Соучастница

- Надежда Ивановна, помогите мне задачку решить?
- Что, сложная задачка?
- Очень сложная. Но, вам то, ее решить раз плюнуть. Здесь все говорят, что никто лучше вас математику не знает.
- Ну, что ты, Мишенька. Давай свою задачу, посмотрим, что в ней интересного.
- А разве бывают задачки интересные?
- Все задачи интересны и у каждой задачи есть своя история.
- Я бы так не сказал. И откуда вы только так хорошо математику знаете?
- Это, Мишенька, история давняя.
- А вы расскажите.
- В другой раз обязательно расскажу. А пока, давай с этой задачей справимся.
Надежда Ивановна начала читать условие задачи. И хотя ее внимание было занято смыслом легкой задачи начальной школы, в ее памяти тут же ожили старые образы того давнего времени, когда она впервые приехала в этот город….

- Приехала, значит,- такими были первые слова, которые услышала Надя, войдя в прихожую квартиры своего дяди.
- Приехала, - ответила Надя, ставя свой чемодан.
Дядя задумчиво посмотрел на чемодан и усмехнулся.
- У матери моей такой же чемодан был. Надо же, это сколько лет такому чемодану? М-да. Приехала, значит, - дядя многозначительно замолчал.
Надя села на край действительно старого чемодана с железными уголками и потрескавшейся от времени крышкой. Она очень устала от многодневной поездки в поезде и от почти двухчасового пути от вокзала до дома, в котором жил ее дядя.
- И зачем приехала? – спросил дядя, который так и не предложил племяннице пройти в комнату.
- В институт поступать, - тихо ответила Надя.
- У вас там что, все институты закрыли, что ты решила в такую даль ехать? – хмуро спросил дядя.
- У нас есть институты, но мама посоветовала приехать в столицу.
- Мама, значит. Ну, проходи, раз приехала.
Надя встала с чемодана, и дядя ухватил его за ручку.
- Это что же за тяжесть там у тебя такая? – спросил дядя.
- Там книги и вам гостинцы, - ответила Надя.
Чемодан был открыт, и оттуда Надя достала нехитрые подарки из далекого, маленького сибирского городка.
- Варенье, мед, орешки, - говорила Надя, ставя на стол гостинцы.
- Это сколько же всего в твой чемодан влезть может, - удивился дядя и уставился на лежащие в чемодане книги. - А если ты и вправду поступишь, что тогда? – с тревогой спросил дядя.
- Вы не волнуйтесь, если я поступлю, то буду жить в общежитии. Ну, а если нет, то домой уеду, у вас не останусь, - спокойно ответила Надя.
- М-да, - только и сказал дядя, и вдруг воскликнул.
- Не разбирай свой чемодан, я тебя к одному человеку отвезу.
- Куда? Зачем? – удивилась Надя.
- Ничего, ничего, ему как раз нужно было… Он в нашем театре, при котором я шофером работаю, большой человек, - заявил дядя, надевая пиджак и направляясь к выходу. - Ты не стой, пошли, - поторопил он удивленную Надю.
- К какому человеку? – спрашивала Надя, но дядя только и ответил:
- Он пьесы пишет, а потом эти пьесы артисты играют. Его зовут Федор Аристархович, запоминай.
- А зачем мне к нему? – допытывалась Надя, но дядя только фыркал в ответ и аккуратно вел машину по столичным улицам.

- Ну-с, барышня, проходите, - низким величественным голосом сказал Федор Аристархович.
Федор Аристархович был пожилым человеком, высокого роста, с белоснежными волосами, которые гривой опускались до самих его плеч. Одет он был в короткую домашнюю куртку и черные брюки. Надя прежде никогда не видела таких людей. В том городе, где она жила, никто не ходил дома в такой красивой куртке.
- Так стало быть вы, барышня, решили сыграть с Судьбой в рулетку? –насмешливо спросил Федор Аристархович.
- Я … нет…. я приехала в институт поступать, - еле выговорила потрясенная Надя.
- В театральный, - уверенно сказал Федор Аристархович.
- Нет.
- Нет?! – удивился Федор Аристархович. - Но, потом рассмеялся и сказал. - Ай да дядя у вас. Хитро, хитро. Стало быть, не в театральный. Вы, что же, не желаете быть актрисой?
- Нет, я хочу быть математиком.
- Математиком? – чуть ли не по слогам и несколько пренебрежительно переспросил тот. – Зачем? – добавил он искренне потрясенный.
- Я хочу быть учителем.
- А дядя, значит, вас ко мне привез. Ай да дядя, хитро. Да, вы, как я вижу, устали. Идемте, я покажу вам вашу комнату. Вас зовут Надежда?
- Да.
- Надежда, одно из самых прекрасных человеческих чувств, кроме любви, разумеется. А? Как вы думаете?
Федор Аристархович подмигнул Наде и распахнул перед ней дверь.
- В этом комнате прежде жила моя домработница. Милейшая женщина. Но, я вынужден был с ней расстаться. М-да. Здесь есть все, что вам может пригодиться. Смотрите - стол, стулья, шкаф, кровать. Да, в шкафу вы найдете постельное белье. Моя прежняя домработница была жуткой чистюлей, представьте себе, она заставляла меня мыть руки перед едой.
Федор Аристархович рассмеялся, но смех его быстро оборвался.
- А теперь о деле. Ваш дядя, барышня, водитель не плохой, но очень хитрый человек. Видимо, ему не захотелось, чтобы вы жили у него, и он привез вас ко мне, зная, что я очень нуждаюсь в услугах домработницы. Вы, конечно, можете отказаться, но в таком случае ваш дядя…
- Но я приехала поступать в институт.
- Ах да, институт, математика… Что же нам делать… А вы не могли бы каким-то образом совместить вашу математику и мой маленький дом? – спросил Федор Аристархович.
Дом, в котором жил Федор Аристархович, был, действительно, не велик. Он находился в дачном поселке, недалеко от города. Дом был окружен высокими деревьями. Недалеко от дома стояла деревянная беседка, все оплетенная растениями. Федор Аристархович любил в ней пить чай. В доме часто бывали гости, и уход последней домработницы нарушил спокойную жизнь хозяина. Гостей приглашать стало проблематично, некому было подавать чай в беседку, мыть посуду и готовить обед.
Надя обвела взглядом комнату и вздохнула.
- Я попробую, - ответила она.
- Голубушка! Вы не представляете себе, как я буду рад. Живу совсем один, делать по дому ничего не умею. Для меня просто беда остаться без женской помощи. Однако, вы ведь устали с дороги. А я старый эгоист только о себе и о себе. Пойдемте, я покажу вам ванную, приводите себя в порядок, и мы вместе будем пить чай. Я сейчас пойду и приготовлю чай. Пару раз я видел, как это делала моя прежняя домработница и, кажется, понял, как это делается.
Надя недоверчиво посмотрела на Федора Аристарховича и сказала:
- Я лучше сама чай приготовлю. Вот только умоюсь с дороги.
