Чьи ноги по ржавчине нашей пройдут?

Фотоколлаж из статьи Юрия Роста "Затмение" - Новая Газета, №50, от 14 июля 2008г.


       Как каменный лес, онемело
       Стоим мы на том рубеже,
       Где тело – как будто не тело
       Где слово - не только не дело,
       Но даже не слово уже.
       А.Галич


«Если это народ — точное выражение великого русского писателя и честного солдата Виктора Петрович Астафьева: такой народ сука». Эти строки взяты из статьи Юрия Роста "Затмение", и написаны были за три недели до начала российско-грузинской войны. Юрий Рост в тот момент, видимо, всерьез полагал, что есть ещё исторический шанс предотвратить непоправимое, что ещё можно докричаться до политиков, до общественных деятелей, до духовных и религиозных лидеров обеих стран. Его, как и Виктора Астафьева, очевидно, «достало» то завидное постоянство, с которым русские влипают то в одну историческую передрягу, то в другую, с готовностью и даже с каким-то мазохистским сладострастием наступая на старые грабли. От войны с «белофиннами» к совместному параду победителей вместе с нацистским вермахтом в Бресте 22 сентября 1939г. От "братской помощи" рабочему классу Венгрии в ноябре 1956г. прямиком к событиям августа 1968г. в Чехословакии, и оттуда, как только подросло новое беспамятное поколение, к вторжению в Афганистан в декабре 1979г.

Нобелевский лауреат, физиолог И.П. Павлов обнаружил не только беспамятство, но и другое любопытное свойство собственного народа. Он утверждал, что у русских часто наблюдается парадоксальная поведенческая реакция, для которой характерно прекращение ответов на сильные стимулы (действительность) при сохранении и даже усилении реакций на слабые раздражители (слова). Это явление аналогично тому, как если бы собака во время эксперимента реагировала на условный световой раздражитель как на еду, не обращая при этом ни малейшего внимания на предлагаемую ей настоящую пищу. В естественных условиях такое животное попросту нежизнеспособно. Если быть совсем точным, то Павлов говорил, что...к седьмому году революции у многих людей утратилась восприимчивость к действительности и обострилась восприимчивость к словам: “Их условные рефлексы координированы не с действительностью, а со словами. Слова для них значат больше, чем факты".

Так, 20 апреля 1924 г. он читал лекцию в здании бывшей Городской думы на тему: “Несколько применений новой физиологии мозга к жизни”. В лекции прямо говорилось о несовместимости инстинкта свободы, с которым рождается каждый человек, и окружающей его действительности в условиях диктатуры пролетариата. Процитировав Ленина, утверждавшего, что “диктатура пролетариата обеспечит себе победу путем террора и насилия”, Павлов заявил, что насилие — это палка о двух концах. Подавляя врожденный инстинкт свободы, “террор, да еще в сопровождении голода <...> прививает населению условный рефлекс рабской покорности”. В результате такой “бесспорно скверной воспитательной практики” нация будет забита, рабски принижена. Ее будут составлять не свободные люди, а жалкие рабы.

Справедливости ради следует сказать, что тирания в нашей стране ведет свое начало отнюдь не от Ленина или Сталина, чьи слова неизменно расходилось с делом, а ещё от самых первых российских самодержцев. Но именно советская власть не только умело элиминировала порядочных людей, но также не менее умело находила и пестовала чудовищ, которые были способны переносить ложь в совершенно немыслимых ранее дозах. Однако одной только «отрицательной селекцией» советского периода истории не объяснить готовность нашего народа принять любую, самую невозможную ложь за чистую правду. И страхом всё не объяснишь, да и в народе ли дело, и вообще, что такое этот самый народ….
Вот всего лишь небольшая выписка из письма Н.Я Эйдельмана к В.П.Астафьеву, датированное августом 1986г.:

