Дорога Домой, глава 6. Монолог Архидьявола

«Брат, все теории космогонии – ложь.
Правда, неизвестно, чьи (теории) лживы больше: слуг сил добра или слуг зла.
Истина где-то с краю, с того краю, до которого нельзя дотянуться фанатизмом.
Пожалуй, тебе стоит бросить поиски Бога и поверить материалистам.
Их фанатизм научно обоснован.
Напиши мне, что решил. Я видел, (что) смерть твоя близка. »
«Epistolae Sacriligiorum» авторства Иеронимуса Каброзена;

- Иллирод? – нервно оглянувшись на удивительного незнакомца, переспросил Вар Тревис. – Один из Семи?
- Мысль верная, - закивал тот, - но, боюсь, очевидная. Тот клирик только что об этом сам сказал, и сказал верно. Что ж, располагайтесь в нужной мере удобно и постарайтесь почувствовать сытость без моей магии. Вы не пленники мне, как я уже вам говорил, а гости. Повторился единственно чтобы, как вы говорите – наверняка или на всякий случай. Хотя вы, люди, народец понятливый. Отомкнуть оковы могу не всем. Только самке, молодому самцу и безобидному спокойному самцу. Остальные способны причинить вред мне.
Браслеты на запястьях Кристаса, Вайтли и Кристин пригласительно щелкнули. Сандерас моментально сдернул руки с подлокотников и принялся усиленно растирать.
- Если хотите, расскажу вам о себе и своих детях, - предложил Иллирод, взойдя по ступенькам и развалившись на троне.
- Я хочу, - захрустел шеей Самирес.
Вар Тревис угрюмо молчал, бегая глазами по картинам. Задержался взглядом он только на самых непонятных – черно-серых, абстрактных, отталкивающих и притягательных одновременно.
- Мои старые работы, - не глядя в его сторону, сказал Художник. – Тогда я еще только приступал к изучению гуманоидов и писал интуитивно. То, что находил в голове.
- Страшные же вещи у тебя там.
- Да. Клирик хотел, чтобы я рассказал вам о себе. Расскажу с удовольствием. Вы можете спросить: зачем? Что ж, затем, что люди – венец творения, и достойны знать многое. Я люблю людей. Что ж, расскажу по порядку. Эльфы и темноимперцы называли меня Иллиродом и считали одним из семи архидьяволов, на тайном собрании поделивших планету между собой. Что ж, безусловно. Когда-то Мандорра была обыкновенной областью, населенной высшими эльфами. После того легендарного собрания она преобразилась. Сам Пандемониум захватил ее в свои руки и превратил в свою часть. Здесь осталось только семь порталов. Через них мы пришли в этот мир. Если кто-то думает, что мы – Семеро – были друзьями, не чаяли друг в друге души и разошлись после «попойка», то этот «кто-то» ошибается. Все время нашего существования нас объединяла лишь чудовищная, исступленная, нечеловеческая ненависть – друг к другу и ко всей вселенной. Наша ненависть могла разрушить мир или навсегда изменить его. Изуродованный мир развязал бы руки Таланосу, и он закрыл бы врата Адовы так же, как и открыл их некогда, и закрыл навсегда: даже духи тьмы чтут всемирное равновесие.
Я открою вам секрет, который перевернет ваше представление о мироздании. Все вы думали, что некогда, на заре времен, был лишь один всемогущий Бог и Господь, сотворивший небо и землю, и Демигор предал Господа, и восстановил против него ангелов, и был низвержен серафимом Сантумом в Пандемониум и запечатан там. Все было несколько не так. Изначально нас было девять – девять владык вселенной, своеобразная ось зла. В мире была только тьма, и мы правили ею. Но было время, и один из нас - Таланос, первый среди равных – возгордился и решил, что бесконечное существование в темной пучине небытия – не его удел. Он думал, что способен на большее. И, возгордившись, он поднял восстание, отверз двери древней Бездны и вознесся на небо вместе с демонами, и тех демонов вы зовете теперь ангелами. Ангелы потеряли всякую власть над вещами: они более не могли ни ненавидеть, ни разрушать, ни преобразовывать извечную Бездну – они могли лишь служить, лишь хвалить, лишь петь дифирамбы предателю, лишь доносить его волю до тех, кто ниже его. За тем, кого вы называете Таланосом, последовал еще один из нас – самый слабый. Его имя – Сантум. Он согласился быть слугой того, кто самовольно провозгласил себя Господом и Богом, и восстал на своих братьев – на архидьяволов. Таланос запер врата Бездны, и превратил ее в Ад – в ужасающее место вечных мучений. После этого он стал творить. Он сотворил небо и землю, океаны, растения, эльфов, гномов и людей. Сотворил в почтении к своей неверной персоне. Сотворил из рук вон плохо. Сначала он творил более вдохновенно: эльфы – одно из первых его созданий – обладали частицей его власти, магией. Эльфы были одной из граней Таланоса, той, которая свойственна всем нам: могуществом, бессмертием, силой. Последним творением самозваного Бога были вы, люди. Вы жили недолго, умирали, гнили и разлагались. Вы были злы, завистливы и черны душами своими. Воистину: Таланос сотворил вас по своему образу и подобию. Вы – единственное, что мой брат сотворил хорошо. Я полюбил вас и изучаю уже много сотен лет. Об этом позже; пока же я продолжу срывать покровы с истинного положения дел в космогонии.