Когда Надя, умывшись и переодевшись, вошла на кухню, Федор Аристархович стоял у плиты и растерянно смотрел на чайник, увидев Надю, он обрадовался.
- Давайте я познакомлю вас с моим домом. Это – кухня, - произнес он с гордостью.
Несмотря на беспорядок, кухня была очень красивой. Вдоль стен стояли деревянные полки с разной посудой. На столе возвышался огромный самовар. А сам стол был большим и круглым. Во всем чувствовалась былая красота и роскошь, которая несколько померкла от отсутствия внимания.
- В холодильнике, к сожалению, ничего особенного у меня нет, - сказал хозяин, открывая холодильник, - но зато поблизости есть магазин.
Федор Аристархович закрыл холодильник, взял с полки большое портмоне и вынул из него довольно большую сумму денег.
- Если вам не трудно, голубушка, купите нам что-нибудь вкусненькое, - попросил он.
- Столько денег! Вы меня не знаете и доверяете мне деньги? – удивилась Надя.
- Как это? Что вы? – удивился в свою очередь хозяин.
- Но вы, ведь, не знаете меня и хотите доверить мне свой дом, даете так много денег. А, вдруг, я воровка.
- Что вы такое говорите? Как можно… Не морочьте мне голову, барышня. Я хочу есть. А когда я голодный, я становлюсь злым. Это вы меня не знаете. А вдруг я – людоед?
Надя рассмеялась.
- Где ваш магазин?
В магазине Надя оглядела полки и сразу поняла, что Федор Аристархович не имел представления о ценах. На те деньги, которые он ей дал, можно было бы купить продуктов на месяц. Надя купила и вкусного, и полезного, вернулась и стала готовить чай с бутербродами. Федор Аристархович сидел рядом за столом и с серьезным, задумчивым видом выхватывал у нее куски прям из под ножа. Запихивая еду в рот, он о чем-то думал.
- Федор Аристархович, нельзя же так. Сейчас чай будет готов, бутерброды. Подождите минуту.
- Что? – удивленно спросил Федор Аристархович, - Вы прервали мои размышления в такую минуту. Сейчас, в это мгновение, рождается моя новая пьеса о трагической любви. А вы меня отвлекаете.
- Возможно, Федор Аристархович, творчество – процесс постоянный, но следует находить в нем время для того, чтобы спокойно поесть, - твердо сказала Надя.
- Надежда! Вы человек далекий от искусства. Вы живете в мире сухих цифр и формул. Творчество – это дыхание! Нельзя остановить дыхание человека для того, чтобы поесть.
Надя ничего не ответила, только улыбнулась и сказала:
- Вот ваш чай, Федор Аристархович, бутерброды - кушайте на здоровье.
- Вы сбили меня с такой мысли! Это возмутительно! – ворчал Федор Аристархович, с аппетитом жуя бутерброд.
- Я завтра поеду в институт, узнаю о приемных экзаменах, - сказала Надя, наливая себе чай.
- Какой институт, зачем? Ах да, эта ваша математика, черт бы ее побрал. Зачем она вам, когда вы умеет делать бутерброды.
- Но я не могу всю жизнь делать бутерброды. Мне нужна более серьезная профессия, - спокойно пояснила Надя.
- Идите, что же теперь делать, да не забудьте вернуться. Кстати, где ваши родители? Кто они?
- Моя мама живет в городе Н., это в Сибири.
- Сибирь? Что вы говорите? Этого не может быть.
- Почему?
- У вас произношение местное, в Сибири так не говорят.
- Да, у нас так не говорят. Так говорит моя мама. Она родилась в этом городе, хотела учиться в институте, но не поступила. Потом познакомилась с моим папой, и они уехали в Сибирь.
- Вот видите, ваша мама прекрасно обошлась без института.
- Она не обошлась, закончила институт уже там. Мама всю жизнь работает в школе учительницей.
- Русский язык и литература.
- История.
- Подумать только. А ваш папа?
- Мой папа погиб в лесу, несчастный случай, упало дерево.
- Трагедия! Настоящая трагедия! И вы с мамой вдвоем? Как же мама отпустила вас так далеко.
- Она захотела осуществить свою мечту, хотела, чтобы я училась здесь.
- Но это потребует определенных финансовых затрат, это неразумно. А вот если бы вы остались у меня, я платил бы вам жалование.
- Спасибо вам, Федор Аристархович, за то, что согласились оставить меня у себя в доме. Мой дядя не захотел … он, должно быть, и не поинтересуется у вас обо мне. Если я поступлю в институт, то мне дадут место в общежитии. Учиться и работать у вас будет сложно. Учеба будет занимать много времени. А если я не поступлю, я сразу же уеду домой. На билет деньги у меня есть.
- Зачем вам уезжать? Что вы будете дома делать? Работали бы у меня.
- Федор Аристархович, любая девушка с радостью захочет у вас работать.
Тот вскочил со стула и заходил по кухне.
- Вот именно! Захочет! Я потому и расстался со своей прежней домработницей. Она замучила меня просьбами устроить ее в театр артисткой. А когда поняла, что я непреклонен, стала морочить мне голову своими родственниками. Мне! Занятому человеку. А вы, Надежда, даже понятия не имеете кто я такой. Вы далеки от театра, как я до Луны. Вы не станете приставать ко мне с просьбами - увидеть в вас Марию Стюард. Я хочу тишины и покоя в собственном доме. Мне не нужная любая. Мне нужна вы, потому что вы, не хотите быть актрисой.
Надя минуту молчала, а потом сказала.
- Федор Аристархович, я, действительно, не знаю, кто вы. Но я уверена, что вы пишите очень хорошие пьесы.
- С чего это вы взяли?
- Мне так кажется.
- Ладно. Мне нужно работать. На ужин можете приготовить что-нибудь мясное, только не пережаривайте. Ходите по дому, куда хотите, посмотрите, где нужно убирать. Ко мне не заходите, я буду работать.
- А где ваш кабинет?
- Вы увидите, я не закрываю дверь. Терпеть не могу замкнутых пространств.

На следующий день, Надя, одетая в одно из своих лучших платьев, вошла в стены института. Она с радостью узнала, что вовремя приехала, сдала документы и записала в свой блокнот расписание экзаменов.
Вокруг было много абитуриентов. Пестрая толпа девушек и юношей шумела, волновалась и переговаривалась. Надя невольно обратила внимание на то, насколько она была не похожа на других молодых людей. Во дворе института, под раскидистыми тополями стояли лавочки, на одну из которых села Надя и невольно начала рассматривать других желающих поступить ребят. Какими они были красивыми и нарядными. Все эти девушки - в брючках и коротеньких юбочках. Они старались произвести благоприятное впечатление на всё их окружающее. Казалось, что они любовались сами собой, своей одеждой, волосами и щедро накрашенными глазами.
"Вот, кто не отказался бы стать актрисами", - подумала Надя.
