Захваченная деревня

начало http://www.proza.ru/2012/10/27/1177

Спустя пять минут они о чем-то оживленно спорили. Мнения разделились.

За идею Аркадия было трое: Аркадий, Ковалев, Генка, против нее – Данька с Пашкой.

- Ну, подводя итоги, - резюмировал Ковалев, - подавляющее большинство решило....идти!    

- Нет, я все равно не пойду, - упорствовал Пашка.

Данька молча стоял и думал. Он не одобрял идею Аркадия: переодеться в немецкую форму, а затем пробраться в деревню, чтобы отомстить сосновским за нанесенные в драке побои.             

- Да ты пойми, - хрипел Ковалев, - лаз этот не сегодня так завтра все равно найдут, когда еще мы сможем так отомстить !         

- А если нас узнают, потом с милицией проблем не оберешься, - сказал Данька.

Действительно аргумент этот был весьма весомый, поскольку в лицо их знали почти все сосновские. У многих там проживали знакомые, родня.

- Намажемся грязью, никто и не узнает, а в форме тем более, - настаивал Коваль.

- Да пойми, мы никого не будем трогать, просто найдем этих ублюдков, поставим к стенке под автоматы, они в штаны и наделают, а  после этого сразу уйдем, - произнес Коваль.

Поняв, что Даньку так просто не сломать, Ковалев произнес:

- Ну, если Алену ты не хочешь увидеть, тогда не ходи.

Против этого Данька не мог возражать, но остался Пашка, который категорически отказался одевать «фашистскую форму».

Выход нашел Аркадий. Со словами, - не хочешь, не одевай, он быстро куда –то сбегал, что-то поискал, а потом выше локтя повязал Пашке белую повязку, при этом добавив, - будешь у нас ...полицаем.

Армия многому научила Ковалева, кроме смелости он умел принимать непростые решения и планировать задачи.

- Значит так, - говорил он, - форму офицера наденет Генка!            

- А почему не я, - обиделся Аркадий.

- Рожей не вышел, тем более что он настоящий Ганс и немецкий хорошо знает, - сказал Ковалев!

Все засмеялись, Генка же покраснел. Действительно русским Генка был только наполовину. Отец его происходил из поволжских немцев-колонистов, предки которых переселились из Германии в Россию еще в 18 веке при Екатерине второй.  Мать Генки преподавала в деревенской школе немецкий язык. Будучи поклонницей сказок Г.Х.Андерсена она и сына в честь него назвала Ганс, что в деревне являлось предметом всяческих шуток и острот. Впрочем, это имя к мальчику не приклеилось, и вскоре все стали называть его Генкой. Это имя и вправду шло ему - Генка был надежным товарищем и хорошим другом.    

Ковалев, собрав ребят вокруг себя, давал последние инструкции, что надо делать:
-  Главное, разговаривать надо только на немецком. Команды отдавать будет Генка, он у нас один отличник, а все у кого в школе было не выше тройки, как у меня, отвечать только: хальт, хэнде хох, яволь. И никакой самодеятельности, иначе погорим.

- Автоматы всем поставить на предохранители, а то еще поубиваете всех сдуру, - предупреждал Коваль. Стрелять в крайнем случае и только в воздух.

Ребята, слушая наставления старшего, радостно улыбались, словно собирались на веселую прогулку. Осознание опасности только подстегивало их. Желание наказать своих обидчиков за побои сплеталось с вековой неприязнью к более богатым и успешным соседям, которая шла из самого детства, и подпитывалась рассказами отцов и дедов, издавна враждовавших с сосновскими.

Наступило утро. За рекой понималась багровая заря. Природа просыпалась. Щебетали птички, в траве стрекотали кузнечики. Пчелы, надраив свои хоботки, спешно готовились в полет за нектаром. По странному стечению обстоятельств описываемые в этот день события совпали с днем начала войны- 22 июня.
Оккупанты шли шеренгой молча. Многих после бессонной ночи клонило в сон.

Впереди в форме обер–лейтенанта войск вермахта с парабеллумом в кобуре вышагивал Генка, за ним повесив на плечи автоматы и, зевая плелись рядовые – Аркадий с Данькой. Поодаль от них отмахиваясь от назойливых мух, шагал полицай – Пашка. Замыкал колонну, держа автомат на изготовку, ефрейтор Коваль, который чутко прислушивался к каждому шороху. У многих из карманов выглядывали немецкие гранаты  с длинными ручками, похожие на «толкушки», которыми в деревне наминали картошку. 

Данька чувствовал, что совершил чудовищную ошибку. Немецкая форма его не радовала, а скорее подавляла. Было ощущение какой-то нелепой зависимости, словно одев, ее он сразу перестал быть собой прежним, а по настоящему стал солдатом вражеской армии. Данька только теперь понял, что обратной дороги уже не будет. Он чувствовал себя винтиком в механизме общего уничтожения, и это его очень удручало. Интуиция подсказывала ему, что эта затея ничем хорошим не кончится. Как показали дальнейшие события, так оно и было. Остальные ребята  не испытывали никаких угрызений совести. Все происходящее они воспринимали как игру в войну, словно судьба дала им еще одну возможность в нее поиграть, будучи уже взрослыми.