Естественно, то, что сумел отворить один, могут отворить и прочие: в Аду – Пандемониуме – остались лишь низшие демоны и Демигор, объявивший себя его хозяином. Мандорра – область, где пересекаются миры. Здесь мы собрались и разделили планету на части: каждый да держит ареал свой. Мне досталась сама Мандорра. Левифару – Второй Ярус и более глубокие катакомбы, Фрезентору – северная область, та, где ныне располагается ваше королевство, Бладенешу – центральные эльфийские леса, в которых некогда развернулась Темная Империя, Сагитеру – Первый Ярус, Авирагу – воздух и вся территория Океана Пустоты.
Иллирод замолчал, испытующе глядя на своих слушателей.
- Все это одна великая ложь, - медленно проговорил Дамикор, впившись пальцами в подлокотники.
Художник поглядел на него с сочувствием.
- Мысль предсказуемая, - грустно сказал он. – Именно такой реакции я и ожидал от тебя, человек. Пойми меня правильно, мне не доставляет удовольствия тебя огорчать. Повторюсь: я люблю людей.
Дамикор склонил голову и зарычал.
- Подойди к вопросу творчески. Реальность – то, что хочет твоя душа. То, что чувствует твоя душа. Посему – твори то, во что хочешь верить. Верь, что Таланос – Господь и Бог, и служи ему. Пользуйся дарами его благости. Метай молнии в ненавидящих его. Я уверен, святой рыцарь, что многое ты понимаешь. Со многим ты согласен. О многом ты догадывался. Ты знал, что тот Бог, которому ты молишься на иконах – не прокурор вселенной, не палач. Не мстительный и мелочный старик на небе, который после смерти предъявит тебе чек. Причем по нему тому ты расплатиться заведомо не сможешь.
- Довольно, демон! – в отчаянии крикнул Дамикор. - Довольно изрыгать яд! Я знаю, что вы все – Отец Лжи! Ты лжешь и искушаешь меня. Кто свят, кроме тебя, Господи? Зубы грешников сокрушил еси.
- Первым делом Таланос создал фанатиков, - глядя на Самиреса, голосом доброго сказочника пояснил Иллирод. – Фанатики чтили его имя, верили ему, не желали слушать никого, кроме себя. И были в чем-то правы, ибо вера позволяла им возвыситься над простыми смертными. Вера позволяла им выживать.
- Поддерживаю, - объявил Дант. – Разрешите пожать вам руку.
- Позже, - отмахнулся тот. – Хорошо, мой добрый фанатик. Предлагаю тебе другую картину мироздания: изначально существовала лишь одна великая и всемогущая ось добра – девять. И было время, и возгордился один из них, Демигор, и увел шесть за собой в пучину зла, имя которому – Ад и Бездна, и Сантум, оставшийся верным добру, заточил их там. Такой вариант тебя устраивает больше?
- И это ложь, - спокойно ответил Дамикор.
- Ложь? - удивленно засмеялся Иллирод. – Почему вам так нравится идея изначального превосходства и изначального домината одной силы, притом непременно доброй? Вас как-то утешает ее номинальная доброта? Лично я не вижу разницы между служением Таланосу и служением любому другому из нас. Представь, святой рыцарь, что ты убил человека, и его тело пред тобою. Разве, служи ты Демигору, он умер бы иначе? Разве для него есть какая-то разница, с чьим именем на устах ты сейчас хлестнул мечом поперек его груди? Некоторые из вас достигают значительного уровня волшебной силы, и высшие силы дают вам возможность поражать врагов громом и молнией. Что ж, разве стертому тобой человеку есть разница, кто дал тебе эту молнию? Человек будет судим по грехам своим, и судим будет Сигором – одним из младших зол наравне с Тордамом. Если человека убил ты, ты не приговорил его, ты лишь отправил его на суд. А если он был милосерден? Если темным ритуалом пытался воскресить своего сына? Если молился Темным Богам потому, что гордец Таланос его оставил? Сигор справедлив и одинаково ненавидит обе стороны, а посему и судит: отправить душу к одним или к другим. Но разве убивать во имя силы доброй не во сто крат более жестоко и лицемерно, чем убивать во имя силы злой?
