Скромное обаяние провинциальной любви. 18 плюс

Скромное обаяние провинциальной любви.  Рассказ.
-  Читатель уважаемый, это не  эротика, это вызовет в тебе гнев, эмоции отрицательные, одним словом. И если тебе нет  восемнадцати лет. Беги отсюда! В твоей жизни и так хватит всякого, мерзкого.
Я написал правду жизни. Однако такого сплошь и рядом.. С этим надо бороться.

 Рассказ
Лизонька на лето приехала. Как только последнюю сессию "закрыла",  так сразу и приехала. А в деревне, Лизонькина душенька, страшно томилась. Толик оказался обыкновенным козлом, как и все более-менее завидные мужики. И видеть больше Лизоньку «никакнемог», потому, что встретил какую-то Катю из «неизвестнооткуда». Мочалка эта, именовавшая себя на французский манер Катишь, оказалась рыжей и хитрой, как лиса и вмиг опутала Толика, и даже понравилась его мамаше, чего Лизоньке никак не удавалось. Кроме того, у Катеньки оказалась абалденная фигура это при невероятно толстых, на Лизонькин взгляд ляжках. Сейчас она сидела на младшем Толике и бешено раскачивалась, тряся загорелой грудью, и вот-вот должна была сымитировать очередной оргазм, для предания самоуверенности Толику большому, пребывавшему слегка под кайфом, всегда. Однако в комнату ворвался Брюс Уиллис с огромной сигарой во рту и почему-то в армейских трусах отчима. Лизонька открыла глаза и сразу же зажмурилась, летнее солнце буквально прожигало оконное стекло, прищуренные веки и казалось всю голову до подушки. - Сука, сука, скачидищща... Тихо сказал Лизонька вспомнив приснившуюся так не к стати Катишь, - и ты Толя козёл, А Брюс ничего, вот только эти дурацкие трусы в горошек. В окно постучала тетя Марина. - Вставай соня, завтрак уже остыл.
  Лизонька сладко потянулась и, скинув тонкую сорочку в которой так любила спать направилась к трюмо, - Да я в сто раз лучше этой сучищщии.. прошептала она, разглядывая свое стройное белое тело почти не тронутое загаром.
  Кожа у Лизоньки и в правду бархатная и нежная, какая бывает у девятнадцати летних ухоженных прелестниц, здоровых в силу своей молодости и природной спортивности эдаких Нью-Барби гёрл на нынешний Американизированный манер. Лизонькин день начался в половине одиннадцатого.
  - А вот еще... надо бы ботаника-братика, прыщавого уродца, пятнадцати лет отроду, отправить в ларек на станцию за пломбиром. Подумала Лиза. Уже утомленна деревенским утром, Лизонька брезгливо морщится, глядя в окно на худого костлявого подростка, ведущего на веревке теткину козу. В головке у Лизоньки легко, и пусто, одно омрачает, придется провести лето в деревне. Нюхать эту отвратительную навозно-черноземную вонь огорода, жара, ходить в деревянный туалет, что на краю огорода. Идешь писать, а травинки всякие другие ботвинки, икры царапают. Одно удовольствие водка да танцы, где эти скучающие халды местные, да студентки-неудачницы, не сумевшие остаться в городе, пялятся друг на друга, да пацанов местных дразнят. А те, как петушье из-за них друг другу морды бьют, хоть бы были кавалеры, одно слово - быдляк. И все же, она ждет, ждет вечера с нетерпением, ждет прохладную летнюю ночь. Необходимо, крайне необходимо заняться с кем-нибудь любовью, хотя бы для того чтобы снять нервное напряжение наставить рога Толяше, и для здоровья, - девочки говорили, (мужские гормоны полезны, во всех журналах пишут).
  Кандидат в «доктора», каждый вечер с момента приезда Лизоньки из города, ошивается вокруг да около. Митька. За Лизонькой парень бегает, еще со школы, она ему «шары в голове катает». Сама - то, Лизонька твердо знает, что за такого деревенского елдока, как Митька никогда замуж не выйдет. С её-то внешними данными, - да только принца богатого, такого, как Толик-козел, папаня у него в мэрии и ездит сынок на «крузере». А Митька, - что Митька, одно слово бык с елдой, огромной, как кабачок июльский и только-то. Однако когда под рукой никого не оказывается Митенькой можно попользоваться, и для здоровья полезно, девочки говорили.
  Митька маялся похмельем, встал рано, ни свет, ни заря пошарился по дому и двору, потягал гирю и подтянулся тридцать раз на турнике, сходил в холодную баню, вылил на себя пару тазов прохладной воды, от чего весь покрылся пупырышкам. Пофыркал, потряс коротко стриженной, почти бритой головой, огрызнулся матери, ворчавшей на него из-за ночных Митькиных возвращений. И потянулся на станцию. - Возможно, кого ни будь встречу, на пиво раскручу.

