***

Моя малая родина
Оглянись, здесь стояла деревня…

                Перегибы. Перегибы
                Перегнули судьбу так,
Что остались в душе раны
С преогромнейший кулак.

Наш Кондинский район, в котором я выросла, мужала, училась, называю своей малой родиной. И, как истинный патриот своего родного сибирского края,  не имею права не изучать историю людских судеб, историю своих исчезнувших деревень и существующих поселков и деревень.
Наша Ягодинская территория меняла свои названия. Вначале (1924 год) это был Сатыгинский сельский Совет, включающий 22 населенных пункта. Затем был переименован в Ягодинский сельский Совет (195  г) с деревнями Карагаево, Варпавла, поселками:
Ягодный, где проживало по состоянию на 1 июня 1940 года 700 человек, колхоз «Новая долина» (это был третий по счету участок репрессированных);
участок № 2 – Мало-Новый – 900 человек, колхоз «Заря»;
участок № 4 – Сумпанинский – 360 человек, колхоз «Северная поляна»;
участок № 5 – Совлинский – 580 человек, колхоз «Третья пятилетка»;
участок № 6 – Дальний – 670 человек, колхоз «Северный пахарь».
Все эти селения, включая  и Лиственничный (участок № 1), были образованы и построены руками политических ссыльных в 30-е годы сталинских репрессий. В годы Великой Отечественной войны сюда были сосланы румыны, калмыки, даже евреи проживали.
Взрослея, я понимала, что эти люди, названные кулаками, «врагами народа»  достойны уважения. Мне захотелось поглубже изучить материалы этих лет, воспоминания, архивные документы и рассказать нашим потомкам о прошлом.
Так я начала создавать летописи деревень и поселков бывшего Ягодинского сельского Совета.
Новые встречи, новые знакомства,  а позднее содружество с журналом «Югра» позволило мне приоткрыть жизнь и быт исчезнувших деревень.
Кто читает журнал «Югра», заметил, что появились такие материалы, как «Деревеньку звали Рахта» в № 3 за 2007 год, «Карагаевы из деревни  Карагаево»  в №     за 2007 год,  «По следам нашей памяти» (о деревне Варпавла) в № 9 за 2007 год.
Под рубрикой «Оглянись, здесь стояла деревня…», я раскрыла то, что удалось собрать о Совлинском, Сумпанинском, Мало-Новом, которых уже не существует.
Кроме того, с помощниками организовали встречи земляков, т.е. праздники «День поселка, которого нет». Две встречи в п. Совлинском, а в остальных пока по одной.
В настоящее время готовлю сценарий встречи в п.Сумпанинском и в поселке Совлинском. Будем ставить памятные знаки «Оглянись, здесь стояла деревня».
Собранных материалов, знаю, что недостаточно, но получаю после опубликования письма. Звонят, благодарят и добавляют что-то свое. Таким образом, я нашла много единомышленников, можно сказать друзей. В своей первой книге «Помни корни свои» я рассказала о судьбах людей родного края. Во второй, готовящееся к публикации книге я продолжу эту тему и добавлю о судьбе поселков, деревень. Отдельной главой хочется опубликовать свои первые робкие стихи.
Я не поэт, я просто пересказчик
Душевных судеб и историй стариков.
В моих стихах нет яркости и краски,
В них подлинная жизнь
Всех дедов и отцов.
 Сегодня я представляю на ваш суд два доклада под рубрикой «Оглянись, здесь стояла деревня» (Сумпанинский, Мало-Новый) и «Выброшенные из гнезда» о репрессированных калмыках.






Совлинский
1
Бывают в судьбах народа явления такого масштаба, что побуждают задуматься о происшедшем, осмыслить случившееся. Оставить предупреждение и предостережение. К ним, несомненно, относятся и «политические репрессии».
Около 32 тысяч человек, называемых тогда «колонистами», принял наш округ. Десятилетия семьи сосланных «кулаков», расстрелянных «врагов народа» были вынуждены укрывать страницы истории своей жизни. Все меньше и меньше становится очевидцев того страшного времени.
