Услышать улыбку

      «Неужели это все?.. Вот это и есть моя жизнь – однообразная и бесцветная? Больше ничего не будет?..» Рита сидела на облупленной скамейке в сквере и рассеянно смотрела на разбросанную по земле листву. Небо еще синело по-летнему,  и солнца было много – нынешняя осень подарила ранее бабье лето - но  зеленая трава уже не соперничала с буйством кленовых красок, и было неправдоподобно тихо, лишь ленивый ветерок перекатывал по асфальту сухие листья – природа онемела.  Рита подняла глаза – на натянутых по небу проводах сидели, нахохлившись, воробьи. «Вот и я, как  несчастный воробушек,  сижу и жду-дожидаюсь… уже листопад… скоро зима…. и новый год… »  Опять она не заметила начала осени, так же, как перестала замечать начало весны, лета и зимы. Дни тянулись, а годы летели - безликие и похожие друг на друга - последние три года  она спасалась только дочерью. «Если бы не Катюшка…-  Рита посмотрела на часы. – Шесть… наверное, мама уже забрала ее с продленки». Домой идти не хотелось. Она  машинально взглянула на сидящего напротив мужчину и тут же отвела взгляд,  успев заметить, что мужчина встал со скамейки и пошел в ее сторону. «Только этого не хватало…» - с досадой подумала она.
- Вы позволите? – спросил, улыбаясь,  подошедший мужчина.
- Пожалуйста, – ответила Рита равнодушно - у нее не было оснований для невежливости. Мужчина опустился на скамейку, и вдруг, к ее удивлению, начал читать стихи:
«Пейзаж ее лица, исполненный так живо
Вибрацией весны влюбленных душ и тел,
Я для грядущего запечатлеть хотел:
Она была восторженно красива…»
Рита перебила его насмешливо:
- А мне мама говорила, что не надо увлекаться Северяниным - можно испортить вкус.
- Мама говорила... -  растерянно повторил мужчина. - Да… что-то я сморозил…  Знаете, я наблюдал за вами, вернее, любовался вашим лицом - простите ради бога – и, сами собой, всплыли эти строчки. Простите еще раз, если не к месту.
Рите стало неловко за свою резкость.
- Да нет, я просто подумала, что это ваш отработанный прием, нет?
И тут же сама  смутилась: «Зачем я так? Симпатичный мужик. Забавный даже - Северянина декламирует...»
- А знаете, что мама говорила мне? – спросил  он ее.
- И что же?
- Она мне говорила следующее: если  тебе понравилась женщина, не жди, что она улыбнется первой.
- Я не знакомлюсь на улице, - сказала Рита.
- Я тоже.
 Улыбка у него была замечательная – как отблеск души, научиться так невозможно. Рита уже давно оценивала людей по улыбке - почти единственно верной  характеристике при знакомстве.
- Ну, так давайте исправляться - Рита, - она протянула ему руку.
- Глеб.
Рита почувствовала симпатию к нему и была не против продолжения разговора, она с любопытством рассматривала его. Ему было лет сорок  - взгляд прямой, спокойный; голос приятный, а для Риты был очень важен голос в общении; рукопожатие крепким, а рука  теплой. Глеб понравился ей, а первое впечатление, как правило, ее не обманывало.
- Мне очень приятно, Рита, что мы познакомились, – сказал Глеб. – Правда, соригинальничать не получилось,  нет опыта. Северянина вытащил из профессиональной памяти - я преподаю литературу в вузе.
- А я работаю редактором в издательстве, и из Северянина помню только «мороженое из сирени», «хохочущий клен» и именно, как ни странно,  эти стихи - «Пейзаж ее лица…».
- Мне неудобно за свой корявый подход, просто вчера я видел вас здесь, на этой скамейке...
"И позавчера... и неделю назад, и месяц…"-  Рита ничего не отвечала думая, что обороты его речи витиеваты, напыщенны и уже раздражают немного. «Кто он – назойливый ловелас, клеящий каждую юбку в сквере, или занудливый  холостяк?.. А какая мне, собственно,  разница? Зачем он мне?»  - Рита вдруг решила не продолжать случайное знакомство.
 -...а сегодня я пришел намеренно в тот же час, в надежде встречи. И вот... Вам не кажется, что ничего не бывает просто так? А все  что случается - для чего-то?..
Рита кивнула ему, соглашаясь, но разговор не клеился и Глеб это понял. Он смотрел в ее глаза, темно-серые, и печальные, на ее губы – мягкие, красивые очерченные, чуть тронутые бледной помадой ; Рита  поправила прядь пушистых волос, и он проследил за мягким жестом, отметив маленькое ушко без сережки, и красивые пальцы с прозрачным маникюром – влечение  к  этой женщине  смутило его.
- Знаете, что? Завтра я приду опять, и если судьбе будет  угодно, мы встретимся. Уже без Северянина, - он поднялся со скамейки. - Договорились?
- Всего хорошего, Глеб, - ответила  Рита доброжелательно.
Он , смешно размахивая  серым в клеточку зонтом, зашагал по аллее.  Рита смотрела ему вслед, решив, опять противореча себе, что завтра обязательно придет, уже совсем другой – на свидание. Из давней памяти неожиданно всплыли северянинские строки:
«…И только взор ее, мерцавший так тоскливо,
С удвоенной тоской, казалось, заблестел…»

