Глава 1. Рождение Ангела

Недавно "спущенная со стапелей" шхуна "Лора" скользила под миром.

В последние 50-100 лет путешествия сквозь подпространство стали куда как более безопасны и доступны. Громадные транспорты и лайнеры постепенно уступали место ордам маленьких юрких яхт, клиперов и шхун. Дешевые, простые и многофункциональные, они связали в единый транспортный и пассажирский поток просторы Земной Империи. Стали лазом, открывшим космические дали, для широкого круга людей: исследователей, торговцев, туристов и прочих сомнительных личностей.

Собранная на верфи Оазиса "Стопа адмирала", шхуна "Лора" была кораблем солидным. Два плазменных генератора, упакованных глубоко в недрах корабля, три мощнейшие двигательные установки, способных и без помощи сестер доставить корабль к пункту назначения, обширные трюмы, крепкий корпус, мощные защитные экраны. О любом аспекте, связанном с этой шхуной и ее конструкцией говорить можно было лишь в превосходной степени.

По всему видать, заказчик возлагал на "Лору" большие надежды. Правда, вот, место для постройки своего будущего корабля, заказчик выбрал довольно странное…

… Дела верфи шли неважно. Оазис "Стопа адмирала", некогда державший единственный мост, между "Большим космосом" и отдаленным, но богатым на всяческие диковины сектором Альфа-Тигр, с течением времени, как-то сам собой остался ненужным пережитком прошлого. Устанавливались новые Оазисы, караваны находили иные, более близкие и безопасные пути, да и сам Альфа-Тигр уже не пользовался былой популярностью, в особенности из-за "странной войны", итогом которой стало создание в соседнем Альфа-Тигру секторе Крод так называемой "Вотчины роботов", анклава мирного, и тихого, а от того еще более пугающего. Торжество технологии с каждым годом все увеличивало дальность беспосадочных перелетов и редкие кораблики, проходившие через "Стопу Адмирала", спеша по каким-то своим неотложным делам, порой даже не теряли времени на остановку в доках старого разваливающегося Оазиса. Верфь перебивалась редким ремонтом, цены на который едва-едва покрывали расходы самой верфи. Приход большого многотонажного корабля, дай бог одного в год, почитался как праздник, ибо означал лишний месяц жизни для самой верфи и всего Оазиса. Единственным настоящим заработком были редкие заказы на клипера ближнего радиуса действия, но с каждым годом клипера становились все дешевле, а людей (как следствие и заказов) на окрестных планетах все меньше и меньше. Штат работников редел за невостребованностью, и, пожалуй, верфи давно бы настал капут, если бы не фанатизм и вера ее хозяина, да поддержка руководства Оазиса, вцепившегося в жизнь умирающего мирка.

… И, вдруг, чудо. Заказ на постройку настоящего корабля, да какого, Марсианским судостроителям впору. Не верящему в свое счастье хозяину, заказчик кроме чертежей (впору называть "Конструктор из максимально распространенных деталей"), вручил еще и аванс, равный годовому бюджету всего оазиса. В ответ на робкий и осторожный вопрос, почему многоуважаемый заказчик избрал именно верфь "Стопы адмирала", мужчина разродился длинной речью. Он проникновенно рассказал о поддержке перебивающихся случайными приработками друзей, об укрытии своих бизнес планов от конкурентов, прочитал хозяину длинную лекцию о ценах, упомянул астрологию, и сверх того наговорил еще много всяких разных, порой весьма странных, вещей, окончательно запутав хозяина. После этого, предварительно оставив пакет с инструкциями на тему, что надлежит делать с новособранной машиной, вновь оговорил укрытие бизнес планов от конкурентов и, попросив хозяина не слишком распространяться на тему заказа, удалился.

Просьба, само собой, была невыполнима. На следующий же день, как заказчик отбыл, о необычном заказе говорило уже все немногочисленное население Оазиса, а через неделю и добрая половина жителей окрестных планет. Хозяина это интересовало мало. Работать дабы поспеть к сроку, требовалось споро. К ближайшим заводам за недостающими деталями уже ушла парочка стареньких клиперов с посыльными; старое, бережно сохраняемое оборудование, впервые за десяток лет приступило к работе, и нельзя было найти хоть одного жителя Оазиса, который так или иначе не был бы причастен к постройке суденышка.

Работа кипела. «Красавица», как про себя называл ее хозяин, росла на глазах и точно к сроку один из ангаров "Стопы адмирала" отпустил шхуну в ее первый полет.

На борту, переливающейся всеми цветами радуги краской было аккуратно выведено «Лора».

(- Имя жены, - пояснил заказчик.
- Редкое имя, - отвечал хозяин).

Путь впереди лежал неблизкий. Заказчик ожидал свой корабль почти в трех секторах от "Стопы адмирала". Хозяин верфи, разумеется, не стал доверять столь ценный корабль перегонщикам, а отбыл на встречу с заказчиком лично.

… Шхуна "Лора" скользила под миром.

***

- Знаешь, о чем я думаю.
- Знаю.
- Сделаешь?
- И это после того, как ты забыл о моем дне рождения.
- Я не забывал, меня дела задержали.
- Не ври.   


***
Интерлюдия №1,1.  (Оазисы).

Термин "Оазис" возник в те времена, когда мы, люди, еще только-только делали робкие шаги в освоении космических далей: Карта Земли еще представляла собой лоскутное одеяло разрозненных держав, Марс был маленькой колонией, насчитывающей около шестидесяти тысяч населения, ИИ, обладающие личностью, становились героями лишь фантастической литературы, а людям еще только предстояла встреча с братьями по разуму. Всего-то каких-то 300 лет назад, так недавно и так давно. Практически ничего из того, что сейчас мы называем обыденностью, еще не существовало, но первый Оазис, основа нашей Империи, был построен уже тогда. Возведенный на пути караванов, уходящих тонким потоком к одной из ближайших звезд, к невзрачной, суровой планете, где первая пара тысяч колонистов из числа тех миллиардов, что в будущем еще уйдут к звездам, самим своим существованием клала фундамент, предвосхищая будущее еще пока несуществующей, но уже предчувствуемой Земной Империи.

Дорога подпространственных переходов, избранных людьми основным средством покрытия колоссальных расстояний, всегда была и будет капризной и своевольной. В точках сосредоточения масс (звездных системах) подпространство легко поддается нашему контролю. Наши Врата, циклопические сооружения, черпающие энергию самих звезд, скручивают и рвут пространство, обнажая подкорку, позволяя кораблям изменять природу, становясь частью того, что лежит вне и рядом. Но, если подпространство звездной системы можно сравнивать с тихой заводью, то вне нее - это коварный океан. Неудачливых путников он может накрыть волнами, уводя в неизведанные глубины иной реальности, может напротив, отхлынуть, выбросив корабль в черную пустоту родного мира, обрекая на верную гибель в ледяной пустыне, а может и просто ни с того ни с сего разорвать ореховую скорлупку корабля могучими плетьми подпространственной материи. Путешествие в таких условиях – лотерея. И нас, само собой, не могло это устроить.

Сама природа диктовала нам необходимость создания Оазисов, если, конечно мы хотели идти к звездам. А мы хотели. И мы создали…

... Оазисы - это гораздо больше, чем просто торжество техники и мысли, хотя никогда более человечество не создавало ничего столь неродного и могущественного, гораздо больше чем маяки, указывающие путь скитальцам сквозь плоть подмира, гораздо больше чем перевалочные пункты на пути караванов, чем базары на пересечении торговых путей. Оазисы - это жизнь, нервная и кровеносная системы Земной Империи. Ее символ, ее глашатай, ее сила и слабость. Громадные станции, укрытые в подпространстве, простирающие свои незримые руки, как мифические атланты, удерживающие межзвездные мосты у самой грани равновесия. Форпосты во враждебной человечеству вселенной, крепости, усмиряющие буйство штормов. Острова в океане. Оазисы в пустыне.

***


Сектор Минотавра, сложный для навигации, из-за непрестанно бушующих вихрей подпространственной материи, был меж тем крайне важен для Земной Империи. Ведь внутри него, в самом сердце сектора, жил своей жизнью маленький анклав Вигов, тысячелетия назад обустроенный здесь, на гигантском отдалении от основных территорий этой великой расы. Пусть торговля с червеподобными Вигами, была скудна, хотя и она приносила немало пользы Земной Империи, но сохранение добрососедских отношений с авторитетной древней силой, расселившейся в нескольких рукавах галактики (и, ходят слухи, имеющей немногочисленные анклавы даже в соседних галактиках) была задачей более чем приоритетной. Земная Империя опасалась Вигов.

История галактики, обрывками собираемая Имперскими учеными из разрозненных источников, описывала минимум семнадцать войн, в которых участвовали Виги. Виги не разрушали планеты, не гасили звезды, не стирали флота в мгновение ока, технологиям Вигов это было не под силу. Тут молодая раса людей на голову превосходила червяков. Зато Виги могли другое: паника, неизлечимые болезни, уныние, охватывающее целые планеты, братья идущие против братьев. И не спрятаться и не защитится и не определить источников беды. Однажды начав войну, Виги не останавливались, пока от всей противной расы не оставались лишь планеты, потерявшие хозяев, да блуждающий космический мусор.