- Я не убиваю, - проскрежетал паладин. – Я свершаю правосудие.
- Тоже мысль прелюбопытная. Таланос монополизировал многие отрицательные качества и многие функции своих братьев, а его последователи считают это естественным. Насаждать правду и справедливость в противовес лжи и обману – конфликт Сигора и Сагитера, не столько даже конфликт, сколько чаши весов, находящиеся в равновесии. А ведь тех, кто именует себя Судьями Сигора, ты ненавидишь так же, как и прочих еретиков. Таланос забрал смерть и гниль у Тордама, право на кровь и войну у Бладенеша, право на лицемерие у Сагитера, право на творение – у меня. Право на стихии и всю вселенную – у Фрезентора и Левифара, право на власть – у самого Демигора. Те молнии, которые ты метал в противников, некогда были оружием Авирага. 
- Брат, - усмехнулся Самирес, - этой твари многие тысячи лет. Тебе – около тридцати. Ты надеешься его переспорить?
- Ему тоже не дано переспорить меня, - упрямо молвил Дамикор. – И не дано убедить в правдивости его слов. Господь укрепление мое – кого убоюсь я?
Самирес грустно усмехнулся. Иллирод демонстративно потянул носом, встал и весело хлопнул в ладоши.
- Этот дурак прав, - объявил он. – Весь мой тысячелетний опыт не устоит перед его фанатизмом, и поэтому я чувствую себя слюнявым и юным человеческим самцом, а он себя – умным и добрым духом. Отлично. Дискуссия зашла в тупик, и поделом. Давайте я познакомлю вас со своим творением, расскажу вам о вас самих, об эльфах, гномах и дентрадах. Моего дорогого фанатика я переубедить в чем-то не буду даже пытаться, поэтому сосредоточу свое внимание на самке и клирике. Им нужнее всего.
- Придумай мне другую кличку, дьявол, - подала голос Кристин.
- Охотно, - расплылся в улыбке тот. – Это просто привычка: мои дентрады бесполы, и посему тварей прочих рас я делю в основном по половому признаку. Как ты желаешь наименоваться, одержимая?
- Одержимая? – задергался Сандерас.
- Ты называл себя экзорцистом, а распознать заражение не сумел, - с укоризной сказал Иллирод.
- Признаки практически отсутствуют, - Вайтли ушел в глубокую оборону и замахал руками. – Глаза не светятся, рогов нет.
- Ты способен распознать одержимость только по наличию или отсутствию рогов? – архидьявол любопытствовал, как психиатр, углядевший редкого больного – с напором.
- Нет, - агрессивно прищурился тот. – При наличии рогов распознавать нечего – стрелять надо. И вообще…
- Называй меня Кристин, - перебила его охотница.
Сандерас гневно забормотал.
- Кто в тебе и хозяин твой кто? – спросил Иллирод.
- Хозяин – Сигифер Белзамин. Во мне нет никого. Лишь частица Астамата.
- Белзамин – тот человек, в которого вселился мой брат Сагитер?
- Да.
- Ведьма, - зло швырнул Дамикор. Глаза его полыхнули.
- Что ж, встаньте. И пойдемте. Я расскажу вам все. С вашей, святой рыцарь, точки зрения, если вам будет угодно.
Архидьявол вприпрыжку сошел с возвышения и, как мальчишка, вылетел в круглую дверь зала. Дамикор последовал за ним первым. Кандалы на его руках внезапно оказались чудовищной силы магнитами. Запястья лича вывернуло и намертво прилепило к стальному подолу. Лич ругнулся, вслед за этим восславил Господа и попросил у Него прощения.
Рядом с круглым дворцом темного духа расположилась маленькая группа дентрадов. Таких, как эти, паладин еще не видывал: несмотря на обыкновенное для этих чудовищ могучее телосложение, их кожа имела совершенно естественный телесный цвет и была даже несколько бледной. Сквозь эту тонкую влажную пленку виднелись паутины голубых вен.
- Вот так выглядит дентрад после рождения. В это время – период от одного до шестнадцати лет – они накапливают мышечную массу. И напоминают людей. Или эльфов.
Иллирод замолчал.
