Точка невозврата

- Она меня никогда не любила, а я не смогу уже быть прежним, и даже захотеть этого хотеть у меня не получится, - жаловался сорока двухлетний тучного телосложения Лукас своему сухому, поджарому шестидесятилетнему попутчику Дику, который волей случая сегодня оказался его соседом по купе междугороднего поезда, следовавшего из Зальцбурга.
       Дик тяжело вздохнул, отвернулся от Лукаса и уставился в вагонное окно.
       Поезд, максимально разогнавшись, торопился до сумерек проскочить зимний лес. Стук колес потревожил его обитателей. Выбежавшие из многовековой еловой чащи волки искали добычу. Машинист, заметивший из окошка тепловоза хищников, прибавил скорость.
      - Как мне разобраться во всем, Дик? - продолжил разговор толстяк. - Так ли всё в жизни безвозвратно?
- Уверен,- ответил Дик.
- Хм, а о чём ты всю дорогу грустишь? - спросил Лукас, разливая по стаканам наполовину выпитый виски. Он поднял стакан перед собой, приглашая Дика чокнуться. Дик своим стаканом слегка ударил о стакан соседа и залпом выпил до дна. Закусив куском буженины, он начал рассказ.
- В твоём возрасте я ехал в купе с одним ублюдком и совершил первое в своей жизни убийство...
     Лукас от неожиданности поперхнулся и закашлял. Его упитанное лицо покраснело, но он постарался быстро откашляться, глядя на пристально смотрящего на него убийцу.
      Убедившись в отсутствии у собеседника повторного приступа кашля, Дик налил себе ещё выпивки. Лукас, не отрывая взгляд с рассказчика, аккуратно сделал небольшой глоток. Дик снова посмотрел в окно, за которым почти стемнело, но ещё можно было разглядеть однообразный лесной лабиринт, сквозь который поезд настойчиво мчался в непраглядную ночь. Обоим попутчикам в этот момент одновременно показалось, что их возят по кругу, но об этом они оба промолчали.
       Убийца встал, вытащил из кармана своего висевшего на крючке серого плаща тесак, явно предназначенный для работы мясника:
- Ровно восемнадцать лет назад, когда я крепко уснул, тот ублюдок  бесшумно подошёл ко мне и попытался вонзить в меня точно такой нож.
       В свете тусклых дрожащих  лучей, сползающих из качающейся под потолком купе керосиновой лампы, блеснуло острое мастерски наточенное лезвие. Дик протянул Лукасу нож, тот проглотил язык. Мокрое от страха лицо толстяка, как холодец, затряслось и закачалось из стороны в сторону, категорически отказываясь от предложения взяться за рукоятку. Дик не удивился и спрятал нож обратно во внутренний карман плаща, перейдя на повышенный и угрожающий тон в голосе:
- К моему счастью, мне в тот момент захотелось пойти отлить! Я успел оказать сопротивление! Этот ублюдок метился в сердце, а проткнул левое лёгкое. Постоянная одышка мучает меня. Тогда в ярости я раскромсал ублюдка в клочья! Ещё под руку попалась парочка полицейских, пытавшихся связать меня, но им крепко досталось.
      Убийца страшно разнервничался, у него сбилось дыхание и он закончил крики почти шёпотом:
- Решение суда было безапелляционно – восемнадцать лет тюрьмы...
      Лукас убрал руки со стола, совершенно забыв о своём недопитом виски. Услышав такое, он был крайне взволнован и напряжён. Стараясь взять себя в руки, протрезвевший Лукас пытался скрыть от попутчика страх, всецело сковавший его. Толстяк понял, что вляпался по уши, разоткровенничавшись за столом с самым настоящим убийцей. Ну, конечно, сомнений не было - взгляд, лицо, руки... Всё было запятнано кровью. «Всё в порядке, - мысленно он бормотал про себя. – Это какое-то недоразумение и только. Сколько ещё вместе с ним ехать? Исус, мать Божья, спасите меня!». Однако вслух Лукас сумел произнести вполне логичную фразу:
- Так это, понимаю, был маньяк, если Вы с ним были незнакомы?
       Дик отвернулся от собеседника и уставился в ночное окно. На самом деле ему хотелось скорее сойти с поезда. Он устал, был болен, ему был нужен покой.    
       Заметив некоторую потерю интереса Дика к разговору, Лукас решился ещё немного реабилитироваться и добавил:
- А зачем?
       Дик посмотрел на Лукаса безразличным взглядом:
- Всегда аккуратно относись к своим поступкам и даже словам, за них придётся отвечать. Как выяснилось после, для этого маньяка я был мишенью задолго до нашей с ним встречи в поезде. Это была обычная кровная месть, которая чревата опасными последствиями. Месть всегда становится ещё более жестокой, чем предшествовавшее ей преступление. Она влечёт за собой ответную «месть за месть», и в итоге выливается в долгие кровавые конфликты, нередко приводящие к обескровливанию обеих враждующих сторон или абсолютному уничтожению одной из них.
       Лукас только хлопал глазами. Дик спросил:
- Ты помнишь своего отца?
- Нет...
- А имя ты его знаешь?
- Руди...