… Но, что важнее всего, именно Виги были основным источником информации для Земной Империи, информации о событиях, происходящих в недоступных человеческому взору глубинах галактики, информации малополезной, но бережно собираемой, сохраняемой и анализируемой... На будущее, когда Земная Империя займет подобающее ей место ведущей расы Галактики...

Оазис Эльфар, связующее звено бушующего сектора Минотавр, держал на своих могучих плечах перекресток девяти путей. Две тропинки к планетам Вигов, четыре к богатейшим планетам сектора, два моста к внутренним оазисам, и один - выход к перешейку из четырех оазисов, уводящему к длинному Петляющему Тракту, дороге, ведущей к колыбели человечества и его столице, системе Сол.

Эльфар всегда был местом шумным, хотя, конечно, куда его хаосу до хаоса, творящегося в густонаселенных секторах "Большого космоса". (Этим термином называлась постоянно растущая область, полновесные владения Земной Империи, где от одной звезды к другой вели десятки дорог, сплетаясь в паутину, опирающуюся на тысячи Оазисов). Но, тем не менее, Оазис Эльфар был гигантским мегаполисом, суетящимся муравейником, мощнейшим транспортным узлом и так далее, и так далее, и так далее. Однако, более всего, Оазис Эльфар был колоссальной мощи Генератором Порядка в бушующем океане сектора Минотавр. Имперским ученым никогда не удавалось заглянуть столь глубоко в подпространство, чтобы понять и объяснить поведение подмировой материи, но с буйством стихии справляться они научились. Десятикилометровый стержень Генератора Порядка, за который словно детеныши за мать, словно виноград за ветвь цеплялись тысячи городских модулей, Эльфар был вершиной мысли ученых подпространственников.

Сквозь Иллюминаторы и купола на жителей Оазиса лился переливающийся всей гаммой желто-красных оттенков свет подмировой материи. Вечный и мерный, как и предполагаемое будущее Земной Империи, крепко увязавшей свою судьбу с подпространством.

… Оазис жил своей жизнью. Казалось бы, у Архонта гигантского города должна быть сотня дел, но Иван Александрович был человеком отнюдь не занятым. Очень редко ситуация требовала его личного вмешательства. Обычно со всеми проблемами справлялись и без него. Действительно, а зачем трогать уважаемого человека по столь пустячному вопросу? А уж когда доходило до Ивана Александровича, любое дело внезапно начинало казаться пустячным по сравнению с фигурой архонта. Архонт приходил, общался с людьми и уходил, после чего замешкавшиеся шестеренки как по мановению волшебной палочки вновь начинали вертеться так, как было нужно. Архонт Эльфара с молчаливого согласия всех заинтересованных сторон считался кем-то вроде крестного отца всего сектора Минотавра, да и небольшого кусочка Петляющего Тракта в придачу. Благодаря нему сектор процветал. И поговаривают, даже Виги говаривали об архонте в уважительных интонациях.

Архонт Иван Александрович Блэк придавался своему любимому занятию. Градоначальник из своего кабинета, выступающего над массой нависающих модулей, смотрел на редкий поток кораблей, уходящий по направлению третьего рукава к планете, иронией судьбы невероятно похожей на Землю. По крайней мере, так говорили заезжие капитаны. Иван Александрович и сам нередко бывал на той планете , но вот на Земле... Когда-то один умный человек сказал, что человечество станет по настоящему Звездной державой лишь тогда, когда появятся люди, ни разу за всю свою жизнь не ступавшие на Землю. Что ж, время пришло и очень быстро, однако ничего хорошего в этом Иван Александрович не видел.

… Архонт любил подмир и ненавидел его. Он вглядывался в переливы красок, незримой рукой перемешиваемых в котле подпространства. Он видел в них бездну, ведущую в хаос или, может быть, пустоту. Он ощущал тоску и грусть. Оазис был его жизнью, но память, оживляла образы дождей, бегущих по стеклам его дома на Артре, ветров, заплутавших в кронах старых парковых деревьев, бликов, танцующих на поверхности лежащей по соседству речушки и равнодушного, но живого взгляда местного солнца. Сейчас ему хотелось туда, однако, это не имело никакого значения. Иван Александрович ждал гостя.


***

Доки Эльфара располагались в центральном ярусе. Отсюда, словно короткие волоски на гигантском теле парящего города, прорастали километровые причалы, предназначенные для транспортов, грузовиков, крейсеров и других многотонажных кораблей. Периодически открывающиеся рты Оазиса, пропускали в ангары юркие клипера и корветы, или же напротив отрыгивали кораблики в звенящее яркими красками подпространство.

В Доках кипела всегдашняя работа. Люди, грузы, техника. Суета. Беспрестанная суета портового города, постоянная во все времена.
 
Само собой, самой оживленной частью доков является вокзал. Мельтешения лиц, пассажиры, тревожно вглядывающиеся в голограммы расписаний, искусственный голос ИИ-диктора, терминалы, охрана, таможня. Порою здесь связываются в узлы дороги и судьбы. Хотя… бывает, что и напротив...

Мужчина, прибывший с паромом, курсирующем по перешейку, соединяющему Эльфар с Петляющим трактом, покидать вокзал отнюдь не спешил. Он посидел за столиком кафешки, поболтал о политике с ненароком случившимся в тоже самое время в том же самом месте ветеринаром: «Архонт – кретин» - «Безусловно, кретин», выпил чашечку настоящего кофе, съел бутерброд с искусственной рыбой, перекинулся парой ничего не значащих фраз с милой девушкой, толи продавщицей, толи барменом, а может быть и тем и другим вместе, да еще и официанткой в придачу. Выйдя из кафешки, на деле просто отгороженной тканью от территории вокзала, мужчина побродил немного кругом, меряя шагами зал ожидания, повсматривался в лица, послушал объявления ИИ диктора, и вскоре территорию вокзала таки покинул.

Эх, путь неблизкий. Еще бы, город, десять километров в длину, а Администрация, по одному Архонту ведомым причинам в самой, что ни на есть глухомани. Можно конечно поехать на одном из транспортных модулей (толи лифты, толи поезда, не знаю уж, что тут ближе), но мужчина предпочел некоторое время размять ноги. Он прошел по межмодульным переходам до главной аллеи, окруженной парком, протянувшимся насквозь от одного конца Оазиса до другого. Здесь были деревья, цветы, были каменные мосты, перекинутые через искусственные речки и ручейки, здесь бегали зверушки, из разных уголков Земной Империи и не только ее. Одним словом здесь было сделано все, чтобы люди имели возможность отрешиться от подмира. Здесь было уютно. Но отнюдь не было тихо. Здесь трели птиц сливались с гомоном толпы, собравшейся вокруг громко кричащего зазывалы клоуна. По газонам то и дело пролетели стайки мальчишек, гоняя друг друга в игре, с лишь им одним известными правилами. Здесь шумные компании молодежи пересекались с не менее шумными посиделками людей постарше, и клубами древних настольных, или же столь же древних наземных игр. Местами, там где аллея выныривала из под скрывающих ее модулей, исскуственное освещение приглушалось, и мерный желто-красный поток подмирового света лился сквозь прозрачный купол, окрашивая аллею в фантастические цвета, игрой свето-тени давая богатую пищу фантазии или же воображению... Кому что ближе...

… Мужчина брел мимо высоких хвойных, низких кактусов и кустарников, углублялся в парк и возвращался к центральной тропе. Споткнувшись о случившийся булыжник, он громогласно выругался фразой, сделавшей честь и старым звездным волкам, признанным асам матерного дела. Тринадцатилетняя девочка, совершенно случайно приключившаяся рядом, к примеру, пришла в восторг от обилия витиеватых нецензурных эпитетов.

… Пару раз он заходил в ларьки, покупал химическое пойло, заедал его полуфабрикатами. Он остановился у лавочек, где пока еще не старые джентльмены и отнюдь немолодые дедушки играли в куда как более древние Шахматы. Он качал головой, бродил между досками. Не выдержал, вызвал на поединок здешнего признанного гуру. Гуру вызов принял, долго думал, но быстро сдался...

… В конце концов, проделав ногами путь от порта до одной из вершин Оазиса, мужчина свернул, спустился по лестнице к галереям, сшивающим модули в единое целое, руководствуясь указателями, прошел по мраморно-металическим коридорам, и, наконец, очутился перед Администрацией Оазиса Эльфар. Спустя три минуты, Варвара - ИИ секретарь Архонта Ивана Александровича Блека, безразлично, но имитируя заинтересованные интонации, сообщила Ивану Александровичу просьбу принять... И назвала имя… Старого доброго друга, которого Архонт и дожидался... Друга звали Гефест и этим было сказано все.

***

Интерлюдия № 1,2. (Петляющий тракт, Первая Война)
Наш путь к нынешнему могуществу не был устлан розами и ковровыми дорожками, напротив, он был сложен и тернист. За свое, не столь уж длительное существование, Империя множество раз была вынуждена прорываться сквозь заслоны, рушить преграды, изворачиваться и смиряться. Космос, поистине широчайшими объятьями встретивший молодую расу людей, безграничный и безразличный, постоянный в своем спокойствии, на поверку оказался местом более чем негостеприимным. Ушла бы не одна сотня страниц, возьмись я описать все те сложности, с которыми, в том или ином виде, сталкивались колонисты Земной Империи на своем пути к звездам. Каждая новая планета, каждая звезда, встречали людей своими загадками и опасностями.