Её платье выглядело на их фоне нелепым и более чем скромным. Очень скоро на нее стали обращать внимание. Взгляды юношей задерживались на Наде, она вызывала у них улыбку. Девушки не смотрели на нее, а если и смотрели, то их глаза становились удивленными. Но все это мало волновало Надю.
"Это не театральный институт, где смотрят даже на внешний вид. Здесь нужны только знания. Ничего плохого в моем платье нет, кроме того, что оно не модное и скромное. А это ерунда", - думала Надя.
- Селянка, а у тебя бабушка есть? – раздался вопрос над самым Надиным ухом.
Надя повернулась и увидела троих – девушку и двоих юношей. Девушка смотрела на нее с жалостью, юноши насмешливо.
- Нет, - ответила Надя.
- Сиротка, значит. А хочешь большой и светлой любви? – спрашивал ее один из юношей.
- Отстань, Степа, а то она подумает, что ты и вправду ей любовь предлагаешь. Откуда она может знать, что ты цитируешь, - сказал своему другу другой парень.
- Это слова Семена Фарады, из фильма «Формула любви», - спокойно ответила Надя.
- Надо же, знаешь. А то, что дважды два – пять, знаешь? – спросил ее тот, кто обращался к своему другу Степе.
- А кто этого не знает? А ты можешь это доказать? – также спокойно сказала Надя.
- Ты, что ли, можешь? – с издевкой спросил Степа.
Наде открыла в своем блокноте чистый лист, взяла ручку и сказала:
- Смотри.
Все твое подошли к ней ближе, девушка села рядом, а юноши остались стоять.
Надя быстро стала писать цифры и формулы, объясняя по ходу их смысл. Очень скоро на ее странице появилось доказательство того, что дважды два – это пять, и никак иначе.
- Здорово, - сказала девушка.
- Ты где училась? – спросил Степа.
- Ум, конечно, это хорошо, но для девушки это не главное, - сказал другой.
- Ну что вы пристали к ней, - сказала девушка и встала.
- Я всегда говорил, что лучшие женщины все из провинции, - сказал Степа.
Они отошли, и Наде стало гадко на душе. Зачем все это? Разве одежда в человеке – это главное? А может быть и главное, ведь одежда тоже характеризует человека. Надя коснулась пальцами своих гладко зачесанных волос.
"Может быть, не стоило делать такую строгую прическу?" – подумала она.

С ощущением тоски и одиночества вернулась Надя в дом Федора Аристарховича. С этого дня потекли дни однообразные, все похожие один на другой. Надя убирала в доме, готовила еду, между делом готовилась к экзаменам. Когда наступал вечер, Надя с головой уходила в свои книги, повторяя, записывая, заучивая, и снова повторяя. Ночью ей не спалось, и тогда она опять бралась за учебники.
Федор Аристархович много работал и все реже разговаривал с Надей. Видимо занятость и привычка брали свое, и он не нуждался в беседах с ней. Хотя он всегда был вежлив и всегда хвалил приготовленную ею еду. В доме стали появляться гости. Надя с интересом наблюдала совершенно чужую для себя жизнь. Она не знала людей, которые приходили к Федору Аристарховичу, не понимала смысла многих слов и понятий, о которых говорили гости. Имена и фамилии, обсуждаемых гостями людей, ей тоже были неизвестны. Все это было чужим для Нади, домработницы. Никто из гостей не обращал на нее внимание. К ней обращались и у нее спрашивали только как у домработницы, лица, почти, неодушевленного. Да и сам Федор Аристархович не относился к ней всерьез, поскольку она не принадлежала и не хотела принадлежать миру театра, миру искусства, миру кино… Она была чужой.

Шло время, все ближе приближались вступительные экзамены, и все больше волновалась Надя. Больше всего она не хотела расстраивать маму. Она представляла, как будет переживать мама. Представляла, что начнут говорить «добрые» соседки и подружки. Никто из знакомых Нади и ее мамы не воспринимали всерьез ее поездку «в такую даль, не понятно зачем». Они судачили о потерянных деньгах и времени, о профессорских детках и взятках, о том, что «никому она там не нужна». И если Надя действительно не поступит, это будет серьезным ударом по самолюбию.
И вот наступил последний день, последний вечер перед первым экзаменом. Весь день Надя не находила себе места. Она перебирала свой скудный гардероб и решала, что же ей лучше надеть, чтобы хоть как-то лучше выглядеть. Там, у себя дома, люди гораздо меньше обращали внимание на такие мелочи, как одежда. У людей были проблемы посерьезней: найти работу, заплатить за квартиру, прокормить семью, не заболеть, потому что нет денег, чтобы лечиться. Люди жили бедно, скромно и Надины платья были обычными для той жизни.
В конце концов, Надя махнула рукой на свой чемодан, и приготовила темно-синее платье в меленький цветочек. Для нее, в конце концов, главным было сдать экзамены, а не произвести впечатление на разодетых и самодовольных молодых людей.
И вот, когда ужин был закончен, и посуда была убрана, Надя сидела на кухне за столом и еще раз вчитывалась в строки учебника. Ее мысли были заняты запоминанием дат и цифр, когда неожиданный, громкий стук в окно заставил ее вздрогнуть.
Надя даже подпрыгнула на месте и посмотрела на окно. Была уже ночь. За окном было темно. Сердце Нади испуганно застучало. Она медленно подошла к окну, и тут что-то белое бросилось на стекло. Надя вскрикнула, но тут же поняла, что это было совершенно белое лицо, с горящими безумными глазами.
- О, Господи, - прошептала Надя, не зная, что ей делать.
А лицо стало что-то говорить, потом появилась рука, которая подавала какие-то знаки. Надя никак не могла понять, что хочет этот человек, и только качала головой. Потом лицо исчезло, похоже, что человек ушел. И тут же раздался грубый стук в дверь.
- Что же это, - испуганно сказала сама себе Надя, - открывать или нет?
Все же, это был не ее дом. И, возможно, что этот человек был гостем Федора Аристарховича. С этими мыслями, Надя открыла дверь. В нее ворвался молодой мужчина, он тут же закрыл за собой дверь, словно за ним гнались, привалился к ней спиной и прошептал:
- Я убил человека.
Надя вскрикнула и еле выговорила:
- Вы кто?
Мужчина посмотрел на Надю, прищурился и спросил:
- Ты кто?
Надя ничего не ответила, только смотрела на этого мужчину, не зная, что ей делать – звать Федора Аристарховича или нет.
- Отец дома? – спросил мужчина.
- Вы сын? – выдохнула Надя. – Что с вами случилось?
- Я убил человека, - еле слышно проговорил мужчина.
- Как? – спросила Надя, во все глаза глядя на мужчину.
Тот был высокого роста, такой же, как и его отец. Его черные, как смоль, волосы лежали на плечах, также как на плечах его отца лежали седые волосы. Одет он был очень элегантно, вот только верхние пуговицы рубашки были оторваны, и воротник рубашки был испачкан.