      Встряхивая сложенный мокрый зонтик, Глеб торопливо шел по скверу. Он был разочарован - только вчера по-летнему сияло солнце, а сегодняшний унылый дождь напомнил, что уже осень и ее непостоянство вполне закономерное явление. "Какой же я дурак! Надо было попросить  номер телефона..." Он вспомнил ее грустные глаза и подумал:" Нет, она бы отказала. Но надо было, хотя бы проводить... Как же я бездарно  удрал!.." Все же, надежда оставалась, он уже видел ее скамейку - она была пуста, но было еше время. Его охватило нервное возбуждение, подобное тому, какое возникает у человека, опаздывающего куда-то, он замедлил шаг и перевел дух. "В конце концов, она сказала где работает, а много ли издательств вокруг?.."
- Здравствуйте, Глеб, - услышал он голос Риты и оглянулся.
- Вы пришли? - не удержался он, и оба рассмеялись.
Глеб увидел близко ее глаза и губы - бешено застучало сердце.
- Какой ответ вас устроит? - пошутила Рита.
- Рита, пожалуйста, дайте мне ваш телефон, я вас очень прошу! – волнуясь, сказал Глеб.
- Я же здесь. Зачем нам телефон? – она еще отшучивалась, но уже почувствовала свою власть над ним и не знала - нужно ли ей это. Она не была готова к отношениям.

      Рита не была готова, но отношения развивались. Будто молодые, они ходили в кафе, где хохотали над всякой ерундой, поедая разноцветные шарики из креманок. Или, сидя в темном зале кинотеатра, напряженно смотрели  на экран, и сплетались их пальцы, узнавая друг друга, и ничего не было прекраснее для них.
В субботу Рита пригласила Глеба к себе. Он пришел церемонно – с цветами и тортом. Долго тряс руку Катюшке, вызвав ее восторг, а потом весь вечер развлекал дам веселыми историями. Когда Рита, уложив дочь, вернулась в комнату, он вскочил с кресла и обнял ее – впервые за дни знакомства.  «Катя…» - еле слышно прошептала она после минуты жадного молчания. «Я помню…» - ответили его губы.