Конечно, для благостного существования Нам не нужны были все те миры, что ценой немалых усилий захватывались у природы, у местных форм жизни, у воздуха и воды, у камня и лавы. Экспедиционный корпус Земной Империи, организация, созданная Первым Императором для единственной цели, шагал от звезды к звезде не затем, чтоб дать Нам кров и пищу. Мы, даже несмотря на массовую практику клонирования, еще многие века не достигли бы той численности, чтобы требовать для обеспечения своих потребностей всех тех земель, что ныне контролировались Нами. Но расширение территории, расширение любыми возможными методами, господство над Галактикой, это было Нашей идеологией, Нашей самоцелью.

Через тернии к звездам, и воистину так, невзирая ни на что.

В своем стремительном беге, Земля встречала многое и многих. Галактика, как оказалось, кишмя кишела созданиями самых разных форм и расцветок, милых и страшных, добрых и хитрых, разумных и не очень. Не было ничего удивительного в том, что для Галактики первый контакт Землян с инопланетным разумом прошел буднично, ведь в Галактике просто-напросто стало больше одной расой, владеющей горсткой планет. И кому до нее какое дело. А Мы, меж тем, продолжали стремительный бег.

… Война пришла внезапно. Они были прекрасны, подобны богам в своей воистину неземной Красоте. Они были молчаливы и миролюбивы. Их власть протянулась на многие звезды, столь многие, что даже сейчас Нашим кораблям потребовалось бы три года на то, чтобы пересечь Их территории от края до края. Почему Они начали войну, людям осталось не известно до сих пор.

… Они атаковали так же как и жили, молчаливо и величаво. Их эскадры, их корабли, невероятные в своей непередаваемой грации, перетекающие, в своем мерном движении, однажды нависли над девятью планетами Земной Империи и синхронно сбросили бомбы.

Мы всегда готовились к войнам, но удара от Них не ждал, наверное, никто. Они были соседями, никогда не интересующимися делами ни Земли, ни других рас. Они никого не трогали. Они просто жили... А их флота бороздили просторы Космоса...

...Тогда Империя выстояла. Потеряв сорок процентов занятой территории, тридцать процентов своего населения, поставив на рельсы войны все, что могло нанести урон и всех, кто был способен сражаться, Империя выстояла. Выстояла и нанесла удар. Сквозь плоть подмира, малознакомого и почти неподконтрольного Им, к Их родине, к Их колыбели, огибая все сколь-нибудь мощные очаги подпространственных возмущений, дабы не выдавать противнику, неспособному идти подпространством, но способному все же видеть подмировые возмущения, протянулась длинная тропа из более чем шести десятков оазисов.

Второй Император знал, где нанести удар. Их колыбель, жемчужина на черном бархате космоса, с небес напоминала рукотворный рай...

… Никто не верил, никто не понял, как и почему, но Император уже знал. Он знал, приказывая сместить оазисы в один длинный тоннель, он знал, отправляя драгоценные, необходимые на фронтах корабли в долгий восьмимесячный переход.

... И когда термоядерный дождь обрушился на Их колыбель, когда тысячи штурмовиков спускались к Их городам. Второй Император знал, Они все почувствовали это. И они ушли, не сказав ни слова, непонятные и великолепные, ушли куда-то к дальнему краю своих владений, оплакивать родную планету. Не разбитые, но побежденные.

Империя выжила и зализала раны, а Петляющий Тракт... Он остался - путь далеко отходящий от "Большого Космоса". Он оброс несколькими ответвлениями, ведущими к наиболее ценным секторам, раннее принадлежавших Им, включая и уже известный вам Сектор Минотавра. Но более всего Петляющий Тракт был памятником, напоминанием Нам о стойкости, о силе,... о судьбе...

***

- Доброго времени суток, Андрей Егорьевич, вы сегодня ненормально замечательно выглядите, - Гефест, как всегда, был в своем репертуаре. Иван Александрович не смог удержать улыбки.
- Да все потому, дорогой мой, что сегодня ненормально замечательный день, - Архонт сделал небрежный жест в направление кресла: "садись, мол".
- И что же это в нем такого замечательного?, - За время пока Гефест произносил эту фразу, он успел сделать три дела: бросить куртку на замерший у стены диван, сесть на кресло, и кроме всего прочего протянуть Блэку маленькую красную коробочку.
- Да вот, ты появился, уже праздник, - ответил Архонт, принимая футляр.

Иван Александрович, не открывая, положил коробочку на стол перед собой, после чего произнес в воздух, адресуя фразу ИИ-секретарю, - "Варя, будь добра чайку".

- Вы не посмотрите?, - Гефест, кивнул на коробочку.
- А это то, о чем я думаю?
- Полагаю, да.
- Тогда чего его изучать?
- Вам виднее, - покачал головой Гефест, снимая чашку с подъехавшего столика. Иван Алексеевич угощал гостя чаем, собственноручно выведенного сорта, выращенным на благодатной почве жемчужины сектора Минотавра, планете Артре. На деле, правда, напиток этот чаем отнюдь не был. Листья, что были высушены и заварены, принадлежали растению и в отдаленном родстве не состоящему с настоящим земным чаем. На качество напитка это, впрочем, не влияло.

Гефест потянул воздух. "Ароматно", подумалось ему.

Пока гость обнюхивал содержимое кружки и, подобно дегустаторам, знакомился с поднесенной жидкостью, Архонт абсолютно бестактно разглядывал собеседника.

Гефест относился к тому типу людей, которые запоминаются сразу и глубоко, не смотря на то, что обладают в общем заурядной внешностью. Возраст неопределенный, но тяготеющий годам так к тридцати. Рост не высок. Лицо приятное. Глаза зеленые, почти изумрудные. Теплый, но выразительно глубокий взгляд. Волосы темные, коротко остриженные. Глаза сероватые, глубокие. Легкие, удобные спортивные кеды, обычная обувь, носимая девяноста процентами жителей Оазиса и поголовно всеми экипажами пролетающих кораблей. Штаны, просторные, материала типа брезента, цвета неопределенных оттенки пыли. Легкая футболка с рукавами до локтей, цвета тьмы, несколькими размерами больше, чем необходимо, висящая на хозяине, как чехол. Самой необычной частью гардероба, пожалуй, была куртка. Точнее, что-то среднее между курткой и свитером. Этот необычный предмет одежды, ныне мирно замерший на диванчике, был цвета серого, тяготеющего к черному и почему-то вызывал у Архонта навязчивые ассоциации одновременно и с экипировкой сталкеров, исследователей дебрей новооткрытых планет, и, как не странно, с одеяниями странствующих монахов-пилигримов, количество которых по Империи последнее время заметно увеличилось.

Финальный штрих, Гефесту придавал его неизменный перстень. Вычурный, аристократичного вида, перстень совершенно не гармонировал с самим Гефестом. Неизвестный художник постарался на славу. Из платины оправы, окутывая темный граненый камень, выползал клубок миниатюрных, резных змеек. Художник сыграл на контрасте. В черном, но одновременно прозрачном, словно безлунная ночь, кристалле, казалось, жила сама тьма. Платиновые змейки на фоне этой тьмы терялись, усугубляя чувство далекости и таинственности оной. Могло показаться, стайка змеек застыла на страже тайны, на страже спящей скованной силы, но, опять же, на фоне ее, великолепно сработанные, почти живые змейки казались слабыми, незначительными и совершенно бесполезными. Это производило впечатление. Перстень вызывал ассоциации с прикрытым глазом спящего бога.

… Человек, что сидел в кресле напротив Архонта наслаждался чаем, его, Блэка, сочинения.

- И как вам только удаются такие шедевры?
- Я здесь не при чем. Природа, она и только она. Я всего лишь взял ее небольшую частичку и облек в форму, - Архонту была приятно. Приятно, когда хвалят хорошую вещь, созданную с твоим участием.
- Ну-ну..., - усмехнулся Гефест.
- Как дорога?, - поинтересовался Иван Александрович.
- Долетел я хорошо. Гораздо интересней, как я улетал в прошлый раз, - Гефест отхлебнул из чашки, - Рейсов нет, цены заоблачные. Таластер, монополист наш драгоценный, чудит чего-то. Вы бы хоть повлияли что-ли.
- Да я и повлиял. Сам же говоришь, хорошо долетел. И, кстати, Таластер здесь не сильно то причем, - поморщился Архонт.
- Да?, - Гефест недоверчиво поднял бровь.
- Это Экспедиционный Корпус. А точнее глупость кого-то из высших иерархов.
Гефест поднял вторую бровь.
- Ничего интересного. Просто кое-кто там, - Архонт погрозил пальцем потолку, будто бы в подпространстве была большая разница между верхом и низом, - сказал на одном шибко закрытом совещании, что Империя больше не в силах катать плебеев. Да, да, так и сказал, - ответил Иван Александрович на вопросительный взгляд Гефеста, - И еще сказал, что финансирование будет урезано. Хуже всего, что просто сказал, ничего при этом не сделав. А слухи пошли. В результате вторую неделю у нашего Таластера паника.

