Вся правда о нас. том 1. начало игры Scene 14

Глава 40.

   Что-то нарушает тишину. Кажется, это человеческие голоса. Я открываю глаза. Помещение пустое. Кроме мебели и меня – никого и ничего. Голоса не здесь, они где-то далеко.
   Я пытаюсь пошевелить руками, и у меня получается. Тогда я медленно поднимаюсь и встаю на ноги. Они неподатливые, как холодный пол под ногами, но мне удается сделать несколько неловких шагов. Вдруг справа от меня что-то начинает двигаться. Там человек, втиснутый в узкую рамку темного цвета. Я приближаюсь к нему, он движется мне навстречу. Я протягиваю к нему руку, и он делает то же самое. Но, стоит мне коснуться его, как мои пальцы упираются в твердую гладкую поверхность.
   … Черный туман клубится за рамой, и сквозь него проступает лицо без очертаний. Рот лица-маски открывается. Девушка в плаще заносит руку, кинжал в ее ладони сверкает. Крик…
   Я вздрагиваю. Что это было? Я словно на миг очутилась в другом месте…
   Позади меня слышится хлопок, я отдергиваю руку и оборачиваюсь. В дверях комнаты стоит тот человек, кажется, Роджер. Он просто стоит и смотрит на меня, но наконец произносит:
- Как ты себя чувствуешь?
   Я лишь пожимаю плечами, потому что еще не знаю слов для описания своего самочувствия. Я и понятия не имею, откуда мне известен этот жест и что он означает, но почему-то уверена, что могу применить его сейчас. Парень снова делает паузу, потом говорит:
- Я принес тебе одежду, - он указывает на то, что держит в руках, - Тебе надо одеться.
- Зачем?
   Лишь теперь я начинаю замечать главную разницу между нами: Роджер, выражаясь его словами, «одет», в отличие от меня. Мне вполне удобно и так, однако в глазах Роджера я вижу недоумение, растерянность и смятение.
- Ну… потому что… так надо, - слова даются ему с трудом, кажется, он сам не до конца уверен в том, что говорит, - Ты ведь не можешь ходить голой.
- Почему? – я все меньше понимаю его.
- Потому что так нельзя.
- Но почему?
- Неважно. Просто оденься, ладно?
   Он кладет вещи на стул и спешит уйти: в моем присутствии он чувствует себя скованно и напряженно, я это ощущаю. Но из-за чего? Я пытаюсь понять.
- Почему все так странно? – мой вопрос настигает парня в дверях. Он останавливается и с видимым усилием поворачивается ко мне.
- Что ты имеешь в виду?
- Я совсем ничего не понимаю. Я стараюсь, но не понимаю. Люди странные, - я беру в руки платье, принесенное Роджером. Оно красного цвета и мягкое на ощупь.
- Тэнридское платье из паучьего шелка. Оно тебе нравилось, и я прихватил его, когда мы уходили, - тихо говорит парень, и голос его едва заметно дрожит. Теперь, когда я стою совсем рядом с ним, Роджер становится еще напряженней.
- Зачем оно нужно? – вещь и вправду милая, мне она нравится, но я все же не могу понять ее смысл.
- Оно красивое и… удобное, - парню трудно не только подбирать слова, но и просто говорить.
- Но мне и так удобно, - возражаю я.
   Роджер молчит. Похоже, ему нечего сказать.
- Люди непонятные, - повторяю я, - Они все усложняют. Это глупо.
- Может, ты и права, - и без того хриплый голос парня почти срывается.
    Он стоит передо мной, стараясь смотреть исключительно мне в глаза и никуда более. На его лице написана мучительная борьба. И страх.
- Чего ты боишься?
- Боюсь? Я не боюсь. Разве мне есть чего бояться? – он делает судорожную попытку улыбнуться, но лишь с трудом сглатывает, и тяжелое дыхание выдает его.
   Я, не отрываясь, смотрю ему в глаза, и парню трудно выдерживать этот взгляд. Я молчу, а он, кажется, даже не знает, что сказать. Внезапно тишину разрывает звон, и Роджер пытается скрыть вздох облегчения.
- Это телефон, - поясняет он, - Пойду отвечу, а ты пока оденься.
   Роджер спешно покидает комнату. Чего же он так испугался?

Глава 41.