- Вот именно! Так звали этого маньяка. Руди Миллер. Это был твой папаша, сынок!
       Лукаса парализовало. «Значит, не зря он мне показал нож", - пробежало в голове Миллера.
       Убийца продолжал:
- Я всё время, пока находился за решёткой, мечтал. Но не о свободе, нет. Я ждал тот день, когда встречу его сына...
      Лукаса затрясло так, что скрыть это было невозможно. Он не выдержал и бросился к входной двери, но хлёсткий удар Дика в переносицу вернул его обратно на место. Упитанное лицо онемело так, будто по нему заехали кирпичом. Из сломанного носа хлынула кровь. Дик снова вынул тесак из плаща и подставил его к жирному горлу попутчика. Лукас зажмурил глаза и отчётливо услышал, сопровождавший их всю дорогу, монотонный стук колёс, мчавшегося поезда. Тук-тук, тук-тук, тук-тук.
       "Как сердце... Ещё миг и я, также как и мой папаша, буду разделан на кусочки этим умалишённым! – крутилось в голове Лукаса. - Как нелепо!».
       Через пару минут, в тамбуре, прижав лезвие к горлу Лукаса, Дик сорвал стоп-кран. Поезд резко дёрнулся и, взвизгнув, затормозил. Распахнув дверь вагона, Дик вытолкнул толстяка и сам спрыгнул за ним в снег.
       Притаившись под еловыми ветками, дождавшись, когда поезд тронется и продолжит путь, Дик за шиворот поднял с четверенек трясущегося от ужаса Лукаса. Выхоленный и упитанный Лукас своей беспомощностью с самого начала вызывал у Дика жуткое отвращение. А сейчас, когда жирного ещё и вырвало выпитым виски, Дик не выдержал и полоснул пленника ножом по ляшке. Тот громко завизжал от боли и быстро пополз вглубь леса, рыдая и оставляя за собой кровавый след.
       Дик тяжело дышал, его единственное лёгкое не справлялось с такими нагрузками, но он настойчиво продолжал ступать за смешно уползающим от него поросёнком. Дик смаковал мысль о том, что всё идёт по точно расчитанному плану, что в этом жутком лесу ему никто не помешает расквитаться за свою несчастную жизнь. Он безжалостно наступал сапогами на пятки в истерике вопящему на весь лес Лукасу и, наклоняясь над ним, размахивая, словно косой, во все стороны, тесаком, резал ему ноги вместе со штанинами брюк. Кровавые лоскуты волочились вслед за ползающими ногами.
- Боль и страх – лучшие стимуляторы! Бесплатно! – кричал Дик, посвистывая одышкой на весь лес. – Кому ещё? Ха-ха-ха!
       Лукас, сознавая свой неминуемо приближающийся конец, продолжал ползти от маньяка на руках, проваливаясь и падая лицом в снег. Но скоро силы покинули его, голос сорвался. Полумёртвый Лукас развернулся лицом к убийце и рухнул под его ногами на спину, прикрываясь ладонями от предстоящего удара сверху. Дик, шутя, проколол ножом насквозь, выставленную прямо перед ним ладонь Лукаса и засмеялся, как чокнутый. Эхо колесом прокатилось вокруг и смолкло вдалеке бездонной лесной чащи, проглотившей шум от двух незваных гостей.
    В экзекуции наступила пауза. Дик замер, опустил окровавленный нож и огляделся по сторонам, почуяв что-то неладное. Никого. Он сделал шаг назад, отойдя от своей жертвы. Лукас заглох, тоже почувствовав ещё чьё-то присутствие. Он надеялся на чью-нибудь помощь, но вокруг не было ни души. И только их взгляды встретились снова, как на спину Дику сверху с ветки дерева прыгнула рысь. Она молниеносно вцепилась когтями в плечи Дика и укусила его за шею так быстро, что тот и не успел заметить зверя. Рысь бросила взгляд на обомлевшего от увиденного Лукаса и, блеснув зрачками, мягко спрыгнула со спины Дика куда-то в сторону, бесшумно растворившись во тьме между стволами деревьев. Дик, простояв несколько секунд без движения, замертво рухнул лицом вниз.
       Истекающий кровью Лукас подполз к своему обидчику и, вырвав из его руки тесак, яростно принялся уродовать мёртвое тело, повторяя:
- Месть за месть, месть за месть, месть за месть!
       Спустя год, заметно похудевший Лукас Миллер, прихрамывая на протезах, и опираясь на элегантную ручной работы трость «Edoarti», выполненной из ореха, подошёл к кассе железнодорожного вокзала и приобрёл себе билет на поезд, следовавший из Зальцбурга. Вот уже несколько месяцев он тщательно обдумывал своё первое особенное путешествие. Он даже специально заказал себе эту складную трость с секретом, скрывающую внутри новенькое лезвие ножа.
       Открыв дверь, и пройдя в купе класса "люкс", Лукас вежливо поздоровался с единственным попутчиком, нетерпеливо ожидающим отправление поезда. Присев на мягкий диван, Лукас бросил взгляд через оконное стекло на перрон вокзала, тихо приговаривая: "месть за месть", "месть за месть", "месть за месть"...