Гефест кивнул. Большинство более-менее состоятельных граждан Империи пользовались личным транспортом. Свой кораблик имел, порой, даже дедуля, покидавший насиженное место раз в два года. Паромы - средство передвижения бедноты, оригиналов, ну и, конечно, временно безлошадных существ, типа самого Гефеста. Империя всегда выделяла немалые суммы на поддержание сети паромов, но, если финансирование прекратится. Грошовые сборы, почти символические, собираемые с пассажиров, не смогут даже окупать перелеты, чего уж говорить о прибыли. Неопределенность, вернет ли Империя перевозчику затраченное, создала смуту, приведшую к тому, что перевозки просто встали. Уточнить же ситуацию не имелось никакой возможности. Играла роль вечная проблема Империи, а именно невыносимая долгая эстафета сообщений. От Оазиса Эльфар до Земли весточка, по цепи светового межоазиснового телеграфа, добиралась добрый месяц. Ну, а поскольку для Большого Космоса проблема была не столь значительна, как для куда более бедных дальних секторов, раскачка бюрокротического аппарата могла затянуться на длительное время.

- Я сказал, что до выяснения обстоятельств побуду гарантом... Это помогло, - Продолжил Архонт и, помолчав, добавил, - Совету давно пора бы принять законы, позволяющие секторам самим решать на что нужно выделять субсидии, а на что нет.

Централизованность Земной Империи и страшная инертность ее бюрократического аппарата были притчей во языцах и извечной темой для баек, анекдотов и всяческих курьезов. Имела место, например, такая, абсолютно реальная история:

Заварил историю губернатор одного отдаленного сектора. Сектор лежал у границы с расой неких насекомоподомных существ, отношения с которыми у людей всегда были мягко говоря, более чем напряженными. Поэтому, по прошествии очередного конфликта губернатор, для усиления обороноспособности сектора, решил дополнить и без того довольно мощную оборону, достроив к паре уже имеющихся космических крепостей несколько удаленных внешних бастионов. Все бы ничего, но согласно Имперским законам, решение о таком строительстве мог принять только и исключительно сам Его Величество Император Земной Империи. Делать нечего. Депеша с прошением и чертежами ушла на Землю. Полтора месяца депеша добиралась до земли, где спустя еще месяц до нее, хранящейся среди таких же дошла очередь. Секретарь, едва просмотрев файлы, проект отправил на исследование. Пока специалисты проверяли проект, на тактическую целесообразность, санитарные, инженерные и иные нормы, пока вносили правки и коррективы, прошло еще добрых полгода. В общей сложности, спустя год, на стол Его Императорского Величества легла распечатка прошения. Недельку полежав в стопках бумаги, она таки была извлечена и вытащена к свету. Император бумагу изучил, коментарии специалистов посмотрел и прошение подписал. Два дня спустя Имперский секретариат отправил депешу эстафетой назад.
 
За те пятнадцать месяцев, пока прошение ходило до Земли и обратно, приключились некоторые события. Во-первых, люди внезапно обнаружили общие интересы с насекомоподобными и отношения между расами заметно улучшились. А во вторых, тот самый губернатор, что мечтал затеять большое строительство, взял, да и скоропостижно скончался. Само собой, новому губернатору тратится на бесполезные, теперь уже, бастионы не сдалось. Но ведь документ за подписью Императора есть? Есть. Приказ надо исполнять? Надо. Говорят губернатор, и собранный по этому случаю совет, впали в транс аж на на целую декаду. Врут, нет, неизвестно. Зато абсолютно достоверно известно, что продолжением этой истории стало то, что на Земле получили вторую депешу с подробными обстоятельными доказательствами того, почему бастионы строить уже не нужно и просьбой Императорский указ отменить. Такие дела…
 
Но, впрочем, это было еще при динозаврах. С тех пор ситуация несколько улучшилась. Во всяком случае, сейчас губернаторы сами вольны решать, где и сколько бастионов им строить, а почту в Имперской канцелярии разбирает натасканный на это дело ИИ, в одиночку заменивший пару сотен секретарей...

...
Гефест помотал головой.
- Бред.
- Бред, - Согласился Архонт.
- Знаете, Артем Богданович, мне иногда кажется, что я зритель в театре абсурда, - сообщил Гефест, на что Архонт понимающе покивал, - Хотя в те редкие моменты, когда я становлюсь актером этого театра, мне начинает казаться, что я кручусь в стиральной машине.
- Счастливый ты человек. Я то в этой машине кручусь постояно.
- Мне казалось, вы жмете кнопки, - улыбнулся Гефест.
- Я кнопки то жму, но при этом та стиральная машина, кнопки которой я жму, стирается вместе со мной в другой машине, до кнопок которой мне не достать.
- Ой-ли?
Архонт выразительно промолчал. Напольные часы, механические с настоящим маятником!!! пробили шесть раз.
Гефест тяжело вздохнул.
- Хорошо у вас. Даже не хочется идиллию нарушать.
- Один глупый человек мне сказал, что идиллии не бывает, пока не решены дела.
- Согласен, Константин Андреевич.
- С чем?
- Это был глупый человек. - Гефест поставил чашку на столик, - Что там с нашими баранами.
- С нашими баранами все довольно интересно, - сказал Архонт и замолчал. Задумался.
Гефест ждал.
- Граф Арбу, похоже, всерьез решил стоять на том, что ирмийские шахты принадлежат ему и исключительно ему.
- Вы все о нем. Честно говоря это неинтересно. Шахты… Шахты ему даже и не нужны.
- Правильно. Ему весь сектор нужен.
- Так решили бы что-нибудь с ним. Давно пора. Вы, мне кажется, слишком долго откладывали его на потом.
- Да он все лезет и лезет. Я не думал, что он настолько нагл. Или глуп, не знаю уж, что ближе, - Архонт потер пальем висок, - И, к тому же, что именно решать?
- Вам виднее, Артур Карлович.
- Ну а что бы сделал Гефест на моем месте?, - спросил Блэк.
- Ну, во-первых, сначала Гефест дал бы графу в зубы, - Улыбнулся человек, носящий черный камень в платиновой оправе.
- А во вторых?
- А во-вторых Гефест никогда бы не согласился быть Архонтом Эльфара.
- То есть советом помочь не хочешь.

Гефест прекрасно знал, что уж кому-кому, а Ивану Александровичу его советы нужны, как корове грабли. Но уж такой у Архонта был имидж, что он всегда и у всех спрашивал советов. Возможно, так Архонт, тестировал своих собеседников, или просто был охоч да баек.

- Вам не нужен мой совет. Впрочем, я могу вам кое-что предложить, - улыбнулся Гефест.
- Что же?
- Самое время пускать вход компромат. Например, о связях графа с пиратами. У вас ведь есть компромат на графа?
- Предлагаешь шантаж?, - удивился Архонт.
- Нет, что вы, я, как вам известно гражданин законопослушный, - Это заявление Гефеста Архонт прокомментировал коротким смешком, - Я бы, на вашем месте, подсунул все имеющиеся материалы в прокуратуру.
- И что, по-твоему, сможет прокуратура?
- Прокуратура, сможет многое. Делать, правда ничего не будет, но при желании сможет многое, хотя это и не важно. Ведь одновременно с этим я бы копию материалов отправил бы все тому же достопочтимому Арбе, да сгорит борода его.
- И чего же мы добьемся?
- А добьетесь вы того, что после завершения этой процедуры, вы, как представитель высшей аристократии, будете иметь полное право вызвать Графа Арбу, как уличенного, на дуэль.

Архонт взорвался хохотом.

- Грандиозно. Жаль, он не примет вызов.
- Не примет само собой, но испугается и возьмет таймаут. А там и правда можно будет прокуратуру растормошить, или еще чего решить, а то и вообще успеть, закончить наши дела с шахтами.
... Иван Александрович смеялся в затяг и со вкусом. Он попытался представить лицо графа Арбу, когда он, Блэк, в каком-нибудь людном месте поймает толстяка графа, сильно смахивающего на султана из детских сказок, и бросит ему перчатку, громогласно объявляя, что вызывает графа на дуэль, потому как ему стало известно о связях оного с пиратами. Это действительно было забавно. Особенно, если учесть прошлое Блэка: всем жителям сектора Минотавра было прекрасно известно, что за время бурной молодости Архонт Эльфара успел не только пройти обучение в лагере Беркутов, элитном штурмовом подразделении Земной Империи, но и некоторое время, волей судьбы, побыл самым натуральным сталкером. Да не простым сталкером, а в оной ипостаси продирающемся сквозь хищные дебри Изонтвера-5, места во всех отношениях жутковатого, на всяких двуногих хищников богатого.

Архонт хохотал. Гефест, впрочем, оставался наредкость серьезен.