В тайгу, окружавшую красивое озеро Туман, на «дикий берег», так называли его спецпереселенцы, было высажено более трех тысяч человек. Это их руками построены поселки Лиственничный, Мало-Новый, Ягодный, Сумпанинский, Совлинский, Дальний.
Но прежде, чем свезли сюда людей, была послана экспедиция во главе с землеустроителем Виктором Григорьевичем Балиным. Она подбирала места под застройку поселков для  крестьян, которых власть выслала на Север на «перевоспитания».
Это было за три месяца до образования округа, в августе-сентябре 1930 года.
Основателями этих поселков были наши отцы и деды. Мы, потомки страдальцев 30-х годов, должны вернуть память о них.
Остановлюсь на рождении одного из спецпереселенческих поселков – Совлинского, я жила здесь с раннего детства, среди очень добрых и трудолюбивых людей. Я росла в семье Шестаковых-Иженяковых. Отчим Андрей Николаевич Шестаков в 10-летнем возрасте был выслан с родителями и родственниками из д. Шестакова, что под Тобольском.
Первую партию ссыльных везли на плотах. Высадили на берег озера Тумана. Ночью были вырыты землянки в горе на берегу.
Самой первой был построена большая изба с битой из глины печью. Сделали полати из жердей, обработанных топором. В избу собрали всех детей. Позднее эту избу переоборудовали для сушки зерна.
Сразу стали рубить лес на строительство домов, корчевать пни. Первым был построен дом, где впоследствии жила семья Афанасия Никифоровича Смирных, вторым – дом Степана Максимовича Малюгина. Поначалу в домах жили по 5-6 семей, а то и более.
2
Вот так и родился наш Совлинский, который вначале называли просто «пятый участок», «пятый поселок». Да и по сей день мы говорим: «Зайдем на пятый».
Питание было скудным. Давали немного муки, из нее варили «заваруху». В пищу шло все: корни деревьев, трава, рыба, если удавалось поймать, для себя ловить не разрешали.
Детей собирали в один дом, а где были престарелые, детей оставляли на них.
Народ был обессилен трудной, долгой и голодной дорогой, но и по приезду на место проживания лучше не стало. Люди падали от  бессилия, умирали. Нормы выработки были непосильными.
Галина Яковлевна Камаева, родившаяся в п. Совлинском в 1935 году, вспоминает рассказы своей мамы Фёклы Григорьевны Шевченко, репрессированной в 1930 году по статье «социально опасная».
«Бригады рабочих были смешанные – мужчины и женщины. Мужчины стали роптать, что не согласны выполнять нормы за обессилевших женщин. Тогда была создана «горе-бригада», в нее вошли все обессилевшие женщины, и бригадиром была назначена Фёкла Григорьевна Шевченко, несмотря на упорное сопротивление и горькие слезы…
Не выполнявшим норму урезали и без того скудный паёк. Место для раскорчевки леса «горе-бригаде» дали подальше от глаз. По чьей-то инициативе бригаду поделили на два звена. Женщины были измождены голодом и постоянным недосыпанием. С утра, придя на деляну, одно звено ложилось спать прямо на землю. Спали до обеда, а после обеда отдыхало второе звено.
Это делалось тайком о начальства. Стук топоров и визг пилы был слышен целый день… Лес был распилен и раскряжеван, но поднять в штабеля у женщин сил не хватило. Вечером приходили трое мужчин и принимались за работу. И за 20-30 минут заготовленный за день лес лежал в штабелях. За это женщины всегда с благодарностью вспоминали «тройку».
Со временем «горе-бригада» окрепла, стали выполнять и перевыполнять норму. Получали полную пайку, плюс крапива, другая трава. Потом подходила осень: горох, колосья пшеницы, ржи, картофель, турнепс. Домой взять нельзя, но съесть украдкой можно было. Позднее «горе-бригада» распалась.