Надя не знала, что у Федора Аристарховича есть сын, тот никогда не говорил ей об этом. И вот теперь этот сын стоял перед ней и заявлял, что он – убийца.
- Не знаю. Она там, - ответил мужчина.
- Кто там?
- Там, на дорожке сада, я не знаю, как это случилось. Ничего не понимаю… господи, почему я?
Мужчина застонал и закрыл лицо руками.
- Как вас зовут? – спросила Надя.
- Александр, - ответил мужчина, не отнимая рук от лица.
- Вот что, Александр Федорович, прежде чем мы позовем вашего отца, давайте пойдем и посмотрим на того, кто лежит на дорожке сада. Может быть, никто не умер.
Александр отнял руки от лица и посмотрел на нее как на сумасшедшую.
- Как, посмотреть? – спросил он.
- Может быть человеку нужна помощь. Отойдите от двери.
Александр послушно отошел в сторону, и Надя решительно распахнула дверь. В саду было довольно темно, но около беседки стоял фонарь. Выключатель от фонаря был в доме. Надя зажгла фонарь и стала всматриваться на дорожку сада. Ее сердце часто билось, но голова работала спокойно и четко. Она очень медленно шла по саду, всматриваясь вокруг, когда, наконец, увидела тело. Оно лежало в самой темной части сада, где кроны деревьев почти совершенно закрывали небо. Свет от фонаря позволял рассмотреть человека, лежащего на дорожке. Надя остановилась и тихо сказала:
- Эй, вы меня слышите?
Ответа не последовало. Надя подошла поближе и наклонилась над телом, чтобы лучше рассмотреть. Это была очень молодая женщина, почти ровесница Нади. Она лежала, раскинув руки в стороны, одна ее нога была странно подогнута. Глаза женщины были раскрыты, и она смотрела на нависшие над ней кроны деревьев. Надя никогда не видела трупов, но ей сразу стало ясно, что женщина мертва.
За спиной Нади раздались шаги, это подошел Александр. Он взглянул на женщину и застонал:
- Что теперь со мной будет?
В голове Нади, словно что-то щелкнуло, и она спросила:
- Вы ее хорошо знали?
- Нет, я едва с ней знаком.
- Расскажите, как это случилось?
- К чему? Тебе зачем об этом знать? Сейчас придет милиция и все.
- Это вы вызвали милицию?
- Нет, я не вызвал.
- А кто мог вызвать?
- Никто.
- Тогда зачем вы сейчас говорите о милиции. Расскажите, как это случилось.
Александр помолчал и стал рассказывать.
- Мы поссорились. Сначала мы должны были пойти с ней на вечер, но когда мы встретились, и я увидел, что она пьяна, я отказался с ней идти. Она стала кричать, словом, устроила сцену. Но не мог же я вести ее с собой в таком виде. Я сел в машину, чтобы поехать к отцу. Она тоже села рядом, я не смог ей помешать. Всю дорогу я пытался объяснить ей, что не следует появляться на людях в таком состоянии. А она говорила, что выпила совсем чуть-чуть для храбрости, о том, что Мерлин Монро тоже пила и ничего. Мы приехали, я вышел из машины, а ей сказал, чтобы она шла на электричку, и возвращалась домой. Она не хотела уходить, и все шла за мной. В саду, она стала тянуть меня за руку, за рубашку схватила. Я ее оттолкнул и тут… Она, как-то, странно взмахнула руками и упала. Все случилось внезапно. Я ничего не понял. Она видимо ударилась головой и не произнесла ни звука.
- Понятно, - сказала Надя и снова склонилась над женщиной.
Волосы женщины были очень густыми, они тяжелой копной разметались вокруг головы. Нигде не было видно крови. Глаза с остановившимся взглядом были очень грубо, небрежно подкрашены. На губах алела размазанная помада. От женщины, действительно, пахло вином. Платье на ней было с очень броским, ярким, несколько вульгарным рисунком. Очень низкий вырез почти полностью открывал полную грудь, на которой лежал простенький крестик.
Надя посмотрела на ее руки, по которым сразу было видно, что они привыкли делать тяжелую работу. Ногти были короткими, с кровавым лаком и не несли на себе следов забот маникюрши.
Внимательно присмотревшись к ногам женщины, Надя поняла, что каблук туфли был сломан. Тут же она увидела основную причину смерти. Из земли торчала труба, к которой подсоединялся шланг для полива. Именно за эту трубу зацепился каблук женщины, когда Александр, видимо, достаточно сильно толкнул ее. Если бы не труба, она могла упасть более удачно. А так ее голова пришлась как раз на грубый бордюр каменной дорожки. Нелепое стечение обстоятельств привели к смерти человека.
- Ты тоже чужая для них, - тихо прошептала Надя, поняв, что за женщина лежит сейчас на холодной дорожке сада.
- Саша! – раздал крик Федора Аристарховича, который появился в дверях дома.
- Отец, - с досадой сказал Александр, - что теперь делать?
- Нам не удаться скрыть, - только и ответила Надя.
Федор Аристархович быстро шел к ним, что-то говоря себе под нос. Когда он поравнялся с ними, то тут же увидел лежащую женщину.
- Что здесь происходит? – срывающимся голосом спросил тот, но ему никто не ответил. - Кто эта женщина, я тебя спрашиваю. Почему она лежит на земле?
Александр был совершенно потерян и не издал ни звука.
- Федор Аристархович, эта женщина погибла. Она зацепилась на трубу, упала и ударилась головой о камни, - пояснила Надя.
- Что? Что? – непонимающе спрашивал Федор Аристархович и повернулся к сыну. - А почему ты здесь, рядом с этой женщиной. Она пришла с тобой? – голос отца срывался от волнения.
- Да, она пришла со мной, - ответил Александр.
- Но, почему она упала? Как она могла упасть? О, Боже…
Федор Аристархович схватился рукой за грудь, и лицо его сморщилось от боли. Надя подхватила его под руку и крикнула сыну:
- Помоги мне.
Вдвоем они довели Федора Аристарховича до беседки и усадили в кресло.
- Это несчастный случай, просто несчастный случай. Она зацепилась, - пыталась успокоить его Надя.
- Вы не понимаете, Надежда, не понимаете. Это конец. Во всем обвинят его. Это конец, тюрьма, я не переживу все это. Александр! Кто эта женщина? Сколько раз я просил тебя…
Руки его дрожали, голос срывался, он снова и снова повторял одно и тоже:
- Конец, тюрьма, конец…
Надя стояла рядом, не зная, что ей делать. Она не знала, чем ей помочь Федору Аристарховичу, который при ней никогда не жаловался на сердце и лекарств не принимал. Она даже не знала, есть ли в доме аптечка. Александр стоял рядом с ней, и его состояние было не лучше.
Совершенно неожиданно даже для самой себя, Наде пришла одна мысль.
