Глава VI. Если

Глава VI
Если

 Феанаро уехал из крепости незадолго до полудня. Ворота Форменоса плотно закрылись за ним и за его спутником – глашатаем Манвэ, и омраченный только что произошедшим Финвэ поспешил подняться на стену, чтобы проводить взглядом фигуры быстро удаляющихся всадников.
 Посланник Валар явился под стены Северной Твердыни, когда утро уже окончательно вошло в силу, крепость полностью проснулась, и эльдар живо сновали по двору и переходам, предаваясь обычным дневными заботам. В сопровождении двух встретивших его у подножия холма часовых вестник проехал под сводами воротной арки и остался ждать у высокого каменного крыльца, пока воины разыскивали в замке Короля нолдор и Государя Форменоса. Удивленный неожиданным визитом Финвэ торопливо спустился из своих комнат и, сходя по ступеням, сразу обратил внимание на растущую вокруг застывшего майа толпу эльдар, оставивших свои дела и негромко перешептывающихся за спиной у гостя.
- Айа, Эонвэ, - окликнул его Финвэ, останавливаясь в паре шагов от верхового и невольно задирая голову. – Форменос и его жители приветствуют посланца Валар.
- Айа, Нолдоран, - чинно склонил голову майа. – Валар передают приветствие Форменосу и его жителям.
- Не стоит топтаться на пороге. Оставь коня, о нем позаботятся, и пройдем внутрь, – Финвэ сделал знак мнущемуся здесь же конюшему, но тот остановился, когда вестник отрицательно качнул головой.
- У меня послание от Короля Мира для всех эльдар Форменоса и для его хозяина в первую очередь. Пусть они соберутся и выслушают меня.
 Странное дело, майа говорил мягко, и в его голосе не было вызова или приказного тона, но Финвэ видел, как по лицам собравшихся нолдор проскользнула тень недовольства, и шепоток в толпе окрасился раздражением.
- Если весть действительно столь важна, придется спуститься с холма. Даже Большой двор не вместит всех, – помедлив, Король нолдор развел руками и, видя, что взгляд майа переместился, обернулся.
- Неужели случилось что-то необыкновенное, и Валар решили, что теперь-то пора начать распоряжаться в Форменосе?
- Это не распоряжение, Феанаро. Король Мира поручил мне огласить его слово. Попроси нолдор собраться и выслушать меня.
 Наконец-то явившийся Феанаро остановился под высоким сводом распахнутого портала и, сложив руки на груди, плечом опирался о стену. За  его спиной молча стояли Куруфинвэ и Карнистир, и лица всех троих отнюдь не выказывали приветливость и радушие.
- Что же это, если не распоряжение? – раздраженный возглас долетел до слуха Короля из полутьмы Привратного зала, и он вынужден был вмешаться в нарастающую ссору.
- Карнистир, замолчи. Посланник Валар не проделал бы этот путь из-за пустяка. Эрвэ, созови нолдор к подножию холма. – Облаченный в легкую кожаную броню капитан замковой стражи кивнул и, махнув мгновенно скрывшимся в толпе часовым, вернулся в крепость. – Эонвэ, оставь коня здесь, он никуда не денется.
 На настойчиво повторенную просьбу майа не стал отвечать новым отказом и, еще раз внимательно посмотрев на стоящего у дверей Феанаро, все же спешился. Белоснежного скакуна увели, и его хозяину пришлось остаться подле Финвэ и вместе с ним дождаться, когда во дворе соберутся все принцы, Феанаро неторопливо вручит свой кузнечный фартук и рукавицы кому-то из подмастерьев, небрежно поправит перехватывающий волосы шнурок и, ни к кому не обращаясь, процедит:
- Идем.
 Вниз они спускались молча, и тревожное ожидание разливалось в воздухе и заставляло идущих беспокойно переглядываться. Что за весть ожидала их, можно было лишь гадать, но Финвэ думал о том, что едва ли слово Валар принесет беду. Возможно, Феанаро предложат признать свои ошибки и примириться с братом. А потом вместе со всеми форменосцами вернуться в Тирион… Но угадать что-то по лицу глашатая было невозможно: Эонвэ выглядел бесстрастно и сосредоточено. И если его и через него Валар и интересовали мощные крепостные стены и башни Форменоса, то вестник этого не показывал, ограничиваясь тем, что спокойно смотрел перед собой или на быстро заполняющих Сход эльдар.