"…всем - надоели кавказские торгаши, "копеечные души"; то есть, иначе говоря, у всех у нас этого нет - только у них: за счет бедных ("доверчивых") северян жиреет отвратительный Гогия (почему Гогия, а не Гоги?). Сила ненавидящего слова так велика, что у читателей не должно возникнуть сомнений: именно эти немногие грузины (хорошо известно, что торгует меньше 1% народа) - в них особое зло и, пожалуй, если бы не они, то доверчивый северный народ ел бы много отнюдь не подгнивших фруктов и не испытывал недостатка а прекрасных цветах. "Но ведь тут много правды, - воскликнет иной простак, - есть на свете такие Гоги, и Астафьев не против грузинского народа, что хорошо видно из всего рассказа о пескарях в Грузии".
       Разумеется, не против: но вдруг забыл (такому мастеру непростительно), что крупица правды, использованная для ложной цели, в ложном контексте, - это уже неправда и, может быть, худшая…"

Всякий народ, как известно, получает именно такого короля, и такого правителя, какого заслуживает. Говорят, что это верно не всегда и не везде, и не во все времена, а только при демократическом варианте развития страны. Проблема, однако, состоит в том, что независимо от того, демократия ли торжествует, или монархия на дворе, не только власть формирует народ, но и народ формирует власть – под стать самим себе и своим представлениям о власти. Как сказал когда-то грузин Булат Шалвович Окуджава:

       Давайте придумаем деспота,
       Придумаем, как захотим.
       Потом будет спрашивать не с кого,
       Коль вместе его создадим…

Порочный круг в двусторонних отношениях пары "деспот - народ" четко прослеживается до наших дней, однако не может прояснить причины столь ошеломляющего успеха российской пропаганды в российско-грузинском военном конфликте. В редакционной статье журнала "Контуры" от 01.09.08г по поводу событий, связанных с войной в Грузии, совершенно справедливо, как нам кажется, подмечен не только шовинистический восторг российской публики, но и, прежде всего, конформизм и безответственность ведущих российских политиков и общественных деятелей демократического направления:

<<Совершенно удручающее впечатление произвела в эти августовские дни позиция российских политических партий, практически всех политиков и общественных деятелей за редкими исключениями. Равноудаленный подход к агрессору и жертве агрессии, дежурные обвинения в адрес Саакашвили на фоне сдержанной критики в адрес Кремля, пацифистские призывы в духе «и вашим, и нашим» – вот лучшее, на что оказалась способна российская оппозиция. А точнее – та малая ее часть, которая нашла в себе хотя бы минимальное мужество не слиться полностью с властью в военно-патриотическом экстазе.>>


Далеко за доказательствами этого положения ходить не нужно. Вот наши уважаемые правозащитники из центра "Мемориал" выступили со специальным пресс-релизом, а вот Виктор Шендерович в передаче на "Эхо Москвы" делиться своими соображениями со слушателями:
       
       В. ШЕНДЕРОВИЧ: Вы понимаете, какая штука - я, например, не ссорился с Грузией, ни один из моих друзей, знакомых с Грузией не ссорился... Вообще, надо различать нормальных людей и государственную политику, в которой маловато бывает нормальных людей по определению. Есть режим Саакашвили, отношение к которому у меня всегда было критическое, а с 8-го числа резко критическое, с 8 августа...
К. БАСИЛАШВИЛИ: Т.е. вы тоже называете режимом?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Разумеется, по факту; это очень специфический правитель. Я уже говорил - если бы не Россия, то, я думаю...
       
