Шимшон Шиманский

"коты моей жизни", Марат Басыров, http://proza.ru/2010/11/20/1079

     "Десятка полтора котов,  иногда  в  сильно  изуродованном виде, были
доставлены в  отделения милиции в разных городах. Например, в Армавире  один
из ни в чем не повинных котов был приведен каким-то гражданином в милицию со
связанными передними лапами.
     Вел  кота  в  милицию  гражданин, таща бедного  зверя за передние лапы,
скрученные  зеленым  галстуком,  и  добиваясь  легкими  пинками,  чтобы  кот
непременно шел на задних лапах.
     Черный  кот  только заводил мученические  глаза. Лишенный природой дара
слова, он ни в чем не мог оправдаться.
     Лишь только кот был доставлен в  отделение, там  убедились, что  от гражданина  сильнейшим  образом  пахнет  спиртом..."
    (М.Булгаков "Мастер и Маргарита")
 
 
     Я являюсь убеждённым сторонником того мнения, что только очень крупные и маститые писатели (не говоря уже о талантах и гениях) не "замарали" свои литературные вымыслы плагиатом, а именно невольной, подспудной и "сомнамбулической" его разновидностями.
А коль так, то по моему разумению-видению, текст Басырова представляется мне  симбиозом, индуцированных подсознанием, гарино-михайловских "Детства Тёмы" и "Гимназистов" с лимоновским "Эдичкой".
Не "обошлось" тут и без пришвинско-бианковских отрыжек-перевёртышей, но в значительно более ослабленном виде.
В нём (в тексте), как в упакованной стопке картонных листов, спрессовались: и кольца древа памяти героя, и его детские злые страхи, трансформировавшиеся в могучие комплексы зрелого интроверта, и раздражение и тяга к чистым, "необоссанным" углам-вехам живой жизни.
 
     Авторский замысел не всегда синхронизирован с его литературным  воплощением, порой больно "отдавливая пятки" последнему.
Несомненны и неряшливость стиля, и недостаточная мотивировка употребления вульгаризмов, отдающих "выхлопом" всенепременнейшего портвешка и нарочитое педалирование ОБОССАННОСТЬЮ, как сквозной метафорой-антитезой, символизирующей неотъемлемое право любой божьей твари на самобытность и саму жизнь, но текст - цельный, упругий, как достаточно эрегированный член,  добротного ритму и чистоты литературного голоса, хотя порой и чересчур кричащий, несколько надрывный и оттого срывающийся временами на "фальцет".