 Сходом непризнанно называлась просторная утоптанная и выровненная площадка у подножия холма, где за минувшие семь лоа обитатели Форменоса справляли разного рода празднества, тренировались в воинском искусстве и проводили прочие требующие места собрания. В конце лета часть площадки привычно уже занимали коробы и корзины с красными, кисло-сладкими яблоками, что хорошо родились на севере. С набранной на близком болоте клюквой, с лесной черникой, грибами и прочей сезонной добычей. Все это добро ждало отправки на кухню, в погреба, либо на широкие стальные поддоны, на которых должно было высушиться и сохраняться про запас на зиму и весну.
 Сейчас нагромождение кузовов и корзин затерялось где-то за спинами собравшихся на призыв эльдар. Куда более многочисленных, шумных и недовольных, чем та толпа, что только что присутствовала при разговоре во дворе.
- Все? – поинтересовался у приблизившегося Эрвэ Феанаро, остановился и, не глядя, пропустил Эонвэ в центр образовавшегося живого кольца.
- Вроде да.
- Хорошо. Устройте вестнику возвышение, и надейтесь, что выступление не затянется.
 Майа пропустил колкость мимо ушей и молча прошел мимо расступившихся нолдор к стоящей здесь же повозке. Развернувшись, Феанаро вышел прочь за пределы круга и поднялся на несколько шагов по склону, где присел на обросший мхом валун. Финвэ подумал, что сыну претит смотреть на посланца Валар снизу вверх, но сам остался, где стоял. Сейчас ему вдруг вспомнился другой неожиданный гость, чье появление вызвало в Форменосе долгие тревожные пересуды и способствовало тому, что на стенах установили круглосуточные караулы.
 Мелькор, в отличие от Эонвэ, пришел на границе дня и ночи, и серебряный свет Телпериона делал его возникшую в арке ворот черную фигуру еще более зловещей. Финвэ не испытал ни малейшей радости от этого появления и попытался остановить сына, когда тот точно так же, как сегодня, вышел на зов гостя и слушал его с высоты крыльца, прислонившись к каменной стене. Мелькор просил разговора наедине, и Короля нолдор тревожили закономерные опасения, но Феанаро только отмахнулся и, быстро спустившись вниз, вместе с Валой отошел в тень арки. Стоя у портала, Финвэ с внуками мог лишь наблюдать со стороны и бросать обеспокоенные взгляды на стены и бойницы, где уже появились вооруженные луками и метательными копьями воины. О чем шла речь, было неслышно, и только когда Мелькор подступил к принцу совсем близко и, склонившись, положил ладонь на плечо, Феанаро отпрянул, и тогда уже его яростный  выкрик разнесся по всему Двору. Ошеломленный таким порывом Вала, кажется, хотел сказать что-то еще и даже вновь протянул руку, но, видимо, как по команде выдвинувшиеся из укрытий стрелки его в этом разубедили, и он был вынужден проглотить оскорбление. Не дожидаясь прямого приказа, часовые в надвратной башне привели в действие механизм, и массивные створки медленно и тяжело закрылись, отрезав униженного Мелькора от замка. Феанаро дождался, когда ворота, тихо стукнувшись оковками, сомкнулись, и только тогда развернулся и, явив замершим наблюдателям перекошенный гневом лик, молча вернулся в цитадель. Следующие несколько дней он провел в своих запертых изнутри покоях, и только изредка выбивающуюся из-под двери полоску серебряно-золотого света заслоняла его мечущаяся тень. Финвэ так и не удалось вытянуть подробности тревожного разговора, и на вопросы о том, чего хотел нежданный гость, первенец ответил только раз и односложно: «Камни». Спешно посланные в Валмар гонцы вернулись ни с чем, рассказав, что Мелькор ушел из Валинора, и Валар не смогли его схватить. Казалось бы, ничего страшного не произошло, и даже наоборот – теперь Аман не был омрачен присутствием Темного Валы, но с того дня тень легла на сердце Финвэ, и он более не чувствовал Форменос защищенным…
- Король Мира, Владыка Арды Манвэ Сулимо послал меня объявить жителям Форменоса о том, что нынче на склонах Таникветиль будет устроено празднование в честь урожая. Оно будет пышнее всех предыдущих, и Валар хотят, чтобы это событие способствовало восстановлению покоя среди нолдор, а ссоры были разрешены и преданы забвению. И посему Манвэ созывает всех вас в свои чертоги, дабы рознь была окончена и урожай чествован всеми эльдар Амана.