- Ой, потешил старика. Но, боюсь решать проблему, после этого, придется еще быстрее, - закончил наконец потешаться Иван Александрович.
- Незнаю, незнаю. Граф труслив. И к тому же мишень отменная, - на лице Гефеста появился намек на улыбку.
- Поэтому то он и поспешит, - парировал Архонт, - ладно, это не твоя проблема.
- Действительно. Так что у нас с шахтами?
- На Ирме пока, кроме хождений Графа, ничего особенного. Сталкера прошли пять километров вглубь планеты. Конца лабиринтам все невидно. Следов дирита тоже нет.
- Что ж. Пусть идут глубже. Счастье, что этот ваш Арбу не осознает ценность шахт, - отметил Гефест.
- Графа я удержу. Удержу без всяких авантюр, - усмехнулся Архонт.
- Я то что, я ничего, ответил Гефест. Он хорошо знал, какой властью обладает Архонт.
- Что касается остальных шахт. На Ораде осмотр лабиринтов закончили. Глубина три километра. Не нашли ничего интересного.
- Само собой.
- Конечно. На Свутриче хуже всего. Наши сталкера толком начать осмотр не успели. Завал. Капитальный. Вообще неудивительно, учитывая тамошнюю подземную живность, - Гефест кивнул. О тамошних пятиметровых земляных червях он знал.
- Я отослал туда кое-кого из геологов. Пусть побурят с поверхности, авось и найдут чего, - добавил Архонт.
- Лучше рыть. У вас ведь есть необходимые машины, - поморщился Гефест.
- Куда рыть? Пусть сперва геологи поработают.
Гефест закинул голову к потолку, - Артра?, - спросил он.
- На Артре найдены следы. - Гефест быстро вернул голову в нормальное положение, - Правда, пока только следы. Судя по всему, старые хозяева не успели довести разработки до конца. Туннели доходят до четвертого километра и заканчиваются, явно недорытые. Я распорядился начать работы.
- А это очень хорошо, - Гефест явно был удивлен, - Гораздо лучше, чем могло быть. Есть вероятность наткнуться на неразработанные жилы. Чтож, будет, о чем рассказать штабу.
- Еще чайку?, - спросил Блэк.
- Может чего покапитальнее?
- О, прости старика, действительно, давно пора ужина. Вставай, пошли.
- Куда?
- Ужинать. Тут неподалеку замечательный ресторанчик открылся. Давай, давай, пошли. Насидишься еще, - Архонт уже убрал красную коробочку в сейф и сейчас колдовал, запирая оный на семь замков.

Спустя сорок секунд ИИ-секретарь Варвара уже закрыла двери кабинета главного лица Оазиса Эльфар, а сам Архонт рассказывал анекдот о самом себе тому человеку, что вот уже десять лет носил перстень Гефеста.

Черный камень, украшенный десятком замерших платиновых змеек, мерно дремал на руке хранителя.

***
Интерлюдия 1,3. Телепатетик, часть1.

У меня не было мамы.

Вы, возможно, не задумывались над этим, но…. Клону мама не положена.
Клоном я, конечно, являюсь лишь фигурально. Слово клон устарело. Я, как и большинство нынешних клонов, не являюсь результатом прямого клонирования.

Слово клон предполагает копию; нынешние же клоны являются существами конструируемыми, организм которых заточен для исполнения роли отведенной им их создателями. Нужен носильщик, будут мышцы. Нужен ученый, будут математические способности и интуиция. Что-то можно развить, что-то напротив ограничить. Например, зачем пахарю разбираться в физике более, чем необходимо для починки насоса и трактора.
Согласитесь, клоны должны быть ущербны. Не будь клоны ущербны, будь все клоны венцом генетики, "настоящие люди" стали бы не нужны. Стали бы ущербны. Впрочем, я это говорю с позиций классовой ненависти. Возможно все не так, проще или сложнее, неважно.

Важно то, что… Клон создается для какой-то цели. Заранее предполагается, какую пользу принесет клон, какие средства на него будут затрачены, сколько времени пройдет, прежде чем клон окупится. Как лифт, как экскаватор, как швейная машинка. Клона не считают за человека. Если конечно он сам не заставит других считаться с ним. Но никто и не подумает дать клону такую возможность. Во всяком случае, два миллиарда рабов экспедиционного корпуса такой возможности не имеют.

На настоящего ребенка родители смотрят с надеждой. Родители еще не знают, как дитя распорядится своей жизнью. У ребенка будет выбор, безусловно, у него  будет выбор, пусть он и ограничен его способностями, влиянием воспитателей и многими другими факторами. Никто и никогда не станет ограничивать пути "настоящего" одной тропой. А клоны? Клоны это инструмент. Когда клона извлекают из бесстрастного пластикового инкубатора, его будущее уже известно. И это никого не удивляет, ведь без клонов не было бы Земной Империи. Самое страшное, что в большинстве своем, это не удивляет и самих клонов. Ведь у клона есть цель, однажды и навсегда обозначенная. У клона есть его карикатурный "смысл жизни".

А я?...

Начать стоит с того, что я отнюдь не ущербный. Один из немногих. И что я особенный.  Теперь уже единственный в своем роде. По крайней мере, я так думаю.

Я был выращен на Марсе. Или, если точнее над Марсом. Это была орбитальная станция, секретная лаборатория. Пожалуй, именно я был самым главным секретом. Наверное могу, гордится. Кстати, надо отдать должное создателям, меня сработали на совесть.

Память избирательна, особенно детская память. Она почти ничего не оставила мне от той жизни. Лишь смутные обрывки образов и событий.

Знаете...

Читать мысли человечество научилось довольно давно. Надо сказать, принцип сентодетектора банален, как мир. Человек думает, значит в его мозге и организме происходят некие процессы. Раз есть процессы, значит есть волны, а раз есть волны, значит их можно уловить и расшифровать. Надо сказать, что чтение мыслей на большом расстоянии затруднено быстрым затуханием отдельных типов волн, необходимых для восприятия целостной картины. Но на близком расстоянии, метров так двадцать-пятнадцать, почему бы нет. Само собой, незаконное подслушивание чужих мыслей законом, мягко говоря, не одобряется. Но вы наверняка догадываетесь, что находится весьма немало людей, которых это не интересует.

Есть многие устройства, работающие с мыслями. Вполне легальные. Например, компьютеры, коммуникаторы, управляемые мыслью, да и многое другое, давным-давно прочно вошедшее в обиход. Говорят, когда-то давно высокие армейские чины обсуждали возможность монтажа подобных устройств на истребителях Земной Империи. Предложение не прошло по вполне прозаической причине: нашелся вариант получше. То были годы расцвета науки, и она, наука, шагала семимильными шагами не в одном и не в двух направлениях. Именно тогда появились первые настоящие искусственные интеллекты. Вы должны понимать, у искусственного интеллекта в плане войны и пилотирования возможности несравнимо выше, чем у самых лучших пилотов-людей. Однако, разумеется, всегда существуют исключения. Всегда найдутся ситуации, когда никакой ИИ не заменит человека, и тогда... Специально обученный пилот, упакованный в тело машины, с помощью двустороннего интерфейса прямого доступа мозг-корабль, вполне может стать, если не самим кораблем, то хотя бы его душой. И это, согласитесь,  сильное и гротескное оружие.

К чему здесь мысли о мыслях, спросите вы? Дело в том, что любой сентодетектор - это всетаки прибор. А это отнюдь не всегда удобно. Было решено сконструировать телепатов. Я могу только догадываться о том, для каких целей предназначались я и мои названные братья и сестры, о которых я еще расскажу вам, но честно говоря, по моему это довольно очевидно...

… Они создали нас. Два десятка (или около того) клонов, маленьких мальчиков и девочек, способных по принципу сентодетекторов воспринимать на расстоянии пятнадцати-двадцати метров мысли и образы, читать людей, как открытые книги.

Позже я узнал, что у создателей на это ушло немало времени. Понадобилось три-четыре поколения клонов, страдающих всеми мыслимыми и немыслимыми генетическими отклонениями и болезнями, чтобы получить что-либо стоящее. То есть меня и моих братьев и сестер. Мы не были близнецами, каждый из нас был отдельным подпроектом. И отнюдь не каждый удачным. "На нехоженных путях всегда растут сорняки". Так сказал мне однажды один из создателей.

Фактически по настающему получился только я, остальные были слабыми и больными. Некоторые из вас, возможно, посчитают меня бездушным циником, но, честно говоря, я не могу без улыбки думать об этом. Детский сад изуродованных телепатов, подвешенный над Марсом.

... Я всегда с теплом думаю о них. Они все были мне друзьями...

Память избирательна. Я почти не помню лиц. Ну разве что Артура, да и то только лишь потому, что у бедняги вместо правой стороны лица была набухшая вечнопульсирующая опухоль. Повторю, память избирательна. Самих братьев и сестер я помню очень смутно. А вот шестые и седьмые пальцы, костные наросты, кровь, сочащуюся сквозь поры и многое многое другое, довольно хорошо.

Как мы жили? Ну... Чем, по вашему, должны заниматься дети? Само собой мы играли. И, само собой, наши игры отличались от обычного детского набора. Представьте себе стайку телепатов, гоняющих в прятки. Унылое зрелище, не правда ли? Набор детских игр подогнался под нас и наши возможности, прорядился, но и дополнился тоже. Создатели поощряли игры, играя в которые мы могли отточить способности.
 
Кстати говоря, я был удачен не только в плане внешности и отсутствия аномалий. Людей я тоже читал и понимал лучше других. Правда, я не считал это в числе своих талантов. Я воспринимал это как должное.

 Еще я помню постоянные осмотры. Уколы какой-то гадости. Тренировки. Вот это было интересно. И никаких там вам, "Угадай, какое число я загадал", зачем? Все было куда проще и интереснее. Например так:

Приходила девушка. Открывала книжку. И начинала читать. Про себя. Покажите мне ребенка, который не любит сказки. Мы любили сказки. И читали девушку вместе со сказкой.

Знаете...

Слушать сказку в чьем-то сознание гораздо интереснее, чем вслух. Нет наигранных интонаций, речь мерно и величаво течет, играя смыслом. Человек, читающий про себя, читает для себя, и в воображение его возникают интересные, причудливые образы. Когда маленькому мальчику читают книгу, его воображение, конечно, может нарисовать для него картинки, но... Воображение взрослого человека, его внутренний мир, обычно, гораздо интереснее и богаче внутреннего мира самого талантливого вундеркинда, чтобы по этому поводу не думали некоторые. Согласитесь, мне виднее.