 Как назло, никого путного не было, только Сашка, медленно катил велосипед, качая в такт шагам головой. Митя стал лениво разглядывать подростка, щуря глаза. Волосы у Сашки были богатыми, иная девка завистью изойдет, светло русые почти белые. Из-за этой шевелюры ему одни неприятности. Парни его с детства дразнят бьют, унижают. И друзья у него такие же ботаны. Митька вспомнил себя в школе, вечно растрепанный, с поднятым воротником, с карманами пропахшими табаком, и костяшки пальцев сбитые о чьи-то скулы. И друзья у него такие же, пацаны, он-то конечно самый крутой - лидер, девчонки в тайне мечтают о таких. Такие, как этот ботаник-отличник Сашка, долго остаются девственниками, пока какая ни будь шлюшка, от скуки и по пьянке не даст им разочек, просто потому, что никого подходящего рядом не окажется. Сушняк все больше угнетал Митьку, и жара эта, он презрительно сплюнул клейкой и противно-горькой слюной. И вновь стал разглядывать длинноволосого Сашку.

- Сашка не от мира сего, мало того, что на бабу похож, к тому же еще и читатель, в
библиотеку ходит даже в районную ездит, или с машинистами книги заказывает. Все
нормальные пацаны в его возрасте на танцы ходят, девок трахают, на сеновалах а этот
«ученый». Митька брезгливо поморщился.  Таких чморить приятно, умные до х..я,    а к
жизни никогда не приспособятся, вот этот в самодеятельности поет, танцует. Все танцоры
педики, шныри - извращенцы, евреи предатели. Митька таких стриг и стричь будет, не
ножницами, конечно, нет - деньги с них брать будет, бабосы, бабло. А чо? Раз чмори и
пидорасы,   пускай настоящим пацанам платят.

  В голове Митьки пронеслась сцена из недавнего прошлого, возили Митьку по этапу четыре месяца, однако условно дали. Там, в камере, довелось всякого повидать, видел, как опускают такого лохматого. Сам Митяй тоже поучаствовал,   привалил за щеку. Митя даже вспотел, вспомнив незабываемые ощущения власти и сексуального кайфа которые получил от унижения чернявого, длинноволосого парня, сидевшего за распространение наркоты.

  Парень был старше Митьки к тому же студент престижного вуза. Люсик - так кажется,   погоняли того пидорка. Люсик плакал всякий раз вытаскиваемый из под шконки сильной, накаченной рукой Митьки. Плакал и шепеляво просил. - Димтрий Михаилович не надо.. ну не надо. Однако, после нескольких ударов по печени, прижатый лицом к яйцам,  вяло брал в рот.
 - Соси, хряпай давай! Привыкай Люся, со временем понравится.. Хрипло говорил Митя
накручивая черный волос    Люсика на мозолистые пальцы. - Ты поди еврейчик?
Культурный шибко, студент.. Для Дмитрия это было почему-то важным. С детства он
слышал от пьяницы-отца, - Евреи - пидорасы, продали СССР, развили вас патлатых хипов, всех на параше гноить надо.  Митя вспоминал о Люсике с каким-то особенным  чувством. Всякий раз, говоря себе - самцы так и поступают. Нормальный пацан, как  доминирующий самец, везде себе бабу найдет. Люсика увезли  на суд через месяц, а после суда он повесился. - Х..й с ним,   одним чморем-стукачом меньше. Сказал тогда Митя, узнав о  печальной доле парня, проводившего  по  статье распространение наркотиков.