 Финвэ, отбросивший свои воспоминания, слушал не без удивления. Столько шума ради приглашения на праздник? И этот шум явно не способствует примирению даже не слишком горячих голов с решениями Валар и смутой среди нолдор… Хотя недовольство собравшихся постепенно смягчалось, и Король слышал, как тут и там уже начинаются обсуждения на предмет «не поехать ли?». Вон, и близнецы уже оживленно пихают друг друга локтями и что-то разом шепчут в оба уха Макалаурэ.
- Вот как, – отозвался со своего валуна первенец и поднялся на ноги. – А можно было подумать, что Мелькор войной двинулся на Аман, и нас призовут под стяги. Но раз речь всего лишь о празднике, то передай своему Королю: мы благодарим его за приглашение, но за семь лоа в Форменосе привыкли веселиться своими силами, и этот урожай не будет исключением. Все желающие, впрочем, могут последовать призыву и отправиться к Таникветиль. Здесь никогда никого не удерживали силой.
 Договорив, Феанаро развернулся и сделал несколько шагов вверх по склону, но Эонвэ заговорил вновь:
- Значит ли это, что ты отказываешься предстать перед троном Короля Арды?
- Да, - бросил через плечо продолжающий подниматься Феанаро.
- В таком случае Манвэ Сулимо повелевает тебе явиться.
 Старший принц нолдор остановился и медленно развернулся. Разговоры в толпе разом оборвались, и взгляды собравшихся заметались между возвышающимися над ними глашатаем и Государем Форменоса.
- Манвэ приказывает мне? – растягивая слова, тихо произнес Феанаро, и Финвэ, даже стоя внизу, видел, как на его скулах мгновенно вспыхнули яркие пятна румянца.
- Да, - подтвердил Эонвэ, и волна гневного ропота прокатилась над Сходом.
- И остальным Манвэ отдает такой же приказ? – процедил принц, вцепившись взглядом в вестника. Финвэ замер, ожидая ответа. Если он будет утвердительным, то останется ли хоть малейший шанс на примирение? И пожелают ли нолдор Форменоса покориться воле Валар? Нахмурившийся Король невольно стиснул кулаки и подумал, что стремление насильно примирить стороны едва ли достигнет своей цели.
- Нет, повеление Манвэ касалось только тебя. Прочие вольны ехать или остаться согласно своему желанию.
 - Вот как, - повторился Феанаро и окинул взглядом вновь затихших эльдар. Финвэ почти ожидал от него отказа и было собрался послать мысленный призыв сдержаться, но первенец сделал над собой усилие и ответил бесстрастно. – Тогда все желающие могут идти собираться. Турко, седлай моего коня. Морьо, принеси чистой воды, целую рубаху и дорожные сапоги с плащом, – не сводя взгляда с Эонвэ, он вернулся к обомшелому валуну и вновь опустился на него.
- Ты не хочешь переодеться согласно поводу? – не без удивления спросил майа, и двинувшиеся было к замку принцы остановились.
- Манвэ Сулимо приказывает мне это?
- Нет, об этом речи не шло. Но…
- Прекрасно. Тогда я сам решу, что согласуется с поводом.
 Тьелкормо и Карнистир, обменявшись мрачными взглядами, продолжили свой путь, и к ним один за другим начали присоединяться остальные нолдор. Амбарусса, совсем недавно светившиеся предвкушением, бросили на Эонвэ неприязненные взгляды и убежали следом за братьями. Толпа быстро редела, и, судя по нахмуренным лицам, эльдар отправлялись вовсе не вынимать из сундуков праздничные наряды.