Кстати, кроме имен у нас были номера. Вслух они не произносились, но взрослые думали их.

"Здраствуй, Ал", - думал дядя, что был старшим у создателей, (он всегда говорил со мной мыслями, мне это нравилось), а потом добавлял уже не для меня, а для себя, - "Номер девять"...

Кстати никакого неудобства, по поводу того, что мы читаем, создатели и воспитатели, казалось бы, не испытывали. Ну, читают и читают. Правда, уже сейчас, когда я повидал людей, я могу утверждать, что наши воспитатели все же умели чистить свой разум, или точнее не позволяли себе в нашем присутствии особо негативных мыслеформ, выполняя извечное правило взрослых "При детях гадостей не говорят".

… Пожалуй, я должен рассказать о Роби. Он не страдал какими-то тяжелыми недугами, но у него были проблемы с ногами, или точнее с позвоночником. Поэтому его ноги обхватывала, как бы это выразится… Внешняя нейросеть. Иными словами, какая-то часть нервов была продублирована снаружи. Но, впрочем, это мало ему мешало.
С Роби мы были два сапога пара. Всегда рядом. И в редких драках (а откуда бы им частым взяться, когда все друг друга читают и понимают), и в те часы, когда приходили учителя, "учить читать, учить писать, в розетку пальцы не совать", и в наших вылазках слямзить что-нибудь на кухне, или же просто поискать приключений вне нашего крыла. Мы были не разлей вода. Мы с Роби даже общались невербально, всегда настроенные на частоты друг друга, да что там невербально, даже не на уровне мыслей, на уровне образов. Мы действительно были братьями.

… У вас не должно сложится впечатление, что мы безвылазно, как пленники, сидели на станции. Нет, вовсе нет. Ну, тоесть, может и как пленники, ну отнюдь не безвылазно. Я привык кататься до Марса и назад. Знаете… Это не весело. Это скучно.

Еще одна шутка в том, что я почти не помню самой планеты. Пожалуй мне было тогда слишком мало лет. И еще я не любил Марс. Слишком много людей, слишком много мыслей. Впрочем, я не буду пока рассказывать о своих встречах с людскими толпами. Это отдельная тема.

... Пожалуй, на Марсе я помню две вещи. Во-первых, шпили. Знаете, на марсе сотни шпилей. Почти во всех городах. Почти все небоскребы, коих на Марсе без числа, увенчаны шпилями высотой до половины собственного роста. Когда, подлетая на шатле, смотришь с неба на Марсианский город, возникают мысли о ежах. Говорят, архитектор, который придумал это, хотел увековечить мысль, что человек - царь неба и космоса. Будто, если он упер в бездну тысячу копий, это будет означать, что он царствует над бездной…

Ну, а второе, это Кукольный театр Нового Рима, столицы планеты. Хотя, надо сказать, я был там всего-то пару раз. Да и то на детских комедиях. Но, того что я видел вполне хватило, чтобы я полюбил этот театр и искусство его кукольников.

Что еще вспомнить?
 
Помню, у нас был садик. Мы по нему носились, как угорелые. С улыбкой вспоминаю, как выращивал деревце. Роби то мне ммм... говорил, думал, мыслефонировал, что оно и без меня хорошо расти будет. Наверное, он был прав.

Еще была смотровая площадка. Небольшой купол, выступающий над станцией. Очень небольшой, надо сказать, по сравнению с теми аквариумами, что позже я видел. Но мне тогда не было дела до ее размеров. Я часто сидел и смотрел на звезды. Когда крутишься над планетой, когда не мешает атмосфера, они совсем не такие, как с поверхности. И еще их много. Очень много. Кстати, я не зря сравниваю смотровые площадки с аквариумами. Если долго смотреть туда, вдаль, кажется, что ты - лишь рыбка в аквариуме. Знаете... Я люблю это чувство.

Я не могу припомнить ничего плохого. Пожалуй, в моей старой жизни и не было ничего плохого. Ученые работали. Мы росли.

Однако все заканчивается. У нас то все закончилось отнюдь небанально.

Мне было всего девять.

***

Телепатетик вздрогнул. Вот уже полтора часа он сидел на скамейке, перед небольшим фонтанчиком, установленном недалеко от модуля Администрации Оазиса Эльфар. В ожидании момента, когда мышка, наконец, приблизится к удаву, он коротал время, методично отбивая клавиши своего коммуникатора. Он полностью ушел в себя, но не ощутить присутствия Гефеста он не мог. Этот человек был тяжел, пусть это слово и весьма отдаленно передает тот образ, что вызвало у Телепатетика его появление. Пропустить незамеченной такую тяжесть внутрь своего радиуса четырнадцатилетний Альберт не смог бы при всем желании.

Гефест был за спиной, чуть справа от скамейки. Альберт не повернул головы, не шевельнулся, и вообще ничем не выдал своего внимания. Сидящая напротив бабуля-самодурка, почитающая себя чуть ли не королевой вселенной, а всех окружающих мерзостью, пачкающей ее душу своим присутствием, могла бы, если бы снизошла до персоны Альберта, посчитать, что юноша задумался над новой строчкой, или порядком слов в предложении.

Альберт напрягся. Гефест сейчас его интересовал исключительно, как ориентир. Целью был другой, но понять, кто, определить его сразу Телепатетик не смог. Хорошо. Мысли Гефеста. Нет. Разум Гефеста плавал сейчас в каких-то совершенно невероятных далях. Нашел, блин, время. Извлечь положение объекта из отвлеченного сознания – почти невозможно. Хорошо…

Сзади, в  радиусе восприятия всего несколько человек…

… Телепатетик сходу отсеял пятилетнего мальчонку, внимательно изучающего рекламные щиты. Пропустил его мать, решающую извечную проблему человеческой расы, а именно, что изготовить сегодня на ужин. Отбросил девушку, что плавала в сети с помощью сережки сентофона. Не смог не посочувствовать старушке, потерявшей свою любимую кошку Шмурку…

… Телепатетик на миг остановился на деловом мужчине, хозяине заводов, газет, пароходов. Мужчина думал, что ему следует засвидетельствовать почтение Архонту, проходящему сейчас мимо него. Альберт мгновенно сменил фокусы. И растерялся. Цель существовала и отсутствовала одновременно. У Архонта не было мыслей, он вообще не казался разумным, от него исходили лишь бессмысленные мыслеформы. «Защита», - понял Телепатетик, - «Вероятнее всего глушилка вшита в воротник, или даже в череп». Поэтому то он и не смог уловить Архонта Эльфара сразу.

Любой сентодетектор, пожалуй, спасовал бы перед этим устройством, но Телепатетик не имел сомнительной чести, относится к бездушным металлическим игрушкам. Он мгновенно просеял весь возможный диапазон частот, и, закрутив их калейдоскопом, начал выбирать рациональные крупинки. Спустя несколько мгновений он уже имел относительно четкую картинку. Нужная информация была подзабыта, вытеснена новыми образами. Требовался толчок.

Телепатетик оттянул вниз левую мочку уха.

- У меня такое чувство, что мы что-то забыли, - донесся до Альберта голос Гефеста.

В голове Архонта тут же вскипела работа. Архонт перебирал обстоятельства разговора. На короткий момент красная коробочка отчетливо мелькнула в его сознании. Спустя мгновение операцию можно было считать законченной.

Архонт что-то сказал в ответ, но Телепатетика это уже не интересовало.

… К моменту, когда деловой мужчина, которого, между прочим, звали Виктор Таластер, под невербальный комментарий Архонта «легок на помине», перешел от мыслей к делу, юноша уже шел по направлению к ближайшему транспортному модулю.

… О красной коробочке, что лежала сейчас в сейфе Архонта, и что гораздо важнее, о возможных планах Архонта относительно ее содержимого, Телепатетик узнал все, что было возможно.

***

Теперь в гостиницу. Альберт подошел к только-только подошедшей машине – небольшой вытянутой кабинке, ездящей по системе рельсов, протянутых сквозь плоть всего Оазиса. Каждая из таких кабинок могла вместить максимум двух человек. Существовали и более вместительные варианты, но такие следовало сперва заказать и некоторое время подождать их прибытия.

… Юноша ловко, одним прыжком, забрался внутрь кабинки, провел над сенсорной панелью небольшой карточкой, давным-давно заменившей людям кошельки. Быстро проглядел высветившуюся карту, и, найдя пункт назначения, ткнул в него мизинцем. Дверь бесшумно закрылась. Послышался гул, на самой границе слышимости.
Кабинка плавно набрала скорость и, ринувшись в тоннель, ушла вслед за рельсами куда-то в глубину Оазиса.

***


Гефеста Архонт разместил в гостевой комнате своих апартаментов. Немалых размеров, но весьма скромно обставленных и украшенных. Этой причуды Ивана Александровича Гефест не смог бы понять никогда. Он жил либо в маленьких клетушках, либо заваливал все пространство палат всяческим хламом.

Вчера они сытно поужинали - ресторанчик и впрямь оказался недурным. Потом сытно поужинали еще раз – на этот раз у Архонта дома. Вдобавок Иван Александрович заставил Гефеста по очереди дегустировать чуть ли ни все свои многочисленные настойки.