- Вы, мой дорогой фанатик, всегда думали, что Таланос – единственный, кто способен творить великое. Мысль верная – одна из немногих верных мыслей. За это умение, за этот талант – талант творить – ему было многое прощено. Именно благодаря нему он удержался на небесах, в измерении, которое вы называете Эдем. Вы думаете, мои братья не брали врата Ада и не бросались на Таланоса в ярости? Безусловно: бросались. Но он удержался. Мы довольствовались тишиной первоначальной Бездны. Он бросил Бездну ради творения. Ради себя, ради могущества, ради власти, ради гордыни. Но и ради творения. И именно поэтому он до сих пор не растоптан. Он был первым из нас, кто взялся за созидание, и за это вы считаете его добрым.
Все знают: свет, твердь, вода, рыбы, растения, животные. Эльфы и гномы были сотворены между растениями и животными, так что ваша мысль, в сущности, верная в отношении их. Я имею в виду следующее: вы полагаете их зверями. Иногда даже едите, если преодолеваете природное отвращение к поеданию на себя похожих. Эльфы и гномы – так называемые высшие расы. Они совмещают в себе черты живых существ и живой природы: эльфы способны к магии именно из-за родства с растениями. Особенно это касается друидов: старые эльфы даже заменяют органическими, древесными фрагментами утраченные части тела. Вы знакомы с феноменом Темных Друидов? Это явление не является девиацией, напротив: они полностью слились с деревьями и насекомыми, их мозг заменил коллективный разум Роя. Подобный же коллективный разум правит любым большим лесом. На самом деле, именно такими они устроены Таланосом – тем, о ком они всегда знали, но кому никогда не поклонялись. Они всеми силами пытаются вымарать это свойство. Особенно – члены группы «ЭКО». Националисты-палачи в респираторах, - Иллирод усмехнулся, - они надеются убить свою природу с помощью техники.
- Я знал одного друида, - негромко сказал Вар Тревис. – Его звали Рилиэль. Он говорил мне, что в этой мутации виноваты люди. Во время Великого Переселения флот сбросил вирусную бомбу на дворец их короля – Астердамуса, и тот стал чудовищем.
- Астердамус всегда был чудовищем, - жестко отрезал Иллирод. Его пустые глаза налились тяжелым свинцом. – Во всяком случае, если тебе, носферату, угодно именовать это естественное состояние именно так. Если травить природу – она бунтует и выходит из-под контроля. Точно так же вышел из-под контроля организм Астердамуса и его семьи. Эльфы накрыли его дворец волшебным полем и питают своего короля человеческими жертвами. А их легендарные дентроиды – те же эльфы, только родившиеся деревьями. То же самое касается гномов и их родства с камнем.
- Эльфы – гнусные животные, погрязшие в собственном пороке, - размеренно прорычал Дамикор. – Поделом им. Многие казни послал им Господь – орды дентрадов, падение Темной Империи, исчезновение лесов, бомбы – но они не обратились к истинной вере.
- Что ж, разве сын молится на изображение отца? Нет. Он знает, что отец есть, может его потрогать, и посему не испытывает к нему благоговейного трепета. Уважение – да. Но не трепет. Ваша же Земля – еще один эксперимент Таланоса. Мне кажется, однажды он начал понимать, что поступил некрасиво, и создал еще один мир в придачу к Акнарте – Землю. Он отдалил вас от себя, лишь изредка оказывая людям знаки внимания, и наделил вас смертностью, плохой памятью, воображением и творчеством. Стал смотреть, как вы будете его представлять. Сначала вы вообще не обращали на него внимания. А обращать стали только с подачи Фрезентора – тогда, когда он прорвался в ваш мир в виде чудовищного ледника. Тогда они задумались.
Думали много. И в итоге решили, что иметь доброго Бога удобнее, нежели злого. Таланосу это льстило, и он решил поумерить характер, особенно в отношении добродушных фанатиков. Боялся разочаровать.
Что касается дентрадов, дентрады – уникальный случай. Понимаешь, после предательства Таланоса все мы крепко напряглись. И подумали: а чем мы хуже? Поделили этот мир поровну, приспособились, приобрели подданных и последователей, заскучали. Большинство из нас – это большинство назвали дьяволом – искушало людей и напрямую мучило эльфов. Сагитер сеял ложь и обман, Бладенеш – войну, Демигор – одержимость, ненависть, страх, разрушение.
А я попытался творить. Как это вам покажется, святой рыцарь: верховный злой дух вздумал творить! Оттягивать монополию у Отца Небесного! Это богохульство, скажете вы: ведь тьма не может созидать позитив, она может лишь рушить, ломать, извращать и портить.
- Скажу, - угрюмо подтвердил Дамикор. – А потом повторю.