3
По отношению к этим людям власти делали массу ограничений, применяя лишение избирательных прав, продажу товаров по более высокой цене, исключение из колхозов. Унижением была и ежедневная отметка в комендатуре. Детям не разрешали учиться в школе.
Вот пример – письмо 12-летнего мальчика Ивана Куликова Сталину, оно хранится в фондах окружного архива.
«Письмо другу, товарищу Сталину.
Добрый день, здравствуйте, дорогой тов. Сталин. Пишу я Вам письмо и желаю всего наилучшего в Вашей жизни. Я ученик 4-й группы. Отец мой – спецпереселенец. Но  думаю, что Вы меня считаете за друга и прочитаете мое письмо, мне еще только 12 лет, но я лишен права голоса и не могу нигде работать. Я лишен за отца, потому что он лишен права голоса.
Не думайте, Иосиф Виссарионович, что я – враг, нет, я, наоборот, был бы лучшим строителем СССР, но я не могу ничем помочь сов. власти, потому что без голоса и не принимают меня в пионеры, но мне сильно хочется быть пионером и будущим коммунистом, лучшим работником сов. власти.
Меня на казенный счет учиться не принимают, да и на свой счет тоже не принимают. Но мне хочется, сильно даже охота. Дак Вы, Иосиф Виссарионович, прочитайте внимательно мое письмо и пошлите мне письмо, то есть ответ, а также документ, чтобы меня принимали учиться и на казенный счет, а когда я буду грамотный, то буду хорошим работником советской власти, да Вам и самим понятно, что мне хочется учиться и быть хорошим работником.
Я даже сейчас хорошо разбираюсь в политических вопросах. Я ни  одной газеты не пропущу, чтобы не прочитать, и если Вы не верите, то когда станете отсылать мне письмо, то есть результаты, то напишите мне несколько вопросов, и я на любой из них отвечу и пошлю Вам, тогда Вам будет ясно, что я буду хороший работник…
Иосиф Виссарионович, примите или нет меня учиться, напишите мне в срочном письме, но марок не приклеивайте, я выкуплю, у брата копеек попрошу, и хватит…» (Газета «Новости Югры» от 13.10.2001 г).
4
Спецпереселенцев использовали как дешевую рабочую силу. Условия жизни и труда оказались невыносимо тяжелыми.
Из воспоминаний Ирины Степановны Русиновой, подростком работавшей в сельхозартели «Третья пятилетка»: «Река уже застыла, отправили ловить рыбу. Долбили лунки… Жили в охотничьих избушках, спали покатом на нарах. Конечно, кормили вшей. Об этом кошмаре страшно говорить. Постирать бельишко, посушить негде. А каково женщинам?»
Из рассказов бабушки Акулины Павловны Шестаковой помню, что очень издевались над ссыльными, женщин насиловали, ругали отборной бранью. Запрещали собирать в лесу ягоды, грибы, шишки. Делалось все, что способствовало уничтожению народа. Переселенцы буквально вымирали. Но, несмотря на все трудности и лишения, строили поселок: дома, баню, школу, клуб, ясли, детский сад…
Люди вступали в колхоз, понимая, что коллективно выжить в данной ситуации легче. Те, кто не хотел вступать в колхоз, строили себе улицу отдельно, ее так и называли - Единоличная.
Но просуществовала она совсем недолго, теперь никто не помнит фамилии тех людей, либо они сбежали, либо их загубили. Появились посевы овса, ржи, ячменя, сажали картофель. Почти каждая семья обзавелась скотом. А в колхозе – большой табун лошадей, стадо коров, овцы, свиньи, птица.
Первым председателем колхоза был Константин Николаевич Попов. Его брат Аркадий Николаевич Попов работал в п.Дальний председателем колхоза «Северный пахарь». Но недолго проработал Константин Николаевич, его на валке леса убило березой.
