Застава богатырская. Глава 1

Дружина сестрицы Аленушки

Александр Быков
Ольга Кузьмина


Часть 1. Застава богатырская




Глава 1.

Там чудеса, там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит.
А.С. Пушкин

Когда собираешь что-нибудь интересное, мало обращаешь внимания на происходящее вокруг. А шишки были очень хорошие, просто замечательные, и попадались одна за другой. Вот Алена и не заметила, как очутилась в глухой и непролазной чаще. Внезапно со всех сторон надвинулся бурелом, над головой нависли сухие сосновые ветки. Где-то наверху ухнул филин.

- Батюшки мои, - Алена села на замшелый ствол поваленного дерева и огляделась. – Это я, что ли, заблудилась?

Ветер макушки деревьев, и ей прямо под ноги упала еще одна шишка.

- А ведь шла в лес за ягодами, - вздохнула Алена. - Где они, эти ягоды? Ни одной не нашла. Стыдно в деревню возвращаться, соседские девчонки засмеют.

       Она нагнулась и подняла шишку. Шишка была гладкая, вся пропитанная душистой смолой, блестящая, словно елочная игрушка. Девушка положила ее в корзинку, где уже лежало восемь таких же. Над головой опять заухал филин. Сзади послышался слабый шорох, словно кто-то дышал, спрятавшись за кустом. Алена испуганно оглянулась.

- Кто здесь?.. Ау-у! Лю-уди!!!

- ...Ди - ди,  - откликнулось эхо.

       У девушки по коже побежали мурашки.

       - Пошла Аленушка в лес и заблудилась… Бред какой-то. В нашем лесу только трехлетки заблудятся. Ну-ка спокойно, рассуждаем логически, как в институте учили. В паре километров от трассы такой чащи просто быть не может, - она еще раз оглянулась, - А вот есть… И какой из этого вывод?

        Гигантские сосны, непролазные завалы из опавших ветвей и вывороченных с корнем деревьев. Кусты папоротника почти в рост человека, паутина, натянутая всюду между деревьев… Лес производил впечатление заповедника, в который уже лет сто не заглядывал даже лесник. И еще - воздух был удивительно свежий, сладкий, как родниковая вода, напоенный запахами смолы и листьев. Так бы и сидела на месте, и дышала – носом, ртом, взахлеб.

        Вот только не было в ее с детства знакомом-перезнакомом лесу такой чащи, и уж тем более не могло быть такого воздуха рядом с шоссейной дорогой. Прямо за ее спиной снова таинственно зашуршало. Девушка зябко поежилась, а затем вскочила и двинулась  напрямик, через бурелом, перелезая через поваленные деревья, то и дело смахивая с лица паутину. Направлялась она туда, где лес, как ей казалось, был пореже. Уже минут через пять корзинка начала ощутимо оттягивать руку.

- Уф… Это не шишки, а кирпичи какие-то.

        Алена глянула в корзинку и даже споткнулась от неожиданности. В лесном полумраке шишки еле заметно светились теплым желтым светом. Девушка ошеломленно огляделась – вокруг была все та же непролазная чаща с таинственными шорохами, но странное дело, страха она уже не внушала. Лес казался большим и добрым существом. И он ей… радовался.

        - Да ведь это же сказка такая... Сказка, да? – Слабый ветерок зашуршал где-то вверху и ели словно закачали утвердительно ветвями. Алена заулыбалась в ответ и от полноты чувств обняла стоявшее поблизости дерево. - Хорошо-то как!!! Неужели это все-таки случилось?! Со мной?! Всю жизнь мечтала в сказку попасть!

Совершенно детское ликование захлестнуло Алену. Она запрыгала, закружилась… И тут же зацепилась носком кроссовка за выползший из земли корень. Корзинка с шишками перевесила, и Алена шлепнулась прямо на подвернувшуюся замшелую корягу. Коряга жалобно скрипнула.

- Чтоб тебя!.. - девушка потерла расцарапанную коленку. – Надо что-то с этими шишками делать. Может они и волшебные, но уж больно тяжелые… А вот кого встречу первого, тому и подарю эту радость. Пусть таскает.

Алена поднялась и огляделась – уже не испуганно, не удивленно, а с азартом игрока в хорошей игре. И увидела впереди тропинку - небольшую, еле заметную.

- Ух ты! Интересно, куда я по ней выйду?

Нетерпеливо убыстряя шаг, девушка устремилась вперед. На ветке, разбив замшелую тишину буреломного леса, зачирикала что-то веселое маленькая желтогрудая пташка.