- Федор Аристархович, у вас есть знакомый парикмахер или гример?
Тот вздрогнул и посмотрел на нее непонимающим взглядом.
- О чем вы говорите? – спросил он.
- Ты собирался с этой женщиной на вечер, так? – спросила Надя Александра.
Тот ответил что-то невразумительное.
- Так? – прикрикнула она на него.
- Да, - быстро ответил он.
- Кто-нибудь знает, что ты должен быть на этом вечере? – снова спросила Надя.
- Все знают.
Федор Аристархович непонимающе смотрел то на Надю, то на сына.
- Ему нужно алиби. С Александром на вечер пойду я. Тело мы сейчас увезем, - решительно заявила Надя, обращаясь к Федору Аристарховичу.
- Вы думаете, что это возможно? – недоуменно спросил тот. – Но, милиция, она найдет.
- Милиция найдет тело женщины, погибшей от удара о камень. Причем тут ваш сын? Он не убийца. Он не хотел и не убивал ее.
- Вы так думаете? – снова сказал Федор Аристархович и встал с кресла.
- Я это знаю. Если у вас есть знакомый гример, мы едем к нему. Мне нужна его помощь для того, чтобы я выглядела соответственно этому вечеру.
- Но, как же, как же… Наденька, вы полагаете, что это сойдет нам с рук?
- Возможно, это единственный способ спасти вашего сына от тюрьмы.
- Да-да, вы правы. Гример… гример, ну, конечно. Соня… Я пойду, позвоню ей.
- Федор Аристархович, я прошу вас, говорите с ней спокойно. Скажите, что я ваша очень далекая родственница, остальное я сама ей объясню.
Кивнув, Федор Аристархович, заспешил к дому.
- Ты ненормальная, - только и сказал Александр, - надо вызывать милицию. Если меня поймают за тем, что я перевожу труп, мне вообще не поздоровиться.
- В этом доме есть твои вещи? Тебе нужно переодеть рубашку, - только и ответила Надя.
- Какую рубашку?
- У этой рубашки пуговицы оторваны, или ты хочешь в таком виде прийти на свой вечер.
- Ты кто такая? – возмущенно спросил Александр.
- Домработница, которая хочет спасти тебя от тюрьмы, как будто мне больше делать не чего. Иди, переоденься и немедленно, - прикрикнула на него Надя.
Александр вышел из беседки, посмотрел на тело женщины и быстро пошел к дому. За ним следом, почти бегом побежала Надя. Она ворвалась к себе в комнату и стала быстро переодеваться в темно-синее платье в мелкий цветочек, в платье, приготовленное ею для вступительного экзамена. В голове у нее взрывались две мысли. Одна о том, что будет, если ее план не удаться. А другая мысль о том, что будет, если завтра она провалит вступительный экзамен, если, вообще попадет на него. Задержавшись у зеркала, Надя распустила свои черные волосы, обычно стянутые на затылке тугим узлом. Из зеркала на нее смотрела чужая девушка с горящими глазами, от прежней Нади осталось только платье. Она схватила свою сумочку, побросала в нее свою скромную косметику, положила туда деньги, приготовленные на билет домой, и выскочила из комнаты.
На кухне стоял Александр, который успел переодеться в рубашку отца. Увидев Надю, он быстро подошел к ней.
- У тебя есть план? – спросил он.
- Кто эта женщина? Где она живет и работает, знаешь?
- На заправке.
- Она там работает?
- Да.
- Далеко эта заправка?
- Нет, на дороге к станции.
- Повезло тебе, - сказала Надя и отвернулась от Александра.
Ее возмутил сам факт знакомства этих совершенно разных людей. Девушку еще можно было понять. Но зачем познакомился с ней Александр?
Вскоре появился Федор Аристархович, который сообщил, что его старый друг, гример Софья Леонидовна, сейчас в театре и ждет их.
- Помолитесь о нас, - сказала Надя и направилась к выходу.
В саду Надя спросила:
- Где твоя машина?
- У калитки стоит.
- Вас видели?
- Я не знаю, вроде, нет.
- Тебе придется взять ее на руки, только очень осторожно.
Александр кивнул и стал медленно поднимать женщину. Надя наклонилась над тем местом, где только что было ее голова, и внимательно посмотрела. Крови на камне не было.
- Ух, повезло тебе, - сказала Надя и пошла впереди Александра с его ношей.
Осторожно открыв калитку, Надя выглянула на улицу и никого не увидела. Домов напротив калитки не было и им следовало опасаться только случайных прохожих. Машина стояла у калитки и была открыта. Надя открыла заднюю дверцу и отошла в сторону.
- Положи ее, - сказала она.
Александр как мог быстро положил женщину на заднее сидение и закрыл дверь.
- Что теперь? – спросил он.
- Садись за руль, я машину водить не умею.
Когда они отъехали, Надя сказала:
- Поезжай к ближайшей к ее заправке станции.
- Зачем мы это делаем? – спросил сам себе Александр, - Если милиция меня найдет…
- Перестань ныть. Она записывала твой номер телефона? Адрес?
- Да, телефон она записала.
- Если когда-нибудь милиция спросит тебя - откуда у нее твой номер телефона, спокойно скажешь, что тебе понравилась девушка с заправки, свой телефон она дать тебе отказалась, а твой записала. Но, к сожалению, она так тебе и не позвонила. Ты меня понял?
- Ты кто такая? На твоем месте другая упала бы в обморок от вида мертвого тела, а ты такая хладнокровная. Ты что у отца моего делаешь, хочешь быть актрисой?
- Нет, я хочу быть математиком, и надеюсь, что стану им.
- Математиком, тогда понятно. Они все сухари.
- Смотри на дорогу. Долго еще ехать?
- Нет, вот за тем поворотом будет первая станция, а потом заправка.
- Хорошо, теперь поезжай помедленнее.
Машина поравнялась со станцией, на которой никого не было. От станции шла дорожка мимо посадки, вдали сверкали огни заправки.
- Стой, - сказала Надя.
Когда машина остановилась, она открыла дверцу и сказала:
- Я пойду, посмотрю, а ты не выходи из машины.
Надя медленно пошла по дорожке, всматриваясь по сторонам. Это была асфальтированная дорожка с высоким бордюром. Дорожка шла мимо посадки, от дороги ее ничего не ограждало. То, что они будут ложить тело, в любой момент могут увидеть из проезжающей мимо машины. Надя шла по дорожке, напряженно думала о том, что делать, как вдруг ее нога подвернулась. Потерев щиколотку, Надя посмотрела себе под ноги и увидела в асфальте углубление. Попади туда нога и может быть даже вывих.
Надя быстро вернулась к машине, села в нее и сказала:
- Саша, потихоньку поезжай вперед, остановишься там, где я тебе скажу, через несколько метров.
Машина медленно поползла вдоль дорожки и остановилась в том месте, где Надя подвернула ногу.
- Подожди, - снова сказала Надя и вышла из машины.