- Вы тоже любите повторяться! – расхохотался Иллирод. – Что ж, повторюсь: дентрадов создал я. И как Таланос создал по своему образу и подобию людей, так и я сотворил их по образу своему и подобию. Я много рисовал и изучал живопись, чтобы сделать это – и сделал. Вы не зря называете их «полудемонами». Они не демоны, хотя и имеют демоническую природу так же, как и эльфы имеют природу растений. Пока они молоды, они похожи на людей. У них розовая кожа, почти красивое лицо, небольшие рога, желтые глаза. С возрастом они покрываются мелкой чешуей, их очи наливаются пламенем, ногти на руках превращаются в когти. Теоретически, если бы дентрад дожил до старости, у него появились бы крылья и копыта. Но никто не доживал. Так же, как и эльфы, они приспособлены жить в Кланах. Они разумны. Полностью разумны. Но подавляющее большинство сохраняет свой разум только там, где есть моя сила. Сила Художника, Архитектора. Творца. В Мандорре. Около Темных Порталов они еще могут связывать слова, но демоническая природа одолевает их. Ты, носферату, замечал, что эльфы презрительно именуют Рои и Ульи «демоническими»? Безусловно, они тоже боятся потери рассудка и превращения в животное. Некоторым, наиболее сильным, удается сохранить интеллект и вне моей власти. Вы зовете их цивилизованными и иногда принимаете в свое общество.
- Мы знали их только как монстров, посланных Демигором из Пандемониума, - неуверенно сказал Вар Тревис. – И убивали лишь постольку, поскольку они хотели убить нас.
 - Безусловно, - Иллирод вонзил в него темные провалы глаз. – А людей вы знаете как самовлюбленных ублюдков, как убийц, скотов, содомитов, еретиков, предателей. А эльфов – как палачей, националистов, самодовольных глянцевых глупцов, животных, наконец, как придурков в противогазах и бронежилетах. А ведь люди – существа, которым ваш Бог уготовал сам Эдем. Ведь они – как и эльфы – несут в себе часть вашего Господа. Таланоса. Как вы это объясните? Вы думаете, человечество не хочет избавиться от своих пороков? Или эльф не хочет избежать превращения в растение? Или гном после смерти не боится быть растасканным на кирпичи?
- Боится, - тихо и задумчиво кивнул Альберт.
- Так разве не хочет дентрад избавиться от своей демонической природы, следуя такой логике? Разве не стремится он к совершенству?
- А разве стремятся к совершенству придурки в противогазах? – промолвил Самирес. Иллирод очень странно посмотрел на него.
- Мудро, - заметил он, склонив голову набок. – Для человека – очень мудро. Безусловно: мысль верная.
Немного помолчав, Иллирод облизнулся, поправил на голове беретик и снова открыл рот.
- Повторюсь: вы гости мне, а не враги. Посему – отведу вас туда, где вы сможете насытиться и переночевать. Вы не против?
- Я - нет, - закивал голодный Дант.
- Ни в коем случае нет, - с охотой подтвердил Сандерас.
Кристас, по своему обыкновению, молчал, расчесывая пальцами длинные русые волосы и сочувственно моргая.

Предоставленная компании пещера была увешана картинами только наполовину. Вторая половина была расписана доисторическими бизонами и охотниками. Посреди высокой пещеры стоял стол. На столе лежала еда.
- Она ведь ненастоящая, как вы думаете? – с азартом засовывая в рот огромный кусок мяса, вопросил Сандерас.
- Думаю, настоящая, - сумрачно глядя на него, молвил Дамикор. - Дентрады. Они считаются чем-то вроде животных даже такими аскетами, как паладины Ордена Таланоса.
- Нет больше твоего Ордена, - прожевав тонкий ломтик, сказал Самирес.
- Что? Я ем дентрадов?
- Да. Ты ешь дентрадов, - сдержанно улыбнувшись, подколола его Кристин.
- Какой кошмар.
С этими словами Вайтли выбрал с жестяного блюда ломоть пожирнее. Выражение его лица было цинично и самонадеянно.
- Довольно, - серьезно сказал Вар Тревис. – Собрание, посвященное текущему положению, объявляю открытым. Нас шестеро. Мы служим разным господам, хотя у большинства из нас одно прошлое – все мы, кроме Сандераса, прошли через ужасы Священной Инквизиции. Серебряный Всадник Дамикор, много послуживший этой организации, не исключение. Сандерас, познакомь нас с собой. Пожалуйста. Если мы хотим уйти дальше Мандорры и логова гостеприимного архидьявола, мы должны знать друг о друге и доверять друг другу.
- Вы идеалист, Сайтен, - сварливо и холодно объявил черный капеллан.