- Хе... Первому, значить, кого встретит, подарит - прокряхтела коряга, распрямляясь. Лесовик повел плечами, стряхнул труху со лба, потер корявые, мозолистые руки, издали похожие на засохшие древесные корни.

- Ну-ну... Меня она первого и встретит, никуда не денется. Эх, трым-пым пым, дыдым пым пым! - пустился он было в присядку, но застыл на пол движении. - Охо-хо. Шишечка такая не помешала бы. Да хоть чешуечка. А то совсем поясница замучила. Ноет, проклятая. Как Бабка огрела меня кочергой, так и ноет, и ноет... Кого ж ей еще, кроме меня, встретить в моем-то лесу... Щас мы тропиночку завернем. Ох, корешочки-веточки заплетем. Ай, чистая душа - голова дурная, вольная. Везет же таким завсегда. Находят, глазастые.

И леший заковылял по чаще, удивительно быстро перемещаясь по, казалось бы, непролазному бурелому.

"Ино слово подарю, - про себя озабоченно бубнил леший, высматривая впереди белую косынку девушки. – Бабка вот тоже, кочергой подарила. Как подарила с размаху, да в поясницу! Зря я ей тогда коней-то пугал... Что, если и эта, молодая, тоже так подарит - шишечкой в лоб? Испужается виду моего буреломного," - леший поежился. Увидел впереди белую косынку, засуетился испуганно, хрустнул нечаянно веткой и замер, прикинувшись корягой, выжидая, пока девица перестанет оглядываться.




"Похоже кто-то следом идет… - Алена покрепче сжала ручку корзинки. Ей было разом и страшно и весело. - Побежать?.. А вдруг он тут же бросится вдогонку? Сказки, между прочим, и страшные бывают… А может, и нет никого? Мало ли, от чего в лесу может ветка хрустнуть?"

         Леший тревожно следил за Аленой. "Вот как заступлю девице дорогу, а она ка-ак даст по мне шишечкой! Ох, полетят клочки по закоулочкам... Лучше встать на пути  пенечком неприметненьким. Таким добрым, незаметненьким... Может она на пенечек-то и сядет. А может и заговорит, может и одарит-то шишечкой. От придумал, голова! Ай да я, ай да молодец!" - и леший устремился в лесную чащу – обгонять девушку, на ходу прихорашиваясь, на свой, лешацкий манер, все приговаривая что-то складное про свое дремучее ловкачество и хитроумие.

         Алена и правда замедлила шаг, проходя мимо торчащей возле тропинки коряги. Оглядела ее со всех сторон. "Надо же… Как живая. Чуть-чуть в паре мест подпилить, подтесать, и в самый раз - портрет лешего на выставку".

Алена протянула к коряге руку, но тут же отдернула, явственно ощутив на себе  взгляд деревянных глаз. По коже побежали толпы мурашек. Алена отступила от коряги и побежала по тропинке дальше, туда, где между деревьями уже виднелась опушка.

        - Эх, ушла, тудыть ее! И ведь сам виноват, мне бы скрипнуть что ли, мол - исполать тебе, красна девица. Так нет. Все слова человеческие позабыл с перепугу. Ох, дурак, Буба, дурак! Упустил. Гляди, подарит она шишки какому злодею! Кто ей там еще первый встретится, а?

И леший торопливо засеменил следом за девушкой.




Тропинка кончилась, а вместе с ней кончился и лес. И начался пляж - длинный - насколько хватает глаз. А за пляжем - огромное, бескрайнее море. Лазурное, все в маленьких барашках волн до самого горизонта. У Алены перехватило дыхание. Пенные валы катились один за другим на песчаный берег, и прохладный морской ветер качал еловые ветки на лесной опушке. Внезапно накатила слабость, и девушка прислонилась к стволу дерева.

"Все, шутки кончились. Моря-то в наших краях отродясь не бывало. Даже до водохранилища на автобусе два часа ехать. Стало быть, я и вправду оказалась в каком-то другом… мире, месте? Шишки светятся, пеньки смотрят… В детстве мечтала в сказку попасть, и вот на тебе – в двадцать лет сбылось… И что мне теперь делать?"

Алена оглянулась на лес и поежилась - ощущение чьего-то взгляда не пропадало. Она решительно отряхнула от мусора джинсовый сарафан и побежала к морю. Почему-то Алена была уверена, что тот, который смотрит из лесу, побоится подходить к ней у берега моря. Алена добежала до линии прибоя, хотела направо повернуть, но потом передумала, и повернула налево. Она сняла кроссовки, положила их в корзинку, прямо на шишки, и пошла босиком по линии прибоя. Волны были прохладные, а песок уже теплый. Солнце стояло в зените, а от морского ветра было вовсе не холодно.