   Сашка поравнялся со скамейкой, на которой сидел Митя. - Эй! Ты, волосатик, иди сюда. Сашка вздрогнул и сразу отвел взгляд ставший испуганным, плечи его невольно опустились. В Митьке проснулся тот, который самец. - Иди, говорю не сцы. Сашка подошел. - Лизка дома? Сашка кивнул. - Ты ей передай, что бы на дискотеку пришла, понял! Сашка опять отвел глаза. - В глаза мне смотреть! Митька весь вскипел, что-то злобное, похмельное,  взволновалось в нутрии него.

   - Куда идешь? Понизив голос до хрипоты спросил он, а в голове метнулась мысль, - так бы взять сейчас, накрутить шевелюру на руку и опустить это чмо на колени, чтобы место свое знало. Только нельзя, Лизкин брат. Лизку укатывать надо. И прищурив глаза, и еще раз оглядев Сашкину фигуру, подумал. - Может наоборот - приподнять его среди пацанов, подстричь, мышцу подкачать. Митькина кровь начала успокаиваться, однако он все еще чувствовал страх исходящий от парня. И это ему нравилось, он чувствовал власть, власть над слабыми ботаниками из которых в любой момент мог сделать дырявую шлюху Люсика.
   - Лиза мороженого просила купить, тихо ответил Сашка.
Митька резко выдохнул, качнувшись вперед, - Мне банку пивасика возьмешь, понял? Только попроси холодного из холодильника, чтобы дала, понял?. Сашка кивнул, - Иди, - и тихо добавил. - Урод.
   Сам Митька в буфет сунуться не решился, буфетчица Нина уже попадала под его обаяние, одним словом, трахал её Митька неделю подряд, по пять раз на дню, как только освободился в прошлом году, она ему водку носила и всякое вкусное. А чо? Она баба еще хоть куда, только в годах уже, да толстая и под мышками у неё воняет. А давала Нина Павловна самозабвенно, дорвавшись до молодого, спортивного тела буфетчица добирала все, что не мог дать ей пьяница муж. Митька поморщился. Бабы все красивые, только водки много надо..

  Сашка принес пива и пошел домой, все так же катя велосипед. Глядя ему в след, Митя вновь представил Лизку. Мягкая, стройная, кожа бархатная и щелка у неё аккуратненькая такая, тугая, подстриженная по-городскому, побрита, где надо. Попка тоже тугая не разношенная. Одно слово студентка, - ничо, пускай фуфырится, все одно вернется из города, после учебы, женюсь на ней, буду драть, когда захочу, гонор сразу сшибу. Лизка-телка, а телка место свое знать должна. Телки глупые, им всем принца богатого подавай, думают, в город уехали и сразу моделями на журнал. - Вот для чо эти журналы нужны? Да чтобы на картинки эти, вся зона дрочила.. Пронеслось в голове у Митьки. - А Россия - вся зона! Это Митька понял, пообщавшись на этапе с бывалыми людьми. И правят в ней крутые паханы, они и решают, кого и как трахать и с кого бабосы стричь.
  - А город — там таких моделей-студенток, трахают жестко и в большинстве своем бесплатно. Пацаны они везде по понятиям разводят, - нет, есть, конечно, варианты.. Только мало кому из телок везет, крутых-то окольцевать ум надо иметь. А где у Лизки ум?      
   Митька заулыбался, щурясь на солнце. - На передке у неё ум? Сегодня он до Лизкиной дырочки доберется. К скамейке на которой он сидел, подкатил джип. Тонированное стекло опустилось и, Митька подскочил со скамейки как ужаленный, на лице его появилось заискивающее выражение. Стороннему, досужему наблюдателю показалось бы, что зверь сидевший внутри Митькиного тела, по щенячьи затявкал, увидав хозяина. Усталый, хриплый голос тихо спросил.
   - Ну? Нашел Кулька? Митька что-то стал быстро, быстро говорить в ответ, через миг усталый голос его прервал. - Ладно боец, вечером телку срисуй, сам будет. Да по клевее, а то морамойку какую подгонишь!
    - Да что  вы, что вы, как для себя затараторил Митька.
    — Для себя хоть калошу понял!? А для  ПАПЫ клеёвый подгон, понял? Джип тихо отъехал, оставив Митю утирать пот на квадратном лице.
 