Не будем гадать, что он думает. Так как он, думают очень многие, тот же Андрей Битов, например:
       
       <<Я всегда считал всех политиков сволочами. И я не знаю: кого предпочесть кому, и не собираюсь этого делать. Надоело мне быть за кого-то. Не могу я участвовать в этой разборке...>>
       
 А вот, например, Илья Мильштейн, аналитик из "Граней" излагает свое представление о действиях Михаила Саакашвили:
       
       <<Разумеется, откровения капитана Сидристого никак не оправдывают действий Михаила Саакашвили. Напротив, лишь усугубляют безумие отданного им приказа...>>

И что после этого должны думать о Саакашвили самые обыкновенные, занятые повседневными делами люди, привыкшие верить на слово своим властителям дум? Разве не привыкли мы доверять умнице Виктору Шендеровичу, его злословию и его остроумию? Разве не интеллигенты Фазиль Искандер, Андрей Битов или Юрий Башмет стали неотъемлемой частью нашей культуры, и нашего собственного я?

И снова мы движемся всё по тому же заколдованному кругу, и снова возвращаемся всё к тому же письму от Н.Я. Эйдельмана к Виктору Астафьеву, к понятию ответственности писателя за сказанное им слово, за ту самую «крупицу правды» или неправды:

"...С грустью приходится констатировать, что в наши дни меняется понятие народного писателя; в прошлом - это прежде всего выразитель высоких идей, стремлений, ведущий народ за собою; ныне это может быть и глашатай народной злобы, предрассудков, не поднимающий людей, а опускающийся вместе с ними".

И чуть далее:

"А если всерьез, то Вам, Виктор Петрович, замечу, как читатель, как специалист по русской истории: Вы (да и не Вы один!) нарушаете, вернее, очень хотите нарушить, да не всегда удается - собственный дар мешает оспорить - главный закон российской мысли и российской словесности. Закон, завещанный величайшими мастерами, состоит в том, чтобы, размышляя о плохом, ужасном, прежде всего, до всех сторонних объяснений, винить себя, брать на себя; помнить, что нельзя освободить народ внешне более, чем он свободен изнутри (любимое Львом Толстым изречение Герцена). Что касается всех личных, общественных, народных несчастий, то чем страшнее и сильнее они, тем в большей степени их первоисточники находятся внутри, а не снаружи…"
       
Так что начало деспотии лучше поискать не в народе, который сука, и не в тиранах даже, а в самих себе. Однако не многие способны на такое, к сожалению. Именно поэтому совсем немногие, даже не интеллигенты, а «выродки», по меткому определению Стругацких из ранней повести "Обитаемый остров", привыкшие «брать на себя», оказались в состоянии противостоять чудовищной лжи официальных СМИ о двух тысячах трупов, наскоро закопанных во дворах осетинских домов, о беременных женщинах, намотанных на гусеницы танков «грузинских фошыстов». А за свою беременную женщину, Светлану Бахмину, решились замолвить слово совсем немногие, чуть более шестидесяти тысяч человек. Много это или мало для страны с населением в сто сорок миллионов, и кого нужно бояться в этом, совершенно очевидном случае? Ау-у, где они, в какие норки попрятались, эти «настоящие интеллихенты?»

И разве не справедливо проронила Елена Боннэр в день своего восьмидесятипятилетия: "Мне во сне снится другой народ". Разве не ко времени вспомнила она Эдуарда Багрицкого:

" От черного хлеба и верной жены
Мы бледною немочью заражены...

Копытом и камнем испытаны годы,
Бессмертной полынью пропитаны воды,-
И горечь полыни на наших губах...
Нам нож - не по кисти,
Перо - не по нраву,
Кирка - не по чести
И слава - не в славу:
Мы - ржавые листья
На ржавых дубах...
Чуть ветер,
Чуть север -
И мы облетаем.
Чей путь мы собою теперь устилаем?
Чьи ноги по ржавчине нашей пройдут?...»




ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:

1. Евгений Жмуриков "Третья сторона баррикад" - СИ, 25.09.08г.
2. Евгений Жмуриков "Наши танки на чужой земле" - СИВИТАС, 18.08.08г.
3. Евгений Жмуриков "Александру Гольцу, известному политологу..." - СИВИТАС, 11.08.08г.


Автор благодарит Березину Елену Леонидовну за предоставленные материалы и всестороннюю помощь в подготовке публикации.