Пакыбытiе

(РАССКАЗ)
ИРЭН ШЕЛЛ




«Воистину есть то, что не является ни землей,
ни водой, ни огнем, ни воздухом.
Эта сфера - ничто.
Это всего лишь конец страдания»
Будда (Удана,80)


 
В черном морозном небе, бешеным вальсом кружился искристый снег, словно вечность ожидал своей минуты. Луна настырным, вездесущим оком следила за каждым движением спутника, посылая вслед мрачного шпиона – тень.

Незнакомец, прозябая в тонком твидовом пиджаке, то и дело подносил сжатые кулаки к губам и теплым дыханием старался согреть костяшки онемевших пальцев. Еще некоторое время назад, он наверняка знал дорогу к забытому богом месту, но с наступлением сумерек неожиданно сбился с пути, и уже битый час блуждал среди запорошенных корявых сучьев.

Пробираясь сквозь густую чащу чередующуюся с перелесками, человек выбивался из сил, и изнемогал от ледяной стужи сковывающей дыхание. С трудом, удерживаясь на ногах, он всматривался в заскорузлые стволы деревьев, и тяжело вздыхал, не обнаружив ни одной зарубки. Тщетно. В какой-то момент показалось, что его тощее тело вот-вот упадет в рыхлый снежный сугроб; ему представилось, как поутру обледенелый труп обнаружат голодные звери, и острыми клыками истерзают бренный прах на части. Хотя это уже будет неважно. Он, вдруг остановился, прислушиваясь к ночной тишине. Вдали едва протяжно раздавался вой волков, наверняка идущих по его следу… Мужчина вспомнил «тропление». Некогда он и сам охотился на лисиц по следу. Теперь же, в роли жертвы был сам.
— Черт! — выругался он под нос. Рубленая ветхая землянка должна быть где-то в этом районе. Неужели он ошибся в координатах?

Прошло много лет, с тех пор, как он покинул обитель своего учителя, анахорета, но отчетливо помнил каждый куст и каждую ветку этой местности. Не могло же ее засыпать снегом? Проклятые каменщики довели его до скотского состояния. Наспех вылетев пулей из своей благоустроенной квартиры, он остановил машину и, запрыгнув в салон автомобиля, попросил шофера подкинуть до сто пятого километра. Расплатиться было нечем. Водитель, пожимая плечами, потребовал наручные часы. Затем, оставив его на дороге, быстро скрылся из виду, удаляясь в обратном направлении.

Между тем погода сердилась. Ветер усиливался и сугробами заносил дорогу. Промокшие и уже покрывшиеся инеем носки, острием уколов холода впивались в онемевшую кожу. Лишенный каких- либо сподручных средств, он постепенно готовил себя к страшной развязке. Он умрет прямо здесь, в лесу, и наверняка всего в нескольких метрах от избушки, так и не встретившись с человеком, который был единственным его спасением.

Время шло уже на минуты. Мужчина, стараясь согреться, подпрыгивал и шлепал ладонями по бедрам, растирал скулы и нос. Но вдруг неожиданно застыл как изваянный идол, ощутив чужое присутствие за спиной. Медленно повернув шею назад, он увидел за голым кустарником кипельно белого волка. Хищник сливался с белоснежным полотном, выделяясь лишь черным носом и блестящими глазами. Он стоял близко, буквально в десяти метрах, приземив толстую шею, исподлобья сверкая глазами.
«Влип, что называется…» Зверь не двигался, и продолжал наблюдать за человеком.

Еще давно, Захарий учил его делать перекрестный взгляд. Он вспоминал, как много лет назад, на том же расстоянии стоял медведь. Тогда, проявив свое умение и применив на практике учение старого мастера, он смог отразить голодный взгляд медведя и заставил его убежать восвояси. Сейчас он потерял свою силу. Все утекло и растворилось из-за его глупости. Да, той самой глупости под названием — тщеславие. Он нарушил клятву анахорета и вступил в тайное братство масонов. Идиот… Человек приоткрыл губы, и громко произнес, обращаясь к волку:
— Ну, и что брат, будешь ждать, когда я замерзну или сразу накинешься? Животное, не шелохнувшись, пронзительно стреляло фонарями желтых глаз.
— Одиночка, стало быть? Как — я… — с грустью в голосе, прошептал он синими губами.
— А по внешнему виду не скажешь брат, что ты голоден. И в самом деле, волк был весьма жирн, можно было подумать, что он утолял голод через каждые полчаса. Хищник приподнял лапу и повесил ее в воздухе, точно собираясь переставить вперед и тем самым, обогнув кустарник приблизиться на метр ближе.
— Ну, давай, давай кидайся! Встреть ты меня год назад — я бы с тебя с живого шкуру спустил, а сейчас, увы, не в том положении. Эх, — махнул он рукой в сторону, выкатывая на кожу лица пару горячих слез.
— Да ты брат совсем определиться не можешь. Или кидайся или… Не успел он договорить фразу, как волк резко дернул головой и щетиня шкуру перекрутился, словно стряхивал с себя брызги воды
— Что, не нравится, как ставлю перед выбором? Конечно, ты хозяин положения…куда уж мне до тебя. Впрочем, ладно, — пошатываясь и изнывая от стужи, произнес мужчина, и зашагал дальше. А через пару секунд, вздрагивая, бегло бросил взгляд через плечо. Страх вкупе с морозом готовы были доконать его прямо сейчас. Ему показалось, что ветер, дующий в спину, на самом деле исходит от прыжка зверя. Странно, что ему в голову пришла такая мысль. Волк, же опустив рыло к снегу, горбясь, шагал, оставляя в сугробах продолговатые отпечатки пальцев.