   Сашка тем временем, принес пакетик пломбира и свежий батон хлеба. Тетя Марина налила ему стакан молока и справившись о козе; отвел ли, хорошо ли привязал, отправила в огород, опалывать капусту. Сашка с капустой быстро управился и теперь сидел и читал в прохладной беседке построенной еще дедом после войны. Хорошая такая беседка из камня, дед насмотрелся в Европе всяких архитектурных изысков, вот и воплощал после войны европейские виды в российской глубинке. Не дали покоя деду заброшенные имения князей что стоят и теперь вдали от поселка заросшие кустарником.
  -Вот раньше строили, бывало,   приговаривал   он.    
  Особенно   вдохновила   ветерана   готика. Величественные здания Нюрнберга и старого Берлина, с тонкими окнами-бойницами витражи из разноцветного стекла, дед конечно не архитектор был и не строитель. Просто умел из простого камня и бетона чего ни будь эдакое завернуть, - нравилось мужику, прошедшему ад войны, работать, создавая красоту. Такую уж, как умел и что б вьюнок по стенам полз, и крыша черепичная. Уж как умудрился из жести нарезать да нагнуть фигурок на уголках крыши. Конечно, как-то сильно по-русски получалось.
   Сашка, деда не застал, умер ветеран, когда Сашка только должен был родиться, не видел дед перед смертью и родительницу Сашкину. Галина приехала из Киева подкинула старшей сестре маленького синюшного от крика Сашку, и исчезла, не сходив на отцову могилку. Так что Сашку, как и двоюродную сестру, Лизоньку точно так же оставленную еще одной сестренкой, воспитывали тетка Марина с мужем. Воспитывали правильно, не бранили, любили как собственно рожденных. Лизоньку, по окончании школы, отправили в техникум, а Сашенька все еще учился в средней школе. Учился хорошо, танцевал и пел в местном клубе, мечтал поступить в институт культуры. Эдакий знаешь, пай мальчик, спокойный покладистый не из буянов, особо не выделялся характером, однако старательностью и усидчивостью обладал феноменальной. 

    Сашка читал Франсуа Рабле, Гаргантюа и Пантагрюэля, читал, медленно стараясь не размениваться на пропуски, он всегда заставлял себя перечитывать нелюбимые сцены описания природы, или пытался запомнить непонятные слова, чтобы потом заглянуть в словарь. Со временем в подобном копании он стал находить интерес, ему даже понравилось, читая анализировать, сравнивать. Он даже стал распознавать стили и предугадывать сюжет, пока еще не четко, скорее интуитивно, но со временем, из этого могло что-то получится, - сказал бы о нем какой нибудь начитанный интеллектуал.

     Особенно Сашке нравились авторы, описывающие эпоху возрождения, рыцарские времена, исторические события Сенкевич, Проспер Мериме, Мигель де Сервантес Савэдра, Дюма, современные авторы, пишущие в стиле фэнтэзи. Жаль, что фэнтэзи достать в библиотеках было практически нельзя, а выписывать баснословно, по Сашкиным меркам дорого. (Лиза училась и всякую, как говорится, скопленную копейку, отправляли ей в город).   
 
     Воображение, необыкновенно развитое чтением, погружало его в мир фантазий и грез, где он был путешественником, искателем истины, рыцарем печального образа, восторженным и пылким. В жизни же, слыл безотказным скромным и примерным мальчиком, как говаривали о нем соседки. Нет, не был Сашка обделенным любовью и лаской тетки, заменившей ему родную мать, нет, просто подсознательно чувствовал себя обязанным за все и старался изо всех сил, не расстраивать её и, добиться чего ни будь стоящего в жизни. Например, стать режиссером. Чтобы тетка гордилась им и всем говорила, - вот мой мальчик, кино снял или спектакль поставил.

    Сашка читал, но мысли его все еще возвращались на станцию, туда где этот здоровый урод, заставил купить его банку пива. Как бы было здорово выхватить шпагу их тонких кожаных ножен и пронзить сердце этого урода, а потом, глядя на распростертое в пыли тело обидчика произнести какую ни будь сакраментальную фразу, типо. - Сударь вы смыли обиду своей кровью, разрешите откланяться.