   За окном темно. Я стою и смотрю на серебрящиеся точки на небе. Уже поздно, но я совсем не хочу спать. Что-то тревожит меня. Возможно, это из-за того, что я нахожусь в доме той девушки, по словам Роджера, моей подруги. Он рассказал мне про нее. И не только про нее. Эта история мне не понравилась, тем более, что он не сказал, чем же она заканчивается. Роджер предупредил, что прежде я должна все вспомнить. Разве я что-то забывала?
   Смутная тревога копошится где-то внутри меня. Мне не хочется оставаться одной, и я иду к комнате Роджера. Возле его двери я прислушиваюсь. Внутри тихо, но я почему-то уверена, что парень еще не спит. Я открываю дверь.
   Роджер стоит возле окна и смотрит на небо, прямо как я недавно, но по его взгляду я понимаю, что мысли его гораздо дальше, чем звезды. Он не замечает моего присутствия, пока я не подхожу совсем близко. Лишь тогда он поворачивается ко мне.
- Я думал, ты спишь.
- Это плохое место.
   Парень хмурится.
- Ты о чем?
- Не знаю. Меня что-то тревожит. Почему мы здесь?
- Твои родители не должны знать, что с тобой случилось. К тому же, у Брэнды неплохая библиотека, возможно, мы сумеем найти какое-нибудь объяснение тому, что с тобой происходит.
   Он замолкает. Как и утром, продолжать разговор – трудная, практически непосильная задача для него. Я тоже молчу – мне совсем не хочется говорить об этом. Я смотрю на небо.
- Звезды красивые. Сколько их там?
- Кто знает, - пожимает плечами Роджер – он, похоже, рад говорить на нейтральную тему, - Может, миллионы, а может, и миллиарды.
   Одна звезда сияет особенно ярко. Я гляжу на нее, и неожиданно в моей памяти всплывает одно слово…
- Гешша.
   На звук моего голоса парень вскидывается.
- Что?
- Гешша. Вон та звезда. Подойди ближе, я покажу.
   Роджер словно бы нехотя приближается, но старается держаться на расстоянии. Такое ощущение, что он боится увидеть эту звезду.
- Ближе, иначе не сможешь ее увидеть.
   Парень еще медленнее подходит и встает у меня за спиной.
- Вот, - я указываю на небо, - Она такая яркая, не похожа на остальные. Как думаешь, она далеко?
- Очень. Если бы мы жили на ней, то мы не могли бы видеть Землю.
- Интересно, там столько же зла, что и здесь? Знаешь, - я поворачиваю к нему голову, - мне страшно.
- И чего ты боишься? – тихо спрашивает парень.
- Сама не знаю. Просто… Это как дурное предчувствие.
   Ладонь Роджера мягко опускается на мое плечо.
- Не бойся. Я никому не позволю причинить тебе вред.
- Я знаю, - я откидываюсь назад, и руки парня соскальзывают на мою талию. В этих объятиях я действительно чувствую себя в полной безопасности, все тревоги и страхи отступают. Я закрываю глаза. Хриплое дыхание Роджера раздается возле самого моего уха, я чуть поворачиваю голову, и теплые ручейки воздуха щекочут мне щеку. Внезапно я ощущаю, как губы парня касаются моих, легко, почти невесомо, но при этом слишком несмело. Я немного медлю, но затем слегка подаюсь вперед и отвечаю на поцелуй. Точно в ответ на мое движение, объятия Роджера становятся сильней, а губы – настойчивей, почти на грани с грубостью, будто то, что он долго сдерживал внутри себя, наконец нашло выход и теперь прорывается наружу с неудержимостью опаляющей лавины.
   Неожиданно он отстраняется.
- Что случилось? – волна накатившей страсти начинает отступать, и от этого мне становится почти что больно. Грудь горит изнутри.
- Ничего, - парень избегает смотреть мне в глаза, - Просто так нельзя… Я так не могу… Пока к тебе не вернулась память… Ты еще не понимаешь, что делаешь и…
- Неправда. Это я, я здесь, и я знаю, что я делаю.
   Роджер наконец решается прямо взглянуть на меня. По его глазам видно, что он безумно хочет мне верить, но все же сомневается. Он порывисто привлекает меня к себе и вновь припадает к моим губам, но на этот раз к его поцелую примешивается что-то еще, что-то горьковатое на вкус. Стыд? Страх? Он отрывается от меня и смотрит мне в глаза.
- Тебе лучше идти спать, - тяжело выдыхает он, и даже шепот его дрожит.
