Дорога Домой, глава 7. Пришельцы с планеты Земля

Глава VII. Пришельцы с планеты Земля. 

«Ничто не вечно, кроме Бога,
Глупости и ненависти.
О, если бы они были временны или одно из них!
Ибо слияние их в человеке страшно.
Время – это колесо, которое мучит людей лезвиями под собой.
Но ничто временное не мучит так, как вечное.
Люди же повторяют одни и те же ошибки, делая их причины вечными. »
Писания Пророков Сигора, неофициальная книга Libera Potentiae de Kabrozen 1:0-5

- Ни за что! – раздраженно орала Кэтрин Грайв. – У нас и без этого мало людей. С какого перепугу мы должны отдавать этим проклятым чужакам наших людей? Эти так называемые эльфы когда-то еще перестреляли добрую половину нашей армии. Почему мы должны им помогать?
- Патриотизм, - ядовито заметил Сигурд, погрузив нос в стакан с тепловатой водой. – Где был твой патриотизм во время налетов на оружейные склады? Где, спрашивается, был твой патриотизм во время бессонных ночей, когда мы перетаскивали оттуда ящики с оружием и грузили их на украденный военный корабль?
- Засунь свои претензии туда же, где был мой патриотизм. Здесь я за Землю и за человечество. Чем больше я смотрю на этих чужаков, тем больше я их ненавижу.
- Успокойся. Ты спрашиваешь – с какого перепугу. Я отвечу. С такого, что эльфы предлагают нам за реальную военную помощь столько денег, сколько мы не заработаем даже на оружии. Я имею в виду деньги, которые мы получим за их артефакты. По моим прикидкам, сумма за одного человека в пять раз превосходит цену его найма.
- А если…
- Берем вперед все, что сможем. К тому же иметь в их рядах своих людей – и прежде всего людей в принципе – очень недурно.
- Поподробнее за своих людей, - строго сказала Кэтрин.
- Ну, как. Считай, мы можем внедрить своих к ним, да еще и не бесплатно с их стороны – это просто шик. Это то, что по-французски называлось «шик», когда этот самый язык-то еще существовал. А если чужаки будут показывать себя с дурной стороны – наши возьмут машинки, да и устроят в их лагере ночной погром.
- Они ж нацисты. За каким хреном они надевают себе хомут на шею?
- Рабы должны служить и умирать для блага старшей расы, - засмеялся Сигурд. – Почему бы им не использовать для этой цели наших людей?
- Годится, - решила Грайв. – Засылай.

- Значит, вы, друзья мои, собираетесь в центр? Через Аданот, к северу? – Иллирод, едва касаясь бархата тонкими пальцами, развернул на голове беретик. – Мысль предсказуемая; в общем, я не думал, что вы пожелаете надолго задержаться у меня в гостях.
- Почему-то меня постоянно тянет разговаривать с тобой, как с человеком, - признался Вар Тревис. – Просить прощения, утешать. Не обижать, в конце концов. Но ведь ты – не человек. Ты – Старшее Зло, один из Семи. Я удивляюсь, почему все мы до сих пор живы. Ты же по непонятным причинам любезен, тратишь время на разговоры и называешь нас гостями.
- Ты имеешь в виду, что я не соответствую архетипу архидьявола? Тому образу чудовищного, хаотичного, всесокрушающего зла, который ассоциируется у вас с Демигором?
- Не только с Демигором.
- Ты, носферату, видел только одного моего брата, а о Демигоре знаешь понаслышке и представляешь его так же, как его представляют последователи Таланоса. Однако ты не хуже меня знаешь, что зло многолико. Лицемерие, ложь, обман, ересь, война, кровопролитие, злоба, ненависть, стихийные бедствия, тьма, бездна – мне продолжать? Почему все эти разноплановые понятия – а это еще далеко не полный список – объединены одним термином: зло? Почему все эти грехи, стихийные бедствия и абстрактные понятия представляются для вас чем-то плохим? Я думаю, что для людей они несут некий заряд смерти – физической или духовной, быстрой или медленной. Точно так же многолики и мы. Я вовсе не желаю вашей смерти. Сагитер устроил бойню лишь потому, что слишком долго провел в заточении. Его оружие – культы, интриги, заговоры, пороки. Но разве он не способен вознаграждать? Разве его последователи не превращаются со временем в профессиональных политиков, видящих людей насквозь? Разве не получают они медовые уста и позлащенный язык, способный совратить святого? Другой вопрос – плата, но его я обсуждать не намерен.