                * * *

  Митька до вечера пребывал в раздумьях. Козла, который кинул папика, и увез кассу таксистов, он не нашел, да и не искал честно сказать. Потому, что знал, сегодня не найдет. Папика надо было задобрить, реально задобрить, а как? - Как не жаль, а придется Лизку под шефа подложить, ладно сам еще успею, да и лучше, спесь лишняя с неё слетит, всякое может случиться, мне как-то выкручиваться надо. Ну, потрахает папик Лизку, с неё не убудет, если понравится, папик цацку какую подарит, колечко, сережки, может лавэ отстегнет. Если не понравится, - дура.. отдаст братве, они потрахают. В любом случае от Лизки не убудет, а Митька время выиграет.
    Кулек - тот самый тип, что «срисовал» годовую казну, собранную с таксистов и предназначенную папику, проявится на станции или у своей мамаши, рано или поздно. Здесь его засекут Митькины шестерки. А пока Лизку надо уболтать под шефа подтолкать. Такой подгон папика утешит. Может подсыпать чего Лизке, а где взять? Дмитрий пошарил по карманам и, найдя десять рублей, сплюнул. Денег он, конечно же найдет, до вечера найдет что называется по любому, на то он и Митяй самый крутой пацан в районе, среди таких же.
 
     Лизка как не странно ломалась не долго, - наверное, в городе уже успели укатать, -подумал Митька, садя её в белую семерку. Обычно раскрутить её на секс стоило немалых усилий. А трахалась Лизка классно, У Митяя аж дух захватывало, когда она, постанывая, закрывала глаза или нелепо открывала рот двигая задом на встречу ударам члена Митяя. И кожа у неё самая бархатная, ни единого красного прыщика, попка тугая так и хочется со всей силы впиться в неё пальцами. Митька мечтательно прикрыл глаза, вспоминая тот единственный, раз прошлым летом, когда ему повезло затащить Лизу в койку на вечеринке у одного приятеля.

   Теперь они ехали на семерке за поселок, туда, где стоят развалины старого имения каких-то древних князей. Там, в полуразрушенной беседке, увитой дикорастущим плюющем. Митька облюбовал себе местечко для секса. А что и от поселка недалеко и на природе. Они взяли с собой пива и чипсов, немного поболтали ни о чём и наконец-то занялись любовью.
 
   Телефон буквально разрывался весь вечер, какой-то молодой человек, представившийся Толиком, искал Лизоньку. Он перезвонил пять раз, все время, слыша от тети Марины одно и тоже. - Лизонька ушла с подругами в клуб. Однако время шло, а Лизонька все не появлялась, Марина начала беспокоится. Не то чтобы Лиза всегда возвращалась во время, да и пускай дружит на здоровье, лето-то вон какое. Дело молодое, вот и женихи городские, деньжищи тратят на междугородние звонки. И все же, хоть бы осторожнее была, забеременеет, еще, хотя.. современная молодежь грамотная в этом смысле.
  Марина вздохнула и вновь вгляделась в конец улицы, не идет ли из клуба. Молодежь парами бродили по улицам, сидели на лавочках, отовсюду, слышалась музыка приемников. И не связывалась бы с эти Митькой, уголовником, такой хитрый тип. Здоровается на улице, дак весь твой. А на самом деле поговаривают, рэкетом занимается, и куда милиция смотрит.. Растишь, растишь девку, а она взяла и упорхнула. На сердце у Марины было как-то неспокойно. Она поднялась во флигель, где летом обитал Сашка.
   - Сань.. Тихо позвала она. - Ты тихонько до клуба сходи, глянь, что Лизка не идет, поди, дружит с кем, скажи, что бы домой шла.
   Сашка с неохотой поднялся с кровати и одел ветровку. Идти в клуб ему не хотелось, его друзья уже сидели по домам, смотрели телевизоры или спали, а в клубе болтались пьяные и обкуренные.
    Сашка спросил попавшихся по пути парней - не видели ли они Лизу и получив ответ, что её Митяй укатывать повез на княжью беседку, побрел за поселок, в надежде застать Лизу сидящей в машине а не лежащей под этим животным. Сашка торопился, поэтому обошел кустарник и разрушенную стену бывшей графской конюшни и увидел белое пятно жигулей стоявших у беседки. Все что произошло дальше напоминало ему дурной и бредовый сон.

    Митька тем временем стянул с Лизки легкое платье и вовсю мял небольшую грудь девушки, целуя её в засос. Лиза гладила по широкой накаченной спине парня рукой чувствуя, как Митькин член бьется в штанах. Сейчас вставит.. - Мелькнула в голове её слабая мысль, - надо было потянуть время, поиграть, подразнить засранца, хотя..

