Уход

       - … Да-да, в туалете шпротами пахнет, который месяц сортиры без воды, - недовольно сказал в телефон Золотницкий, но его прервали – на другом конце провода звучал полётный звонкий энергичный голос. – Но у нас  му-ни-ци-паль-ный  статус и это преступление – держать нас на сухом пайке… к тому же – гигиена – руки негде вымыть…
       Звонкий потусторонний голос перехватил инициативу, зазвучал категорично, угрожающе – Золотницкий увёл запавшие злые глаза на потолок.
       - Тогда распустите, разгоните нас, если не можете создать элементарную санитарию, - голоса соединились, стали вдвое мощнее, - и всё же Золотницкий сдался – замолчал и – дал зелёный свет невидимому оппоненту, – полётный  голос в трубке мгновенно усилился и сразу угас.
       - Но из сортира шпротами несёт, в театре запах неприятный, - Золотницкий наморщил низкий скошенный лоб – слабовольные глубокие морщины согнулись в тонкие дуги и тут же распались: - И электричества частенько нет, мы – проплатили всё! -  а нас – мерзавцы! - обрезали по самые, простите, помидоры, ну и ходи по театру со свечкой!..
       Голос в трубке начальственно зарычал и Золотницкий повесил трубку.
       Я был вызван и уже давно присутствовал в кабинете, но – за горячим разговором - Золотницкий меня не заметил.
       Неизбежно минул хлопотливый Новый Год, а с ним был сыгран и последний праздничный спектакль. Впервые в жизни – я отработал ряженым в армянском ресторане – отплясал-отыграл Новогоднюю ночь; накладные усы развалились-расклеились – и - почти в «шотландке»  - в недлинной, хотя и не куцей – бородёнке - довольно сносно косил под Деда Мороза – острил, сыпал неожиданными прибаутками, танцевал – но скупые ресторанные армяне обделили артиста выпивкой и едой – шампанское пришлось купить в буфете – за свой актёрский стеснённый счёт – жёсткую подгоревшую пиццу с неполноценным салатом – съел в первый же короткий перерыв, запив убогую еду стаканом лимонного сока. Неуютно было дедморозить без усов – лицо беззащитное голое, а хотелось спрятаться-укрыться за надёжной фальшивой скоморошной личиной – хотелось обмануть подвыпивших армян – они жестоко танцевали кренделями, сгибали ноги, сыпали чечёткой - провоцировали на ответ – и я – кавказцем раскинув руки – кружил орлом вокруг случайных девушек – вставал на цыпочки-носки – национально втираясь в доверие к нетрезвым отдыхающим – и – под тяжёлое утро – смертельно устав – бесславно закончил нерусское псевдоармянское кружение – уступил энергичный праздничный пост – неутомимым покладистым официантам…
       - У меня к вам, вообще-то, разговор, - Золотницкий наморщил лоб, морщины собрались на этот раз в единую глубокую дугу. – У нас возникли большие проблемы с актёрскими штатными единицами, - он неприятно замолчал, пытливо глядя на меня.
       У меня заныло сердце.
       - Мы временно выводим вас из коллектива, не хватает денег, нет лишней актёрской ставки. Самодур Сивоконь категорически не отпускает актёров на наши, камерные, репетиции…
       - Я понял. Я пойду…
       - Нет-нет, - вежливо осадил меня Золотницкий, - вы меня не поняли. Новый спектакль на подходе, где для вас найдётся достойная интересная роль. Я и деньги достал и костюмы уже расписал.
       - Хорошо, - я опустился на стул. – Я ещё посижу.
       Золотницкий нервно закурил.
       - Вместо вас мы Ярина в штат введём и где-то… - он пролистнул настольный календарь, - где-то по весне мы позовём вас на наши обязательные читки-репетиции, - Золотницкий глубоко затянулся дымом. – Фактура лица, типаж… Правда, я должен сказать, что вы сильны, когда попадаете в образ – в случае с вашим Лешим это и произошло…А вот с Дед Морозом вы наваляли…
       - Навалял?!.. – я разозлился. - Простите, но это вы – под самые куранты – снизили оплату за сказочную ночь.
       - Меня армяне подвели…- Золотницкий достал из пачки свежую сигарету. – Но вместо Деда Мороза они увидели Брута Хому.
       - Не спорю, - язвительно согласился я. – Особенно когда играешь без усов.
       Золотницкий смотрел в окно и почти без пауз делал сигаретные вдохи.
       - Вы знаете, вы у нас бывайте. Мы вас за борт не бросаем, вы поймите… По весне пойдёт спектакль и мы на вас поставим…
       - Из церкви я ушёл, вы знаете, я не могу туда вернуться…
       - А мы же с вами не прощаемся, - улыбнулся Золотницкий, - вы нам понравились. Но мы поставлены перед жестоким фактом, ну как вы не поймёте!.. – в голосе его сквозило раздражение. – Я же сказал: по весне – позовём!..