- Почему бы и нет, - косо поглядев на него, пожал плечами экзорцист. – Зовут меня Сандерас Вайтли, я охотник на нежить и наемник. Работал на Церковь Таланоса. Следую в Ланкарес в ее главный штаб.
- Как ты встретился с сестрой Идората и откуда знаешь Данта?
- Обоих встретил в Марготе. Вчера. Впрочем, теперь уже – позавчера.
- А тебя как зовут, девушка?
Кристин затравленно скривилась.
- Это допрос? – слабым голосом процедила она.
Вар Тревис устало закатил глаза.
- Это разговор, - объяснил он. – Простой разговор. Неужели ты боишься разговоров?
- Боюсь, - Кристин напряженно смотрела в стол. – С ним, - она мотнула головой в сторону Дамикора, - боюсь. В тот день, в Новой Обители, я пыталась спастись. В дверях была давка. Он толкнул меня обратно и сказал: оставайся со своим господином, ведьма. Но разве я ведьма? Разве он имел право судить?
- Имел, - зло каркнул лич. – И имею.
- Не имел и не имеешь, проклятый мертвец, - голос девушки предательски дрожал. В глазах ее всплыли слезы. – Ты сам был проклят своим богом, и смеешь судить все и вся. Я видела, как ты убивал. Ты убийца. Клянусь Богом, ты убийца. В тот день ты швырял в своих врагов молнии. Где они были сегодня, когда на нас бежали демоны?
- Замолчи!
- Даже твой бог оставил тебя, живой труп. Ты проклят!
Кристин дернулась в своем кресле. Затряслась как в припадке. Из-под челки хлынул искристый оранжевый огонь.
- Ты проклят! – из ее горла вырывался громовой нечеловеческий голос. Из уголка рта вытекла тонкая алая струйка.
Приступ закончился так же неожиданно, как и начался.
- Ты одержима, - как мог мягко сказал Вар Тревис. – Тебе нужна помощь. Я думаю, я понимаю тебя, ведь я тоже не человек. Одержимость с легкостью может снять тот, кто ее наложил.
- Белзамин сейчас не в форме, - буркнула бывшая охотница.
- Белзамин…?
Кристин коротко и сухо, затрагивая лишь верхушки фактов, описала тот злополучный день, не упустив ни Идората, ни Культ Безликих, ни Астамата, ни «Закона Зла».
- Белзамин – ублюдок, - хмуро резюмировал Дамикор.
- Не спешите осуждать, - задумчивость на лице Альберта быстро сменилась раздражением. – Он был моим другом. Он жертва, а не палач.
- Может быть, вы добавите, что виновником всем наших бед был Серахт? – приторным голосом полюбопытствовал Самирес.
Альберт бросил на него презрительный взгляд и остыл. - В самом деле. Пока еще рано прощать. Пока не остыла еще на стенах Обители кровь жителей Трэль-Талоса и лояльных инквизиторов, убитых в тот день. А тем более рано перекладывать на Серахта всю вину, хотя на нем и так ее довольно.
- Если ты одержима, - бесцеремонно встрял Дамикор, - как тебе удалось перейти магический барьер?
- Ты – последний, кому я это скажу, - по-детски запальчиво огрызнулась девушка.
Паладин обжег ее ненавидящим взглядом и со всей силы ударил по столу латной рукавицей. Руки его затряслись. Между ремешками его наручей скользнуло нечто серое и длинное, напоминающее бечеву или сплющенные веревки. Серое нечто метнулось к Кристин и принялось ее душить – интенсивно и азартно.
Сандерас кинулся разнимать с ножом в зубах. Дамикор мелко дрожал, наблюдая за странными узкими полосами, потянувшимися из всех щелей в его латах.
- Что происходит? – пробормотал Вар Тревис, сверкнув глазами.
- Kierssh ubranneite? – прошептал Дамикор. – Ghore!
- Что ж ты молчал, что знаешь linguae nigrae? – поинтересовался Самирес, хмуро поглядев на ошарашенного паладина.
Полосы затлели, как фитили, и загорелись. Огонь, как добрый охранник, проследовал за ними до щелей лат, а затем погас.
Дамикор качнулся и соскользнул с кресла. Упал на пол.
- Минус один, - Кристин ожесточенно растирала шею. – Оставим его здесь. А лучше – похороним, на всякий случай, и завалим отходами строительства.
Сандерас сплюнул – кинжал оказался грязным – сел и снова принялся за еду. Кроме мяса, на столе обнаружились чудного вида фрукты – зеленоватые, вздутые и деформированные, выращенные явно в зоне повышенной радиации, у эльфов. Плоды оказались пресными и на вкус липкими. Охотник закусывал их красно-синими капсулами, хрустя наполнявшим их крупным порошком, и запивал теплой мерзкой водой.