    Митька вообще ни о чем не думал, в такие моменты он думать не умел. Неуёмная звериная сила, просыпалась в его крови, заставляя каждую мышцу дрожать от предвкушения мига, когда он кончит. А кончить Митя мог раза два, если телка попадалась классная, выстрелив, он словно замирал, сильно сжимая в руках сомлевшую партнершу. И чувствовал только свой влажный пульсирующий член, находящийся в ней. До тех пор, пока толком не успокоившееся естество его вновь не наливалось дурной силой. Лиза тихо застонала когда его рука сжала её между ног. Митька двигался резко удар за ударом вгоняя в Лизу волны наслаждения его огромный, толстый член заставлял её трепетать и отталкиваться от Митьки. - Все-таки он у него настоящий полковник. -Мелькнула в голове Лизы мысль, - в отличии от Толикиного, Митькин то богатырь. Вот бы Митька был богатым и прикинутым как Толик. Лиза вздохнула.
   Митька кончал долго, Лизе показалось целую вечность, вошел в неё так глубоко, что ей стало больно.
  - Презерватив не порвался? Спросила она отодвинувшись.
  - Не двигайся. - Прохрипел Митя, сдавив ей талию.
  - Ой, жмешь как медведь, отпусти. Раздраженно прошептала Лиза. Митька не отпускал.
  - Не двигайся, сейчас еще раз будет. Митька смотрел на неё как-то властно .
 Лиза почувствовала себя беззащитной самкой в лапах зверя. И даже немного испугалась
   - Отпусти, уже не так настойчиво попросила она. Но Митька вновь задвигался и вскоре, она сама прижалась к его груди, ощущая потную скользкость.
   -Надо на реку заехать сполоснуться. А то тетка унюхает. - Подумала она, замирая от чувства наполненности, которое исходило от движений Митькиного фаллоса. Она глянула в темноту через плечо пыхтящего Митьки и на фоне кустов увидела лицо брата. Сашкины глаза, как у испуганного совенка округлились и выпучились. Лиза с неожиданно силой оттолкнула расслабившегося Митьку, и рванулась в темноту, подхватив платье.
    Митька буквально несколько секунд тяжело дышал, приходя в себя, затем подхватил брюки, спущенные ниже колен,затем кинулся вслед за Лизой, бежавшей мимо развалин усадьбы к поселку. Немного пробежав, он остановился поняв что никогда не догонит Лизу а догнав силой не утащит её на дачу, где развлекается смотрящий с братвой. Дикая злоба вскипела в его душе, в висках застучало, и голова закружилась. Он в отчаянье махнул рукой..
    - Не кончил! Сука, сука, сука!! - взревел он. В голове мелькнуло, - а как же я её Папику подгоню, вот бля, надо было сразу её на дачу везти. Ему стало обидно мог так продвинуться в глазах Папика. Еще этот драный Кулик удравший с кассой. Все одно к одному. Теперь братва решит, что он понт и не может он ничего.. За базар не овечает. 

    Митька обернулся и побрел к машине одиноко белеющей на фоне разрушено беседки. В темноте кустов что-то мелькнуло. - Так нас спугнули.. Митька наконец увидел стоявшего в оцепенении Сашку.
    - Ах ты пидорас! А ну иди сюда чмо! Воскликнул он и метнулся за Сашкой. Парень встрепенулся и развернувшись кинулся бежать.
    - Куда сука! Сипло выкрикнул Митя, делая подсечку Сашке. Парень кувыркнулся, и полетел на камни старой покрытой дерном террасы. Митя схватил Сашку за волосы, потащил к беседке.
    -Козел, из-за тебя козел! Приговаривал он, пиная скрючившегося от боли Сашку.
    Митька бить умел, жесткие короткие удары по печени мигом вырубали парней и покрепче Сашки. Я тебя козел сейчас глину месить заставлю, землю сука жрать будешь. Я тебе сейчас жопу на немецкий крест порву!!!
   На тюремном жаргоне - заставить месить глину, означает изнасиловать, опустить, загнать под шконку, под тюремные нары. Где провел последние месяцы жизни студент-неудачник, продавец экстези Люсик.