   Хотя его руки по-прежнему обнимают меня, но глаза молят уйти. Разочарование заполняет меня. Тепло, разлившееся было по моему телу, растворилось, оставив после себя неприятный холодок и ощущение опустошенности. Точно внутри меня не доставало чего-то очень важного, способного меня согреть.
   Я медленно покидаю комнату, возвращаюсь к себе и ложусь в постель, но спать мне совсем не хочется. Я лежу и смотрю на отблески света в окне, размышляя о Роджере. Мне даже кажется, что я слышу его прерывистое дыхание за стеной. Я не могу его понять, он ведет себя слишком странно. Я думаю о нем, пытаясь найти в его поступках смысл, логику, но у меня ничего не получается…

Глава 42.

   … Улица была темна, и тени, шипя, гнались за мной, но куда страшнее их было следовавшее за мной по пятам чудовище, которое еще несколько минут назад было милой девчонкой по имени Брэнда. Внезапно невыносимая тяжесть упала на мои плечи, и асфальт стал стремительно приближаться к моему лицу – монстру удалось повалить меня, и острая, обжигающая боль пронзила шею…
   … Всего лишь одного взгляда на Энн мне хватило, чтобы мое сердце сжалось как в тисках, но эта пытка была мучительна и сладка, потому что я осознала – я люблю ее. Очарование этой тайны было таким новым, необычным, но одновременно нежным и таинственным, и я отдала бы все на свете, чтоб продлить очарование этой тайной…
   … Вновь тьма, и вновь пустынная улица, но теперь я не боюсь ни того, ни другого, потому что знаю: у меня ест сила. Слишком поздно я обнаруживаю присутствие незнакомца за своей спиной, но даже когда он хватает меня и требует отдать сумочку, мне не страшно, потому что я по-прежнему уверена в себе и в своих способностях. Между нами завязалась борьба, исход которой было бы трудно предсказать, если бы незнакомец не выкрикнул заклинание, которое, опаляющей волной толкнувшись в мою грудь, наполнило все мое тело невыносимой, кошмарной болью, разливающейся по каждой клеточке и сковывающей суставы…
   … Прогремел удар гонга, и двое мужчин сцепились на смерть. Их тела сплелись в единый клубок, в котором мелькали только когти и вспыхивали глаза вождя Тэн Риды и Роджера. Истулас был сильнее своего противника, и это  было очевидно для всех, в том числе и для меня. И я знала, что просто не могу, не имею права допустить гибель Роджера. Ноги сами понесли меня к площади…
   … Яркая вспышка пронзила тело Шанли насквозь, и тот выгнулся дугой, словно луч оружия был гарпуном, и теперь кто-то безжалостно дернул за канат. Песок взметнулся в воздух, когда мальчик приземлился на него, глубоко зарывшись в него лицом. Его глаза все еще смотрели на меня – богиню, ради которой он пожертвовал собой и которая не смогла его спасти – но в них уже потух огонь…
   … Но глаза Роджера были полны жизни, и я ощущала как она перетекает в меня, заново возрождает мои силы, и одновременно с этим всю меня будто парализовало, хотелось без конца смотреть в эти немного грустные серые глаза, раствориться в них, стереть границу между двумя телами, слиться в одно целое…
   … Брэнда занесла кинжал над Энн… Марианна закричала, и ее крик слился с запоздалым воплем Энн и моим собственным… Отчаяние и ненависть захлестнули меня, выталкивая из груди кислород, но вместе с этим границы моего собственного тела словно бы раздались… Нет, это я сумела выйти за его пределы… это была я же и уже не я, точно я превратилась в кого-то другого, невообразимо мощного, почти всемогущего… В тот момент, когда кинжал вонзился в сердце Энн, я последней искоркой сознания той, прошлой Доны поняла, что мое тело – больше не мое. Оно все еще подчинялось воле, но воле не моей, а того, кем я стала, да и само тело было уже другим. Я рванулась, и сковывавшие меня цепи лопнули, как нити. Всего лишь один прыжок мне потребовался для того, чтобы преодолеть расстояние, разделявшее меня и Брэнду, - и вот уже она лежит, прижатая к полу моими мощными лапами. Мои когти как будто сами тянулись к ее горлу, и мне требовалось лишь помогать им. Брэнда в ужасе визжала, сама превращаясь в животное, но я не дала ее превращению закончиться; мои когти впились в правую половину ее лица, девушка взвыла от боли, и этот крик еще сильнее взбесил меня. Ни внутри меня, ни снаружи уже не осталось ничего, никаких мыслей, лишь одно-единственное желание, сжимавшее каждый сантиметр моего тела невидимыми кулаками и одновременно наполнявшее меня неизъяснимой силой. Мне хотелось только одного – видеть кровь. Ее кровь. Я стала наносить удары, не заботясь особо, куда они приходятся, чувствуя лишь, как когти вспарывают кожу, как погружаются в горячую пульсирующую плоть, как кровь пропитывает шерсть и брызжет на лицо.
