Гордон 3. мы вышли все из лагерей...

Мы вышли, вышли все из лагерей,
И даже тот, кто не хлебал баланды
Под «Мурку» водку пьет в своей норе,
Друзей зовет лишь – кореша и банда…

Все началось со скромного УСЛОНа
И, переплюнув царские века
В ад Колымы кидала миллионы
Усатого иссохшая рука.

Потом под сенью зубчатой стены
Жирело новоявленное барство,
Ленивые ходили топтуны
За тем, кто нес угрозу государству.

А диссиденту – то тюрьма, то дурка
И тех времен немного даже жаль.
Как говорилось – Бог не фраер, урки,
Я подпишусь за эту марцифаль…

А нынче что? Москва пестра от крыш,
Менты сидят давно уж на измене,
И, в общем, никого не удивишь,
Что и министры ботают по фене…

Прошу прощения за приведенный выше стишок, так же за то, что продолжаю рассматривать приведенные Гордоном к себе в студию типажи – ну не могу отказать себе в этом безобидном удовольствии. Телевизора у меня, отсталого, нет, а повторы гордоновских передач всегда можно найти в сети. Стишок в тему, ибо очередная передача была посвящена засилью блатной музыки. И был приглашен сам Шуфутинский.
Признаюсь, я ожидал чего-то другого. Ну, что крик стоял – это понятно, были б стаканы – полетели бы противнику в головы. Высказывались какие-то немыслимые претензии, они опровергались какими-то идиотскими доводами.
Навязывание молодежи блатной романтики? Да при чем тут Шуфутинский? Дядя чисто- конкретно делает деньги на том, что пользуется популярностью. Ну, уровень его исполнения комментировать нет нужды – шедевры песенного творчества данного господина льются в уши каждому, кто вынужден добираться от метро до дома на маршрутке. По назойливости радио Шансон давно уже заткнуло за пояс любую попсу вместе со всеми мэтрами (что с кепками, что без кепок) и примадоннами.
Честно говоря, меня удивил один момент, общий для всех, кто побывал у Гордона на арене.
Никто не сомневается, что люди банально, пошло и примитивно зарабатывают деньги – и больше их ничего не интересует. ( И Минаев, и Сафронов, и, тем более, Шуфутинский.) Зарабатывают, не щадя живота своего, не обращая внимания на какие-то там абстрактные и далекие от жизни понятия вроде моральной чистоплотности, разборчивости, и уж тем более не рассуждая о высоких идеях. Как говорил Дуремар в исполнении Басова – Да чтобы я променял золото на какое-то там счастье!!!
Но почему ни у кого не хватает смелости это признать? Вот просто встать и сказать честно – ребята, деньги не пахнут. Я их хочу много. Очень много. И еще чуть-чуть сверху.
Нет – Шуфутинский, оказывается, вынужден петь блатняк – потому что этого требует народ!! Если бы народ не клянчил блатных песен, то дядя перешел бы на брутальную мужскую лирику и стал бы радовать своих поклонников настоящим творчеством. Вы хочете песен? Их есть у меня!
Так что – народ – закрой свой рот и не мешай сказать. Не ясно? Завали помойку, гнида! Угондошу! За свободу творчества пасть порву…
Я ему сочувствую. Шестьдесят лет. Ровесники уходят один за другим. Вслед за эпохой. Многие уходят со сцены раньше, чем из жизни. И, в общем и целом, все – даже те, кто в пресловутые советские времена казались верхом безвкусия, на фоне современной шелухи выглядят и в самом деле монументально.
И что оставит он, король шансона ( вас не коробит такое названьице) потомкам? Кабачные пляски в окружении полуголых голенастых шалав? Наколочку? Братва, держите якоря?
У человека, кажется, от разнузданной атмосферы шалмана с чисто-конкретными пацанами сместились полюса. Поясняю – перестал отвечать за базар…
С какой стати народом стали водители маршруток с их коронным радио «Газелист»? Конечно, они являются какой-то частью народа, но не всем народом. Когда народом стала весьма специфическая маргинальная прослойка? И даже если говорить о ней, тот этим «эстетам» по большому счету все равно, что слушать – каких-нибудь «Шипящих», группу «Белка на стрелке» или Шуфутинского.
Хотя, наверное я неправ. Видимо, и у них существует разделение на высокое – низкое.
Шуфутинский – образец интеллектуальности. К тому же у него есть песня. Под нее можно капнуть пьяной слезой на селедку. Под «Шипящих» на селедку не капнешь… или капнешь – но не на селедку и не слезой.
Тут интересно другое – определенная деградация коснулась и этого жанра. Блатняка.
(маленькое уточнение – «Ножи», которые исполняет Шуфутинский и которые не подходят под определение блатного творчества, написаны расстригой авторской песни Митяевым. Хорошая песня. Единственная достойная у Шуфутинского.)
Судите сами – он возник не на пустом месте. Самой знаковой фигурой был, конечно, полузабытый сейчас Аркадий Северный, давно уже умерший от алкоголизма. Он тоже, как и Шуфутинский, не писал сам, тоже пользовался, так сказать, народным творчеством. Но… творчество, что ли, было другое?
Я нашел у Фимы Жиганца (рекомендую) текст «На Дерибасовской открылася пивная.» Представлять, я думаю, не надо. Я ее слышал, можно сказать, в нежном возрасте, с бобины катушечного магнитофона, в исполнении как раз Аркадия Северного. Мое поколение и те, кто старше, прекрасно помнят качество записей на тех самых лентах – если удавалось разобрать хотя бы половину текста, это было замечательно. От магнитофона к магнитофону присоединялись шнуры, песни и концерты переписывались сотни раз – и, конечно, чистота записи от копии к копии становилась все хуже.