Одним словом, когда Гефест, съев на редкость здоровый завтрак, сотворенный все той же Варварой, распрощался, наконец, с хозяином, и выполз на улицу, было уже часа два по местному времени. А ведь ему по идее следовало спешить. Этой ночью на его коммуникатор пришло сообщение. В Доки Эльфара доставлена заказанная им шхуна, и ему бы следовало побыстрее забрать ее у перегонщиков, покамест кораблик не намозолил глаза завсегдатаям порта.

В этот раз Гефест не преминул использовать транспортную сеть.

Прибыв в порт, Гефест первым делом зашел за нотариусом и, уже в сопровождении оной дамы, отправился к означенному в письме ангару.

Там их ждал собственной персоной никто иной, как хозяин верфи «Стопы Адмирала».
«Неудивительно»,- подумал Гефест, - «Старик трясется за корабль. Оно и правильно. Согласно договору в случае чего я с него такую неустойку спрошу, что всю его верфь по винтикам разобрать, а нужной суммы не наберется».

- Удачен ли был путь ваш? - спросил Гефест.
- Спасибо, добрый человек, без приключений, - ответил корабел, гордо жестом указывая на корабль, стоящий за его спиной, шхуну «Лора».

***
Интерлюдия 1,4. Телепатетик, часть2.


Итак. Я могу продолжать.

У нас все закончилось небанально.

Мне было девять, когда на нас напали. Нападающих засекли незадолго до подлета. Буквально за несколько секунд до отстыковки абордажных гондол. Не знаю уж, как им удалось подойти незамеченными так близко. Маскировались, наверное.

Сами понимаете, мы все узнали практически сразу. «Пираты», помню, подумалось мне тогда, и, надо сказать, не мне одному. Все таки мы были маленькими мальчиками и девочками. Кто может напасть кроме пиратов? Они, ведь, пришли из космоса.

… Гондолы, меж тем, пристыковались к станции. Пираты вскрыли люки. Началась стрельба. Охрана станции была не готова дать отпор организованной абордажной команде. Да и какая там охрана, на космической то станции, пусть и являющейся секретной лабораторией. Пираты без труда захватили станцию. Они убивали всех. Всех взрослых. К нам ворвался какой-то тип, помню, он радовался тому, что нашел нас. Он был в легком сером скафандре, в руке у него был пистолет, обычный, кинетический, я знал, этот пистолет только что убил охранника, я чувствовал сквозь стены, как гаснет его сознание. Охранник был хороший, мне стало горько. Я и раньше видел смерть. Когда мне было семь, на моих глазах умерла одна из сестренок. Девочка была больной от макушки и до пят. У нее случались приступы. Врачи вытаскивали ее, но однажды не успели. Я это помню хорошо. Я не почувствовал ничего по поводу ее смерти, хотя мы с ней много общались. Умерла и умерла. Но в этот раз. Охранник был у нас недавно, месяца три, однако я успел привязаться к нему, как к старшему брату. У него была отменная фантазия. Он придумывал миры и показывал их мне. Это были незабываемые путешествия. А теперь его не стало. Я ощутил, что человека, который был дорог мне, больше не будет. Никогда. Нет, это не было скорбью. Знаете... дети редко чувствуют скорбь. Я чувствовал обиду. Обиду, как будто меня бросили одного в пустыне, как ненужную вещь. Мне стало горько и больно. И эта боль поглотила меня.

… Пираты пришли за нами. Теперь они вели добычу на свой корабль. Мимо мертвых тел. Мимо трупов людей, которых я знал и, наверное, любил. Сам я идти не мог. Меня тянул за собой Роби. Он всегда был сильным.

Нас разделили на несколько группок и загнали в каюты. Роби не дал нас разлучить. Вроде бы ему даже пришлось сказать что-то вроде "Я с ним". Возражать пираты не стали.
В каюте нас оказалось четверо.
Когда я чуть-чуть пришел в себя, Роби рассказал мне, что узнал. Он то в отличии от меня читал, слушал, запоминал. Сенторезонанс - штука полезная. За эти полчаса Роби узнал многое.
Например, что это никакие ни пираты. Повстанцы, боевое крыло какой-то то ли организации, то ли партии, ратующей за отделение от Империи, причем прибыли они чуть ли не с окраин Большого космоса. Долгий путь, надо сказать, проделали за нами. Зачем мы были им нужны, они и сами незнали, выполняли приказ. Им даже не сказали толком, кто мы. Капитану только велели запереть нас, и, в случае чего, не удивляться и не забывать, что мы только дети.

Нас и заперли.

...Уходили от Марса повстанцы уже с боем. Было красиво и страшно. Немного страшно и очень красиво. Я застыл у иллюминатора. Те, кто шли за нашим кораблем снарядов не жалели. Я смотрел на раскрывающиеся бутоны взрывов, на росчерки рейлганов. Настоящая фиерия, она сопровождалась лишь приглушенным гулом реактора. Огненные шары набухали не производя ни единого звука. И это добавляло свой штрих в картину, это молчание тоже было красивым. В купе с гнетущим напряжением, что пронизывало корабль насквозь, это все создавало совершенно непередаваемое чувство.

… Иногда грохотало, и тогда я валился на пол. Это значило, что удачливая ракета прошла сквозь кинетическую и радио защиту, настигнув корабль. Настигнув, но не более. Ракеты бухали по защитным экранам, гасящим и развеивающим их разрушительную мощь. Стрелы же рейлганов, летели мимо. Расстояние было слишком большим и к тому же оно, постепенно увеличивалось, а наш пилот явно знал толк в маневрах уклонения.

Но вдруг... Меня швырнуло, словно ударило бревном. Потолок и пол слились и обратились в одно сплошное аляповое пятно. Меня отбросило через всю комнату и больно ударило о стену. Однако, спустя лишь мгновение все вернулось на свои места. Почти все. Стены, руки, ноги были на месте. Мои сокамерники потирали ушибленное, но... Я перестал чувствовать трех своих братьев и одну сестру.

... Я не мог этого видеть, но знал, что произошло. Я любил книжки про космические приключения. Одна из стрел нашла цель, играючи пройдя сквозь экраны. Удар тяжелого уранового стержня, рассекающего пространство с относительной скоростью порядка двуста километров в секунду, отразить практически невозможно. Стрела прошла сквозь корабль, как нож сквозь бумагу, оставив сквозную дыру в шесть метров диаметром. Все, кто был на ее пути, не имели никакого шанса спастись, но спустя всего лишь две секунды рваная рана корабля уже затягивалась миллиардом микроботов. Маленькие неживые существа надежно отсекали людей от смертельной пустоты и вновь сшивали энергосети и всякие водо-, топливо-, и иные- проводы. Спустя всего пятнадцать секунд давление выровнялось, и в разрушенные отсеки вновь можно было без опаски войти, однако лишь для того, чтобы созерцать пустоту голых стен.
 
Под этот удар попали мои друзья. Я не чувствовал их. В один момент их просто не стало. Я осознал это четко и сразу. Я ощутил, как на мои глаза наворачиваются слезы и как душа покрывается льдом. А потом я забыл, просто забыл о них, вычеркнул из своего сознания. Куда-то испарился страх. Я словно сам превратился в кусочек льда. Того льда, что вечность проводит в дали от жарких звезд, в дальних поясах и облаках, у самых границ звездных систем. Я превратился в кусок льда, неспособный чувствовать. Хотя нет. Пожалуй, осталось одно чувство. Точнее самая малость его. Лишь самую малость, я болел за наших похитителей, в надежде, что они окажутся достаточно удачливы в своем бегстве. Я хотел жить.

... Рана корабля была тяжелой, без сомнения, но тем все и ограничилось. Погоня продолжалась, но наш корабль был более, чем быстр и стремительно удаляясь от преследователей уходил в открытый космос.

***

Альберт отложил коммуникатор – шея затекла. Требовалась разрядка. Он подтянул ноги под себя, и сев, таким образом, на кровати, произнес в воздух.

- Новости Империи, поиск.

Телевизионная панель послушно зажглась. На экране высветились рубрики. Список Имперских новостей был невероятно обширен. Любой человек в любой точке Земной Империи имел возможность узнавать новости из любой ее точки, новости из самых разных областей, на самые разные темы. В перечне подготовленных, постоянно обновляемых, материалов можно было без труда найти выступления видных политиков, сообщения об извержениях вулканов, новости науки и религий, экономические и метео- сводки для всех… ВСЕХ планет, входящих в Земную Империю. Единственное НО - вечная скидка на время, на эстафету сообщений. Так или иначе, информационная система освещает лишь недалекое прошлое Земной Империи. Именно в этом прошлом Империя поистине становилась цельной. А в настоящем? Ни один человек никогда бы не поручился за события, происходящие в нескольких секторах от него, не говоря уже о другом конце Империи. В настоящем Империя казалась огромной, неповоротливой, необъятной. И абсолютно разрозненной.

… Искать новости поисковиками Телепатетик, впрочем, не стал.

- Система Араг. События.

На экране тут же высветилась миловидная девушка и начала вещать хорошо поставленным голосом:

- Сектор Капрам, планета Араг-1. Военные действия на планете Араг-1 продолжаются. Несмотря на прибытие частей пятой регулярной армии, незаконные вооруженные формирования, так называемые «отряды генерала Баера», продолжают оказывать сопротивление силам планетарной обороны и терроризировать местное население. Напомню, неделю назад террористы захватили два ключевых города и главный планетарный космопорт. Совет обороны сектора заявил, что террористы не выдвигают требований и отказываются от переговоров. В интервью нашему информагентству, Губернатор Торбин сообщил,…

- Выключить.