Если темный дух одинаково волен вредить и вознаграждать, что мешает ему вознаградить закинутых к нему незнакомцев информацией, обедом и местом для ночлега? Ничего. Другой вопрос – а не обернется ли это им во зло? Но разве моя откровенность не обернулась вам ворохами сомнений? Безусловно.
- Нас сюда не закинуло, - уточнил Самирес. - Твое порождение затащило нас сюда силой. Причем намеренно.
- Да, - посерьезнел Иллирод. – Этот приказ я отдал недавно, и отдал всем. Те из них, кто находится в Мандорре, отлично его понимают и выполняют в отношении людей в пустоши. Те же, кто выходит в Темные Порталы, разумом несколько обделены, и посему решили схватить вас. Что ж, схватили. У вас могли возникнуть вопросы насчет второго Портала. Я открыл его, как только мой брат Сагитер вырвался из заточения; думал, что его сила может влиять на мое творение. Оказалось, что я ошибался.
- В твоем монологе стоило сделать акцент на людях с пустоши, - заметил капеллан с хитрой усмешкой.
- Безусловно! – расцвел Иллирод. Его клиновидная бородка радостно затряслась. – Ты очень сообразителен, хочешь, я тебя нарисую? Что ж, оно так. Это дело касается вас самым непосредственным образом. Недавно в район северо-западней Аданота прибыл небольшой военный корабль. Содержимое корабля принялось продавать оружие и патроны группе «ЭКО» - один из их лагерей обнаружился неподалеку – в обмен на магические кристаллы, жезлы, книги, свитки и прочий хлам. В связи с этим «ЭКО», долгое время сидевшая без оружия, патронов и лекарств, пошла в нашу сторону. На юге отсюда тянется так называемая Великая Стена Распятых. Это вроде второго Пути Казненных – огромная цепь демонстративно распятых на крестах людей и дентрадов. Она создана в назидание моим детям. Теперь у этой стены началась настоящая война – измученные и полуголодные эльфийские националисты против сытых, здоровых и сильных, а главное – бесконечных дентрадов. Чтобы прорваться через Стену, вам придется потрудиться.
- Ты нам поможешь, - полувопросительно предположил Самирес, смачивая губы в кружке с водой. 
- Помогу. Пока вы здесь, моя война – это ваша война, и наоборот. Эльфы будут стрелять в вас без предупреждения. Помимо всего прочего, они ненавидят магию, и умеют ее чувствовать. Естественный магический фон своих тел они глушат техникой. Тяжело раненных они предпочитают добивать во избежание зарастания ран древесной корой. Конечности, правда, можно ампутировать, но они иногда отрастают в виде огромных ветвей. Мертвых они сжигают – как своих, так и врагов. На крестах.
- Насчет их любви к крестам мы осведомлены, - сказал Сандерас.
- Не сомневался. В таком случае смотрите сюда.
Архитектор повел рукой, и камень у подножия его трона вскипел и заходил волнами. Через мгновение застыл в некой форме, изображавшей некий горный ландшафт, плавно переходящий в равнину. Архидьявол соскочил с трона и встал где-то в районе предполагаемой пустоши. Указал пальцем в объемную карту.
- Здесь, прямо к северу от нас, располагается один из немногих наземных проходов в пустыню. Сейчас там ведутся активные бои. «ЭКО» дошли до того, что стали рыть окопы и траншеи, что для них несвойственно. Они вообще предпочитают тактику партизанскую: внезапный удар и отступление. В этом же случае пошли на реальную позиционную войну. Я дам вам отряд. Вот в этом ущелье – с нашей стороны – когда-то располагалась крепость Немзат-Мордет, выстроенная на костях эльфов и имперцев еще первыми дентрадами. Теперь от нее остались лишь руины. Под прикрытием фрагментарных укреплений вы прорветесь.


- Ненавидим вас!