   Внезапно слева от меня раздался крик, привлекший мое внимание, так что я даже на секунду замерла и подняла голову. Это была Марианна. Ее полные ужаса распахнутые глаза были устремлены на меня. Я раскрыла рот, но из горла вырвалось лишь рычание. Ненависть по-прежнему клокотала в моей груди, и я почувствовала какое-то движение рядом с собой. Воспользовавшись тем, что я отвлеклась, Брэнда стала отползать в ту сторону, где на стене висело огромное зеркало в темной оправе. Она глухо подвывала, держась за свое исполосованное лицо; порванный глаз вытекал, смешиваясь с кровью, кровью были пропитаны волосы и вся одежда девушки, так что багряный плащ стал практически черным. Красное на багровом.
   Я прижала уши и зарычала. Запах крови забирался мне в ноздри, выплескивавшаяся толчками из ран кровь многотонным молотом стучала по моим ушам, и само осознание того, во что я превратила эту предательницу, распаляло меня все сильнее и сильнее. Мне хотелось, чтобы она сполна ощутила все ту боль, что причинила мне, хотелось упиваться ее мучениями, хотелось лишь продлевать и усугублять ее агонию!
   Обнажив зубы, я вновь зарычала.
   Брэнда застонала и, протянув руку к зеркалу, взмолилась:
- Хозяин, помоги мне!
   За рамой клубился черный туман, и сквозь него проступило лицо… то самое лицо!
   Внезапно воздух в комнате стал густым и тяжелым, мешая дышать. Сделав несколько шагов по направлению к зеркалу, я обнаружила, что руки и ноги плохо меня слушаются. Злость и ненависть вспыхнули во мне с новой силой, заглушая даже животный страх, который на меня нагоняла жуткая маска в зеркале – даже в том состоянии, в котором я пребывала сейчас, я не могла забыть кошмары, преследовавшие меня по ночам. Собрав все свои силы и повинуясь лишь своей ярости, я сделала рывок и широким ударом лапы полоснула по зеркалу. Раздался звук, больше смахивающий на взрыв, поверхность зеркала покрылась трещинами и секунду спустя лопнула так, будто внутри нее что-то и вправду взорвалось; на меня обрушился град осколков. Однако грохот не утих, напротив – он продолжал нарастать, и в нем был не только звон осколков, но и тысячи голосов, воющих, кричащих, вопящих на разные лады. Этот гомон не только окружал меня – он проникал в мою голову и во все мое тело, разрывая его на части изнутри и наполняя их новыми визгами и криками.
   Неожиданно ненависть исчезла, остался лишь ужас, панический ужас. Я бросилась прочь, прочь от этой комнаты, от осколков проклятого зеркала, от голосов и их воплей. Прочь, прочь, как можно дальше и быстрее.
   Дальше был провал, во тьме которого меня подгоняло единственное стремление – бежать. В себя меня привела жуткая боль во всем теле. Нечто подобное я испытывала, когда оказалась под действием заклинания смерти, с той лишь разницей, что сейчас из меня будто пытались вытянуть саму мою жизненную сущность. Казалось, меня разбирали по клеткам и каждую из них выворачивали на изнанку, подвергали мучительным пыткам. Я сжалась в комок, пытаясь спрятаться от этой муки, и решила: что бы из меня ни пытались вытянуть – пусть забирают, лишь бы исчезла боль. Даже если пытаются забрать мою жизнь – пусть, только бы боль ушла. И она действительно пропала, когда мне уже казалось, что я не выдержу более ни секунды. В тот же момент и сознание покинуло меня…
   … Я закричала и рывком села на постели. Меня трясло, а в голове снова и снова прокручивались все эти кошмарные сцены, сопровождавшиеся не менее реальными ощущениями, как если бы я заново переживала раз за разом все те ужасы.
- Дона! – в комнату ворвался Роджер, - Что случилось? Почему ты кричала?