- Король нолдор почтит своим присутствием празднество и порадует Королеву, детей и внуков долгожданной встречей?
 Направившийся к застывшему на камне первенцу Финвэ обернулся и, помолчав, ответил:
- Уезжая из Тириона, я сказал, что не вернусь и не встречусь с народом, пока мой старший сын в изгнании. Как бы мое сердце не желало встречи с родными, я не нарушу своего слова.
 Эонвэ лишь молча склонил голову, принимая ответ, и спустился, наконец, с повозки.
«- Не смотря ни на что, постарайся не усугубить положение», – Финвэ присел на валун рядом с сыном и мельком махнул все еще в замешательстве ждущим чего-то нолдор. Каждый бросил на глашатая по новому недружелюбному взгляду и удалился в сторону крепости или домиков Нижнего Городка. Последними ушли внуки.
«- Усугубить? Куда уж дальше?» - безмолвно скривил губы Феанаро и посмотрел на отца. – «Ты все еще считаешь, что Валар справедливы?»
«- Они, как и я, хотят примирения», – Беззвучно качнул головой Финвэ и ладонью накрыл сжатую в кулак руку сына. – «Если бы не мое обещание, я бы поехал с тобой. Но сейчас могу только просить тебя смирить гнев и проявить благоразумие. Поговори с братом и забудь ссору. Хотя бы ради меня». – Дождавшись, когда Феанаро нехотя кивнет, Король едва заметно улыбнулся и поднялся на ноги.
- Вставай и умывайся.
 Пока нечасто покидающий кузню Мастер смывал с себя пот и сажу, Финвэ наблюдал за терпеливо ждущим глашатаем и раз за разом прокручивал в голове произошедшее. Хотелось надеяться, что все еще обойдется… Когда ведро с колодезной водой опустело, и светлый лик Феанаро стал действительно светлым, Турко и Ильмэ – главный замковый конюший привели оседланный коней. Вороной Сурэ зло тянул повод, и Охотнику приходилось прикладывать усилие, чтоб удержать его от стремления цапнуть своего белоснежного собрата. Куруфинвэ с черным свертком под мышкой обогнал идущих у самого подножия и, остановившись подле отца, протянул ему гребень и новый шнурок для волос. Троица младших, продолжая на ходу спорить, прибежала следом и продолжала шумно трясти тремя разными рубахами, пока Финвэ не шикнул на них, и они не притихли.
 С нехитрыми сборами было покончено быстро, и уже пару минут спустя натянувший простую черную котту и высокие черные же сапоги Феанаро обнял сыновей и отца и вскочил в седло. Эонвэ, не говоря ни слова последовал за ним, и оба всадника, провожаемые вновь выглянувшими на улицу нолдор, выехали за пределы Нижнего Городка.
 Теперь форменосцы опять стекались на Сход и Большой двор и, не стесняясь, принимались бурно обсуждать произошедшее. Большие ворота на всякий случай затворили, а Финвэ, глядя на все это, еще долго стоял на гребне стены и посматривал на горизонт, где вскоре исчезли из виду две темные точки.

                ***
 Оставшийся день прошел тревожно. Пересуды не прекращались, обычно кипучая жизнь застопорилась - нолдор сбивались компаниями и продолжали вспоминать давние и недавние события и потеряли интерес к заурядным нуждам замкового хозяйства. Принцы разбрелись кто куда, и только ближе к вечеру Финвэ узнал, что Тьелкормо и близнецы, а может и еще кто-то, сбежали на охоту. Удивляться было нечему – молодежь часто выпускала пар именно таким способом, и Король был даже рад, что внуки не остались в крепости и не копят по углам желчь.