Надрывный, ломаный крик эльфа громом звенел из трансляторов, развешанных вдоль всего ущелья. Радары были старыми, ржавыми, и искажали его красивый голос до неузнаваемости. Впрочем, еще больше искажало голос содержание его речи:
- Ненависть – единственный двигатель классового прогресса, товарищи! Только ненависть подогревает наше стремление к благим деяниям! Только ненависть позволит нам использовать наше оружие, чтобы сокрушить проклятых книжников и магов, грязных чужаков, восставших из Геенны животных и предателей идей национал - коммунизма!
Фанатичные выкрики комиссара «ЭКО» накладывались на далекие и глухие трели очередей.
Вар Тревис осмотрелся. Их небольшой отряд залег в небольшой разрушенной караульной комнате, располагавшейся при вратах крепости. Обломки толстых стен едва достигали среднего человеческого роста, но были сработаны так добротно, что ни пуля, ни граната их бы не взяла.
Иллирод свое слово сдержал. И сдержал так, что Вар Тревис не переставал оглядываться и кривиться. Двадцать или двадцать пять крепких дентрадов в обрывках лат, четверо из которых несли Дамикора. Два могучих полудемона, еще сохранявших черты человеческой первоосновы, но оснащенных прочной чешуей, загнутыми когтями и частой гривой острых рогов.
И два Крематора. Несмотря на полностью человеческий облик и на отсутствие каких бы то ни было мутаций, их природа напоминала покрытую сажей картину, и в глазах их уже не было ничего людского – это были наполненные сдерживаемой злобой пустые глаза демонов, смотрящие в никуда, как слепые. Руки их были покрыты бледными пузырями и волдырями от ожогов, большинство пальцев словно слиплось в кровавые и отвратительные органические комки. Над головами их тускло светились жуткие нимбы с пентаграммами – единственная внешняя роскошь, которую позволял себе каждый Крематор, уродуя и пожирая душу человека.
Вар Тревис помнил тот день, в который открылся второй Темный Портал, и помнил свой бой с одним из таких одержимых. Помнил тот огненный кошмар, из которого хлестали ручьи лавы и потоки живого пламени.
А еще – помнил теорию. Помнил, что все они когда-то были людьми – не эльфами и не дентрадами, сработанными из безликой плоти, а такими же землянами, как и он сам. Они читали книги, учились стрелять, может быть, имели возлюбленных, лелеяли мечты, надеялись выжить и вернуться на родную планету. А что от них осталось? Сплавленная воедино лишь для передвижения гора мяса, сеющая разрушение и страдания.
Зло воистину многолико.
Из океана грустных размышлений его вытянул бравый голос Сандераса. Сандерас что-то горячо втолковывал одобрительно кивающим дентрадам:
- Три режима стрельбы, понимаете? Одиночными, полуавтоматический в один поворот – три выстрела - и автоматический. Два магазина, патроны в них уложены в шахматном порядке, всего их сто. Для стрельбы используется или один, или второй – в зависимости от нажатого курка; поэтому их удобно набивать разными типами боеприпасов, например, разрывными и бронебойными или кислотными. Три ствола обеспечивают «Синице» высокую скорострельность, притом, что каждый ствол снабжен собственной системой охлаждения и не перегревается даже при беспрерывном огне. Вы понимаете, господа?
Дентрады, при всей их разумности, понимать его слова не могли, но соглашались.
- Что это такое? – хмуро и безучастно говорил ему Дант, словно делая замечание или указывая на необходимость соблюдения скромности.
- «Синица», - расцвел Вайтли, с блаженной улыбкой демонстрируя капеллану массивный трехствольный автомат, оплетенный проводами и с видом дорогой вещи подмигивающий диодами. – Отличная штука. Мое последнее приобретение. Изобретение технологов из базы восточнее Ланкареса.
- Странное название, - насупившись, брякнул тот.
- Происходит из поговорки. Лучше синица в руках, чем журавль в небе.
- Остроумно.
- Точно, - подтвердил Вар Тревис. - Но нам пора выступать. Эта политическая пропаганда уже начинает действовать мне на нервы.
- Хорошо. У тебя есть предложения?
- Дентрады пойдут первыми. Следом за ними – я. А потом уже все остальные.