- Роджер! – я зарылась лицом в его рубашку, почти не пытаясь заглушить рвавшиеся наружу рыдания, - Я снова пережила это! Все это! Опять!
- Тише, тише, - растерянно пробормотал парень, прижимая меня к себе и нервно проводя рукой по моим волосам, - Все позади.
   Я закусила губу.
- Она… Она убила Энн! Господи, я так ее ненавидела! Я даже не знала, что способна так ненавидеть…
   Роджер взял мое лицо в свои ладони и заглянул мне в глаза.
- Это была не ты.
- Я. Только я… в виде животного.
- Как тебе это удалось? – по его взгляду я поняла, что этот вопрос давно его волновал.
- Так каждый может. Брэнда предупреждала меня, - при мысли о девушке, да и о самом превращении по моему телу пробежала дрожь. Я невольно сжала руку Роджера, но все же закончила фразу, - Чересчур сильные эмоции могут спровоцировать полное превращение.
- Это опасно? – глаза парня потемнели.
- Очень. Практически все, кто превратился целиком, не смогли вернуться в человеческий облик.
- … Но, - Роджер внимательно взглянул на меня, ожидая продолжения, - тебе это удалось…
   Я растерянно подала плечами.
- Да. Я не знаю, как… - контролировать готовые вырваться наружу слезы становилось все труднее. У меня сильнее задрожали руки, и, чтобы скрыть это, я откинула с лица растрепавшиеся волосы, - Я так боялась, что однажды это произойдет, и вот… случилось. Это просто ужасно! – я всхлипнула, - Ты становишься животным, начинаешь думать, как животное… хочется лишь крови и страданий…
   Роджер порывисто прижал меня к себе. Его сердце бешено колотилось над самым моим ухом.
- Господи, я так испугался, что с тобой что-то случится! – его шепот дрожал и срывался, - Если бы ты погибла, я никогда бы себе этого не простил, - парень поймал мой взгляд, - Мне не стоило прогонять тебя тогда с чердака. В тот вечер Община подослала своих людей прямо в мое убежище. Мне удалось сбежать и увести их оттуда, потом я избавился от них, а когда вернулся, то застал тебя. Я решил, что безопаснее будет ничего тебе не рассказывать. У меня был нелегкий выбор: либо объяснить тебе все и лишиться твоего доверия, либо прогнать, разыграв злобу, - тогда, возможно, ты обиделась бы и некоторое время не появлялась у меня. Поверь, мне было невыносимо кричать на тебя, но это был единственный способ спасти тебя.
- Спасти? От амориан?
- И от Общины. Она была в сговоре с аморианами, и они надеялись с моей помощью заполучить тебя.
- Но зачем?
- Это… - Роджер немного замялся, - долгая история. Община всегда хотела обрести могущество, собрав воедино силы всех четырех стихий. У них уже были определенные успехи. В их распоряжении имеются силы Воды и Земли. Носитель энергии Воды добровольно присоединился к Общине, а у обладателя силы Земли энергию отобрали насильно.
   Я осмыслила его слова. Выходит, двое моих самых сильных врагов – Община и Амориан – были заодно. И они были сильнее, чем представлялось вначале. И все же что-то казалось мне нелогичным, что-то, что я никак не могла ухватить… Но как тогда?..
- Откуда тебе все это известно?
- Я сам присутствовал при этом. Они использовали тот же способ, что и в случае с тобой, это, если угодно, отработанная схема. Похищение близких людей, кошмары, психологическое давление, а где нужно – и физическое.
- Но как это работает? -  всплеснула руками, - Если они могут просто прийти с отрядом железных верзил и забрать все, что захотят…
- Во-первых, победить обладателя силы стихии не так-то просто даже целой армии. А во-вторых, тут есть один нюанс. Чувство неизбежности, которое внушают жертве, причиняет ей больше боли в сочетании с потерей близких. При этом энергия усиливается, ее легче захватить. И, как завершающий удар, - они решили использовать меня в качестве убийцы. Сначала я был всего лишь еще одним сбежавшим, меня предписывалось найти и уничтожить. Но когда Община прознала, что мы с тобой сблизились, я стал куда важнее, чем очередной беглец. Когда попытка поймать нас в библиотеке провалилась, община приказала аморианам атаковать Тэн Риду, чтобы проверить, действительно ли ты обладаешь силой Огня, а заодно и помешать тэнридцам убить меня.
- Откуда они могли знать, что те собираются тебя убить?