      На следующий день Рита возилась на кухне - вся квартира пропахла ванилью и корицей. Катюшка томилась в коридоре, ожидая гостя и, услышав звонок, бросилась к двери:
- Я открою, открою! Наконец-то!
Глеб вошел, сияя улыбкой. В одной руке у него был небольшой чемодан, в другой – большая клетка с попугаем.
- Ой! А можно его ко мне? - радостно закричала Катюшка, уже забыв про долгожданного Глеба. -  Я страшно обожаю попугайчиков!
- Я думаю, он будет счастлив, - сказал Глеб и понес клетку в Катюшкину комнату.
Рита подошла к ним, поцеловала Глеба, потом стерла помаду со щеки.
- Ну, здравствуй, жданный! Ты не спешил. Или попугай артачился?
- Привет, любимая. Я весь твой. Вернее, ваш – твой и Катюшин -  с потрохами и попугаем. Зовут Крокус.
- Ка-ак? Я думала, ты – Глеб! – Катюшка  сделала большие глаза. – И не надо никаких потрохов. Да, мам?
- Пирог готов к употреблению. Прошу к шалашу… – Рита  обняла Глеба, и он вдохнул ваниль с ее волос.
   Они стали жить вместе. На удивление Риты, это получалось легко и даже весело. Глеб в быту был невыносим, если относиться к нему серьезно. Но она не знала еще, насколько серьезно к нему относится, и все бытовые курьезы прощались под общий хохот. Катюшка  не отходила от Глеба, не сводила с него глаз, в  готовности рассмеяться каждой его шутке. «Как же она скучает...» - у Риты щемило сердце, когда она видела, как Катюшка шепчет ему на ухо какие-то секретики и они заговорщицки улыбаются. 
Уютным стал ее дом. Уютной и спокойной стала она. Живущая в ней нежность расправила крылья – теперь у нее был хозяин. Рита влюблялась в Глеба и сама не верила, что это с ней случилось.
«Я выпросила себе новый шанс. И теперь начну новую жизнь. Теперь я знаю, как надо…»
Она прижалась к Глебу.
- Ты отлично вписался в наш диван.
Катюшка тут же добавила:
- И вообще!
- Что вообще, Катюш? - засмеялся Глеб.
- К месту!
Он  обнял девочку и сказал Рите:
- Устами младенца...