- Хи-хи, - послышалось из пены прибоя.

Алена насторожилась. "Чайка что ли крикнула?"

И тут ее ноги накрыла особенно большая волна. Да поднялась не до щиколоток, а повыше, до середины лодыжек. И словно кто-то схватил холодными пальцами за ногу. Не страшно так схватил, и не поволок никуда, просто провел холодком поверх щиколотки. И отпустил, откатившись с уходящей пенной волной. Алена даже не успела понять - то ли ей было страшно, то ли приятно. Но, на всякий случай, отошла от прибоя подальше. И тут же почувствовала, что из леса на нее по-прежнему кто-то смотрит.

- Ш-ш-ш... Шиш-шшечки... - зашипела у нее перед ногами очередная волна.

- Дай, дай, дай! - покрикивали вьющиеся над берегом чайки.

- Даи-ий, - скрипнуло чем-то из-за стоящих стеной елей.

Алена села на песок и задумалась. «Все говорящие… Странно, почему меня уже ничего не удивляет? И все таким родным кажется? Как будто домой вернулась…»

        Она расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, сняла косынку и утерла выступившие на лбу капельки пота. Заново переплела растрепавшуюся косу и встала. Ее неуемная натура уже требовала активных действий.

- Дай, дай! – вдруг прокричала прямо ей над ухом подлетевшая совсем близко чайка.

- Ш-шшиш-шечки, - вздохнул, качнув еловыми ветками, лес.

- Да забирайте, мне не жалко! - Алена взяла кроссовки в руки и одним махом высыпала шишки прямо на пляж, где-то посередине между стеной леса и полосой прибоя. – Правда я обещала подарить их первому встречному, а вас тут много… Ну ладно, сами поделите.

        Порыв ветра едва не сбил Алену с ног, взметнулись у берега волны. «Кажется, я что-то не то натворила», - Алена отступила от берега, потом отбежала подальше, подталкиваемая упругим ветром. Но даже сквозь скрип елей и шипение накатывающихся валов она отчетливо услышала:

- Мне, мое!..

- Нет мое!

- Отдай!

- Я ее попросил! Я первый спросил!

- Моего леса шишечки! Она там их нашла...

Оглянувшись, Алена увидела, как кто-то непонятный, отдаленно напоминающий давешнюю корягу, бежит из леса к тому месту, где на песке поблескивали шишки. Вот он уже добежал, но накатившая на берег волна накрыла и шишки и ноги лесного существа. Алена остановилась, не зная, как поступить. Драк она не любила, но вмешиваться и разнимать не понятно кого, было страшновато. «Сама же отдала, да еще сказала – делите… Вот они и делят».

        Лесовик тем временем бултыхался в пене неестественно высокого прибоя. Он что-то быстро и опасливо выхватывал из воды, словно горячие угольки из костра. Волны накатывали все выше и выше, жадно шипя, а непонятное существо в ответ скрипело и подвывало:

- Мне...

- Мое...

- Ш-шишечки...

Убедившись, что никому никакого вреда не причиняют, Алена немного успокоилась. "Видно эти шишки и впрямь волшебные. Эх, опять я поторопилась. Надо было себе парочку оставить. А теперь не отбирать же обратно… Да и не отдадут, вон как дерутся. Только зачем нужны шишки лесному? Ведь у него их полный лес, только собирай".

Алена заколебалась, ей одновременно хотелось продолжить путь и вернуться, чтобы познакомиться. Девушка привстала на цыпочки и огляделась. Вдалеке виднелось что-то особенное. Лес впереди отступал от морского берега, и там, на образовавшейся опушке, стоял высокий забор из вертикально вкопанных в землю бревен, заостренных наверху.

«Да это же частокол, такие в древней Руси строили!» – и забыв о странных существах Алена побежала к частоколу.

Из-за забора выглядывала высокая двускатная крыша, покрытая тесом - длинными стругаными досками. Виден был только второй этаж с маленькими окошками в узорчатых наличниках. Ставни были закрыты.

- Кто-кто в теремочке живет? - Алена подошла вплотную к частоколу. Он был высокий - почти в два ее роста. - Должна же здесь где-то быть дверь?

Она пошла вдоль деревянной стены. Двор, огороженный частоколом, был, наверное, большим. На стороне, обращенной к лесу, обнаружились ворота. Большие двустворчатые ворота, и рядом маленькая, в рост человека, калитка. От ворот, прямо в лес, широкой просекой уходила дорога. Отчетливо были видны отпечатки огромных, неподкованных лошадиных копыт. Алена постучалась в калитку. Изнутри в ответ кто-то заливисто залаял. Она подождала немного и постучалась еще раз. В ответ опять послышался лай с переходом в рычание.