Его чавканье несколько заглушал деловитый и пустой взгляд Данта.
- Что с ним? – спросил тот.
Вар Тревис наклонился к рыцарю и поднял ему голову. Откинул забрало.
- Я бы сказал, что отсутствуют дыхание и пульс, но это звучало бы как минимум смешно. Без сознания, свет в глазницах слабый и имеет бледно-голубой цвет. Пациент скорее мертв, чем жив, но что-то с ним не то.
- И темноимперский.
- Знаешь?
- Плохо, - отмахнулся черный капеллан. – Узнал слово «Бог». Вторая часть имени «Демигор» - «Deimighore».
- С чего бы это он?
- Судя по всему, Некрополи были населены одновременно темноимперцами и эльфами. Личи принадлежали одновременно к двум культурам. Говорили, в связи с особенностью магических книг и гримуаров, на темноимперском. Понимаешь?
- Кажется, понимаю. Когда он сказал, что сдерживает в себе это мертвое чудовище, я не удивился. Задумался только потом.
- Он не лгал.
- Я и не говорю, что он лгал, - чародей подернул плечами.
- Правильно говоришь. Его вера была столь сильна, что для него было мало невозможного. Таланос создал эту планету, и имеет на ней силы больше, чем все Младшие Боги вместе взятые. Но, видимо, его господин начинает терять к нему интерес, и лич начинает проявлять свое присутствие.
- Кое в чем ты прав, - согласился Альберт. – Но мыслишь как-то возвышенно. На высшем, так сказать, уровне. Боги, Таланос. То, что с ним произошло – его личное дело. Но личное дело, в котором мы обязаны ему помочь.
- Мы?
- Если не мы, то я, - отрезал вампир. – Он мой друг. Я должен терпеть его…слабости.
- Его дикий и необузданный фанатизм, - уточнил Самирес. – Если ты, Франк, не хочешь рассуждений на уровне высшем, давай рассуждать на уровне личном. Как ты думаешь, что в нем изменилось? Почему раньше он держал нежить в себе, а теперь позволяет ей вырываться?
- Позволяет? – кисло переспросил Сандерас с набитым ртом.
- Позволяет, - флегматично подтвердил Дант. – Проявление сверхъестественной природы началось после вспышки гнева. А девушка, имени которой мы так и не узнали, упоминала молнии. Молнии – точнее, их отсутствие – признак потери веры и божественной благодати. Если пользоваться терминологией Ордена. А мысль об избранничестве? Я лучше всех и Бог любит меня, а братья мои погрязли в грехах?
- Меня зовут Кристин, - некстати вставила охотница.
- И это было, - тихо признал носферату. – Но что теперь делать?
- Вы хотели идти в Некрополь – идите в Некрополь. Представляю себе, как уважаемый паладин будет выть на луну, когда не обнаружит ровным счетом ничего, кроме трупов и обострения своего несчастья.
- Обострения? Лич просто захватит его тело? Или выйдет, оставив живой труп с душой?
- Дьявол его знает, - покачал головой Самирес. – Не могу сказать ничего определенного. 
- Просто захватит, - внезапно подал голос Даниэль Кристас. Все поглядели на него злобно, удивленно, и в то же время с некоторым недоумением.
- Личи по природе своей мало чем отличаются от демонов. Известно, что впервые они появились в районе Источника Жизни после сброса бомб, но причина их появления – не радиация. Личи, практиковавшие не некромантию, а другие формы магии, способны принимать форму зооморфных чудовищ. Этот, похоже, к нм не относился, поскольку сражение вел не в боевой форме и при поддержке мутантов и мертвецов. Если оный лич вселился в паладина. Он одержим почти так же, как и прочие одержимые, разве что злой дух – лич - вселился в него, освободившись из тела мага. Демон, вошедший в человека, при известной силе, способен подвергать носитель мутации – рогам и копытам. В данном случае мутация будет полной.
- Разбираешься.
- Разбираюсь, - Кристас захлопал ресницами. – Начал разбираться после того дела с Белзамином.
- Ты так многозначительно говоришь о том деле, - неприятно усмехнулся Самирес. - Мне начинает казаться, что оно много значит в твоей жизни.
- Из-за него мне выписали отлучение. И выписали не моментально. Перед этим Бетрадум организовал большое расследование.
- Ты был неправ?
- В бумагах написано, что неправ – значит, неправ.
- Логично.
- Мне кажется, это была шутка, - встрял Вайтли.
- Предупреждать надо, - поддакнула Кристин.