- Тэнридцы не могли не почувствовать на мне влияние Общины, - Родж грустно хмыкнул, - Помнишь, как они меня называли? Когда же стало ясно, что захватить нас там не получится, Брэнда похитила твоих подруг, подбросила тебе кольцо, а затем стала посылать тебе кошмары. Я наблюдал это – не самый приятный ритуал. Перед тем, как меня схватили, я успел оставить тебе предупреждение, я знал, что ты упряма и все равно придешь за мной, но надеялся, что ты сможешь понять все прежде, чем тебя схватят. Я упустил из виду только одно – ты жила в доме Брэнды, и она, конечно  же, следила за тобой. Община всегда опережала меня на несколько шагов, так что в конечном счете вышло, что я сам заманил тебя в ловушку, от которой пытался спасти. Прости, если можешь, - Роджер вздохнул.
- Эй, это не твоя вина! – я фыркнула, - Во всем виновата Община!
- Началось все с меня. Если бы тогда, спасаясь от Цербера, я не сел бы в твою машину…
- …То погиб бы, - оборвала я.
- А так чуть не погибла ты, - возразил парень, - Я бежал от своих проблем, а в итоге создал кучу проблем тебе.
- Перестань, Родж, - я взяла его за руку, - Не будь рядом тебя – я вряд ли сумела бы так долго оставаться в живых. Вспомни, сколько раз ты спасал меня, рискуя жизнью?
- Разве я мог поступить иначе? – парень отвернулся и тихо проговорил спустя несколько секунд, - Я всегда был слаб.  У меня не хватало сил, чтобы смотреть в лицо жизни, не хватило сил и на то, чтоб оттолкнуть тебя ради твоего же блага. У меня не хватило духу убить тебя тогда, в твоей комнате, хотя я был твердо уверен, что ты разыгрываешь представление с этим милосердием, чтобы разузнать о заклинании смерти. А когда я сбежал от вас с Брэндой после смерти Цербера… Видит бог, мне так хотелось вернуться! Сколько раз за ту неделю я убеждал себя, что больше не хочу видеть тебя никогда в жизни! И все же, когда ты пришла ко мне, я не сумел прогнать тебя. Я пытался изображать холодность и враждебность, я даже хотел припугнуть тебя, что зарежу, но ты разрушала мои защиты одну за другой. Я пытался противиться, но в глубине души всегда знал, что мне не избежать неизбежного. Меня тянуло к тебе, и у меня не было сил, а порой и желания этому сопротивляться. Ты странная, Дона, - он печально улыбнулся.
- Ты тоже. Мне бывает трудно тебя понять. Иногда мне кажется, что мы знакомы целую вечность, но даже тогда у меня возникает ощущение, что я совсем тебя не знаю.
   Роджер внимательно смотрел на меня некоторое время, затем, спрятав глаза, кивнул, пожалуй, чересчур серьезно:
- Возможно, это и к лучшему. Пока твоя жизнь все еще в опасности…
- О какой опасности ты говоришь? – мгновенно вскинулась я.
- Общине удалось забрать то, что она хотела.
- Значит, у меня больше нет силы Огня?
- Нет, нету. Но полностью подчинить себе энергию они смогут лишь в том случае, если предыдущий носитель силы погибнет. То есть ты должна умереть. Именно поэтому, - он заговорил с нажимом, - мне нужно, чтобы ты полностью мне доверяла.
- Я очень хочу тебе верить, - честно призналась я и добавила не менее честно, - Но, согласись, трудно доверять человеку, которого совсем не знаешь.
- Однажды ты ему уже доверилась, помнишь? Все, что я прошу, - Родж сдал мои пальцы, - это поверить мне еще раз. Всего один раз, чтобы я мог спасти тебя.
   Я вгляделась в его глаза. Вероятно, он говорил правду… но после того, что сотворила Брэнда, я не могла заставить себя довериться кому-либо как раньше.
   Поняв, что ответа от меня не дождаться, а может, истолковав мое молчание по-своему, парень поднялся и собрался уйти.
- Роджер, - окликнула я.
   Когда он повернулся ко мне, горло мое внезапно сжалось, но я заставила себя продолжать:
- Сегодня, когда мы поцеловались… - я ощутила, как краска заливает щеки, - Ты попросил меня уйти. Почему? Ты хотел, чтобы я осталась, я видела это в твоих глазах.
- От тебя не спрятаться, маленькая волшебница, - усмехнувшись, он вновь сел подле меня.