- Понятно. Хозяева в отлучке.

Ей вдруг захотелось залезть на забор и посмотреть, что же там внутри. Алена завязала косынку, очистила ступни от налипшего песка и обулась. Примерилась к калитке - опираясь о висящее вместо ручки железное кольцо, калиточную дверь, воротные петли, вполне можно было подтянуться и забраться наверх забора.

Словно почуяв преступные намерения, изнутри сурово зарычали, переходя временами на истеричный лай. Алена кинула, в сердцах, через забор корзинку. За стеной испуганно взвизгнули и замолчали.

- Надо же, - огорчилась Алена. - Неужели я в него попала? Ну ничего, зато теперь сидеть будет смирно, - и она снова подступилась к калитке.

- Не ходи к ним, кы-хе... Красна девица, - проскрипело у нее за спиной. Алена подскочила от неожиданности и резко обернулась. Напротив калитки, у самой опушки леса стояла та самая коряга, которую девушка уже встречала на тропинке. Только насквозь мокрая и взъерошенная.

        - Ой! Это ты? Ты кто?

- Да я это, я... лешак, - коряга отвесила что-то вроде поклона. - Исполать тебе, красна девица. Вот, надысь не поздоровался…

         Лешак говорил дуплом-ртом, заросшим моховой бородой. Впрочем, если присмотреться, рот у него был вполне нормальный. И борода тоже человеческая, только очень похожая на мох. Да и сам он походил на корягу, только когда стоял неподвижно. А так - вполне милый старичок, просто в одежке из древесной коры и с кожей древесного, местами заплесневелого цвета.

- Здравствуй, дедушка, - неумело поклонилась Алена.

- Ты к ним не ходи, красна девица, - продолжал лешак. - Злые они.

- А кто ОНИ?

- Да, богатыри эти всякие... Живут тут которые. Они лесных жителей обижают... А тебя, стало быть, за шишки, спаси Род. Вот я и хочу добром за добро... Ты иди со мной, красна девица. Накормлю, напою... эта... Да, спать-то тебе в лесу будет не любо... Ну так мы к Бабке пойдем. Она добрая, ты не гляди, что хромая. Все тебе покажет, расскажет. Да и спать уложит. Ты только вещей ейных не трожь, - и он охнув, потер поясницу. - Не трожь вещей ейных, да зверей не пугай. Да поклониться ей не забудь. Поклонись и скажи - здравствуй, Бабушка.

- Это какая же бабушка?

- Как какая? Ягая наша бабушка. Всему заповедному лесу начальница. Да и не только лесу. Ну, это долгий рассказ. Пойдем-ка лучше отсюда, нечего тут ошиваться! А то эти, спаси Род, из леса вернуться... Они ить, совсем дикие. Глянь, какую страмотищу через весь лес протоптали, - леший махнул рукой на широкую просеку и в сердцах сплюнул. -  В лес ходят, слышь-ка, на охоту. Какая такая охота - зверей по лесу пугать? Их не только Ведмедь, Соловей-разбойник и тот боится. Какая тут кому, к лешему, охота, связываться с такими дикими? Как увидят кого, сразу стрелами стреляют, хватают, да в мешок... Силушки богатырской немеряно, а ума-то Род не дал. У собаки ихней и то ума больше.

- Да чем же они тебя, дедушка, так обидели? – Алена, присев на корточки, слушала лешего, приоткрыв рот и округлив от восторга глаза.

- Как это чем?! А давеча что учудили, лихоимцы? Морские богатыри-то в гости к ним наладились... Меду да зелена вина как напились-накушались… Да как пошли в лес - гулять, песни орать. Ох, до сих пор в ушах свербит. Дубов да елочек наломали несчитанно. Куды ж девать-то, с дуру, силу богатырскую? Да и не одни гуляли. Еще русалок морских с собой притащили, изверги. Русалкам воды надобно, а они зеленым вином их поют. А потом разгулялись, в пляс пошли. И давай русалок-то кидать, подбрасывать. Шесть раз подбросят, ан пять раз поймают. А на шестой, хошь за ветки цепляйся, чтоб не разбиться. Им-то что, злодеям. Нагулялись, да и пошли в терем свой почивать. А русалок, каких морские богатыри с собой в море забрали, а каких и забыли. Цельный день уж, бедолаги, на деревьях висят, плачут. Росой, да дождевой водой, болезные, питаются. А слезть не могут. Ног-то нетути - хвост один. Как с этаким хвостом с дерева слезешь? А и мне каково? Русалки морские чуть не на кажном дереве! Страмотища!

