HOMO

HOMO
Знаете, что я понял недавно? Нам давно уже мало городов. Мы как кроты строим города под землей… или как бобры строим плавучие города… и вовсе не потому что нас так много… нет… все это лишь потому что нам хочется доказать, что мы не только хомо сколько сапиенс. И доказывая это себе, заселяя леса, реки, горы, города, магазины, помойки, аэропорт… делая это, мы, друзья мои, дико тупеем, изменяем природе… Но был случай, что просветил меня…
Я тогда застрял в этом детище цивилизации огромном аэропорту. Клянусь, там можно вполне пристойно жить, имея при себе посадочный талон и никуда не летая. Все как в маленьком городе, только чище: автобусная стоянка, кафе, кинозал, казино, диваны… Ты житель города аэропорта на несколько часов. Он весь, каждая кафелинка, стольная балка и чертова ворсинка на аккуратных ковриках с логотипом отливает таким стерильным стальным светом, что аж мороз по коже. Я тут ещё на два, возможно три часа… в очереди за видео… хочу скоротать время. Впереди она. Высокая, длинный серый плащ… Никогда ещё не видел, чтоб такая скучная одежда скрывала (да что там! И не пыталась скрыть!) такую фигуру… Бог её знает, может у неё там ничего и нет под этим плащом! Я чувствую себя как школьник перед статуэткой Венеры! От её шеи и волос пахнет не то горьким миндалем, не то… Стоп! Она говорит что-то олуху стоящему впереди! Одно движение плеча… рука вспорхнувшая вправо. Как она ещё стоит? Она должна была взлететь! Уже минуту не могу оторвать взгляда от её талии и бедер. Испанские холмы, скользящие в норвежских фьордах дельфины, обоюдокруглая лира этих бедер в руках Орфея… К черту все! Рыдай Роден, а с ним Рыдай и Рубенс! Я нашел лучшую вашу фантазию!
Вот она берет какой-то диск и уже разворачивается, чтоб удалиться, но вместо этого натыкается прямо на меня! Кто ж знал, что я подойду так близко… Она вздрагивает… её глаза раскрываются как две бабочки готовые к полету… на губах дрожит какое-то возмущенное слово… Я почувствовал её грудь… Там что и вправду только плащ?! И как бы от отчаяния, захлебнувшись волной собственного желания, я вдруг говорю:
- Я хотел… этот фильм!
- В самом деле? – она недоуменно указывает на диск в своих руках. Ещё неожиданней она склоняется к моему лицу и я тону в благоуханной темноте…
Очнутся мне пришлось от собственного сдавленного стона… тянущая, невообразимо чудестная тяжесть и жар в паху… Она на корточках передо мной! Че-черт… Я у неё во рту… прямо ЗДЕСЬ?! Нет, мы за ширмой у какой-то стойки… стою упершись ладонями в стекло… Какое стекло? Взлетают самолеты… Я в бреду… есть только огненный танец языка вокруг моего жезла… И вдруг… она уже передо мной… Зачем? Нет. Молчи я понял… Моя рука уже на бедре… я подаюсь вперед, и копье достигает цели… Бог мой! Я дышу ею… мы оба – соленая влага любви, скала перед извержением вулкана… Её пальцы впиваются мне в плечо… взлетают самолеты… но мы летим выше, ещё выше… И я снова не вижу ничего… остался только её жар, запах, густой туман волос…
И вот, как ни в чем не бывало… невинны, словно новорожденные мы идем вдвоем к гладким высоким столикам. Она говорит, что следила за мной оттуда… как я мог её не заметить?
- Ты, правда, хотел тот же фильм, милый? – улыбается она.
Плавучие города, города-аэропорты… теперь они пытаются обуздать нашу дикость. Мы сами понастроили их, чтоб казаться сапиенс, тогда как мы все ещё Хомо…