С натуры

В их доме всегда много гостей, не смотря на то, что она рассказывает о своей нелюбви к людям. Просто с ними интересно общаться. Когда-то он называл себя «хиппи» и воспитывал «пионеров» - потом «пионеры» закончились. Подумав немного, он организовал «Школу Магии». А почему бы и нет? Говорить о непонятных и непознаваемых вещах, окружив себя юными мальчиками и девочками – не худший вариант проведения времени. Да, старые знакомые знают, что еще каких-то десять-пятнадцать лет назад он скептически говорил: «Фи! Магуны доморощенные!» - а теперь сам записался «в это племя» и с азартом разыскивает старые, не раз обсмеянные им же самим, книги и брошюрки, с умным и серьезным видом исследует «астральные сущности». Почему бы и нет? «Зато не пьет!». Пьет она – не до одурения, но каждый день. Удобный аргумент для развивающегося алкоголизма есть: «У меня затянулась инициация». Какая? Ну, она же не принадлежит племени людей! Как может уважающий себя маг быть человеком?! Она – Дракон, не больше и не меньше. Кстати, а почему всяческие «преподаватели магии» всегда драконы? Ну, в крайнем случае – Эльфы? А, впрочем, неважно…

Они оба против системы как таковой. Но при этом хотят, чтобы система дала им: возможность жить и работать, бесплатное образование и медицину, спокойствие на улицах и отдельное жилье. Для достижения этого – привычные разговоры с гостями до утра о том, как все плохо. И милиция не та, и врачи – неучи, и продукты плохие, а учителя так и вообще бездари… А молодежь! Какая плохая и тупая молодежь! За редким исключением – они же хотят, чтобы им все предоставили на блюдечке с голубой каемочкой! МЫ? Нет, мы не такие. Это все – издержки системы! А вот за границей….

Петь о том, что «там» все хорошо они могут часами. Приводя доводы «за». Не слушая доводов «против». Вообще практически не слушая оппонентов. Оппонент априори не прав.

Они считают себя – до сих пор – диссидентами. И в то же время – я не встречала более советских людей. А кто еще, кроме «совков», может, сидя в комнате с отшелушивающимися обоями, с тараканами, гуляющими по квартире, аки по Бродвею, не изгонять ненужных жильцов и приводить интерьер в порядок, а, не выпуская из зубов дешевой дурно пахнущей сигареты, рассуждать о том, как «у нас» все плохо – и как «у них» все хорошо?

Но все же – дом их по прежнему полон гостей. Юных привлекает ощущение свободы и причастности к Тайне Бытия. Людей постарше – своеобразная ностальгия: с ними можно, как раньше, испить чайку, заваренного в пятый раз, вспомнить «Сайгон» и старую тусовку, а под утро, после долгих-долгих разговоров, ощутить себя на воспетой многими коммунальной кухне, где дым, словно питерский туман, закрывает стены, где стихи читают вперемешку с речами о политике, где все чуть-чуть знакомы с любым вновь прибывшим – если не лично, то через кого-нибудь. Где все так, как было когда-то, в эпоху «пионерской юности». Где все будет так еще много-много дней. Где смена образа жизни – как смена маски – ведет к одиночеству.