- Так ты бы помог им, дедушка. Они и сами рады будут в море вернуться.

- Ну да, - закивал старичок. - Сами-то они рады, да не могут. А вот кто бы их снял...

- Да сам и сними! Что тут сложного?

- Я?!! - всполошился старичок. – Да они ж морские, а я лесной! Стихия, туды ей в дупло. Мне и прикасаться-то к ним грех. Уж и без того я нонеча измочился весь! Как же я еще и русалок-то... А? - от возмущения он мотал во все стороны сучковатыми руками и шевелил рыжей с проседью, моховой бородой.

- Подожди, но ведь богатыри русалок как-то в лес привели. И ничего с ними не случилось. Почему бы и тебе... - но леший не дал Алене договорить.

- Богатыри - им что. Силушка их дурная, богатырская. Им любая беда, как с гуся вода, вот и творят что хотят. А я что ж - сегодня русалку за хвост потрогаю, а завтра у меня вместо вьюнка водросля какая вокруг деревьев расти начнет?.. Тьфу! Неподобно мне даже подходить к ним близко. Их и птички, и все зверушки лесные бояться. Ведь может она, русалка, и добрая, а может акула какая. Сожрет - как по имени не спросит. Только издали подходим все - слушаем, как поют они - жа-алистно. Аж слеза наворачивается, - и леший утер навернувшуюся на глаз слезу.

- Да что ж это такое?! Жалко тебе их?

- Ой, жалко, милая. Жалко...

- А помочь не можешь?

- Ой, не можу... Как им, болезным помочь-то?

- Да хоть лестницу какую-нибудь им к дереву приставь, или там бревно, чтоб они спуститься смогли по пологому. Ведь с богатырями-то они сами гуляли? Не на руках же их все время носили?

- И верно. Сами... Так им бы только с дерев слезть безбоязненно. А там уж сами до моря дойдут.

Лешак наморщил лоб.

- Бревнышки… По пологому... Так ить бревнышков-то этих богатыри наломали несчитанно. Мы ж это мигом, с ведмедями. Мы ж... - и леший, спохватившись, земно поклонился. - Спасибо тебе за науку, красна девица. Ох, как сами-то мы не дотумкали. По бревнышкам, да по пологому... Одно бревнышко подставим, чтоб скатилась не расшибимшись, а другим-то и спихнем ее, болезную, чтоб не противилась... Как звать-то тебя, красна девица, дорогая наша советчица?

Алена даже растерялась от столь вольной трактовки ее совета, но спорить с дедушкой было неудобно. Она только вздохнула.

- Аленой звать.

- Попомню, Аленушка, я твою доброту, - и леший резво развернулся, собираясь уже бежать, очищать лес от "страмотищи". - Коли что надо будет тебе, так только кликни...

- А как звать-то тебя, дедушка? Кого мне кликать?

Леший остановился, как вкопанный.

- Ох. А разве я не говорил тебе?.. Буба меня зовут.

- Буба? - удивилась Алена.

- А что тут странного? - обиделся леший.

- Да ничего... Не пойму только, откуда такое... интересное имя?

Леший самодовольно хмыкнул.

- А вот, послушай, - он встал неподвижно, словно опять превратился в корягу. Только руки заходили ходуном. Одна рука хлопнет по макушке коряги, и разнесется по лесу глухой звук - "бу". А другая ударит по древесному животу, и разнесется по лесу звонкое - "ба". Так он и перебирал, с отрешенной улыбкой эти звуки, похожие то ли на уханье филина ночью, то ли на скрип качаемой ветром сосны. Потом замолк. Алена кусала пальцы, чтобы не рассмеяться и не обидеть это милейшее существо.

- Ну как? Нравится?

Алена широко улыбнулась.

- Ничего подобного раньше не слышала.

- Это потому, что никто другой, ни в каком лесу больше так не умеет. Я один могу это "бу" и "ба". Потому и имя тако... - он вдруг прервался на полуслове и весь сжался в комочек - Едут! Ой, беги, красна девица. Беги-прячься скорее в лесу. Они ж дикие. Как увидят кого, сразу хвать, и в мешок. А то еще из лука стрель...

Послышался стук копыт, и Буба замер, совершенно преобразившись в корягу. Бежать Алене не хотелось. Ей не верилось, что русские сказочные богатыри такие уж страшные, какими их расписывал бедный леший. Но, на всякий случай, она спряталась за ближайшим деревом. А коряга, в которую превратился Буба, уже куда-то исчезла. Видно леший не рискнул предстать перед богатырями даже в виде коряги.