После него около двух лет колхоз «Третья пятилетка» возглавлял Савелий Иванович Пологрудов. Третьим был Иван Евгеньевич Гладков. Его ум, смекалка, находчивость и трудолюбие помогли справиться спецпереселенцам со всеми трудностями и вывести хозяйство в передовые. У него была очень добрая жена, интеллигентная женщина. Она отличалась от обычных колхозниц: неболтлива, строга, подтянута, образована.
О каждом, кто жил в поселке Совлинский, можно говорить много и только хорошее. Дружные, неозлобленные, трудолюбивые, они умели трудиться, умели и гулять.
И еще, что цепко держится в памяти, народ верил в своего спасителя Бога. Женщины, что постарше, собирались в доме Максимовых. Апраксинья Андреевна, а попросту бабушка Фрося (ее звали «попом») принимала гостей тайно от властей по большим церковным праздникам. Они пропевали молитвы, причем очень красиво. Потом чаевничали, вели неторопливые разговоры.
О чем говорили, о чем горевали и о чем вспоминали – нам не было известно. Но после молитв выходили женщины одухотворённые, на душе их было светло, как будто они сбросили  тяжелый груз.
Эти разные, но объединённые общей бедой люди, стали навеки родными. Уже несколько поколений Макеевых, Смирных, Шестаковых, Тябутовых, Малюгиных, Угрюмовых, Калачевых, Романовых и многих-многих других народилось на этой земле, предки которых приплыли  к «дикому берегу» Тумана на потах и лодках.
5
Поселки, как и люди, умирают по–разному, но одинаково печально. Исчез с земли и наш Совлинский…
Не имеем права мы, дети 40-50 годов, забыть историю поселков, ставших нашей родиной. В 2001 году мы собрались у «малюгинской» горы. Через два года мы собрались и сделали снимок на фоне того колодца, который поил нас в детстве холодной прозрачной водой. И уже нет некоторых, кто бывал на этих встречах, - умерли…
Будем помнить, что, не смотря на допущенную к переселенцам несправедливость, они добросовестно трудились в народном хозяйстве под руководством председателя колхоза, первого председателя Сатыгинского сельского Совета Ивана Храмцова, секретаря Степана Емельяновича Цехнова.
А в период Великой Отечественной войны во главе с молодым председателем Сатыгинского сельского Совета Анфисой Дорофеевной Киселевой  женщины, подростки, дети и старики трудились от зари до зари, приближая день Победы. Они собирали для фронтовиков теплые вещи, вязали носки, шили кисеты, солили рыбу, сушили картофель, овощи, посылали посылки. Мужчины же встали, как один, на защиту Родины, хотя и не зажили раны от лишений, арестов в 1937 года.
Вспоминает уроженка поселка Совлинский Галина Яковлевна Шевченко (Камаева): «Моя мать работала на лесозаготовках. Какой это адский труд, да при комендантском режиме, с клеймом «враг народа», может понять каждый. Затем работала на тракторе. Сначала на газогенераторном, потом на «НАТИ». Выполняла все колхозные работы, что поручали. Попробуй откажись – угодишь в холодную. На тракторе, на холодном железе, ноги примерзали к обуткам или бродням. Вырастила пятерых детей. Похоронена в Омской области в 1991 году. Прожила 72 года».
Вспоминает Лозвина Капитолина Павловна (г.Урай): «Кругом стояла тайга. Колонистов привезли на плотах. Высадили на берегу озера Туман, в руках маленькие свертки, дети малые вцепились в подолы матерей, а кого-то и завернутых в лохмотья несли на руках. Начальство приехало из с.Леушей, выдали топоры и пилы. В первый же день стали рыть землянки. Затем – рубить сосны. Печи были битые как из бронзы. Когда растащили первые постройки, то печи стояли, как памятники, напоминая о прошлом.
Крючком большим вытаскивали корни из земли – вели раскорчевку. Мне было 9 лет, я уже работала, на лошадях возили лес. На полях работали от зари  до зари, чтобы раскорчевать быстрее и начинать сеять, чтобы не умереть с голоду.