      После работы Ленка, любимая подружка, затащила Риту в Кофейню.
- Давай, давай! Давно не болтали, а чувствую я – есть, чем поживиться.
Они сели около окна и заказали малину со сливками.
- Вот она - наша сладкая жизнь! - Ленка, уминала десерт и лучилась энергией. - Ну, рассказывай, подруга, про счастье свое непрошенное.
- Пока рассказывать нечего. И счастьем «это» еще не называется. Пока «это» - изучение предмета, - Рите не очень хотелось делиться.
- Ну, а Катюшка  как?
- Катька ревнует.
- Кого - тебя?
- М-м... Ко мне !  Не отходит от него. Они ужасно похожи.
- Ну, вот - то, что ты хотела - завела себе второго ребенка
- Похоже, что так.
- Слушай, Марго, а как так без любви? Я не представляю.
Рита напряглась.
- А как ты?
- Ну, извини... Я не представляю, как жить вместе, если нет страсти. Мне надо чтобы меня клинило, чтобы у меня все переворачивалось, чтоб он мне душу мотал, а я навыворот изворачивалась... я не могу в посиделки играть.
- Вот, а  я могу, как оказалось…
Они замолчали.
- Да ладно, не обижайся, - не выдержала Ленка. - Просто я не понимаю, что с мужиком делать, если нет сумасшедшего секса.
- Ну а где они – твои, с сумасшедшим сексом?
Ленка рассмеялась, но глаза стали нехорошими.
- Знаешь что? Ты мне голову не морочь. Сама про мужа рассказывала, как не можешь без запаха его...
«Кстати, - вспомнила Рита. - Надо будет выбросить его рубашку - совсем про нее забыла… Теперь уже ни к чему…»
- ...главное что ты довольна и нашла то,  что тебе нужно. - услышала она Ленкины слова. Они уже вышли из кафе и шли к метро, не отвлекаясь от темы.
- Мы привыкаем друг другу, Лен. А потом  посмотрим, что получится.
- Нет, все-таки, для меня главное - страсть. Чтоб выть от обиды или от счастья...
- А мне уже выть не хочется - надоело. Хочу уютной тишины и гулять за ручку.
- С ума сошла! Ты что - старуха? Тебе тридцать четыре еще - ты в самом соку. А ему-то сколько?
- Сорок шесть.
- Препод?
- В университете. И студенты его обожают.
- И студентки, - добавила ехидно Ленка.- А что у нас с грузом прошлого?
- У нас шестнадцатилетний сын и жена. Но они далеко-далеко, Лен.
- Да ну?
- Ага. В Австралию занесла нелегкая.
- Ну да? Это успокаивает.
Они опять засмеялись. Хорошо им было друг с другом - даже, когда цапались, быстро забывали обиды.
- Знаешь, что скажу тебе,  подруга? Конечно, лучше что-нибудь, чем ничего. И лучше как-то, чем никак. Дерзайте! Может, ячейку создадите. Ты не обижайся на меня - я от зависти, - хмыкнула Ленка, и Рите показалось, что не соврала.
- Спасибо, подруга. Ты очень добрая.
- Ладушки, разбегаемся. Если хочешь, приходите ко мне в воскресенье. С Катюшкой конечно - давно с ней не тискалась. Только без попугая!- строго сказала Ленка и, чмокнув Риту в щеку, нырнула в поземный переход.
Придя домой, Рита залезла в шкаф и достала мужнину рубашку, все-таки не удержавшись,  уткнулась в нее носом, потом решительно сунула  в пакет, вышла из квартиры и, не решившись бросить в мусоропровод, вынесла на улицу,  поставив пакет у помойки.  «Сдала свою память… и попрощалась с любовью», -  сказала себе Рита. Почему-то ей вспомнилось,  как изменилось к ней отношение замужних подруг после развода - ее стали избегать, не стесняясь этого, а жалость  их была подчеркнутой и фальшивой, хотя, может, ей просто казалось. Но однажды у давней подруги был день рождения, Рита была одна, и, чувствуя себя неловко среди семейных пар, решила уйти раньше, вызвав такси. До машины ее провожал  муж именинницы.  Когда она повернулась к нему со словами «ну, пока!»,  он впился в нее жесткими губами, крепко, до боли, сжав плечи и  с такой силой давя языком на ее зубы, что она вскрикнула и оттолкнула его со всей силы.   
Дома уже трезвонил телефон
- Я тебя ненавижу! - кричала подруга. - Ты мне костью в горле всю жизнь! Уж лучше бы дала ему, честное слово, чем неспетой песнью…
Рита повесила трубку.
«Да. Теперь любой имеет право протянуть руку. Я одинокая… брошенная…» Рита посмотрела на себя в зеркало – грустное, уставшее лицо - ничего женского, печать ничейности…
         
      Мама никогда не любила ее мужа.
- А мне достаточно, что меня любишь ты, - шутил муж, не надеясь на перемирие с тещей.
- Терпеть его не могу, -  говорила ей мама.
- Мам, ты не смотри на корочку, ты же не знаешь что внутри.
- А там и знать нечего, тоже мне - ларец с секретом. Начинка, видишь ли… Знаем мы эту начинку.  Бабник - он и есть, как его не назови!..