Она постояла, прислушалась, всматривалась сквозь деревья посадки. Было тихо и никого не было видно.
- Господи, прости меня и помоги, - прошептала Надя и махнула рукой.
Александр вышел из машины и подошел к дверце, открыл ее и посмотрел на дорогу. Мимо проехала машина.
- Давай, - сказала Надя.
Александр подхватил женщину и вынул ее из машины.
- Как ее ложить?
- Вот сюда, головой на бордюр.
Александр положил женщину и выпрямился.
- Что теперь?
- Садись в машину.
- А ты?
- Садись.
Надя еще раз посмотрела на тело, представляя себе, как лежала бы она, если бы подвернула ногу в дырке асфальта и упала бы на бордюр. Убедившись в том, что тело лежит правильно. Она села в машину и сказала:
- Поехали?
- Куда?
- В театр.
- Ты преступница в душе. Что ты там еще стояла и смотрела? А если бы кто-нибудь шел мимо, что тогда?
- Тогда я сказала бы, что мы ехали и увидели тело. Я вышла посмотреть на него.
- А почему ты вышла, а не я?
- Потому, что я - медицинская сестра.
- Боже мой. Я уверен, сейчас за нами будет погоня.
- Ты думай не об этом, а о том, что ты, по сути, не виноват. Если бы такое случилось с тобой, если бы не она, а ты упал, ударился головой и умер, она тут же убежала бы. Она не стала бы кричать: я убила человека.
- Возможно, ты права, она не стала бы.
- Конечно, судя по оторванным пуговицам, она хотела оторвать тебе голову. Хорошо еще, что она была не одного с тобой роста. Одно дело мы с тобой сделали. Ты меня слышишь? Возьми себя в руки.
Некоторое время они ехали молча. Городские улицы были оживленные, прохожие, не спеша, шли по своим делам.
- Ты артист? – спросила вдруг Надя.
- Что? – переспросил Александр, погруженный в свои переживания.
- Я тебя спрашиваю, ты – артист?
- А, да, артист.
- Так вот, вспомни о том, чему тебя учили. Ты будешь играть роль. Вне зависимости оттого, что у тебя в душе, ты будешь играть самого себя, спокойного и уверенного в себя человека. Ты меня понял?
Александр на минуту задумался и вдруг внезапно преобразился. Его лицо озарила добрая, спокойная улыбка.
- Я понял, - только и ответил он.
Надя удивилась, но ничего не сказала.
Вскоре они остановились возле здания театра.
- В театре сейчас много людей? – спросила Надя.
- Спектакль уже закончился, так что не много.
- Мы сильно опаздываем на твой вечер?
- Нет, он только начинается.
- И когда обычно заканчиваются такие вечера.
- Около четырех часов утра.
Надя тихо застонала и вышла из машины.
- Как нам сделать так, чтобы нас как можно меньше людей видели?
- Я постараюсь.
Они вошли в здание театра через служебный ход, прошли по пустому гулкому коридору и стали подниматься по узкой лестнице. Раздавались чьи-то голоса, мимо, вниз по лестнице пробегали какие-то люди. Некоторые здоровались с Александром.
- Ты в этом театре работаешь?
- Иногда участвую в спектаклях.
Они остановились возле двери, на которой висел табличка с надписью: «Гример». Александр постучал и, услышав разрешение войти, распахнул дверь.
Надя сразу почувствовала сильный запах духов, пудры, паленых волос и еще чего-то.
- Сашенька, что привело тебя ко мне? Папа сказал, что тебе нужна помощь. Речь шла о какой-то барышне.
- Добрый вечер, - сказала Надя и шагнула в гримерную.
- Добрый вечер, - ответила ей высокая, очень худая, пожилая женщина в голубом халате. Ее седые волосы были уложены в замысловатую прическу. На лице лежал грим, делавший Софью Леонидовну моложе своих лет.
- Это вы – барышня? – спросила она Надю.
Надя улыбнулась и сказала:
- Софья Леонидовна, вы простите нас, что мы побеспокоили вас почти ночью, в конце рабочего дня. Все дело в том, что Александр Федорович любезно предложил мне пойти с ним на вечер. Но я совершенно к этому не готова. Моя прическа просто ужасна. И тогда Федор Аристархович вспомнил о вас. Он сказал, что вы творите чудеса, и что даже я, в ваших руках, буду похожа на человека.
Надя замолчала, сложила руки на груди и с мольбой в глазах посмотрела на Софью Леонидовну.
- Я поняла вас, барышня. Саша – иди, погуляй. Зайдешь ко мне через … через полчаса.
Когда за Александром закрылась дверь, Софья Леонидовна строго посмотрела на Надю.
- Вы хотите выйти за него замуж? – спросила она.
Улыбка сошла с лица Нади, и она очень серьезно ответила:
- Нет, я просто очень дальняя родственница Федора Аристарховича, приехала в ваш город поступать в педагогический институт, на математический факультет. Сейчас я живу в доме Федора Аристарховича. Видимо, ему стало жаль меня, я ведь нигде не бываю. И он уговорил Александра Федоровича взять меня с собой на этот вечер. А мне и одеть нечего. Я понимаю, мне не нужно было соглашаться идти.
Надя закончила говорить и виновато склонила голову.
- Замечательно! – вдруг воскликнула Софья Леонидовна. – Это просто замечательно, что вы хотите научиться учить детей. Это замечательно, что вы не стремитесь попасть на сцену. Неужели вы никогда не мечтали стать актрисой, тем более имея такого родственника, как Федор Аристархович?
- Нет, зачем? Каждый должен заниматься своим делом. Какая я актриса?
- Поразительная естественность. Да знаете ли вы, что многие наши актрисы не могут придать своему лицу ваше выражение лица. Выражение полное простоты, естественности и достоинства.
- Вы шутите.
- Что вы, деточка. Я служу в этом театре уже почти сорок лет. Я видела и многое, и многих. Актеры в большинстве своем – бездарности, полные фальши, лицемерия и самолюбования. Но сегодня мы нанесем им, всем, сокрушительный удар. Сегодня вы появитесь на этом вечере в том образе, который им никогда не сыграть. Я превращу вас в чудо. А ваше платье вы унесете с собой. Вы войдете к ним в другом наряде. Вас даже Федор Аристархович не узнает. Это я вам говорю!
Когда Александр заглянул в гримерную, то невольно попятился, увидев там незнакомую девушку.
- А, что я вам говорила! Он не узнал вас! Не узнал! – радовалась, как ребенок, Софья Леонидовна.
Перед Александром стояла девушка в узком, черном по щиколотки платье. Прозрачный рукав подчеркивал стройность руки. Узкий глубокий вырез оттенял белоснежность длинной шеи. Черные волосы были собраны в высокую прическу украшенную затейливым гребнем. На груди переливалась цепь с небольшими подвесками. Руки, в коротеньких черных перчатках, держали маленькую сверкающую сумочку. Лицо девушки было очень умело подкрашено. Кроме того, девушка казалась выше ростом из-за туфель на высоких каблуках.
