Кирдык чебурашкам

Я устроился корреспондентом в журнал «НЛО», предполагая, что с моим богатым воображением мне будет легко прижиться. Брать интервью у собственного воображения я умел. Записав интервью с Екатериной второй, Распутиным, Тутанхамоном, я пришел  с материалами к редактору.
- Дайте мне пожалуйста ваш рассказ, - сразу попросил редактор.
- Какой рассказ, - не понял я.
- Какой-нибудь, вы же малякаете?
Я-то ошибочно думал, что занимаюсь литературой.
В одну руку он взял листы с моим стареньким рассказиком, в другую новые опусы и перебрасывал взгляд с право налево, слева направо…
Мне показалось, что у него в руках не тексты, а ракетки для настольного тенниса и он играет своим глазом в эту замечательную игру. Чуть не рассмеялся.
- Ну и какое же это интервью с Екатериной? – спросил он. – Не надо меня обманывать, молодой человек. Это ваш текст.
- Конечно мой. Может быть вы огорчитесь, если узнаете, что Екатерина умерла и взять у нее интервью нет возможности.
- Конечно, умерла. Не держите меня за идиота! Я хоть и старый, но кое-что помню! А общаться с ней можно и нужно. Вы слышали о спиритизме?
- Да. Полный бред.
- Это вы – полный бред! Вас не существует! А спиритизм есть!
- Я здесь, я существую, - обиделся я.
- Вы пришли работать в серьезное издание, и с первого же дня работы заявляете абсурдные вещи! Спиритизма нет… Как вы думаете, как можно расшифровать НЛО?
- Неопознанный летающий объект? – сходу ответил я.
- А вот это точно бред! – возразил редактор. – Что значит неопознанный? Он уже давно опознан! Только несознательные личности отставшие от времени могут так мыслить!
- Значит, тексты не подходят?
- Нет!
- И что мне делать?
- Я вам дам простенькое задание и посмотрю, как вы справитесь. До спиритизма вы еще не созрели… Не вздумайте ничего выдумывать! Понимаете, вы доите свое воображение, воображение – это не дойная корова, молока не даст! Где у воображения вымя?
- В голове? – растерянно проговорил я, чувствуя подвох.
- У вас в голове коровьи сиськи! – восторженно закричал редактор.
- Надеюсь, что нет.
- И не надо… не надо вот этого. Интервью с Екатериной. Рано вам еще.
Редактор отбросил мои листки. Я считал, что интервью получились вполне приличными. Рассказы потом сделаю.
- Извините, - проговорил я, - а как вы узнали, что истории выдуманные?
- Дело в том, что при написании текстов слова складываются в определенный узор. Слепок мозга, так сказать.
- Да ну! – удивился я.
- Вот вам и ну. Если вы занимались версткой, то вам будет понятнее. Занимались?
- Да немного.
- Это один из аспектов отпечатка. Некоторых авторов очень легко верстать, у них абзацы получаются полными и нет зависающих слов, которые стремятся на другую строку. А у других эти словечки вылезают и приходится уменьшать межбуквенные расстояния, чтобы сверстать аккуратненько.
- С трудом понимаю, о чем вы говорите.
- Ничего, сынок, поймешь со временем. Или уволишься. Так как  переводится НЛО?
- Нерестилище летающих окушков, - ляпнул я первое, что пришло в голову.
- Уже лучше. Мне, правда, больше нравится новая лучшая обыденность, но нерестилище – тоже хорошо.
- Так что там с текстом-то. Вы хотите сказать, что человек, написав фразу, переносит слепок мозга на бумагу?
- Вы схватываете на лету. Думаю, мы сработаемся. Я знаю слепки многих людей. Все-таки не первый день в книгопечатании. Глядя на ваш рассказ, вижу влияние Гоголя, и может быть Веллера. Я прав?
Я был убит. Мне с трудом удалось кивнуть. Не думал, что они выглядывают из моих рассказов.
- Теперь о задании, - сказал редактор.
- Я во внимании.
- Вы должены взять интервью у охотника на чебурашек.
- На кого?
- Такие зверьки с большими ушами. Раньше, помните, были чебурашковые шубы.
- Я думал, это искусственный мех.
- Только часть. Все остальное – из натуральных чебурашек.
- Где же мне найти этого охотника?
- Конечно, в сумасшедшем доме!
- Как я не догадался…
- Он прячется от преследования, чебурашки очень мстительны.
- А что нет других мест?
- Тюрьма и сумасшедший дом – самое надежное. Он отсидел лет пятнадцать, потом – в дурку.
- Понятно, - я чувствовал, что сознание мое раздваивается.
- Он остался один из своего отряда по отлову. Все остальные загадочно погибли.
- То есть погибли при загадочных обстоятельствах?
- Типа того.
Мне казалось, что я попал в какое-то другое измерение, все намекало на ирреальность. Из стола вылез таракан у него вместо антенн усов был радар. Таракан нагло полз на меня, вращая сетчатой тарелкой.
- Хорошо, возьму интервью.
- Его зовут Садыров Андронат Тагилович. Вы найдете его дело в картотеке.
В таракане открылся люк и оттуда вылез маленький-маленький чебурашечка в камуфляже. Он уселся на краю люка и закурил. Я обалдело смотрел.
- Так как расшифровывается НЛО?
- Нереальное литературное объединение, - почти прошептал я.
- Браво! – вскричал редактор. - Такая интерпретация не приходила мне в голову.
- Свободны, - радостно воскликнул редактор, - работайте.
Я выскочил в приемную.
- Андронада Тагиловна, - обратился я к секретарше и замер, только что я слышал это имя.
- Что?
Я смотрел, как ее лицо круглеет и становится все более впуклым. А по обе стороны от головы волосы трансформируются в огромные коричневые уши.
- Нет, ничего.
Я решил плюнуть на интервью, на чебурашек и на охотников за ними.