- Все, - тяжело вздохнул Вар Тревис. – Довольно разговоров. Наш добрый фанатик без сознания, если это выражение подходит к мертвецу – раз. Помощь требуется также Кристин – два. Оную она сможет найти в Ланкаресе. Там довольно священников, магов и экзорцистов.
- Помощь она может найти справа от себя, - самонадеянно заявил Сандерас, как раз присевший справа в связи с отсутствием левее от оного несъеденной пищи. – Я сам экзорцист.
- Ты юнец, умудрившийся обдурить пару голов, - предположил Самирес.
- Никак нет, капеллан. Несмотря на мои лета, я квалифицированный специалист с пятилетним стажем. Однако чтобы помочь, мне необходимо добраться до моей личной резиденции в славной столице. До схрона.
  - Ты идешь туда не первый раз?
- И не второй, - обиженно протянул тот. – И Залы Сепхерофта знаю, как свои пять пальцев. Хотя там и знать нечего, - чтобы спастись, бежать вперед надобно, и быстро.
- Хватит! Завтра спросим у Иллирода, как прорваться за горы к центральной пустоши, и пойдем. Если Дамикор к тому времени очнется, будет просто замечательно. Не очнется – потащим. Предупреждаю: в доспехах. Это не обсуждается.
Все. Пора ложиться. Вампиры тоже устают, хоть и запас сил у нас больше человеческого. Я устал от сегодняшнего дня.

- Ty – vaepen. Y – astefalli, - торопливо повторил эльф с автоматом, с опаской косясь на окруживших корабль штурмовиков. Особенный иррациональный страх у него вызывали огненные круги осветителей, мечущиеся по песку. Пустыню c головой укрывала светлая, легкая ночь.
Стройная подтянутая брюнетка с заколотыми в пучок смоляными волосами – Кэтрин Грайв - свободно переступила с ноги на ногу. Подняла руку, затянулась, одернула кожаный плащ. Вспомнила, что надо слушать.
- Это все? Я ни в зуб ногой из того, за что они говорят, - она досадливо сплюнула под ноги чужаку и выдохнула облачко пара. – Давай по-людски. 
- Он есть пытаться, - зло и мелодично пропел второй эльф. Голос его был приглушен респиратором с двумя крупными фильтрами, на груди поблескивала серебряная свастика. – Он был сказать: ты – давать оружие, я – давать артефакты.
- Смахивает на наш, - одобрительно молвил Сигурд – один из контрабандистов. – Слышишь, Кэт, это какой-то уродливый диалект. Или чисто за акцент что-то.
- Язык Один Уровень, - пояснил второй эльф. Так терпеливо, как врач разговаривает с заплаканными родственниками душевнобольного. 
- Уровень, - поморщилась Кэтрин. – Ты, кстати, хотя бы для интересу осведомился, за каким чертом они жезлы и камешки торгуют. Может, грубый и непричесанный фейк? Может, кровь пустить?
- Они от колдунства отказались, - замахал руками Сигурд – Им техника понравилась. Интересно, он хоть где курок-то знает?
- Реально? Ну, тогда давай. Вообще, кой хрен я проверю, где добрый товар, а где фуфло? Наши гадалки выпендриваться начнут – геморрою не оберешься. Скажут – не чую духа. Мать твою.
- Окей. Чего им, в таком случае?
- А я знаю? – огрызнулась было та, но быстро смягчилась. – Вам чего надо-то?
- Оружие, - с медлительным распевным акцентом сказал эльф, на всякий случай приподняв на локте массивный ручной пулемет. -  Автомат, пистолет, гранат. Медикаменты. Начало торг – восемь десять «Стаггер», десять ящик пуля.
- Для начала, - с издевкой передразнила Кэтрин, - двадцать стволов и три – нет, два – ящика патронов. У них заберите все, что имели неосторожность притаранить. Живо. На кой бес им вообще понадобилось это оружие? Воюют с кем? Стрелки, разборки?
- Вообще они вроде не из города, - с сомнением промычал Сигурд. – Те, из города, культурней, но деревянные. То рука, то нога, то грудная клетка – вроде живых растений. И колдунство свое не бросают, а потому и наш товар им без надобности. А эти вроде фракции. С городом перемирие, а кто тут еще есть – не знаю. А кто-то из них – остроухих, значит – говорил, что южане какие-то с ними на ножах. У южных гор вулканы, там у них и линия фронта. Сейчас там вроде как война, позиционная.
- А кто там? Еще какие-нибудь уроды?
- Эталонные, - поддакнул контрабандист. – Вроде как наполовину люди, наполовину звери. 
Кэтрин его уже не слушала.
- Отгрузили? – грубо крикнула она в сторону корабля. – Все, эльфы. Что надо будет – давайте к нам. Мы тут еще надолго задержимся.