- Софья Леонидовна, что вы с ней сделали? Откуда у вас такие красивые вещи, они из реквизита? - выпалил Александр.
- У Софьи Леонидовны все есть. Держи, Александр, - сказала гример, отдавая ему пакет с вещами Нади.
- Спасибо вам, - сказала Надя.
- Заходите ко мне, - сказала на прощанье Софья Леонидовна.
Александр и Надя вышли из театра.
- Ты потрясающе выглядишь, - сказал он, когда они сели в машину и поехали.
- Спасибо. Теперь осталось только этот вечер пережить, - сказал Надя.
- Ты только не бойся. Будь сама собой. Теперь моя очередь тебе помогать. Я говорил кое-кому о тебе, то есть о том, что приду с девушкой.
- С той, с которой ты познакомился на заправке?
- Но про заправку я ничего не говорил. Сказал только, что она мечтает стать актрисой.
- Почему вы так убеждены в том, что все девушки мечтают стать актрисами? Это что, действительно, хорошая профессия?
- Ты не понимаешь.
- И, слава Богу.
Через несколько минут они остановились перед входом ярко освященного двухэтажного дома, возле которого стояло множество сверкающих автомобилей. У входа толпились люди. Александр вышел из машины и помог выйти Наде. Она взяла его под руку, и они медленно пошли к распахнутым дверям.
Надя была буквально ослеплена светом ламп, которые освещали большой зал, в котором было довольно многолюдно. Все присутствующие были одеты нарядно, но все они провожали взглядом идущую с Александром Надю. Вдоль стен стояли столики с едой, кроме того, по залу ходили официанты и предлагали гостям напитки.
Александр подал Наде бокал с шампанским и услышал в ответ:
- У меня сегодня утром будет первый вступительный экзамен в институт. Я пью за мою успешную сдачу экзамена.
- Что? – потрясенно спросил он, - У тебя сегодня экзамен? Прости меня…
- Поздно, - сказала Надя и отпила шампанское.
Здесь, в этом зале, происходило примерно тоже, что и дома у Федора Аристарховича. Кто-то подходил к ним, к кому-то подходили они. Друг друга приветствовали, улыбались. Разговаривали с Александром, на Надю бросали удивленные взгляды. Она слышала незнакомые имена, слова. Иногда ее о чем-то спрашивали, она отвечала спокойно, уверенно, но неопределенно. Это было бесконечное хождение по залу с постоянной улыбкой на лице.
- Боже мой, как здесь скучно.
- Потерпи еще немножко. Ты производишь очень хорошее впечатление, я бы даже сказал, слишком хорошее. Ты – удивительная девушка. О… а теперь держись, посмотри, видишь вон того старичка с усами. Это я ему рассказал о тебе, то есть о ней.
- Как ты собирался показать ту женщину этому обществу и тем более, такому старичку?
- Я знаю, что я дурак.
- Кто он?
- Режиссер, сейчас готовиться к съемкам своего очередного фильма.
- Как его зовут?
- Максим Васильевич.
Старичок, увидев Александра, заспешил к нему навстречу.
- Добрый вечер, Максим Васильевич, - сказал Александр, лучезарно улыбаясь.
Старичок любезно раскланялся перед Надей и заговорил:
 - Саша, друг мой, жаль нет твоего батюшки, я хотел посоветоваться с ним в отношении своего сценария. Есть там у меня одна сцена, словом, я сомневаюсь.
- Я думаю, что отец будет рад помочь вам.
- Да-да, я тоже думаю, что именно его взгляд поможет мне разобраться. Однако, где же та юная мечтательница, о которой ты мне говорил? Она здесь?
- Она здесь, Максим Васильевич, вот она. Её зовут Надежда.
- Этого не может быть, Саша. Эта красивая девушка наверняка уже известная актриса, я даже помню, где вы играли. Сейчас скажу.
- Что вы, Максим Васильевич, я не актриса и даже не мечтаю ею быть. Что же мог наговорить вам обо мне мой любезный Александр Федорович? - улыбаясь, спросила Надя.
Старичок растерянно замолчал и пораженно уставился на Надю, потом шепотом сказал Александру:
- Ты только посмотри на это. Поворот головы. Ты когда-нибудь видел, чтобы так поворачивали голову. А эти глаза. Я не видел такого выражения глаз с одна тысяча девятьсот пятьдесят первого года. Совершенно не типично. Поразительно.
- Именно поэтому я и имел смелость говорить вам о ней, - также шепотом ответил Александр. – Эта девушка очень далека от искусства, но ее нетипичность может вас заинтересовать.
- Спасибо, Саша, - опять таки шепотом сказал старичок и уже громче обратился к Наде.
- Не смею вас задерживать. У вас молодых свои планы. А мне пора уже домой.
- До свиданья, Максим Васильевич, - сказала ему Надя.
Старичок еще раз бросил взгляд на Надю и прошептал Александру:
- Совершенно нетипично. Спасибо, Саша.
- Теперь мы можем идти домой? – спросила Надя, когда старичок исчез из виду в толпе.
- Да, можем, - устало ответил Александр.
Когда они вернулись в дом Федора Аристарховича, тот не спал, и метался по кухне, не зная как себя успокоить. Хлопнула входная дверь, он бросился в прихожую и удивленно уставился на Надю.
- Голубушка, вы ли это? Вас просто не узнать. Господи, что я пережил, что я только не передумал. Мне казалось, что с момента вашего ухода прошла целая вечность, и я вас уже не увижу. Расскажите, расскажите мне все.
- Саша, расскажи сам обо всем Федору Аристарховичу, а я пойду, - устало сказала Надя и пошла в свою комнату.
Ужасная усталость навалилась на ее плечи. Ноги не слушались, все тело дрожало мелкой дрожью. Надя смотрела на себя в зеркало и думала:
"Буду ли я в своей жизни еще когда-нибудь такой красивой? Как жаль, что ее чудесное преображение связано с ужасным событием".
Надя смотрела на себя в зеркало и прощалась с собой, с этим прекрасным платьем, с тем, что она уже никогда не станет прежней после пережитого потрясения.
Она еще раз провела рукой по своей прическе, коснулась пальцами украшения, обняла себя за плечи, ощущая прохладный черный шифон. Ей хотелось плакать.
Все данные ей вещи она аккуратно завернула и уложила в пакеты. Волосы были расчесаны и снова свернуты в тугой пучок на затылке. Придя в ванную, Надя не выдержала и стала плакать. Смытая косметика черной струйкой уходила внутрь раковины, исчезала из глаз, как последняя черная ниточка, связывающая Надю с чужим для нее, но красивым миром.

Через несколько часов будильник оповестил, что надо вставать. Собрав всю свою волю в кулак, чтобы унять дрожь, Надя оделась, выпила горячий чай и поехала в институт.