 Сам Финвэ провел время не менее бестолково – безмолвно бродя по стенам и переходам замка, и тщетной оказалась попытка отвлечься на начатые недавно чертежи и схемы новых подъемных механизмов. Он думал о том, к чему приведет этот праздник, смогут ли сыновья найти общий язык, и о том, как сильно он хочет, наконец, вернуться обратно – в Тирион. Перетянутые тесемкой письма Индис толстыми пачками лежали в ящике стола, и Король, отпихнув в сторону свернувшиеся трубками бумаги, перебирал их, не читая. В этом не было необходимости – он прекрасно помнил каждое слово, выведенное на тонкой бумаге. И сейчас он пожалел о том, что не подумал передать через Феанаро хоть пару строчек и получить на них новый ответ. Оставалось надеяться, что тот заслужил за эти годы прощение Валар, и тогда Финвэ сможет счесть свое слово выполненным, и нужды в переписке уже не будет.
 Тяжелый ящик медленно и бесшумно скользнул в нутро стола, скрыв дорогие сердцу бумаги от посторонних глаз, а Король нолдор поднялся и подошел к окну. Было еще по-летнему тепло, и створки не мешали свежему воздуху проникать в комнаты. Вот только… Финвэ оперся о подоконник обеими руками и выглянул наружу, вглядываясь в горизонт. На мгновение ему показалось, что мягкий свет Часа Смешения стал тусклее, и небо вдалеке на востоке стало темнеть.
- Глупость какая-то… - пробормотал нолдо, хмурясь и опуская взгляд на лежащий внизу замок. Часовые на стенах и воротах, кажется, тоже что-то заметили и сейчас обменивались тревожными возгласами, указывая друг другу в сторону теперь уже явственно мрачнеющего горизонта. Казалось, будто огромная туча ползет от Таникветиль к Форменосу, и усиливающийся ветер подгоняет ее.
 Финвэ отпрянул от окна как раз в тот момент, когда неожиданный порыв яростно стегнул по створке, и она с грохотом ударилась о стену, едва не зацепив эльфа. Стекла жалобно задребезжали, но уцелели. Снаружи доносились уже отчетливо смятенные голоса, и только что стоявшие во дворе женщины спешили укрыться в замке. Король молча захлопнул окно, затянул щеколду и быстро пошел к выходу в коридор. Слегка запылившийся уже меч висел на своем месте у двери, и Финвэ не глядя снял его с крюка. Теперь навстречу ему бежали перепуганные нисси, долетали до слуха оклики – кто-то искал ребенка, кто-то мужа или брата, и все безоглядно стремились быстрее забиться подальше от надвигающейся темноты. Король приостановился, чувствуя, что тот же неодержимый страх проникает и в его сердце, и он тоже может дрогнуть и, выронив оружие, броситься следом за спасающимися. С момента появления тучи прошли всего пара минут, и вот уже не только женщины, дети и подростки неслись по переходам. Бежали кузнецы, воины, часовые со стен, и только никого из внуков Финвэ не увидел. Внезапно он вспомнил, что еще днем те уехали на охоту и сейчас не смогут даже укрыться за стенами. Кажется, эта мысль придала ему сил. Поясной ремень со свистом отлетел от ножен и упал где-то под ногами. Король, уже не обращая внимания на встречных, бросился вперед.
 Двор был пуст. Тут и там валялись побросанные корзины, плащи, копья, а еще несколько минут назад чистое и безоблачное небо над крепостью было непроглядно черно. Финвэ, чутко прислушиваясь, медленно прошел вперед и остановился перед воротами. Было темно и тихо. Малейший отсвет Деревьев пропал, и теперь вокруг улеглась полная Тьма, и даже звуки, казалось, вязли в ней. Высящийся у него за спиной невидимый сейчас замок будто сжался, словно в ожидании удара, и Финвэ почувствовал себя его единственным защитником. Не отводя взгляда от угадываемых впереди окованных сталью створок, он обнажил меч и ощупью отбросил попавшийся под ноги шлем. Все еще было тихо. Холодный пронизывающий ветер никуда не делся, но дул зловеще беззвучно. Финвэ с силой выдохнул и, сжимая меч, подумал, что, верно, воздух сейчас вырвался из его легких белым зимним паром. Гравий под ногами чуть слышно хрустнул, и в унисон с ним прозвучал донесшийся из-за стены неприятный шепчущий звук, с каким металл медленно впивается в крошащийся камень. А потом тишина окончательно лопнула, и под грохот удара ворота содрогнулись.

                FIN