- Красивый у тебя мужик, Марго! – сказала  ей как-то Ленка.
- Лен, ну где ты видишь красоту? – не понимала Рита. Она не считала мужа красивым – просто обаятельным.
- Маргоша, красота мужчины – в его умении обращаться с женщиной – многозначительно добавила Ленка. – А женщины это умение чуют. Мы же звери, Марго!
Рита рассмеялась – чувство ревности не было знакомо ей. У них с мужем была гармоничная пара – она никогда на него не давила и не задавала лишних вопросов…
Пока он не сбросил ее, как балласт – мамины слова - и это было ударом наотмашь, к такому быть готовой невозможно.
.Телефонный звонок прервал Ритины воспоминания.
- Я зайду вечером, - сказал проявившийся из прошлого муж после приветствия.
Рита зачем то выдохнула и спросила спокойно:
- А что ты хотел?
Наступила пауза, а затем муж,  как ни в чем не бывало, продолжил:
- Я так понимаю, твоя жизнь налаживается? Я рад. Позвоню как-нибудь.
Рита не успела даже сказать «не стоит» - услышала гудки.
«И ни слова про Катюшку… как он все понял?..» - усмехнулась она. «Слишком я ему понятна».
Рита вспомнила тот, трехлетней давности телефонный разговор, когда муж сообщил ей об уходе - как трус, не дождавшись ее с работы, собрал свои манатки и позвонил уже из чужого дома.
Она не помнила, что они стали выяснять, но на его раздраженной фразе: «Ты, как обычно, все передергиваешь…» она дала отбой, и, в каком-то состоянии ступора, легла на диван. Потом она позвонила маме, чтобы та взяла Катюшку к себе, попросила Ленку оформить отгулы на работе, и замкнулась, отвернувшись лицом к стене. Она не помнит - вставала ли, чтобы поесть, отвечала ли на звонки, кажется, проспала подряд четыре дня.
А потом началась обычная жизнь. Только уже другая - безмужняя.
После его ухода, Рита не сразу поняла, насколько она неотрывна. И когда муж, навещая Катюшку, врал, что он скучает не только по дочке, что все в жизни возможно, и не надо быть ханжой,  она верила, потому что любовь держала еще крепко, и не давала вырваться. И тело поддавалось, и замолкал разум, а на следующий день Рита сгорала от унижения, но прощала себе. Хотя, со временем, угасающая обиженная любовь, отпускала ее, и набеги мужа перестали быть столь болезненными.

      Все было хорошо. Но чего-то не хватало. Права была Ленка - когда все слишком хорошо, хорошо быть уже не может. Рита спрашивала себя:
«Люблю ли я его? Надолго ли эта легкость?» Не могла ответить. Не находила того, что когда-то связывало ее с мужем.  Тогда что? Страх одиночества? Нет, не в этом дело. Она точно знала, что с Глебом ей было хорошо - она чувствовала себя любимой, и ей этого хватало. Но ему? Было ли хорошо ему?  Рита присматривалась к Глебу, стала придирчивой, иногда резкой. Ей хотелось, безотчетно, конечно, вывести его из равновесия, чтобы узнать – какой он?  Она уже не улыбалась его шуткам  - нельзя же без конца шутить, в этом есть какая-то нервозность, в конце концов -  и Глеб среагировал моментально - стал малоразговорчив, бросал на Риту вопросительные взгляды, но она не выходила на разговор, опасаясь договориться до чего-нибудь окончательного. Можно было примириться с некоторой неопределенностью, в надежде, что куда-нибудь само выведет, но в душе поселилась растерянность.  Что она знала о нем? Добрый - это первое и важное; умный - не только образованный, но чуткий и расположенный к людям, а Рита ценила эти качества; с прекрасным чувством юмора, что сглаживало их притирку; чистоплотен, аккуратен... что еще?.. Конечно, главное - он любит их с Катюшкой. В этом она была уверена. Он вошел в их жизнь тем необходимым пазлом, которого не хватало много лет. Но Рите было не по себе от такого скорого сложения. Она не могла притворяться,   и по ее задумчивости Глеб понял, что она в сомнениях.
Как-то после завтрака он спросил ее:
- Не хочешь поговорить?
- О чем? - Рита боялась любых выяснений отношений, зная, что от них будет только хуже. "Ну как я могу объяснить тебе, что меня тревожит? "- подумала она и  посмотрела ему в глаза.
- О нас. Что-то не ладится, и я не знаю, в чем виноват. Ты не хочешь, чтобы я был с тобой?
- Не знаю, - вдруг сказала Рита и испугалась.
Глеб побледнел. Он не ожидал такого беспощадного ответа.
- Тогда... - он хотел сказать "мне уйти?", но не смог и выдавил из себя:
- Давай не будем спешить. Все-таки, мы мало знаем друг друга. Если ты объяснишь мне, в чем твое недовольство, я постараюсь понять.
- Глеб... - Рита прокашлялась, волнуясь. - Ты очень хороший...
"Это всё..." - понял он.
- ...просто я сама не знаю, что мне надо. Мне почему-то страшно. Мне кажется, я обманываю себя... и тебя тоже...
- Знаешь, Рит, чтобы мы не обманывались, что допускается в нашей спешной ситуации, давай отложим этот разговор. Хотя бы до вечера. Не надо на бегу.
Рита вздохнула:
- Я не хотела. Ты сам. А я не люблю врать.
Они разошлись в молчании. Так между ними повисла пауза недоговоренности.
Легкость пропала . "Предчувствие конца" - так Рита назвала новую атмосферу их дома.
Катюша тоже почувствовала напряженность и липла к Глебу, сердито косясь на мать.

