Комната 20 на тридцать шагов

Комната 20 на тридцать шагов. Когда-то именно так я мог измерить её…. Пошатываясь дрожащим шагом, хватаясь за стол стулья шагал от батареи к окну. 5 шагов 7… 17… Ещё пол года назад я его мог, а ещё год назад и не думал бы измерять свою комнату шагами….
Внезапная прогрессирующая болезнь с дурацким названием. Вначале я только подволакивал ногу. В стопе покалывало. Потом, где-то год назад, мышцы стало дико сводить. Я почти не двигаюсь уже пару месяцев. Они сказали, что я умру от того, что перестану дышать. Не худший вариант, черт его возьми. В восемь лет, я впервые подумал о смерти, когда увидел пловца нырнувшего в море. Мужчина обернулся, улыбнувшись мне, и стрела его тела исчезла в чуть возмущенной бирюзовой воде. Я испугался, подумав, что он исчез…. Но вдруг представил, как его тела тает там, на глубине в соленой дрожащей полутьме. Мужчина исчезает. Я помню, как голова пловца оказалась над водой. Но минутой раньше вслед за страхом пришел покой…. Безразличие… я – мальчик подумал: - Вот она, - смерть. И я растворюсь скоро. Это давно уже не пугает меня.
Мое последнее пристанище. Моя комната. 26 ступенек ведущих к улице давно стали эверестом. Мечтой. У меня есть окно. Полутора спальная кровать. Книги. Кино. Я Робинзон. За окном звенит трамвай. В наушниках Рей Чарльз. Я когда-то ходил по улице…. Был с той стороны. Когда это было?
Только когда я слег, вдруг понял. Человек ужасен. Он мочится. Испражняется. Потеет. Портит воздух. Рыгает. Человек воняет. Это точно. Меня носят в ванную раз в два дня. Кладут как куклу. И я ещё своими руками обмываю тело, когда-то бывшее моим. Нет. Оно пока не все отказало. Член ещё есть. Он напрягается дрожит ещё требует своего.
Я сжимаю в левой руке колечко эспандера. Кожаный бублик пальцы белеют, немеют. Но он ещё сокращается в моей ладони. Похож на сердце. Я все так же заставляю его сокращаться. Иногда мне кажется, что я делаю это так же, сжимая кулак. Мочусь в утку. Гажу в судно.
На улице, кажется, весна. Пахнет сыростью и теплом. Засыпаю. Меня будит Аня. Она каждое утро обмывает меня губкой. Меряет давление. Проверяет мышечный тонус, Говорит о чем-то. На ней опять белоснежный халат Легкий свитер брюки. Смотрю на её грудь. Она знает.
Она помогает мне сесть в постели.
- Ты переспала бы со мной?! – ну так напоследок – спрашиваю, так чтоб звучало как «Добрый день!»
Глаза её расширились. Дыханье замерло. Губы искривились. Вдруг плечи вздрогнули и она засмеялась. Громко. Даже голову запрокинула.
Я попытался улыбнуться. Маска лица растянулась в улыбку фальшиво и неохотно.
- Знаешь, я был ничего. Да и стоит ещё.
Она выпрямилась. Окончила осмотр. Ни слова не ответив, ушла. Ненавижу.
- Ненавижу - прошептал я закрытой двери. Это «ненавижу» я относил к себе.
       Не помню что делал остаток дня. Читал. Телик смотрел. Да трахаться с покойником – та ещё затея. Дурак. Весь остаток дня я пытался вспомнить имя своей первой женщины… Не сумел. Мне снился тот исчезающий пловец. Море. И она. Её глаза грудь бедра ноги спина. Её губы. Едва проснувшись я понял, что излился во сне. В постель. Мерзость. Закрыл глаза. Передо мной стояла она. В руках букет. Я смотрел перед собой… и не мог поверить. Она была здесь. С цветами. Она пришла не в мой склеп. В мою комнату.
- Прости.
- Нет. Это ты меня. Я не должна была.
Сердце мое горело. Лицо горело ещё сильнее. Её волосы глаза. Они светились. Она вся святилась. Освещала мою комнату.
Я вспомнил пловца. Теперь, когда было так тепло, я сам не понял, как сказал это Ане:
- Знаешь, умирать это скучно. Это странная прихоть тела. Умирать. Смерть. Её придумали эгоисты, эгоисты и невежды… Романтики и слюнтяи. Оправдывая трусость и одиночество. Я не должен умереть. Теперь ни за что!!!!