Членопринципы

Иллюстрация Алисы Пердулаевой.

Началось с того, что я засунула руку себе в трусы и нашла то, что искала всю жизнь — истину! Не целую истину, конечно, а только один осколок, метафорический. Истина ведь понаразбросана везде, где только можно, поэтому и нет ничего удивительного в том, что один осколок угодил именно мне в трусы. Девица-то я ищущая.
Получилось так, денег не было, интернет и пиво закончились, а спичечные головки мы давно уже не жрем, ни за ради кайфа, ни так, по приколу, и поэтому мы тупо лежали, смотрели в телевизор, и я отчетливо понимала в те минуты на каком дне жизни я, в сущности, нахожусь, даже можно сказать в анусе жизни, и поэтому я начала ковыряться у себя сзади в трусах, ощупывать воспаленные, болючие прыщики, (что уж тут скрывать, у богинь тоже бывают прыщики на жопе), и вот как-то случайно, немало удивившись при этом, вытянула из своей задницы волосок, длинный-предлинный, который на самом-то деле оказался не волоском, а моно-резинкой из трусов, тоненькой такой, знаете ли. Вытянула, значит, и тут же намотала своему теперешнему (временному) спутнику жизни на руку, от запястья наискосок, спиралеобразно, до самого локтя, и чудесно было просто лежать под бессмысленный гундеж телевизора и понимать, что у моего спутника жизни есть на руках хоть какой-никакой, а жирок, или мясцо, что более верно. На руке от локтя до плеча мясца у него оказалось еще больше, и соответственно смотреть на это было еще интереснее и аппетитнее.
И даже сумасшедший какой-то восторг и предвкушение чуда у меня это вызвало, я подумала, что пошли мне Боженька жирненького какого-нить покладистого мужичка, я бы обмотала его всего резиночками, прыгала бы вокруг него радостно и сходила с ума от счастья, капая на пол густыми каплями вожделения. Но спутник жизни мой, он, знаете ли, сухощав и чрезвычайно болезненно относится к тому, чтобы его обматывали резиночками из трусов. Да, он мне так и сказал:
— Я чрезвычайно болезненно отношусь к тому, чтобы меня обматывали резиночками из трусов, особенно если это пережимает вены на руках. Меня прямо тошнить начинает от всего, что даже косвенно затрагивает вены и глазные яблоки. И пупок.
И тут я его успокоила, сказала, что глазные яблоки мы ему перетягивать не будем. И пупок. (В нем, в спутнике жизни есть стержень, он чувак принципиальный, ну всякие такие у него принципы, типа мужыг сказал — мужыг сделал, нет так нет.)
Принципиальный он, его почти невозможно подбить на то, чего ему в данный момент нежелательно. Хотя иногда он и сам бы рад избавиться от своих принципов, а не может. Вот я его на Рождество полчаса уговаривала вокруг елочки со мной попрыгать, а он ни в какую, а я все прыгала себе да и уговаривала, прыгала и уговаривала, и он, смотрю, глазками заморгал, как дитя. То есть я почувствовала, что почти пробила бронь принципов, и он сейчас со мной попрыгает. Почувствовала, что он хочет, но не решается, и быка за рога, разумеется, то есть за руки его взяла, и он каак подпрыгнет, каак громыхнет мелочью в карманах, и одновременно с этим, расслабив сфинктер, каак пернет, так что все, больше я его прыгать не просила. На хрен ты, спрашивается, прыгаешь, если твой желудочно-кишечный тракт не терпит никакой тряски?
После того случая мы заключили негласное соглашение, что я не буду испытывать на прочность его принципы, а он не будет пердеть в моем присутствии. Стараемся держаться. Но я порой и не замечаю, что гну его, гну из стороны в сторону, его этот пресловутый стержень испытываю на гибкость, причем, стержень этот в него полностью не помещается и кусок его торчит порой промеж ног. Вот именно тот кусок, который торчит промеж ног, я обычно и гну. Это лучший способ воздействия на спутника (временного) жизни.
Спутник, в качестве компромисса, весело предложил:
— Давай лучше перемотаем тебе сиську.
Это было переломным моментом в тот вечер, потому что я согласилась на перемотку резинкой из трусов сиськи, и тут же предъявила в знак серьезности своих намерений сиську, оттопырив край майки и лифчика. И знаете, лежа на спине обмотать тонкой резинкой сиську очень нелегко, но мы старались, пыхтели, обливались потом, но в результате только обмотали туго сосок, от чего мне стало некомфортно, и я опять запустила руку в трусы, чтобы найти еще одну резинку, и перемотать кусок стержня спутника, который тыкался мне в бок все то время пока мы обматывали сиську. Спутник однако, когда я извлекла из трусов очередную резиночку, и начала было к стержню приноравливать, заявил:
— Я чрезвычайно болезненно отношусь к тому, чтобы мне…
Но я возразила ему по-свойски:
— Да? А ты видел тетек с синими сиськами? Думаешь, им легко?!
Ну вы все, разумеется, видели этих тетенек с синими, туго перевязанными сиськами, так страшно на это смотреть, ей-Богу, кажется, они вот-вот отомрут и шлепнутся на пол, синие эти сиськи, но вот тетенькам это похоже нравится. А спутник, он ведь тоже таких тетенек видел, потому-то он и отказался от перемотки своего нефритового стержня чем-либо, пусть даже тоненькой моно-резиночкой.
И тут будет уместно сказать, что я хочу быть связанной и даже чуть ли не спеленутой, и мне этого хочется каждую ночь, что странно и страшно. Ложусь я и думаю, о чем бы помечтать и вижу вдруг себя связанной, или даже упакованной в пищевую пленку, как куколка бабочки вообще, только моська одна торчит и все, лежу я при этом в гамаке и некто с идеальными чертами ягодиц, члена и носа раскачивает гамак и меня баюкает. В этой ошарашивающей своей асексуальностью фантазии этой есть доля приятности, но как только включается разум, и переспрашивает так удивленно: «Чего-чего?», я тут же чертыхаюсь и всякое желание теребить писю перед сном пропадает. Сперва это было страшно, осознать вообще такое, страшно, как будто в попу вставляют паяльник, я думала, как это так, это ведь отсылка в оральное прошлое, когда я сосала сиську, а это не секси вовсе, и вот я поняла что со мной такое. Ну да, на моем кусочке истины было написано: «Чтобы связали и выебли», и поэтому меня возбуждают связанные люди, мне кажется, им хорошо, путы символизируют внутренние путы людей, и связанным кажется, что они внутренне освободились от чего-то, передаваясь во власть другому, какому-то из спутников, пусть и временных. Я просто ищу поддержку и любовь, и чтобы меня связали и выебли. Ну что может быть слаще и прекраснее.
— На ладно, тогда перемотаем яйца и на бантик завяжем, — сказала я, тут же принимаясь за дело и не дожидаясь, когда спутник опять выставит свои принципы. — Не фиг. Яйца не вены, не глазные яблоки и не пупок, их можно.
И он сам понимал, что можно и что иначе я не отстану.
— Кстати, я осознала сейчас истину, — заявила я, седлая спутника и плотненько обхватывая и обсасывая розовый кусок его стержня писечкой, — да, я хочу, чтобы меня связали и выебли.
Спутник ахнул и скоропостижно финишировал. А вот если бы я яйца ему перевязала шелковой ниткой или еще какой веревочкой этого бы не случилось. Но тут я сама виновата.

Пы.Сы. Не жрите спичечные головки, можно даже подохнуть.