Выскочив из редакции, заскочил в рюмочную. Домой я доехал уже нормальным. Теперь чебурахнутые видения отступили и казались забавными. Интересно было съездить в дурку, пообщаться с психом.
Я вспомнил одного своего знакомого, он очень здорово размышлял о попсе и чебурашках. При мне он объяснял одной эффектной блондинке, что попсу слушать не надо.
- Ну вы же носите только натуральный мех, - говорил он.
- А какой мех еще можно носить?
- Искусственный, из чебурашек.
- Ах! Они убивают чебурашек! - воскликнула она.
- Так называют искусственный мех.
- Я ношу натуральную шубу.
- А почему вы позволяете себе слушать ненатуральную музыку, читать искусственную литературу?
- Ну, у книг и дисков нет ворса, - удивлялась женщина.
- Зато есть ненатуральность! – Андрей начинал нервничать. – Вы носите песца и позволяете себе срать в уши.
- Фи! Какая странная метафора.
Я решил позвонить Андрюхе. И прямо спросил:
- Что ты думаешь о чебурашках?
- А что? – осторожно спросил он.
- Мне задание в редакции дали, написать про отстрел чебурашек.
- Ты там осторожнее с этим. Чебурашки очень мстительны.
- Ты же говорил, что это всего лишь искусственный мех.
- Дураком был. Жена купила чебурашковую шубу…
- И что?
- Ее зверски убили, - после некоторого молчания ответил Андрей. – Шубу сняли.
- Не может быть.
- Нельзя убивать чебурашек. Они разумные.
- Я не пойму у кого с головой плохо?
- Вообще чебурашки они добрые… Раньше были… Пока отстрел не начался. А люди это обесшкуренные чебурашки.
- Какие?
- Обесшкуренные, со снятой шкурой. Ты понимаешь, что мы все чебурашки. Раньше были!!!
- Успокойся. Понимаю.
- Боль нас делает злее чебурашки, на которого охотимся. Снятие шкуры – это болевой шок, потеря памяти. И вот из доброго чебурашки мы становимся людьми… И считаем себя венцом творения.
- Ты знаешь. Я напишу статью именно об этом.
- Напиши. Люди должны знать.
Я повесил трубку. Подумал, затем позвонил в редакцию и узнал, где лечится чебурашковый охотник. На всякий случай перед поездкой выпил.

Андронад Тагилович оказался несколько странным. Он то вспоминал погибших товарищей и грозился за них отомстить, то испуганно озирался и говорил, что его убьют.
Я узнал только, что охота началась в незапамятные времена пятилетних планов, когда сломался конвейер по производству искусственного меха. И кто-то предложил альтернативу. Быстро сформировали отряд…
- Я единственный… Единственный кто остался…
- Что дальше, мягко спрашивал я.
- Чебурашки кругом. Они уже опять не прячутся. Их можно научиться видеть…
Он еще что-то бормотал,  а потом закричал:
- Ты! Ты чебурашковый шпион! У тебя в глазах - доброта! У людей нет доброты в глазах! Ты шпион!
Он побежал с воплями прятаться за собратьев. Чтобы не чебурахнуться с ума я еще выпил.

Дома пошел умыться в ванную и наткнулся на зеркало. Я всматривался в свое отражение и не мог понять. Это не я! Это чебурашка! Большие добрые блестящие глаза, гигантские оттопыренные уши. Я грохнулся в обморок. Когда очнулся, надо мной нависло нечто огромное и коричневое, оно пользовалось ушами, как опахалами. В квартире поднялся такой ветер, я побоялся, что простужусь.
- Очнулся?
- Да… - слабо сказал я.
- Водки?
Чебурешка протянул полный стакан. Я с удовольствием выпил.
- Нельзя убивать чебурашек, - говорил он.
- Ага.
- Вы – это мы. Не понимаю, зачем снимать с чебурашек шкуры, чтобы получать злобного человечка, который будет искать чебурашковую шкурку?
- Мы будем убивать песцов.
- Не надо никого убивать. Оставайтесь чебурашками. Охотясь на чебурашку, вы делаете его злым, снимая шкуру со злого чебурашки, вы получаете еще более злобного человека. Не нужно никого убивать, не нужно ни на кого охотиться. У чебурашек уже есть шуба…
Я вырубился.

Утром я сел писать. К вечеру был в редакции.
Редактор взял мою статью, достал рассказик, поиграл глазом в теннис.
- Так, вижу. Мозговой отпечаток не ваш. Ваш местами, слабый. А здесь четкий чебурашковый, и еще несколько… Молодец.
- Вы бы знали, чего мне это стоило…
- Название мне не нравится. «Охота на чебурашек» – вяло как-то.
- Давайте назовем: не убивайте чебурашек! – откликнулся я.
- Прекрасно, прекрасно, молодой человек. Очень хорошо. Печатаем.
Зачеркнув прежнее название, редактор написал рядом крупными ровными буквами: «Не убивайте чебурашек!»