- Попробуй, - загадочно улыбнувшись, пожал плечами чародей.
Носферату махнул рукой, и кучка дентрадов побежала вперед, по окруженному скалами широкому проходу. При этом они старались держаться ближе к скалам, однако один из них – наиболее храбрый и тяжело бронированный - прятаться не желал и смело бежал вперед.
Первый выстрел, гулким эхом грянувший в долине, разнес ему рог на мелкие белые щепки. Стреляли не пулями, а чем-то вроде длинных раскаленных штырей. Срикошетив, штырь упал на землю, а через секунду взорвался, взметнув песок высоко в воздух. Следующий болт впился дентраду прямо в грудь. Тот замер и попытался его выдернуть.
Разлетелся на мелкие части.
- На скале, - Самирес снисходительно указал на стрелка.
Вар Тревис растворился серым дымом. Брат Боли вылетел из живота стрелка и обратно, Альберт развернул его, вздернул над землей и швырнул вниз. Следом за ним, вращаясь, как пропеллер, полетела винтовка.
Вампир метался, как сумасшедший, расшвыривая эльфов в стороны. В него начали стрелять со скалы напротив, но попасть не могли: носферату лавировал под шквальным огнем, уходя от одних болтов и на лету сбивая другие.
Остановился. Выронил оружие. Удивлялся он всего долю секунды, затем молниеносно вырвал снаряд из плеча и отбросил в сторону. Снаряд рванул.
Застрекотала «Синица», вышибая искры и куски камня из скалы. Один из снайперов дернулся и выронил оружие, зажав ладонью предплечье.
Разрывные пули оторвали ему голову, руку, раздробили плечо и верхнюю часть ребер. Изрешеченные останки эльфа рухнули на колени и скрылись за почерневшими кустами.
Скала будто взорвалась. Объемный и сочный звук взрыва будто сотряс пространство, и на многие метры вверх из скалы рванулся неудержимый фонтан переливающейся зернистой лавы. Бушующей лавиной пламя сорвалось с горки и покатилось по ней, как по ступеням, шумно при этом стуча.
Догорающие заживо и кипящие изнутри нелюди один за другим затихали, оглашая ущелье страшными воплями, похожими на визг раздираемых тряпок.
Оставшиеся в живых дентрады побежали вперед. Следом за ними двинулись Крематоры, объятые багровым ореолом, и люди. Последним повезло: им не пришлось нести мертвого рыцаря самим. Дамикор неторопливо плыл на руках полудемонов позади всех, как во время похоронной процессии.
Да, очень похоже. Стоящий на скале Вар Тревис поднял с земли раненого эльфа, резанул его мечом и отшвырнул в сторону. На десяти пентаграммах «Брата Боли» заиграли алые огни. Мягкое розовое пламя скользнуло по запястьям вампира, и его рана затянулась.
Сверху шествие казалось еще более печальным. Мелко подрагивая от пронзившей все его тело жизненной силы, похищенной у умирающего врага, Вар Тревис вдруг ощутил, насколько все неправильно. Насколько все дико.
Господи, да разве все они хоть немного отличаются от Белзамина и его наследия? От безумных фанатиков в железных масках? От коварных чародеев и черных капелланов? От демонических рыцарей и одержимых паладинов?
Кто он? Кто его спутники? Как они стали теми, кем являются сейчас?
Носферату, весь бунт которого против системы состоит в том, что он отказался воздать по заслугам очередному некроманту?
Мертвый паладин. Исступленная, больная, сумасшедшая вера рыцаря не знает границ, и, как лавина, сметает все на своем пути. Доспехи его хранят в себе чудовищную нежить, проклятую и похороненную еще во времена человеческого средневековья, несколько сотен лет назад, и мощь эта прорывается наружу. Он согрешил, или же родители его? Или весь мир, который он во имя своего бога – ложного бога - залил кровью?
Ложного бога? Мартен Карн когда-то произнес: За нас и нашего бога! Произнес торжественно, с гордостью. Но Иллирод не мог солгать, и Таланос – такой же архидьявол, как и прочие. Значит, и за нас и архидьявола? Слабейшего из всех, которому не достает даже смелости признать себя злом? Который выдает себя за извечное позитивное начало и благодетеля всего сущего? Который мучит людей при жизни, а после смерти отдает их души на растерзание своим братьям во избежание революции?