Альберт откинулся на кровать.

Сектор Капрам лежит не так уж далеко от Сектора Минотавра, новости оттуда приходят быстро, дня так в три-четыре. А на Земле, ведь, еще даже не знают ничего. Телепатетик улыбнулся. Вскоре к сектору Капрам будет приковано всеобщее внимание. Так называемые «отряды генерала Баера» - не какие-то вам захудалые террористы. Это самая настоящая армия, хорошо вооруженная и обученная, обладающая тяжелой техникой и авиацией. С той же пятой армией, со всей пятой армией, «отряды» вполне могли бы потягаться на равных. А уж силы планетарной обороны для отрядов – так, мишени. При желании «отряды», могли бы без труда взять под контроль всю планету, вот только генерала не интересуют пустыни. Ничего этого в Имперских новостях, конечно же, не скажут. Пока не скажут.

На мгновение Альберту захотелось перенестись туда, на Араг-1. Все-таки четырнадцать лет – это жажда. Жажда приключений. Желание чувствовать тяжесть настоящего боевого оружия. Сидеть в кресле пилота или оператора. Жажда славы и порой крови. Жажда, знакомая всем. И Телепатетик вновь ощутил эту гаму чувств. Лишь на мгновение. В отличие от подавляющего большинства своих сверстников приключений в его жизни хватало за глаза. А те, что сейчас происходили в системе Артаг - отнюдь не его война.
 
… Отставной армейский полковник Баер, гордо называющий себя генералом, и его люди сейчас совершали, немного не мало, разведку боем. Проверяли возможности и координированность флотов Империи, загоняли первый камень в фундамент своей будущей победы. Трудами и жертвами выпестованная операция, дорого стоила лидерам ячейки, именуемой «Красным Обелиском». Дорого – даже не в материальных и людских ресурсах. В этих аспектах ячейка в конечном итоге, наверное, даже окажется в выигрыше. Но повстанцы кроме прочего заключили союзы. А за одолженное однажды придется платить…

… Додумать мысль Альберт не успел. Знакомый образ снова родился в голове. Нечто тяжелое, незнамо как выдерживаемое плотью Оазиса и вселенной шло по коридору по направлению к его комнате. Входить в комнату существо, впрочем, не стало. Даже не дошло до порога.

«Я полагаю, мы уходим. Жду внизу.», - лишь подумал Гефест и развернувшись удалился в обратном направлении.

***

- Ну и куда ты так несешься?
- Никуда, - вид у Ала был более чем невинный, хотя только что он своей сумкой чуть ли не своротил кадку с пальмой.
- Тебе не кажется, что ты уж слишком спешишь в никуда?
- Ну-у-у…
Гефест покачал головой. Картина называлась: «Толку с тебя не будет».
- Пошли уж.

Альберт и Гефест вышли в широкий коридор. Пол был выложен каменными плитами – материал сродни мрамору. Стены окрашены под цвет полу. Белый потолок, увешан лампами дневного освещения самых различных форм. Одним словом, самая стандартная улица подпространственного города.

Это был самый центр Оазиса. Шумно. Десятки и сотни людей, не обращая внимания друг на друга, погруженные в свое сознание, шли по своим неотложным делам. На работу, с работы, в клубы, в больницы. Альберт закатил глаза. Он очень не любил толпу.

Пара двинулась к транспортным модулям. Со стороны – натуральные отец и сын. Присмотреться - даже внешнее сходство обнаружится. Вот только у отца волосы были темными, а волосы сына напротив - светлыми. Местами - очень светлыми, почти белыми.

Ростом Альберт был на голову ниже Гефеста. Глаза Альберта – внимательные, но веселые, тяготели к гамам серого, цвета, как известно, непостоянного. Одежда белая под цвет волосам. Прямо на левой руке закреплен желтый браслет - держатель для коммуникатора – по нынешней молодежной моде. Присмотревшись, особо наблюдательные прохожие, могли бы разглядеть на правом запястье паренька небольшую татуировку – змея-дракончика, кольцом обхватившего человеческий череп.

- Что-нибудь удалось узнать?, - спросил Гефест.

Альберт недовольно посмотрел на Гефеста - Место для расспросов он выбрал просто замечательное. Специально, небось. Проверять догадку Телепатетик не стал - голова гудела, как колокол. Каждый проходящий мимо него человек отражался образом, мыслью. Десятки фраз сливались в одно бесконечное, бессмысленное предложение. Картины наслаивались, вертелись калейдоскопом, вызывая позывы к рвоте. Закрыться от всей толпы разом было просто невозможно. Телепатетик свел губы трубочкой, сложил руки на груди и демонстративно отвернулся.

Вскоре пара добралась до остановки. Машина не заставила себя ждать, и Альберт закинул сумку на специальную полку и первым запрыгнул внутрь. Гефест неуклюже влез следом. Компьютер получил приказ - одна из многочисленных остановок в порту, и машина ринулась в тоннель.

- Ну…
- Блэк не собирается носить кольцо Харона., - выдохнул Альберт.
- Уже интересно.
- Слушай, кем был Харон?
- Харон? Сначала и после?
- Допустим, после.
- Профессор Иснуал Белт, если тебе это о чем-то скажет.
- Он был подпространственником?
- С чего ты взял?
- Блэк считает, что Харону удалось установить Оазис в глубине.

Гефест  покосился на Телепатетика.

- Обойти закон отражения, хочешь сказать?
- Не знаю…
- Харон никогда не занимался подпространством. Ни в одном из своих воплощений. Физикой отражающих полей да. Но чтобы в подпространстве.
- Тем не менее, Блэк совершенно уверен и считает, что, если Харон смог однажды, он сможет и вторично.
- Если мог, то сможет. У правильного владельца, которого, между прочем, еще надо найти. Вот только, откуда Блэк информацию черпает? Виги нашептали?
- Не знаю…
- Ладно… Итак, он приметил подходящего человека, вероятнее всего кто-то из подпространственников, так?
- Да…
- Ты знаешь, кто это?
- Нет…
- А что этот человек должен будет построить для Ивана?
- Не знаю…

Гефест пристально посмотрел на… ученика,… сына,… напарника… Кого все-таки?

- Как-то ты мало знаешь, Ал.
- Слушай, я телепат, а не гадалка…, - возмутился Альберт., - Возможно, если бы ты просто спросил его, зачем ему нужно кольцо, я бы сейчас знал больше. У него, между прочим, защита от детекторов. Скажи спасибо, что я узнал хоть что-то.

Альберт отвернулся, но потом договорил чуть тише.

- И, кстати говоря, мне показалось, что он сам не в курсе, зачем.
- То есть?
- Мне показалось… это не его план. И, кроме того, я уловил сомнения.
- То есть кто-то нашептал нашему Архонту, что Харон осуществит для него глубинное погружение, для чего он и выманил у Магистра перстень… У этого персонажа должны были быть доказательства…
- Зачем Магистр согласился?
- Зачем согласился Магистр, понятно: нам нужен дирит, Блэк может его оперативно достать. Кольцо Харона – его цена. Кстати говоря, не такая уж и большая.
- Для Магистра.
- Да, для Магистра.
- А Харон, между прочим, живой.
- Неуверен.
- Магистр, фактически, продал Харона, - фыркнул Альберт.
- Сдал в аренду, будет точнее.
- Ха-ха-ха…

Гефест молчал. Альберт тоже, но молчание почему-то было невыносимым.

- Извини, что узнал так мало, - выдохнул, наконец, Альберт.
- Да нет. Ты узнал очень много. Если бы нужно было больше, мы бы устроили Блэку хороший расспрос. Но этого не нужно.
- Я вернулся с одними догадками. Я мог лучше.
- Вряд ли это зависело от тебя, Телепатетик, - подмигнул Гефест.
- Не называй меня так, - огрызнулся Альберт, - я, между прочим, давно не ребенок.
Гефест засмеялся.
- Не смешно.... ... Не смешно, говорю…

***

Это был уже другой ангар. В отличие от первого, темный, грязный, с низкими потолками. Куда как более, чем ангар, это помещение напоминало склад.

Гефест перегнал шхуну сразу же, как отбыл хозяин верфи.

Пол дюжины человек суетились вокруг и под кораблем,… корабль был разворочан. Люди, со всей возможной аккуратностью, поднимали с помощью подъемников тяжелые агрегаты и устанавливали их в ниши, откуда ранее были извлечены пустые панели и ненужные приборы. Гражданский корабль стремительно вооружался.

Тело "Лоры" набухало пушками и снарядами. Вместо заранее предусмотренной на выброс холодильной системы уже висел, пока еще не прикрытый панелями, гигантский клубок проводов и плат. Секретная правительственная разработка, лучший военный бортовой компьютер флота Земной Империи.
 
«Лора» преображалась. Или не «Лора»? В том самом месте, где ранее красовалась переливающееся радугой женское имя, теперь простой темно синей краской, аккуратным готическим шрифтом, было выведено «Twilight Angel». Альберт потер руки, от нетерпения. Ему не терпелось испытать новую игрушку.

Два дня спустя, тщательно скрывая свое оснащения от глаз патруля, Сумеречный Ангел отправился в свой первый полет.