Помню случай, который показывает, какие это добрые и сердечные были люди. Я поехала с девчонками учиться в Остяко-Вогульск. Сосланным-то учиться запрещалось тогда, и они радовались за нас. Хозяин (фамилии уже не помню), где мы делали перекур, вёз нас до следующего поселка, и так нас и довезли до Леушей «веревочкой», как и почту возили. Хорошие были люди.
Помню, попросили мы в Совлинском у одной хохлушки воды. Она налила нам щей. Я многие годы помню вкус этих замечательных щей. Очень добрые, приветливые были спецпереселенцы».
6
В настоящее время мы ведем поиск тех из репрессированных, кто еще жив, но уехал за пределы района. Я написала письма, делаю запросы в архивы, обратилась в передачу «Жди меня», чтобы откликнулись наши земляки, сделала объявления в газетах – районной, городской урайской, окружной «Новости Югры».
Мы в неоплатном долгу перед нашими предками и должны знать трагические судьбы своих дедов, бабушек, отцов и матерей. На последней встрече с земляками на празднике  «День поселка, которого нет» мы решили просить администрацию района об увековечении памяти родного поселка Совлинский, который упразднён в виду отсутствия в нём населения.
Совсем недавно в «Аргументах и фактах» я прочитала материал под рубрикой «Как сохранить исчезающие точки на карте». В статье пишется и о том, что не должны быть забыты деревни, где когда-то жили люди. И мне очень хочется разыскать все поселения, хотя бы в родном Ягодинском совете Кондинского района, и установить памятные знаки.
Одного желания и хотения мало. Нужно разработать программу, и совместно с администрацией, депутатами всех рангов, правительством округа профинансировать ее, чтобы, проезжая мимо бывших и заброшенных селений, путник мог прочесть: «Оглянись, здесь стояла деревня», низко поклониться и подумать о тех, кто здесь когда-то жил.
Джульетта Морозова
2005 год













Мало-Новый
1

Первая волна спецпереселенцев в 1930 году начала строить поселок на берегу озера Тумана.  Это местечко окружено водам речек Первой и Второй Левы. Вначале поселение называли Малое.
Но мы знаем из рассказов очевидцев, что ссыльные по нескольку раз  меняли свое местожительство. В 1934 году привезли вторую партию репрессированных. Начали строить вторую часть поселка за речкой.
На обеих половинках стояли мельницы. На первой была ветряная мельница, где работал  Горбунов Степан. На второй – паровая, мельник – Чемакин Иван Яковлевич.
Колхоз носил название «Заря». Сеяли рожь, пшеницу, овес, выращивали овощи. Имели стада коров, свиней, табун лошадей. Разводили птиц, как в частных хозяйствах, так и в колхозе.
Первым председателем колхоза был избран Струнин Лаврентий Павлович. Затем председательствовал Вольхин Артемий Иванович. Первые жители Мало-Нового: Правдухины, Помаскины, Чапышевы, Шевелевы, Шумковы, Погодаевы, Сухановы, Лопаревы, Горбуновы, Грошевы, Баженовы и другие.
Дружелюбные и трудолюбивые люди жили в этом селении.
Цепкая память немногих оставшихся в живых очевидцев, их детей хранит события скорбных тридцатых годов.

2.

Рассказывает Виктор Федорович Обросов, 1938 года рождения:
 – Родители мамы, Вассы Ивановны Калуниной, были раскулачены и высланы в Сургут из села Суерка Упоровского района. Родилась мама в крестьянской семье в 1909 году. Родители ее имели большой участок пахотных земель, на период уборочной страды нанимали работников. Это и стало поводом для ссылки.
  В первый год ссылки от невыносимых, нечеловеческих условий умер дед, а затем и отец матери Калунин Иван Петрович. Семья по воле властей переезжает в поселок Ямки Кондинского района. Работая на лесозаготовках, мать встречает своего суженого, моего папу Федора Николаевича Обросова, тоже ссыльного, их семья из шестерых человек была привезена в тайгу из Туринского района Свердловской области.