Дьявол. Все до сей поры непонятное сходилось воедино так легко и непринужденно, что Альберту стало страшно. Один из Семи играючи раскидал все вопросы, мучившие людей веками, и одним словом отверз оковы религии – оковы страха, неизвестности, ожидания возмездия или вечного блаженства. Но пошло ли это на пользу хотя бы ему – малой и ничтожной песчинке знания по сравнению с сомневающимся океаном человеческих душ?
Вряд ли. Вопросы должны стоять – во всяком случае, большие и значительные, - а шоу, как говорится, должно продолжаться. В тот день, когда человек узнает все, что сможет вместить, он завянет в неделю или просто убьет себя, потому что единственными сокровищами, которые удастся собрать, окажутся те, что крадут воры и поедает ржавчина.
 Впервые после того дня ему действительно было страшно. Когда в магической тюрьме замуровали Белзамина, он еще что-то чувствовал. Что-то человеческое. Потом его серой пеленой накрыла апатия, не отпускавшая удивительно долго.
А теперь – злость. Серая, бездушная злость, от которой хотелось выть. 
- Некромант, - сложив ладони рупором, крикнул Самирес настолько громко, насколько позволяло его достоинство. – Ты ранен?
Вар Тревис очнулся и переместился вниз.
- Вперед, - Дант кивнул в сторону высившихся вдали крестов, будто припорошенных песком и ярким солнечным светом.
- Да. Пора.
Динамики надрывались дрянной записью комиссарского голоса.

Лагерь группы «ЭКО» расположился у самого подножия высокого холма, за длинной чередой казненных, прямо перед входом в ущелье со стороны пустоши. Всего один раз взглянув на него издалека, Вар Тревис понял, что над укреплением района вокруг Аданота трудился тот же больной ум, вдохновленный книжной романтикой земного милитаризма далекого двадцатого века. Именно книжной: эльфы, безусловно, могли видеть Землю только на картинках, и посему особенно радовались подробным и торжественным описаниям: вот, колючая проволока, вот, возвышение с офицерами в серой форме – и тысячи солдат, воздев руки к небесам и придерживая ремни автоматов, стройно вышагивают на плацу. Если же эльфу попадался хотя бы обрывок рукописи о лагерях, массовых казнях, генетических опытах и пытках, он был и вовсе на седьмом небе. И воплощал все в жизнь – разумеется, на благо всей эльфийской нации. Нация стремилась выкорчевать из себя корни плевелов – всю проклятую магию, всех деревянных мутантов и всех осквернителей природы и мерзких чужаков, загрязняющих своим существованием плацдарм для процветания избранного народа.
Одним словом, коммунизм в лагере был налицо. Все были равны, все были братьями и сестрами, гражданами мира, все питались одними и теми же съедобными плевками полумертвой пустыни, подбирая все, что хотя бы теоретически жуется, все носили одно и то же тряпье, некогда бывшее роскошными яркими одеждами. Все воевали наравне и наравне погибали под мечами своих бывших собратьев или полудемонов.
Материально коммунизм выражался в ветхих каменных столбах, окружавших миниатюрное поселение, на которых были растянуты бесполезные провода и фанатичные трансляторы. В жалких землянках и нескольких железных конструкциях, наспех собранных из обломков человеческих кораблей. В редких железных вышках с установленными на них гранатометами или уродливыми карликовыми баллистами.
В полуголодных остроухих созданиях в побледневших зеленых балахонах. В озлобленных и ненавидящих все живое солдатах с автоматами, уже забывающих вкус настоящей еды. Их ненависть росла от понимания, что при сотрудничестве с Аданотом они могли бы быть сыты и веселы.
Душевные силы большинства из них питал только страх перед расстрелом в случае дезертирства и два гигантских портрета, висящих посреди ровно утоптанной деревеньки: лысого человечка с красной звездой на фуражке и подтянутого субъекта с выкинутой вперед рукой, аккуратной челкой, смешной щеточкой усов и свастикой на рукаве.