Более никаких событий не происходило в доме Федора Аристарховича. Никто не приходил и не интересовался умершей женщиной. Как это не было странно для самой Нади, в институт она поступила. Как только ей дали место в общежитии, она сразу же уехала из дома Федора Аристарховича.
Все дни, после случившегося, Федор Аристархович и Александр, не уставая, благодарили Надю. Александр все время переживал. Федор Аристархович никак не мог поверить в то, что «все, как будто обошлось» и укорял сына в неразборчивости. Они не отпускали Надю, но та не хотела, не могла оставаться в этом доме и видеть дорожку сада, на которой совсем недавно лежало мертвое тело девушки.
С Александром она увиделась спустя три недели. Он ждал ее возле института. Они встретились глазами и оба почувствовали боль, она от напоминания, а он от ощущения вины.
- Привет, Саша, что-нибудь случилось? - спросила подошедшая к нему Надя.
- Привет. Вроде нет, но меня вызывали в милицию.
- Давай сядем, - сказала Надя и села на лавочку под тополями, - зачем?
- Как ты и предполагала, они интересовались, почему у погибшей девушки был мой номер телефона.
- А ты что?
- Я тут же вспомнил тебя, твои слова и сыграл свою роль. Я очень удивился и объяснил, что хотел пригласить девушку на свидание, она не давала свой номер телефона, а остальное ты знаешь.
- И что?
- У следователя не было ко мне вопросов. Я поинтересовался, что случилось с этой девушкой. Тот сказал, что, идя ночью к своей заправке, будучи в нетрезвом состоянии, она подвернула ногу, упала и ударилась головой. Господи, как это все ужасно. Прости меня, за то, что я втянул тебя во всю эту историю, заставил пережить такой кошмар.
- Ничего, зато я почувствовала, что значит быть актрисой.
- Да уж. Как тебе живется?
- Ничего.
- Отец огорчается, что ты не приходишь к нему в гости. Ты бы зашла как-нибудь, по возможности.
- Ладно.
- Ну, не буду тебя задерживать. Удачи тебе.
- И тебе.
Александр поднялся с лавочки и ушел. А Наде снова захотелось заплакать.
Прошла осень, наступила зима, снежная холодная, но все же не такая лютая как в Сибири. Училась Надя легко, уже меньше однокурсники обращали внимание на ее одежду, все больше отдавали должное ее способностям и хорошему характеру. Постепенно случившиеся стало уходить из памяти, и вспоминалось только как далекий, кошмарный сон. Жизнь потихоньку налаживалась. Казалось, что больше никогда Надя не соприкоснется с той, другой жизнью, не встретится больше с Александром... может быть только случайно, на улице. Надя проходила мимо здания театра и отворачивалась, стараясь унять биение сердца. Она боялась идти на спектакли в этот театр, потому что боялась увидеть на сцене Александра.
Их встреча застала Надю врасплох. Закончилась сессия, наступили долгожданные студенческие каникулы. Надя не поехала домой, а осталась в общежитии. В один из дней каникул ей сообщили, что ее спрашивает какой-то мужчина. Набросив на плечи пальто, Надя спустилась в вестибюль общежития и увидела Александра, как всегда элегантного и красивого.
- Что случилось? – сразу спросила его Надя.
- Ты не волнуйся, все в порядке. Я к тебе по другому поводу.
- По какому?
- Ты помнишь, на том вечере, был старичок Максим Васильевич?
- Конечно, помню. Что с ним?
- С ним все ничего, правда сердце пошаливает в последнее время, с фильмом у него не ладиться. Он все никак не начнет съемки, никак не может найти главную героиню. И совсем меня замучил, никак из его ума не идет твой поворот головы.
- Да, жаль, конечно.
- Надя.
- Что?
- У старика больное сердце, пожалей его, он просит тебя прийти к нему на пробы.
- Какие пробы, ты что?
- На фотопробы. Надя, я ему тысячу раз объяснял, что твое призвание – математика. Что я без твоего согласия говорил с ним о тебе. Но он не отстает. Я тебя прошу, приди. Он сделает несколько фотографий, убедиться, что ты ему не подходишь и успокоиться.
- Глупости все это, никуда я не пойду.
- Я пониманию, для тебя это глупости. А для него – это его жизнь и работа. Он ждет тебя. Пожалей старика.
- Почему я должна его жалеть? Вокруг столько женщин ... разных, всяких... неужели кроме меня никто голову не поворачивает?
- Надя.
- И в чем я пойду, так?
Надя распахнула пальто, показывая скромную серую юбку и такую же серую кофточку.
- Надя, ему то все равно. Он видит актрис, которые утром играют крестьянок, а вечером цариц. Это не главное.
- Как папа?
- Так ты согласна?
- Как Федор Аристархович?
- Ты согласна?
- Да, черт тебя побери.
- Спасибо, Надя, а отец тебя сегодня в гости ждет. Так что сама у него спросишь как его дела.

На следующий день должна была состояться встреча Нади и Максима Васильевича. Надя даже не старалась красиво выглядеть. Волосы ее были стянуты в тугой пучок и Александр не пытался уговаривать ее что-то изменить. Они подошли к массивной двери кабинета, и тут Александр остановил Надю и сказал:
- Послушай меня. Ты спасла мне жизнь. Ты соучастница и моего преступления, и моей жизни. Если бы не ты, возможно, я был бы сейчас в тюрьме. Ты спасла не только меня, но и отца. Ты сумела удержать меня на моей дороге и не дала мне свернуть на другую. Если бы ты не придумала свой план, я вызвал бы милицию и тогда, ну ты сама понимаешь.
- Зачем ты мне все это говоришь, тем более сейчас.
- Надя, для человека очень важно правильно выбрать свою дорогу и удержаться на ней. Ты сейчас войдешь в эту дверь, и я очень надеюсь, что там ты выберешь действительно свою дорогу, единственно правильную. Ты должна быть актрисой.
- С ума сошел, - сказала Надя и открыла массивную дверь кабинета Максима Васильевича….

- Ну, вот и решилась твоя задачка, Мишенька. Ты все понял?
- Понял, спасибо Надежда Ивановна. Лучше вас даже наша учительница не объясняет.
Дверь распахнулась и вошедший, запыхавшись, сказал:
- Надеша, скоро ваш выход, пора на сцену.
- Ой, я вас с премьерой не поздравил.
- Ничего, ты беги и мне пора.
Мальчик выбежал из гримерки. Надя посмотрела на себя в зеркало, поправила кружева на платье, перекрестилась и вышла.

Она шла по темному узкому коридору, приближаясь к сцене, на которой сейчас начнется спектакль. За кулисами стояли и переживали актеры. Был слышен шум зрительского зала. Но вот вспыхнул свет, заиграла музыка. Занавес плавно поплыл вверх. И Надя, вдохнув полной грудью любимый, родной запах театра, шагнула на сцену. Начинался новый спектакль. Спектакль, которого еще никто не видел.