Так молодая семья оказалась среди первостроителей Мало-Нового. Корчевали пни, разрабатывали пахотные земли, строили дома. Занимались и охотой, и рыбалкой. Впоследствии мой отец был призван в Красную Армию и погиб в августе 1943 года в боях на Курско-Орловской дуге.

3.

Не менее трагична судьба другой семьи из первопоселенцев Мало-Нового. Вот что рассказывают дочери Помаскина Николая Степановича Нина Николаевна и Александра Николаевна:
 – Наш дед, Помаскин Степан Анисимович, в возрасте 42 лет был выслан с семьей из Благовещенского района Ирбитского округа Свердловской области. Папа рассказывал, что везли их по трупам. Зима, мороз. Умирали в пути, хоронить не разрешалось. Выкинут умершего из саней, и обоз идет дальше. Привалы были у охотничьих избушек. Женщин и младенцев иногда обогревали в лесных домиках, остальные спали возле костров. Конечный пункт – колышек. Раздаются окрики конвоиров на всю тайгу: «Освобождайте сани, приехали, колонисты».
Сразу начали рыть землянки, рубить лес. На лесоповале каждому доводилась норма выработки. Если не справишься с заданием, урезали паек. Мама часто вспоминала такой случай. Одна из женщин очень ослабла и норму не выполнила; изможденная, присела отдохнуть на лесину. Комендант Пахтусов избил ее, не выдержало сердце. Остались две сиротки. Спустя годы этих, уже повзрослевших девочек видели арестованными в пересыльном пункте Нахрачей.
А мама, Пелагея Макаровна, была сослана из Курганской области вместе с матерью Воденниковой Агафьей Даниловной 42 лет и четырнадцатилетним братом Иваном Макаровичем. От тяжелого труда на лесозаготовках, невыносимых условий и постоянных унижений и слез бабушка потеряла зрение.
В Мало-Новом наша мама вышла замуж. Папу она всегда называла спасителем. Без него семья бы сгинула. В семье папы мужчины все были работящие, уже успели построить дом добротный на две половины вместе с братьями Чапышевыми, и корову купили одну на двоих. Один день доит и кормит буренку семья Помаскиных, на второй – Чапышевых.
Стали понемногу обживаться, привыкать к сибирским условиям. Ведь и лес заготовляли по пояс в снегу или по колено в воде, и зачастую негде было выспаться и нормально поесть. Но 18 июля 1937 года  деда, Помаскина Степана Анисимовича, арестовали, осудили «тройкой» Омского УНКВД и 5 декабря 1937 года как «врага народа» расстреляли в Тюмени. А бабушка, Клавдия Федоровна, была арестована и осуждена на 10 лет за  то, что окрестила внучку Людмилу у ссыльного попа. Отбывала наказание в Амурской области.
До 1954 года наши родители подвергались переселениям по всему Кондинскому району. Отца, как грамотного по тем временам человека (закончил церковно-приходскую школу), переводили из деревни в деревню (Мало-Новый, рыбучасток, Учинья, Юмас, Нахрачи и вновь Юмас).
В Юмасе папа возглавлял организацию рыбучастка, где было большое подсобное хозяйство. Выращивали капусту, картофель, овощи. Функционировали молочно-товарная ферма, кирпичный завод. Строили баржи, катера, изготовляли бочки.
Помниться, когда спускали баржу на воду, готовили гулянье, столы накрывали на весь поселок. Наш папа был предан работе, не жалел своих детей, родных. Мы работали наравне со взрослыми: выгружали соль, складировали дрова, по два месяца жили на сенокосных угодьях. Он мог из дома унести валенки или полушалок, шаль, фуфайку и отдать рабочему, чтобы тот мог работать.
Хочется, чтобы память о наших родителях, родственниках, их друзьях осталась в архивах Кондинского района, и река памяти не смыла бы воспоминания.

4.

С глубоким уважением я всматриваюсь в лица моих собеседниц. С Александрой Николаевной Квашниной, тогда Помаскиной, я просидела за одной партой в Кондинской школе три года. Сорок три долгих года мы не виделись, и вот спустя такой большой отрезок времени – вместе.