Так вот, встретил я у Фимы Жиганца текст знакомой по молодежным пьянкам песенки – и обалдел. Ведь сделано! Яркий, сочный, выпуклый язык, характерный юмор, детали, которые создают едва ли не живописный образ… и это, заметьте, в песне, которая появилась – как и большинство – в двадцатые годы прошлого века.
Таланты перевелись? Ну, вряд ли. Скорее – те, кто талантлив, перестали писать шансон. Я говорю именно шансон, поскольку к блатной песне он имеет очень косвенное отношение.
Не стоит даже разбираться в определении – блатная песня. Те песни, которые поют в тюрьмах, зонах, лагерях? Тогда первый шансонье Союза – Сергей Есенин. Он не пел … хотя нет, и пел тоже, только звукозаписывающих устройств в те времена еще не придумали ( виноват, уже придумали, но для очень узкого круга). Это единственный поэт, которого заключенный уважали, уважают и будут, мне думается, уважать. Поэт, который, надо заметить, сознательно эксплуатировал этот пласт, вплоть до скандалов и обид на других поэтов – Бандиты – мои; не надо трогать бандитов…
Но сам никогда не сидел. Так что поют в местах не столь отдаленных? По свидетельствам очевидцев – все. Все то же, что и на свободе.
Но, если взять классику блатняка… «Таганка – все ночи полные огня.» Автор неизвестен.. «Раз в московском кабаке сидели» - то же самое, неизвестный автор, но исполняли ее и Северный, и Высоцкий. Судя по реалиям – тридцатые-сороковые годы.
«Стою я раз на стреме» - блатняк? Еще какой блатняк. Автор неизвестен? Отчего же – А.Левинтон, филолог.
«Когда фонарики качаются ночные…» - еще одна известная блатная песня. Автор – поэт Глеб Горбовский.
«Бублики, купите бублики, гоните рублики сюда скорей, и в ночь ненастную, меня, несчастную, торговку частную ты пожалей» что тут такого блатного? И тем не менее. Автор – Я. Ядов, год создания – 1926.
«Сигарета, сигарета, ты одна не изменяешь, я люблю тебя за это – да и ты про это знаешь» Тоже считается отчего-то блатняком. Может, оттого, что исполнял Аркадий Северный? Но автор – А. Крупп, известный в узких кругах бард.
Что там у нас дальше? Пожалуй, единственная песня, от которой действительно мороз продирает по коже – «Колыма», или – Я помню тот Ванинский порт… песня, ставшая заслуженно народной. Об авторстве спорят, так что – неизвестен.
«Товарищ Сталин» - могла бы занять почетное место среди блатного репертуара, но, по иронии судьбы, так и осталась сравнительно малоизвестной. Автор – Юз Алешковский.
Ну и, наконец, песня, давно уже ставшая легендой, сотни раз переделанная и перепетая – знаменитая «Мурка». Авторство, конечно, тоже неизвестно – хотя иногда его приписывают – то Леве Задову, начальнику контрразведки батьки Махно, то тому же Ядову, а музыку – знаменитому в двадцатые годы Оскару Строку. Но ничего, конечно, не доказано.
Среди бичей и уголовников на Северах ходила – да, думаю, и сейчас ходит песня «От злой тоски не матерись» Автора, Александра Городницкого, океанолога и геолога, едва не зарезали рабочие в поле, когда он, услышав и возгордившись, попытался заявить свои, так сказать, права. Даже не заявить, а просто – ребята, эту песню я написал!! На что услышал – еще раз вякнешь такое – зарежем. Так мог написать только тот, кто не один год в лагерях провел…
К чему я это все говорю? Все эти песни, многим из которых далеко за восемьдесят лет, можно считать блатняком, можно не считать, но одно у них общее – их никогда, ни при каких временах, не исполняли со сцены. Разве что в кабаках с соответствующим контингентом… их не раскручивали, в них не вкладывали бабки. Хотя Утесов пел «Мурку» на закрытых концертах – но на них же он мог исполнять и «Гоп со смыком.» Все. Но песни жили своей жизнью, независимо ни от автора, ни от исполнителя. В них появлялись новые строчки и целые куплеты, их исполняли под гитару во дворах и просто у костра в полевых партиях. Их не было – но они были.
Эти песни самой своей историей доказали свою художественную ценность. И мне думается, что за всю свою историю, все вместе они не собрали столько денег, сколько собирает за концерт наш страдающий от невозможности творить свободно Михаил Захарович.
Выводы приходят странные – те песни, которые называются блатными, блатными и не являются. Созданные талантливыми людьми, они ушли в народ и стали народными.
А то, что делает Шуфутинский – для конкретных пацанов в конкретных кабаках – по сути, та же презренная попса.
Можно дать совет – уйти из ресторанов и кабаков, всех денег все равно не заработаешь – искать хороших авторов, делать хорошие песни и раздавать хорошим людям. Безвозмездно, то есть даром. Инкогнито. Без шалавьих плясок и пьяных быков, гнущих пальцы. А потом проверять – прижились они в народе сами по себе или нет. Если нет – значит, дерьмо. Если же да… можно будет Михаила Захаровича поздравить. Жизнь прожита не зря.
Так ведь не послушает…