- Не уходи от ответа.
- Знаешь… - он помялся, -  Это трудно объяснить. И еще труднее понять. Наверно, я опять испугался.
- Меня?
- Нет, скорее – себя. Своей слабости. Того, что у меня снова не хватит сил, как было много лет назад.
- Что тогда произошло?
- Я не хочу об этом вспоминать.
   Я понимала, что воспоминания болезненны для него, но в то же время осознавала, что мне просто необходимо услышать его историю.
- Родж, если ты хочешь, чтобы я тебе доверяла, у тебя не должно быть от меня секретов.
- Узнав мои секреты, ты вряд ли захочешь мне доверять, - возразил парень.
- Я думаю, - медленно проговорила я, - нет ничего глупее, чем вверять свою жизнь человеку, который пытался тебя убить. Дважды. Я преодолела это. Может ли быть что-то хуже?
- Может, в этом есть смысл… - задумчиво пробормотал Роджер, потом вдруг вскинулся, - Только ты должна обещать, что позволишь мне защитить тебя вне зависимости от того, что услышишь.
- Обещаю.
   Парень помолчал, и я едва удерживалась от того, чтоб не поторопить его. Ему нужно было собраться с мыслями, я же не могла справиться со своим нетерпением. Наконец он заговорил:
- Меня никто не принуждал присоединяться к Общине, это ложь. Я поступил так по собственному желанию.
- Что? – мне показалось, что меня вновь оглушили аморианские воины, огрев чем-то увесистым по затылку.
- Я рос в неблагополучной семье, - Родж заговорил быстрее, словно боялся не успеть, - Отец не вылезал из бутылки, мать работала сутками, чтобы вытянуть меня, мою сестру и двоих моих братьев. Она практически не бывала дома, появлялась, чтобы оставить нам денег, и вновь исчезала. Я даже не могу вспомнить ее лицо – так редко я ее видел. Мы все время проводили на улице, потому что дома был вечно пьяный отец, который если и трезвел, то только за тем, чтоб поколотить нас. В десять лет я открыл для себя наркотики. Это был отличный способ убежать от кошмаров в пусть и вымышленный, но все же относительно счастливый мир. Конечно, за счастье тоже надо платить, как это ни банально. Я воровал сначала деньги у матери, потом стал выносить из дома все, что можно было продать хоть за какие-нибудь деньги. Мне казалось, это может продлиться вечно. Но постепенно воображаемый рай превратился в реальный ад. Увеличение доз перестало приносить облегчение. Дни и ночи, даже если мне удавалось уснуть, это не отпускало меня. Все вокруг слилось в единое черное пятно. А однажды отец надрался до чертиков, прирезал маму и поджег квартиру, да сам в ней и сгорел. Нас отдали в приют. Жизнь там тоже была далеко не сахар, потому что каждый из нас имел не один привод в полицию, и обращались с нами соответственно. Я то и дело сбегал из приюта, мне нужно было доставать деньги и наркотики, без этого я не мог жить. Каждый раз меня ловили копы, возвращали обратно, меня снова колотили, и я снова сбегал. Так продолжалось до тех пор, пока однажды на пороге не появилась немолодая пара – Эмма и Виктор Невинс. Они усыновили меня. Что стало с моими братьями и сестрой я не имел и понятия, да мне и не было до них дела, а директор приюта наверно просто умолчал об их существовании – конечно, кто согласиться усыновить сразу четырех маленьких преступников, а хозяева приюта спали и видели, как бы побыстрее избавиться хоть от одного из нас. Я же быстро смекнул, что новая семья может стать для меня новым источником денег, поэтому отчаянно прикидывался паинькой, лишь бы уехать с ними.
   Поначалу ни Виктор, ни Эмма не замечали, что со мной происходит, - я тщательно поддерживал имидж пай-мальчика, чтобы они, не дай бог, не передумали, и не вернули меня обратно в приют. Они держали небольшую, но процветающую фирму, поэтому я воровал у них без зазрения совести.
   Когда мне исполнилось тринадцать, я впервые узнал, что я оборотень. Точнее, я не мог понять, что со мной происходит (да что греха таить, первое время я списывал все на наркотики), пока однажды Виктор не стал случайным свидетелем моего превращения. Наверно, это был подарок судьбы – он и Эмма оказались оборотнями. Тогда же они нашли у меня наркотики. Я думал, что мне пришел конец, и они отправят меня если не к копам, то в приют – уж точно. Однако… эти люди были практически святыми. Эмма нашла для меня лучших врачей, а Виктор занялся моим обучением в качестве оборотня. Эти двое возродили меня к жизни.