Прочно засев в окопе вдоль хлипкой проволочной стены, эльфы отстреливались по мере сил. Вайтли, не раз встречавший представителей «ЭКО» в своих путешествиях и ни разу с ними не разговаривавший, был неприятно удивлен. Обычно во время перестрелок нелюди могли позволить себе очень немногое, но в этот раз палили уверенно и вынимать из ножен клинки и идти в отчаянную атаку не собирались.
Вглядываясь в подзорную трубу, закрепленную на «Синице» поверх всей конструкции, Сандерас заметил кое-что странное, и в голове его замелькали образы. Канализация – гхасты – нагло и бесцеремонно избивший его сигорит.
Штурмовик с новеньким «Стаггером».
Штурмовик, как две капли воды похожий вот на этого, маячившего теперь в выпуклом круге линзы.
- Эй, - недовольно закричал наемник. – Капеллан. Зачем ты его сжег?
- Кого? – Дант взвесил в раскрытой ладони очередной сгусток оранжевого огня и грозно поглядел на охотника.
- Как я покажу, когда ты его сжег? Человек в стандартной броне тяжелых штурмовых войск.
- Ну и?
- Точно такого же я видел в катакомбах под Марготом. Они прибыли сюда совсем недавно. Такой модификации автоматов, как у них, здесь не существовало принципиально, можешь мне поверить.
- Хочешь сказать…
- Ну да. Буквально несколько недель назад здесь появились новые люди – каким образом, непонятно. Во всяком, очевидно, что они сотрудничают с «ЭКО».
- Странно, - пробормотал Вар Тревис, с интересом слушавший Вайтли. – Неужели опять военные? Новые попытки захватить планету?
- Военные не считались и интересами чужаков тогда, и не стали бы считаться теперь. Они бы просто стреляли, а этот лагерь затушили напалмом, - возразил Самирес.
- Это правда. Кто же тогда? Ученые?
- Мне смешно, некромант. Ты сам был, если я не ошибаюсь, ученым – об этом упоминала официальная пропаганда после твоей «ереси» - и должен знать, как действуют другие ученые. Сидят на месте, обороняются и препарируют все живое.
- Я никого не препарировал, - обиделся Альберт.
- Вы просто не дожили до этой стадии изучения нового места. Вас разогнали во время экспериментов над почвой и воздухом.
Вар Тревис вынужден был согласиться, а чтобы не делать этого, увлекся перезарядкой «Химеры».

- Они стрелять нас, - высокомерно заявил высокий эльф. На Кэтрин он смотрел сверху вниз и смотрел снисходительно. – Все ваш человек смерть.
- Кто? – сделав вид, что все остальное пропустила мимо ушей, спросила та. – Кто в вас стрелял?
- Человек. Мало человек, много дентрад.
- Дентрад?
- Те самые люди-звери, о которых я говорил, - сдержанно встрял Сигурд, попыхивая папиросой. – С юга.
- Помню. Дальше.
- Все ваш человек смерть, - повторил чужак. Его миндалевидные глаза злорадно и устало блестели. – Мы гореть они.
- Они их сожгли, - поспешно пояснил контрабандист. – Не поверю, если скажут, что вместе с имуществом.
Эльф окинул его презрительным взглядом.
- Нет, - будто плюнул он. – Мы не лгать никогда, человек. Мы забрать все, что у них был, и оставить себе. Есть еще нечто сказать вам.
- Что же? – голос Грайв был холоден, как айсберг. 
- Мы найти рацию и использовать, - подумав, решительно заявил воин. – Мы послать сигнал. Мы выйти на беседа с другой человек. Случайно. С другой корабль. Военный.
- Военные? – прищурилась контрабандистка. - Военные словили ваш сигнал?
- Я сказал так, - зло подтвердил эльф. – Они искать вас.
- Что скажешь? – не глядя на собеседника, процедила Кэтрин. – Может быть, что они нас догнали?
- Почему бы и нет, - обеспокоенно пожал плечами Сигурд. – Когда на Марсе мы организовались за добычу руды, правительство объявило нас в розыск. Правда, назвать его всепланетным или международным было бы смешно. Но людей за нами выслали. Видимо, они долетели таки и до этой планетки. А остроухие только облегчили им работу.
