услышал крик другого из этой же палаты: «Пить хочу! Умоляю, дайте воды напиться! Один глоток!». Шёл по коридору и надеялся: «Там сестра! Нальёт — наверняка же слышала!». Вышел на улицу и неожиданно вспомнился умирающий дед и просьба о воде. Надо бы вернуться и побежать назад, но опять застеснялся и побрёл домой. Надеялся узнать результат у родственника, но и тому не судьба домой вернуться.

Лежал, мучимый беспредельной жаждой, возле звонкого прохладного ручья, но напиться не мог. Действия уже не контролировал. То терял сознание, то приходил в себя: «Пить! Хотя бы глоточек!» — шептали потрескавшиеся губы...

Господь, распятый на кресте, в крови и в мучениях тоже страдал жаждой — окружавшие видели муки, но никто не подал воды. Одни только насмехались и издевались над ним, другие предательски стеснялись и боялись встать на защиту. ... Там понятно, а здесь искать-то некому. Должны были двигаться группой севернее, а сбились в потемках ... В итоге только  один и уцелел. Никто сюда не забредёт - если только  ангел и тот заблудший. Буду лежать и в наказание за проявленное равнодушие к людям слушать пение родника. Так от жажды и  умру. Что заслужил- то и ...
Привиделся отец — бывший афганец, ещё молодой и здоровый: «В жизни всякое случиться может. Запомни, сынок. Будет рядом плечо друга — любая задача не проблема».
 Сам погибай, а товарища выручай! Друг для друга как ангел-хранитель. Вот и назвали тебя Николаем в память о друге, а он сына, как меня, Сашкой назвал. Перед дембелем, после вывода оба тогда ещё холостые поклялись, и клятву сдержали. Так ещё ко всему прочему родились вы с ним в один и тот же день — как в сказке. И фамилия такая же.
Наша Коваль, хотя и живем на Алтае, а у них Кузнецовы, хотя и украинцы. Когда с учебки попали в роту, старшина построил:
— Фамилия, — спрашивает меня.
— Рядовой Коваль, — представляюсь.
— Белорус или украинец? Откуда?
— Русский. Алтайский край.
Делает шаг в сторону и задает тот же вопрос:
— Фамилия.
— Рядовой Кузнецов.
— Русский?
— Никак нет! Украинец из Николаева.
Старшина улыбнулся в усы: «Как в этой многонациональной роте всё запутано! Коваль-то тоже из кузнечной фамилии... Так что «Кузнечики» с этого момента  кровные братья!»
Сделал шаг в сторону и расплылся в улыбке:
— Тут путаницы быть не может. Такой кудрявый и весёлый — смотреть приятно! Младший сержант...
— Младший сержант Айрян.
— Конечно, армянин?
— Никак нет — грек! Из Абхазии. У отца родители погибли, родственников не было, потому и ношу фамилию достойных людей, а национальность предков по крови...
Вот в такой семье и служили, и теряли друзей, и заслоняли друг друга. Так что, сынок, у каждого должен быть свой ангел-хранитель...

Двенадцатый год пошёл, как нет отца в живых, а помнится, будто вчера виделись.


Пришёл в сознание от влаги на губах. Не открывая глаз, судорожно и с наслаждением глотал ключевую воду. Утолив жажду открыл глаза.
— Ты кто? — спросил он парня, напоившего водой из фляжки.
-Кузнєцов Олександр Миколайович. Випадково сюди потрапив. (случайно попал ).Твій ангел-охоронець- ответил тот путая украинские слова с русскими.- Не обижайся -  поки без свідомості був, я в твій військовий квиток заглянув. Знаєш, яке сьогодні ?знаєш чи ні ?
-А и правда сегодня день рождения, подумал Колька. Может, Сашка — сын отцовского друга, про которого батя говорил?
-Ось дивлюся на тебе і бачу, що не віриш! Сашка я. батькові твого так звали.- подумал и добавил-фотка у мене є, де наші батьки в обнімку в Афгані.
Полез в карман, достал фото. Колька сразу узнал — точно такое же стоит дома у него на столе в комнате.
- Как же ты узнал и как сюда попал? — с удивлением спросил Николай. — Как там твоя мама? Про отца знаю, почти в один год с моим помер. Ты-то как? Давай рассказывай!
-Мати померла два роки тому. Мене мобілізували. Два місяці як мене немає.
-Как так нет? Что-то  не пойму? Вижу тебя, а говоришь, нет.
-Тепер я ангел-охоронець твій. Твій батько мого рятував, а тепер моя черга ( мой черёд). Подивіться на небо! Коптер бачиш літає - скоро за тобою прийдуть. Попей водиці, а то мені повертатися пора -  приподнял голову бойца и поднёс к губам фляжку.
Раненый сделал пару глотков и потерял сознание...

-Живой, крови потерял много. В основном осколочные: позвоночник, руки, ноги — множественные, но живой, — перечислял усатый сержант, а второй делал пометки.
Колька пришел в сознание уже после того как ему сделали обезболивающее и оказали первую медпомощь.
-Спасибо парни! Уже думал, что  конец! - прошептал раненый боец- Если бы не Сашка...
-Какой Сашка? Не было здесь никого. Если бы коптер не заклинило, и не завис над тобой, то вряд ли бы нашли.
-Сашка — ангел мой хранитель.
-Бредишь, брат! Это как врач говорю! Я —  сержант Айрян, тебя не первого с таким диагнозом встречаю.- Поднёс фляжку ко рту больного.- Попей, и пройдёт!
-Пей, на груди с водой лежала.
Колька взглянул и прочитал на потертом боку фляжки выцарапанные инициалы «КОМ». Сразу же и расшифровал: (Кузнецов Олександр Миколаевич). Взглянул на усатого:
-Слышь, Айрян! Ты грек, а не армянин!
 - Откуда знаешь? — удивился тот.
-Посидели. Перекурили. Сказки послушали. А теперь «Кузнечик» наша забота, как  доставить живым и невредимым к ангелам-хранителям в белых халатах.
В небесной синеве летели, курлыча, журавли ровным строем без всяких малых промежутков.