Осьминог из четверга 1997

Знаете, как кружится голова? Это когда сто сорок девять зеленых рубильников стоят на максимальной отметке, а конвейер подшвыривает на лету все те идиотские бумажки, которые по нему ползут. Потолок цеха превращается в тошнотворный Сатурн, в этого властелина колец, или о чем там думал Толкиен. Озабоченные люди шатающейся походкой летают меж крупногабаритных машин, похожих на помесь светофора, грузовика и полковника ракетных войск в отставке. Люди принимают пошлые, неподобающие позы; производственный процесс приобретает не свойственный обычно ему тонкий эротический смысл, который не сразу увидишь даже в букинистических напластованиях венского психиатра. А дамы… о, ужас! В засаленных спецовках скрыты все красоты мира, а они старательно прячут туда еще и стеклянную посуду, пустую, но чаще наполненную этаноловым растворителем или антифризом. Погоня за трудоднями превращается в побег от них, и тогда берегись, курва-судьба, получишь по полной программе — иначе и быть не может. Пролеты всех стран соединяйтесь! Да уж… если производственный процесс имитирует производство, то работа уж точно имитирует жизнь…
Но это все так, к слову. Вообще-то я не работаю на заводе уже почти полтора года. Я лежу на диване  и пытаюсь побороть сон. Ловлю открытыми глазами мир, но вместо него в те же глаза попадают какие-то совсем идиотские вещи. Наверное, случайные сновидения.
Вот только что в комнату влетело нечто неопознанное летающее. Упало за шкаф и роется себе в углу. Зараза. Ну, ничего, пусть себе лежит — подожду пока. Полежит — успокоится.
Но тут звонит телефон и, взяв трубку, я сразу узнаю Макса, этого денди российского бизнеса в особо мелких размерах. Он пока еще ничего не сделал, но ему предстоит блестящее будущее.
— Здравствуй, — приветливо говорит мне он и голос его счастлив, — я все сделал. Регистрация удалась почти на халяву, но много времени ушло на всякие формальности. Теперь твоя очередь приехать. Они тебе сами дадут документы, твое дело только их подписать.
— Что подписать? — ничего не понимаю я.
— Документы, — терпеливо повторяет Макс.
— Какие документы?
— Документы на регистрацию фирмы.
— Какой фирмы?
— Ты чего? Ты же сам предложил!
— Что я предложил? Когда?
— Помнишь, в четверг?
— Ну?
— Так вот. Ты сам и сказал, что в наши время все люди делают деньги на чем не лень, и нам надо открыть свое дело, только понеобычнее — а то конкуренция, всякое такое… Вот тогда ты и предложил открыть фирму по розничной продаже осьминогов.
— Какие осьминоги? Ты чего?
— Обычные. Головоногие.
— Ты сошел с ума!
— Я сам за тобой заеду.
Я хватаю куртку и в кирзовых сапогах на босу ногу вылетаю из квартиры. Поздно. У двери стоит Макс. Нет сомнений, что говорил он со мной по мобильной связи, находясь прямо за входной дверью.
— Вот документы, — говорит он мне тоном, не терпящим возражений и протягивает папку.
— Отстань.
— Ладно. Я сам достану.
Медленно, как в психиатрической больнице, Макс открывает папку… Что это за красно-оранжевая дрянь оттуда выползает?
Из папки вылезает сначала одно щупальце, затем другое, третье и вскоре на свет появляется нечто клювастое, восьмищупальцевое, переливающееся всеми цветами радуги. Я смотрю в тупые, одурманенные трезвостью глаза осьминога и… просыпаюсь.