      И однажды она не пришла ночевать, предупредив его, что останется у подруги. Она проревела всю ночь. Ленка, как могла, успокаивала, говорила какие-то банальности и гладила по плечу.
- Слушай, ну нельзя же так. Ты на человека не похожа. Это не твоя жизнь, понимаешь? Не твоя.
- А какая "моя"? - сквозь рев спрашивала Рита.
- Ну, ведь, он не твой человек, это сразу видно. Он какой-то...- она подбирала слово. – Милый, да. Ужасно милый. Но не опора, ведь? Он сам – ребенок, ты же знаешь это. Смотри, куда его жена слиняла – аж в Австралию! Хочешь в Австралию?.. Слушай! А давай-ка мы с тобой куда-нибудь смотаемся! Давай? У меня баба знакомая есть с путевками горящими. Хочешь, поговорю?
- Я не могу... мне его жа-аалко..."- ревела Рита, утыкаясь красным носом в мокрый платок.
- Ну вот, - грустно сказала Ленка, - Я так и знала. Раз жалко – все, прелесть моя. Любовь открыла сезон охоты – начинаются наши страдания.
- Он мне не простит, он уйдет завтра, - Рита от своих рыданий и увещеваний подруги вошла в состояние любовного транса.

      Он простил. И даже, кажется, понял
- Рит, я тоже мучаюсь. Чтобы разобраться, нужно время. А оно у нас есть, правда? Только не злись на меня, пожалуйста.
- А когда я на тебя злилась? – искренне удивилась Рита. Ей-то казалось, что она легкая и улыбчивая.
- Рит, ты не обижайся, но я хожу как под прицелом. Ты меня изучаешь, и мне это неприятно.
Рита задумалась. Слова Глеба ее озадачили.
- Глеб, а тебе хорошо со мной?
Он ответил не сразу, и это тоже для Риты стало неожиданностью.
- Когда ты моя – да.
«Значит, я в чем-то  пережимаю. В чем?..» - расстроилась Рита.

- Все! Я больше не могу! Не хочу... Что бы я ни делал, что бы ни сказал. Все мимо, мимо – ты разъедаешь меня своим взглядом. Я спать перестал... я радоваться перестал... А как можно жить без радости?!
Рита  смотрела, как он нервно тычется ногой в ботинок и никак не может в него попасть. Ей вдруг остро захотелось подойти и подтянуть носок, который сполз и свисал с пальцев.
- Носок, - сказала она.
- Что «носок»! - Глеб сдернул его и точным движением попал в ботинок.
- Позвоню вечером, поговорим, - сказал он твердо и прикрыл за собой дверь.

      Рита позвонила ему сама. Сначала молчала, вслушиваясь в его голос  -  обиженный и уставший - потом виновато сказала:
- Глеб, прости меня. Я больше не буду…  Ничего не буду...
Она удивилась своим детским объяснениям и вдруг поняла, что попала.
Она услышала его улыбку.