Не помню когда...

Не помню когда, только однажды я утратил способность верить этому миру. Наверное, это случилось в тот миг, когда я разуверился в своей неуязвимости. Мне было 13. Школа казалась неплохим поводом пить пиво и бренчать на гитаре, покуда все, кроме моих друзей и учителей были свято уверены в моем присутствии на уроках. Играли и наперебой пели Цоя, Летова, Чижа, Янку Дягелеву, Майка, Алису, БГ, Шевчука, Битлов. Ни у кого не было ни голоса, ни слуха. Всем было на это по ***.
Кто-то в июне принес траву. В маленьком тетрадном листочке. На гербарий из петрушки было похоже. Курил в лесу на бревнышке. Занервничал после 5ой затяжки, поскольку отчетливо ощутил стук колес товарняка, ехавшего метров за 500 от нас за лесом. Казалось этот поезд идет прямо на меня… Да и деревья неожиданно начали приближаться, хотя я не двигался с места. Моя голова была древним фотоаппаратом, камерой обскура или камерой обкура с гигантскими объективами стеклянных зрачков, фиксировавших каждый кадр и забывавших его мгновенно. Этой камерой очень медленно вертел карлик, сидящий в моей голове, пока эхо моего, и чужих голосов медленно плыло над кронами. Эхо тоже было не настоящим. Я старательно моргал отяжелевшими красными веками, снимая этот мир. Я фотографировал его из своей башки. Сухие щелчки…. Щёлк…. Щёлк…
- Эй, Костик, - начинал я с воодушевлением, обращаясь к другу, однако, не дойдя до конца мысли, забывал и её начало и то, к кому она обращена. Все вокруг – такие же обкуренные придурки – ржали… Я матерился… Читал им стихи Гумилева, Пушкина, Мандельштама, Рэмбо, и свои корявые… Этих заученных стихов не понимали ни мои друзья ни я сам, но мне нравилось звучание, а они слушали…. Вроде умный…. Вроде уважают…
Мистический трепет вызывало у нас слово «трахаться». Слово «ебля» вызывало тупой хохот…
-Это как это? Вот свой прямо ей туда и там что?
-Горячо… мокро…
- А у тебя чё, Было? Да нет, ты гонишь!
Конечно гнал. Дрочил себе тихо, как и мы все.
 
Тогда я ещё верил миру. Верил, что я бессмертен как и он сам. Тогда же в июне я сел на мотоцикл. На старую Яву. По мне это было тогда почти как с женщиной. Ты сжимаешь бедрами горячую сталь, что-то кипящее живое под собой. Обжигающе-прохладный ветер с привкусом влаги и соли и бензина обнимает тебя…. Сердце летит на скорости 100 км. Майка прилипает к телу. Ну чем не оргазм?
В этот момент в этот самый момент я прокололся. Грузовик, рябь из деревьев. Удар темнота. Я не чувствовал боли. Я, черт возьми, очень долго её не чувствовал.
В больнице ясно стало одно. Мир не бессмертен, как и я сам. Я больше не верю ему.
Сижу в этом долбанном кресле на колесиках. Даже поссать сам не могу сходить.
А в этом лживом мире новый июнь.