Проговорили до полуночи. Я  узнала, что и их семья была раскулачена, обобрана до нитки. Каторжным был их труд – как стариков, так и детей.
Несмотря ни на что, их родители воспитали пятерых достойных дочерей. Валентина Николаевна Кузнецова, 1944 года рождения – отличник народного просвещения, живет и работает в п.Мортка Кондинского района. Нина Николаевна Ухова, 1940 года рождения, уроженка Мало-Нового, врач-анестезиолог, живет тоже в Мортке. Фаина Николаевна Райзинг, 1942 года рождения, родилась в Мало-Новом, фельдшер, сейчас живет в Германии. Людмила Николаевна Кокорева, 1936 года рождения – фельдшер, живет в Омутинском районе. Александра Николаевна, 1945 года рождения, закончив в 1968 году Тюменский пединститут, 38 лет проработала в школах округа, отличник народного просвещения, проживает в Нижневартовске.
Биографии сестер Помаскиных – обыкновенные. Их родители трудились всю свою жизнь с полной отдачей сил и здоровья, иначе прожить было бы тяжко репрессированной семье. Видя это, дети старались им помогать, доставляли меньше хлопот и забот. В школу ходили не для отсидки, а чтобы выучиться, иметь знания, стать опорой родителям и вообще быть такими, чтобы люди уважали.
И прожитые годы сестер подтверждают, что они наказы родителей выполнили  с честью. Сегодня их отца и матери уже нет на свете, но дочери свято берегут память о родителях. На примере этой семьи мы видим, что «врачи народа», «колонисты», «кулаки»  – лучшая трудовая часть нашего народа.
Не могу умолчать и еще об одном знаменитом человеке Конды – Викторе Федоровиче Обросове. О появлении его на свет в Мало-Новом я уже упоминала в начале очерка. А вот строки из приветственного адреса в честь 50-летия со дня его рождения (1988 год):
«Коллектив окружного агропромышленного объединения и окружком профсоюза работников АПК сердечно поздравляют Вас в 50-летием со дня рождения. Вся Ваша трудовая деятельность с 1958 года связана с сельскохозяйственным производством ХМАО. С 1964 года Вы работает в совхозе «Кондинский»  механиком, управляющим, секретарем парткома, и в течение последних 16 лет директором совхоза. Плодотворным трудом вы внесли достойный вклад в дело подъема сельского хозяйства…».
Виктор Федорович награжден медалями «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И.Ленина», «За освоение недр и развитие нефтегазового комплекса Западной Сибири», он почетный гражданин Кондинского района. Проработал в районе 45 лет. И больше слов не нужно.
Это тот мальчишка, что в войну потерял отца, в мирное время – брата, но не сломился, не потерялся, а целеустремленно шел к знаниям, к труду. Требовательный к себе, внимательный к окружающим, принципиальный и честный, добрый и отзывчивый, отличный семьянин, он глубоко уважаем  сельчанами и земляками.
О каждом малоновинце можно писать много, они этого заслужили терпением, волей и верой в хорошее будущее.
Баженов Филипп Иванович родился 14 августа 1914 года в г.Благовещенске Ленского района Свердловской области. В семье  было три сына (Федор, Филипп, Сергей) и дочь. Зимой 1930 года семью согнали с нажитого места и вместе с другими раскулаченными, обездоленными повезли в неизвестность. К осени уже построили несколько бараков. Расселялись по 5-6 семей в один дом, нары в 2-3 яруса. Распиловка и раскорчевка леса, заготовка дров, рыбалка – всего и не перечислишь.
Здесь, в Мало-Новом, умер кормилец-отец, за ним от голода – младшенькая сестра. Мать после смерти дочери сошла с ума и вскоре тоже умерла. Сказались тяжелые условия жизни: проживание в землянках, непосильный труд, недоедание.