- У нас пожизненно? – вяло поинтересовалась женщина.
- Какое там, - замахал руками контрабандист. – У меня стул, у тебя – инъекция. Кстати, если в память о новопреставленной демократии предложат последнее желание, выбирай половой акт. Со мной. Хе-хе. Повезет – забеременеешь и оттянешь исполнение приговора на девять месяцев.
- Не смешно. Что предлагаешь? Бежать?
- А что еще?
- Ну, правильно – что еще? А этих проклятых нелюдей стоит наказать за такую подставу. Пустить кровь, черт побери. Показать, что за такое не прощают даже такая несправедливая раса, как люди.
Кэтрин вынула из кобуры револьвер, демонстративно деловито откинула барабан и вытряхнула патроны на песок. Осторожно выставив перед собой пистолет-пулемет, эльф внимательно следил за ее манипуляциями.
Так внимательно, что заметил зашедшего ему за спину Сигурда только тогда, когда тот накинул ему на шею гибкую металлическую удавку. Руки его моментально поразила удивительная слабость, похожая на паралич, и оружие упало на землю.
Спустя несколько минут тело с буквально перепиленной до позвонков шеей было вздернуто над лагерем, будто флаг. Столб, на котором крепились веревки, был одной из стандартных для «ЭКО» электрических опор и возвышался над барханами так, что видно его было на значительном расстоянии.

Вар Тревис будто слился из бледного тумана, держа в руке старенький громкоговоритель и пучок оборванных проводов. Бросил сумрачный взгляд на лежащий перед ним труп чужака в обветшалой кожанке, затем – на кажущуюся пустынной и безлюдной деревню. Носферату знал, что в каждом доме и в каждой палатке прячутся эльфийки с ребенком в одной руке и дробовиком, осколочной гранатой или топором в другой. Большинство солдат было перебито и валялось сейчас в окопах. Оставшиеся, осознав неизбежность поражения, бежали, захватив с собой все, что смогли унести, в первую очередь – оружие, боеприпасы и все имущество людей в штурмовых бронежилетах.
Альберт облизнулся и приложил усилитель к губам.
- Дорогие товарищи! – почему-то сходу скатываясь в терминологию коммунистов, скрипуче сказал он. – Мы не желаем зла вам – тем, кто сидит в укрытии и не выходит на нас с оружием в руках. В случае выхода мы ответим злом за зло. Нам необходимо всего только пройти через ваш лагерь. Если вы не окажете дополнительного сопротивления, больше никто не пострадает.
  Циничный и злой Дант Самирес, вставший рядом с вампиром, дивился его доброму, открытому и честному характеру. Некромант не мог не знать, что без бойцов лагерь обречен на медленную голодную смерть или быстрый геноцид кем бы то ни было. Поэтому ему следовало или, помолясь Богу, перерезать оставшихся, или дать им шанс погибнуть добровольно. И уж во всяком случае, не изображать из себя воплощенную невинность и не заявлять, что «так получилось», «я нечаянно» или «это все досадная случайность и мне очень жаль».
- Я бы на твоем месте просто сжег это место, - не выдержал он. – Зачем ты хвалишься своим милосердием перед самим собой? Зачем разбрасываешь принципы свиньям? Убей всех.
Вар Тревис окинул его презрительным и непонимающим взглядом.
- Ты шутишь? – выдавил он. – Уничтожать столько живых существ? Женщин и детей?
- На твою долю сегодня пришлось не меньше.
- Вооруженных мужчин. Мы все-таки должны оставаться людьми.
- Не тот случай, - Самирес прищурился и покачал головой. – Эти женщины и дети вооружены до зубов и не постесняются выстрелить нам в спину.
- Вот тогда и посмотрим.
- Тогда будет поздно. А ты, некромант, слаб. Однако слаб ты не из-за принципов, чести, совести и ума, а из-за банального кокетства и страха делать так, как считаешь нужным. Это нужное, конечно, портит настроение и карму, но от него никуда не деться. Ты просто не хочешь многого понимать, из-за этого и страдаешь. Ведь тебе неприятна твоя глупость?
- Ты слишком много говоришь.
- Если скажешь, я замолчу, - пообещал черный капеллан. – Но исключительно потому, что пойму: ты не хочешь слушать, гм…
- Правду?