   Через два года у Эммы нашли рак. Опухоль быстро прогрессировала, и с каждым днем ей становилось все хуже. Неожиданно фирма Виктора обанкротилась. Деньги исчезли в мгновение ока, не хватало даже на еду, не говоря уже про лекарства для Эммы. Виктор брался за любую работу, я делал то же самое. Я твердо обещал себе, что на этот раз не отступлю, но с каждым днем моя решимость таяла. Жизнь все сильнее катилась под откос, просвета не предвиделось, и однажды я не выдержал. Наркотики снова стали для меня ответом на любой вопрос. Я старался реже появляться дома, мне было стыдно смотреть в глаза Виктору и Эмме, которые столько сделали для меня. Когда у меня кончались деньги, и я вынужден был возвращаться, там меня ждала одна и та же картина: умирающая Эмма и Виктор, который пытался подбодрить ее обещаниями, что все будет хорошо. Но я-то знал, что хорошо уже не будет. Никогда.
   Спустя год такой жизни я встретил Джека. Он был одним из тех, кто управлял Общиной. Ты можешь подумать, что он пообещал мне небо в алмазах, чтобы я добровольно присоединился к нему, но этого не было. Мы просто сидели в каком-то задрипанном баре, и он рассказал мне, кто он и чем занимается. Он даже не предлагал мне встать на его сторону. Мы просто сидели и делились историями из жизни. Я сама попросил его. Джек предупредил, что никаких скидок мне не будет, но для меня это не имело значения. Все, чего я хотел, - уйти от реальной жизни. Я стал одним из самых ярых приспешников Общины, я исполнял свою работу со всем рвением и старанием, на какие только был способен. Мне действительно нравилось то, что я делал. Я не собираюсь отрицать этого, даже если теперь меня тошнит от всего этого.
   Роджер умолк, глядя на меня, но я даже этого не поняла – в голове все еще крутились его слова. Я сидела, закрыв лицо руками, но даже это не помогало – услышанное до сих пор вновь и вновь прокручивалось в моей голове, словно желая заставить меня поверить в его реальность.
- Ты имеешь право осуждать меня, - осторожно начал Роджер, - Но…
- Почему ты сбежал? – перебила я бесцветным голосом, - Или побег – это тоже очередная ложь?
- Дона, я не хотел тебе лгать…
- Но солгал! – я буквально выплюнула эти слова ему в лицо, - Ты говорил, что Община заставила тебя подчиниться. Сказал, что тебя загипнотизировали. Сказал, что вообще ничего не знаешь об Общине!
- Прости, - он опустил голову, - Я не хотел, не мог потерять твое доверие. Для меня это было жизненно важно. Я знаю, это трудно понять. Когда все, чем ты живешь, рушится в один миг…десять лет служение Общине было для меня смыслом жизни. Но однажды мир перевернулся с ног на голову. Иногда одного мгновения достаточно, чтобы все изменилось. Когда я сбежал от Общины, для меня в жизни не осталось ничего ценного, ничего, во что можно было бы верить. На краю смерти хватаешься за соломинку, так и я ухватился за призрачный шанс. Возможно, мне стоило рассказать тебе все, когда мы только познакомились. Может, тогда я смог бы оттолкнуть тебя. Но теперь, раз уж мы ступили на этот путь, надо идти до конца. Тебе придется довериться мне.
- Довериться? О каком доверии ты говоришь? – я покачала головой, - Ты хочешь, чтобы я безоговорочно тебе доверяла, а сам мне лжешь! По-твоему, теперь я смогу тебе доверять?
- Однажды ты это уже сделала, - напомнил парень.
- Тогда я не знала о тебе ничего, я просто хотела тебе верить – и все.
- Так что же изменилось? – Роджер в упор посмотрел на меня. В глубине его глаз я видела мольбу, но не могла найти в себе сил, чтобы откликнуться на нее.
- Очень многое, Родж. Слишком многое, - я отвернулась, - Я дала тебе слово, и я не собираюсь от него отступаться. Я сдержу обещание – но не более того.
   Роджер поднялся. Он стоял и смотрел на меня сверху вниз, но я не повернула головы. Парень вышел, так ничего и не сказав.
   Я закусила губу. Когда хлопнула дверь его комнаты, я упала на подушку и зарыдала.