                * * *
   А Лизонька бежала что есть силы. Бежала не потому, что ей стало вдруг стыдно, того что её застали в момент не подходящий для посторонних глаз. Ей было весело, все внутри неё вдруг наполнилось радостью, молодого загорелого тела, упругого исполненного радостью, летней ночи, запахов травы и вечерней росы. Силой, которую дает хороший секс.   
   Как ловко она обломила этого тупого бычка Митьку, удачно, в тот самый момент, кода она уже испытала АЙЙ!!! И Митькина елда уже не нужна была внутри, ненужно было чувствовать, как этот безудержный самец насытится ей, сломав самый кайф, самое ОНО.
   А этот прохладный бег в ночи, этот ласковый ветерок, растрепавший волосы, река теплая, словно парное молоко. Она вышла на берег и отжав волосы одела платье. Жаль дорого белья, что осталось на лавочке в беседке. Надеюсь этот придурок Митька
догадается сунуть в карман трусики и бюзик. В следующий раз я ему так быстро не
дам. Да и дам ли вооще.  Лизонька засмеялась, поспешила домой.
 Тетка встретила её у крыльца, сидела, завернувшись в старую, широченную шаль и ждала. Немного пожурила счастливую Лизу, поцеловала, и девушка отправилась спать. Потянувшись в чистой, постели Лизонька почувствовала в себе стакан парного молока и тепло в низу живота, которое медленно поползло по всему телу, согревая сладко засыпающую красавицу. На акацию прилетел соловей.
                ***
   Митя опрокинул в себя остатки пива из огромной пластиковой бутылки, попинал безвольно лежащего на полу беседки Сашку и, закинув на плечо футболку, направился к машине. Там он прикурил и медленно покатил в город, - от греха подальше надо пару деньков отсидеться в тихом месте, у кореша. А то вдруг чего не то..

   Сашка пришел в сознание почти под утро. Уже светало, он лежал на холодной земле покрытой предутренней росой. Джинсы и трусы его, смятые, и истоптанные валялись рядом. Острая боль пронзала его задний проход всякий раз, когда он пытался пошевелиться. Да и все тело его было покрыто кровоподтеками, и губы едва шевелились, больно было даже стонать. Правый глаз его заплыл, а в грязных пальцах он обнаружил клок свих собственных волос. С трудом одевшись он медленно зашагал в обход поселка, Последние звезды медленно одна за другой гасли на небе а он все шел и шел пока не наткнулся на реку. За спиной просыпался поселок, на станцию подходил товарняк, а следом за ним должен был подойти областной фирменный.
   Сашка шагнул в воду, даже не останавливаясь, как шел - так и зашел, медленно загребая остывшую за ночь воду, он бред до тех пор, пока она не хлынула в разбитые губы и плохо-дышащий из-за сгустков крови нос.

   Тетка Марина как всегда встала рано и подоив козу поднялась во флигелек чтобы разбудить Сашку, пора было отвести козу попастись, до жару, до полудня. Однако Сашки во флигеле не оказалось. Наверное, на реку побежал искупаться. - Подумала Марина, собирая раскрытые книги. Чего читает-то хоть? Прошептала она, близоруко разглядывая название книги. -Ницше. О чем говорит Заратустра. Ох, ты бог ты мой, зачем пацанам-то такое читать. Она озабоченно оглядела комнату, и прихватив книгу пошла спросить мужа о чем пишет этот Ницше, поди еврей еще..

                * * *
   - Везение удел настоящих пацанов, - выговаривал Дмитрий одному из своих шестерок месяц спустя. В багажнике белой семерки, лежал связанный по рукам и ногам Кулек, а братва под белые ручки усаживала расфуфыренную Лизоньку в БМВ папика. Дима  сидел в семерке и, прикрыв лицо кепкой,   лениво размышлял.  - Лизка не дура оказалась, как только увидела, кто по словам Мити, интересуется её скромной персоной, сразу напряглась, в стойку встала. Чует баба большие деньги, далекие перспективы. Глядишь и я через неё приподнимусь, Папик запомнит, кто его с бабой познакомит, надо только среди братвы слушок пустить, что я Лизку не трахал, что она мне подруга детства и все такое.  Три года спустя бредень рубаков вытащил все что осталось от..
А Митька. Вон он, в баре возле стойки, убалтывает новую Лизку для Папика..

Конец