Филипп Иванович после того, как братья завели свои семьи, жил один в отцовском доме. В личном подворье держал корову, свинью. Первый тракторист колхоза «Заря», он очень любил свою работу, буквально спал в борозде. Два колеса от его трактора по сей день стоят на месте бывшей кузницы Мало-Нового, вросли в землю.
В 60-х годах прошлого столетия в Мало-Новом был мастерский участок по добыче живицы. Сюда стали съезжаться добытчики смолы: вздымщики и сборщики. Поселок молодел, хорошел и расстраивался. Школа, магазин, медпункт, клуб…Жить бы да радоваться.
Но начатый в 50-е годы повальный курс на укрепление хозяйства в 60-е завершился объединением колхозов «Заря», им.Куйбышева и других, которые и образовали Кондинский мясо-молочный совхоз. С укрупнением коллективных хозяйств, начался распад поселков. Иногда так складывается жизнь, что помочь поселку нельзя и спасти его некому. И уходят они из жизни при полном молчании, словно провинились перед кем-то…

5.

Малоновинцы знали, что мы, совет ветеранов Ягодного, провели две встречи бывших земляков – жителей Совлинского и попросили меня организовать подобный праздник и на их родине.
Пять поколений сошли на малоновинскую землю 8 августа 2006 года. Бывают же праздники в жизни. И «День поселка, которого нет» – тому подтверждение.
Погода в этот субботний день выдалась неважная: моросил дождь, дул ветр. Никогда бы не подумала, что в такую погоду так активно откликнуться малоновинцы. Но к зданию Совета ветеранов подъезжали легковые автомашины, подходили пешие, уже поджидал автобус.
Люди обнимались и плакали, узнавая в постаревших и возмужавших прежних девчонок, мальчишек, друзей и любимых. Еще не вышли из автобуса, а уже закричали, запричитали:
 – Какая же красивая природа!
 – Боже мой, ровно сорок лет меня не было здесь!
 – Где же, Вера, наш дом стоял?
 – Да вон, видишь – бугорок.
Выйдя из автобуса, сестры-близнецы Шумковы бегут к местечку, где стоял их дом.
 – А какая здесь рыбалка – никуда плавать не надо, чуть отошел от дома и забрасывай сеть.
По одному и группами разбрелись приехавшие по зеленому полю.
– Вон там кузница, а там – свинарник.
 – А клуб вот здесь стоял.
И пошли разговоры, воспоминания. Нет им конца и края,  ведь у многих здесь начиналась и длилась жизнь. А как родину забудешь?  С ней пуповиной связан.
До боли обидно, что ни одного колышка не осталось. Все, что можно разобрали, а остатки бульдозером свалили под гору, где когда-то спецпереселенцы рыли землянки.
Долго ходили по полю, где был поселок. Попробуй, найди, где стояла твоя изба! Но находили! Каждому хотелось посидеть на родном кусочке земли, где стоял отчий дом, помянуть погибших на войне, расстрелянных в 1937 голу и покоящихся на кладбище.
Подъехали к погосту. Тут – каждый к своим. Но печаль охватила всех. Кладбище и раньше горело, а в этом  году пожар  уничтожил все деревянные оградки, обгорелые кресты повалились набок, призывая к защите от пожаров…
Молча постояли. Походили, поклонились родным могилкам и повернули в Ягодный. Возвращались притихшими. Когда еще доведется здесь побывать? Для некоторых это последняя поездка на родину…
Приехав в поселок, поспешили к памятнику погибшим на Великой Отечественной войне. Постояли у стелы с надписью: «Низко склоняем головы перед памятью безвинно пострадавших в годы жестоких сталинских репрессий».
Каждый думал о том, что не должны мы, потомки, похоронить вместе с поселком и свою память.
У каждого из нас есть свой Мало-Новый, свое небо, свой кусочек земли, где так было тепло и уютно с родителями, дедами.
Берегите, люди, эту память и детям передайте своим, и внукам.
Вот тогда не станет на колени Россия.
Джульетта Морозова
2006 год