Человек остановился. Зверь последовал его примеру. Опуская взгляд, он ждал, когда мужчина снова двинется в путь. Куда идти? Уже совсем темно, дорогу занесло метелью. Видимо он и, правда, ошибся и вышел не в том месте. Что ж, пришло время платить по счетам.

Сурово свирепствующий ветер пронизывал все тело до самых костей. Запорошенные волосы превращали путника в ходячий сугроб; он уже привыкал к морозу и остро ощущал желание присесть в укромном месте и сомкнуть глаза. Хотелось спать. Незваный гость шел по пятам, временами делая остановки, пригибаясь туловищем к земле. Едва пошатываясь, мужчина пересек открытую местность, углубляясь в самые дебри леса. Зверь, медленно семенил, настырно его сопровождая. Шел правильной рысью, ставя лапы в его следы.

Наконец силы стали покидать странника, и он, повернувшись к волку, упал на колени, погрузив в закоченелые ладони рук свое лицо. Зверь осмелился и подошел ближе. Совсем близко сел напротив — «глаза в глаза».
— Вот и все брат. Твоя взяла. Дай только дух испустить. Волк повернул влево мохнатую башку, словно понял, о чем просит человек и дал ему время. А мужчина в последний раз взглянул на лунное небо, прикрыл веки белыми ресницами, и, обмякнув, повалился на бок в сугроб.
 
Такая смерть была вполне заслуженной, едва дыша, еще успевал, думать он про себя. Все лучше сделать выбор, и сгинуть самому на лоне февральской природы, чем быть дерзки убитым преследователями.
Захарий уже никогда не узнает, как жалко закончил свои дни существования его ученик. Последняя надежда и гордость мага. Он проиграл. Не успел…

 *****
Старик, кряхтел и мягко прижимал уши волка, поглаживая холку зверя своими сухими руками, приговаривая:
— Молодец, умен шустрик. Смекаешь по-человечьи. Ни чета люду. На вот тебе, — положив на ладонь большой кусок свежего мяса, — проскрипел он.
— Дюже глаза у тебя умные, прозорливые. В них, даже я вижу смысл.
Но как говорится, от судьбы и на краю света не сохранишься. Хотя, кому известно о нынешнем месте — никому. Ты, ешь — ешь. Волк почти сразу же проглотил малый кусок мякоти, а когда старик кинул ему мясо на косточке, долго хрустел, чавкал и давился от переизбытка пищи.
— Гляди, не подавись костью, уж больно шыпко острая она. Зверюга обглодал локтевую косточку, оставляя фаланги кисти не тронутыми.
—Ладно, иди водицы испей. Да, благодарствуй мне нынче. Снова я спас тебя от погибели. Хищник метнул исподлобья глазами, и, подойдя к старику, опираясь передними лапами о его колени, привстал и смачно лизнул того в испещренное морщинами лицо.
—Тише, тише, окаянный не чуди, — улыбался Захарий. — Имей совесть. Ишь чего удумал, об старика морду свою протирать?

Сторожка, тускло освещенная керосиновой лампой внутри – внешне сокрытая от посторонних глаз огромными сугробами, стояла одна – одинешенька, словно на краю света. Захарий прошаркал по скрипучим половицам в направлении к печке, и приоткрыв дверцу топки, подкинул пару свежеколтых дровишек. Затем кочергой разгреб угольки, и, приближая ладони к огню, ухмыльнулся.

Волк, насытившись, лежал, растянувшись у двери, на сшитом из сотни цветных лоскутков коврике. Прикрывая лапами нос, он печально смотрел на старика и вспоминал последний эпизод своей жизни: как издыхал на снегу в образе такого же двуного существа. Таки успел…©