- Называй это как хочешь. Слушать то, что может иметь для тебя практическую пользу.
Вар Тревис повертел в руках громкоговоритель и раздраженно сунул его чародею.
- Делай, как знаешь.
Дант проводил его долгим взглядом, лишенным и признаков уважения, и повернулся к Сандерасу.
- С таким характером впору сидеть у примуса и листать журнал, - ледяным голосом промолвил он. – А не воевать. И уж тем более не выяснять отношения с высшими силами. И с совестью, кстати, тоже. Согласен?
Тот моргнул.
- Не во всем. Ты навис над всем, как солнце, и мыслишь в мировом масштабе. А этому субъекту – назвать его человеком было бы странно - пожалуй, стоит разобраться в себе. В одном квадратном метре на плоскости и в двух кубических.
Самирес протянул рупор одному из Крематоров.
- Сожгите здесь все, - будничным голосом приказал он. – Уничтожьте это место и любые о нем воспоминания. Если здесь останется хоть камень на камне, то эти камни сами будут кричать к небесам.
Багровое лицо одержимого перекосила чудовищная улыбка. Демоническая мутация превратила его зубы в ужасные костяные иглы, беспорядочно торчащие из почерневших десен. По подбородку его потекла кровь, а глаза превратились в бездонные огненные озера.
Первыми вспыхнули портреты в центре лагеря. Вслед за ними занялись окружающие столб палатки, а от самой каменной колонны, расщепив ее как кусок дерева, хлынули переливающиеся лавовые реки.

Клаус Вормтонг пощелкал кнопками на грудной плите скафандра и снял с головы тяжелый шлем с прозрачным пластиковым забралом. Глаза Клауса заслезились при попадании в них лучей бледно-розового мертвого солнца.
Вормтонг был удивительно небритым субъектом с напомаженными и гладкими волосами, аккуратно зачесанными на затылок. Глаза его были маленькими и красными, а воспаленные веки – тяжелыми, как театральный занавес. Во лбу его горело клеймо в виде креста – алое в центре и темное, застарелое по краям, видимо, часто обновлявшееся.
Скафандр человека был испещрен священными символами и цитатами из Священного Писания. Даже разъемы для дыхательных трубок были выполнены в виде знака Сантума – круга с вписанным в него треугольником. На правой руке его закреплен маленький шестиствольный миниган.
Вормтонг угрюмо посмотрел в яму, заполненную окровавленными трупами людей и эльфов. Потом с отвращением сплюнул на мертвое тело солдата «ЭКО» и запрокинул голову.
- Нечестивые, - хрипло и исступленно прошептал он. – Они – как прах, взметаемый ветром.
- Господь испытывает праведного, а нечестивого и любящего насилие ненавидит душа Его, - негромко произнес военный в таком же скафандре, но менее красивом и более практичном, спускаясь по металлическому трапу корабля.
- Истинно так, брат, - согласился Клаус. – Зачем метутся народы, и племена замышляют тщетное? Зачем мы прибыли сюда?
Он ткнул пулеметом в сторону останков деревни – в сторону застывшего каменного кострища с торчащими из него обломками колонн.
- Огонь и сера, - ненавидяще выдохнул Вормтонг. – Эти проклятые воры – они сделали это. Кто еще будет стрелять в своих же людей весьма вероломно? Кто мерзких нелюдей убивать станет? Они. Насилие по отношению к человеку ужасно и мерзко пред очами Господними. Новые преступления к старым прибавились. Переполнена чаша терпения Господня. Нам необходимо найти их и препроводить в темницу. Или сразу казнить. Истребите в Вавилоне и сеющего, и действующего во время жатвы; от страха губительного меча пусть каждый возвратится к народу своему и каждый пусть бежит в землю свою.
- Мы засекли сигнал их рации в этом месте, - заметил второй военный. - Далеко они уйти не могли. Разве что опять сбежали в открытый космос, но это не в их стиле. Они еще не все разграбили здесь.
- Истинно. Во славу Господа, брат. Вместо того, чтобы собирать сокровища на небе, уничтожим воров, которые подкапывают и крадут. И вот, будет хорошо весьма.