Костюмерша

       По велению сердца я сел ошуюю президиума – посередине длинного праздничного стола. Кругом разливали, встал Золотницкий и – с рюмкой в руке – сказал необходимую застольную речь.
       - Вот для моей жены, - в частности сказал Золотницкий и слегка махнул головой под себя, - главное – чтобы всегда                с т о я л о !.. – Золотницкая одёрнула мужа за брюки: - Борис! Ближе к делу, народ засиделся… - она беспокойно оглядела стол, - …чтобы надёжно  с т о я л о  здание нашего театра, а то ведь оно на глазах проседает, рушится… И теперь – непосредственно по спектаклю, - лицо Золотницкого стало серьёзным. – Премьера сказки прошла успешно. Я всех сердечно поздравляю и всем желаю, чтобы так же высокопрофессионально блистали не только в  э т о м   городе, но и за пределами его, - он наклонился над рюмкой и брезгливо лизнул её; праздничный стол поддержал почин Золотницкого с радостью – дружно ликуя – замахнули в себя спиртное – единой сплочённой семьёй – набросились на закуску – пусть небогатую, но довольно вкусную, разнообразную.
       После рюмки водки мне стало хорошо – и я поискал глазами Павлину Сергеевну – она сидела в конце стола и – заочно флиртуя – махнула мне рукой.
       - Ой, яиц хочу!.. – кто-то – у самого уха – попросил у меня – я оглянулся – одесную меня присела симпатичная девушка-костюмер. – Ой, передайте мне, пожалуйста, яйцо.
       - Пожалуйста, только для вас, - кокетливо осклабился я и ловко нацепил на вилку дрожащее студнем яйцо.
       - Ой, спасибо, - костюмерша широко раздула ноздри, понюхала яйцо и тут же съела его.
       Я посмотрел через стол – и приметил угрюмого мужика – именно он искусно оплетал бесконечным лыком металлоконструкции и гнутые ветви деревьев, - угрюмый истово – по-крестьянски - тщательно – пережёвывал консервы и хлеб.
       Тост, произнесённый кем-то из приближённых Золотницких, я не услышал – я внимательно наблюдал за Маринкой-Ягой и очкастым Яриным, - они сидели впритирку – рядом – и любезно – голубками обменивались застольными репликами; Ярин был втрое старше – и   по-отечески обнимал Маринку за высокие худые плечи, - та раскраснелась, похорошела и предложила наполнить бокалы – и я подыграл – откупорил бутылку водки и первую чарку налил актрисе, а затем уже себе и другим гостям; костюмерша пила вишнёвую настойку – и я угодливо налил ей оную, галантно склонив перед ней свою припьяневшую голову.
       - Извини, с тобой выпить можно?.. – ко мне через стол склонился маленький плюгавый мужичёнка. – Я – начальник рабочих сцены – Бугрик Пётр Михеич… Нам что, технарям – убрали своё, а вам – на сцену – смейся, паяц, играй!.. - мужичёнка перекрестился и налил себе и мне желтоватую жидкость из пузатого графина. – Сам выгонял, не погнушайтесь…
       Я привстал из-за стола и – с наполненной рюмкой – придвинулся к мужичёнке; чокнулись, синхронно выпили – я присел – внезапно сморщился от коварного гортанного ожога, тщетно пытаясь протолкнуть в себя спасительный воздух - плюгавый счастливо смеялся.
       Я отдышался – и угрюмый молчаливый мужик – широкой лопатой руки – взял со стола графин – щедро наполнил рюмки злой самогонкой.
       - Я на рыбалку люблю ездить, - сказал угрюмый, широко зевнул – и проглотил самогон.
       - Да-а?.. – тактично удивился я, повернулся к угрюмому – настроил слух на его довольно громкую, но глухую волну.
       - … Я чуть что, р-раз! – на рыбалку!.. И сразу за вёсла, в лодку!.. – опасно – лопатой мощной ладони – угрюмый разрубил - передо мною – воздух. – Я без мотора ездию, на вёслах. Надо в ритм войти. Сядешь на вёсла и не поверишь, как на них легко идти… Я моторки обгонял, парохода…
       Плюгавый пожал плечами, взял графин – и залил самогоном пустые стаканы.
       Меня толкнули бедром – костюмерша – интригуя? – встала.
       - Вы куда это?.. – удивился я.
       - Сейчас приду, - она склонилась к уху, горячо прошептала: - Я попИсать пошла, - и, поправляя платье, выплыла из-за стола.
       - Только не обмани, приходи, - попросил я и – лениво поискал глазами Золотницкую, - её на месте не было; реально сознавая, что порядочно набрался,  неустойчиво поискал перед собой и – обнаружил гран-персону - она сидела на стуле угрюмого и неслышно наставляла плюгавого.
       - Ольга Петровна, - вежливо позвал я и пошире открыл глаза, чтобы казаться трезвым.
       - А-а!.. да-да-да!.. - улыбнулась прима. – А выпить-то у вас тут есть?.. – она кокетливо дёрнула плечами, и плюгавый угодливо показал на графин. – А рюмка чистая?..
       - Самогон любую заразу перцем выжжет,- успокоил плюгавый и – наклонил графинчик.
       Прима испуганно понюхала рюмку, перекрестилась – и выпила.
       - Ой, шайтан-вода!.. – она панически выдохнула воздух, схватила с тарелки огурец, занюхала, прикусила.
       - Это перец в горле встал, - льстиво пояснил плюгавый, а Золотницкая закричала: - Т-танцуют все! – и к ней – довольно живо – пробрался пьяненький Ярин; пригласил на танец и прима согласилась.
       Танцевать не хотелось – и я – без аппетита - выпил рюмку самогона; я был довольно крепко пьян, когда за стол вернулась костюмерша.
       - Что-то вы долгонько пропадали, я жду-пожду… - шутливо пожурил и - предложил налить.
       - Нет, я и так уже наливки через край хватила,- прикрыла рюмку пальчиком и – с любопытством – посмотрела в зал.
       - А р-раскажите про костюмы, - попросил и – мало владея телом – склонился костюмерше на плечо.
       - Нет-нет, не здесь, тут так накурено, - поморщилась она. – Пойдём куда-нибудь туда, - качнула головой, - в приватные места, поговорим.
       Вытянул тело из-за стола и – шатаясь - послушно поплёлся за ней – взяв крепкий курс на красивые гладкие ножки и – не теряя заманчивый ориентир – прошёл в незнакомую тёмную комнату.
       Присели на стулья по разные стороны парты-стола.
       - … И что ж вам рассказать?..
       Вздремнул – и вдруг – разбуженный вопросом – в неверном свете - разглядел красавицу-модистку – собрался-встрепенулся - и энергично попросил: - Вы про костюмы мне…про разные костюмы… - и вдруг серьёзно - попросил: - А можно я вас поцелую?.. в щ-щёчку…
       - Пожалуйста, - в секунду снялся с места – дрожа - подсел на краешек стола: - Я только в щёчку, можно?.. – и сердце ожило, предельно набирая обороты.
       - А почему только в щёчку, - капризно обиделась красавица, и я – целуя шершавые припудренные щёки – мгновенно – и легонько – прикусил распущенные губы; моя рука спустилась – пусть и робко – с тёплого плеча – и бережно нащупала девичью грудь под тонким праздничным платьем, - мною овладело невесомое филантропическое настроение – и целоваться уже не хотелось - я нежно сказал – нараспев:

       Я вошёл без плавок –
       в чёрную парную реку –
       а они купальники скинули –
       и нырнули…
       Луна дрожит –
       мы плывём
       по глубокому
       тёплому небу –
       среди чёрного леса…
       А потом – у костра –
       мы выпили –
       я сыграл на гитаре и –
       после отбоя –
       в палатке –
       их всех целовал…

       - Что ж ты мне про бля'дей своих рассказываешь?!. – оборвала красавица.
       - Про каких-таких бля'дей?.. – удивился я – и на мгновение протрезвел. – Это же девочки, чистые…
       Вышел из комнаты в неожиданную тишину фойе – в пыльный бесчеловечный вакуум – в напряжённую атмосферу сверхдефицита разнузданных банкетных звуков; пробрался через бутафорские колонны, через маленькую недостроенную сцену и – прошёл в боковой коридорчик; в темноте – на ощупь  поднялся по невидимой лестнице – и повернул назад – я испугался ёмкой чёрной пасти разломанного этажа, - щупая стену – слепым – спустился - свернул наугад – направо – осторожно пошёл на далёкий зовущий лампочный свет – брызги звуков – банкетные голоса – они сразу умерли в сиротливом безхозном бульканье неисправного унитаза – рядом чернел сортир! – и вдруг – на громком фоне solo певучего унитаза – речетатив прозаических голосов – неожиданно близкие, приглушённые!.. – они соперничали – скрещивались в странном возбуждённом диалоге: один настойчивый, наглый, - другой – испуганный, рабский… Судорожно щупая стену, подкрался поближе и напряжённо стоял – почти в темноте – полоска света манила – жадно прислушался – бесшумно глянул кошачьим глазом в дверную щель.
       - Ты мне честно, Катюша, скажи, что здесь всё же было. Он к тебе приставал?.. – на середину комнаты – в свет – вышла Золотницкая, и я – испугавшись, что меня заметят – прислонился к стене - осторожно – боком – отступил назад – в близкий маскирующий полумрак, - голоса звучали достаточно громко.
       - Да ничегошеньки не было, Ольга Петровна, - робко, нервно отвечала костюмерша /я узнал её застенчиво-фальшивый голос!/.
       - Всё же, Катюшенька, ты расскажи, - гран-дама пытала – и – не дожидаясь возможного признания – я ушёл по коридорчику назад; уже зная дорогу – добрался до лестницы – обогнул её слева – и - смело пошёл на затухающий банкетный шум-ералаш; в нестройных - поредевших - рядах отдыхающих царили разброд и шатания – агония была в разгаре – и пьяницы – во главе с очкастым Яриным – собирали мелочь на спиртное – а плюгавый мужичонка – талантливый автор коварной перцовой самогонки  - печально смотрел сквозь меня… Не прощаясь, я оделся и с тяжёлым трезвым сердцем -  хлопнув дверью - вышел из пьяного смрада.