Подойдя к деревне, они минуту ее оглядывали, пытаясь представить какой переполох поднимется в ней через некоторое время, вызванный их появлением.

Тут Пашка спросил, - все тихо, что делать будем?

- Все, как договаривались, - ответил Коваль.

Войдя в деревню, они начали стучать в первую попавшуюся избу. Залаяли собаки, всполошились куры, и какая- то женщина, наспех накинув платок, открыла им дверь со словами,

- Ну, чего ломитесь в такую рань, чего надо ?

Но вдруг вглядевшись ..она заголосила,

-  Батюшки, немцы!

- Kommunisten auf dem Land sind(коммунисты в деревне есть)? - неожиданно властно спросил Генка.

Женщина сойкнула и уставившись на них помертвелым взглядом начала медленно   сползать вниз. Но тут ее подхватил выбежавший из избы мужчина средних лет.
Взгляд его уперся в немецкую форму и остекленел. Потом он открыл рот и несколько раз, что то беззвучно произнес, затем, что-то соображая, он закрыл и открыл глаза, покрутил головой и лишь после этого он смог спросить тихим скрипучим голосом:

- Кто вы?

- Kommunisten, Kommissar, Juden auf dem Land sind, (коммунисты, комиссары, евреи в деревне есть) - повторил вопрос Генка.

Мужчина судорожно вздохнул, видимо соображая о чем его спросили, но затем, неожиданно взбодрившись сказал:

- Не понимаю. А война ведь давно кончилась! Идите назад к себе, в Германию, - мужчина поднял руки словно пытаясь выпроводить незваных гостей, но вдруг Пашка –полицай неожиданно выпалил:

- Герр офицер спрашивает тебя дурака, есть ли в деревне коммунисты?

- Отвечай старый черт?

Поскольку мужчина не отвечал, Пашка выволок его на улицу, а вслед за ним и его жену.

Мужчина не сопротивлялся, обмяк, вероятно, он уже смирился со своей участью. Хотя происходящее казалась ему сном. Мысли в голове путались. Было ощущение, что время повернулось назад. Он даже не мог сообразить, как могли появиться немцы почти через двадцать лет после окончания войны. «А может, десант высадили» - соображал он.

Оккупанты шли вдоль улицы, заглядывая в каждую избу и спрашивая, есть ли в деревне коммунисты. После ответа людей выводили на улицу и толкали в колонну. Народ на них реагировал по-разному. Люди верили и не верили. Кто–то смотрел на них, как на оживших мертвецов. Женщины плакали, иногда падали в обморок. Мужчины пытались сопротивляться, но видя наставленные на них автоматы быстро падали духом. Некоторые ребятишки убегали в огороды. Их не ловили.

В одном домов хозяин – мужчина средних лет с умильной, лебезящей улыбкой, встретив незваных гостей поклоном, объявил себя пострадавшим от большевистского режима, и выразил полную готовность сотрудничать с новой властью, чем вызвал у ребят чувство омерзения. Многие не поверили, если бы узнали, что под немецкой формой, прячутся вчерашние школьники из соседней деревни, самому старшему из которых едва исполнился 21 год.
       
Между тем деревню с быстротой молнии облетел слух: фашисты вернулись, спрашивают коммунистов. Многие в это не верили.

- Вот так набрехали, - со смехом, скручивая цигарку, говорил Дед Касьян, еще крепкий старик лет 65,  бывший партизан, и колхозный сторож:
 
- Да, какие тут немцы. Чушь. Вам, бабам, дай только волю на язык, так у вас и негры вместо десанта  прилетят. Тоже выдумали пустые головы.

- Правда, правда,- Касьян, - тараторила доярка Клавдия, я их сама в окошко видела, да через подпол выбралась и убежала, а Нюрку, соседку мою, они нашли и собой увели.

- Cкоро они и здесь будут! - волновалась Клавдия.

Дед Касьян, выглянув на улицу, прислушался. В нижней части деревни что–то происходило:  лаяли собаки, раздавались чьи-то голоса, крики. Может, кто-то из армии на побывку пришел, - предположил Касьян!  Внезапно прозвучал одинокий выстрел, а следом раздалась сухая, шаркающая автоматная очередь, в которой Дед Касьян безошибочно узнал немецкий МР 40.               

-  Клавдия, - крикнул он, - собирай свою бригаду. Пусть и оружие с собой тащат!

-  Какое оружие, - не поняла Клавдия.

-  Какое найдут: ружья, вилы, топоры. В правление надо бежать там телефон есть, пусть вызывают милицию. Вишь, какое дело заварилось. И озадаченный Дед Касьян пошел в сарай, где у него была припрятана старая охотничья двустволка и патроны.               

Между тем, ребята полностью освоились  в новой для себя роли. От ощущения власти, безнаказанности кружилась голова. Они упивались своим могуществом, наблюдая страх и ужас в глазах мирных поселян, который им внушала немецкая форма. Они уже позабыли, что собирались только наказать своих обидчиков. Вместо этого они гнали народ на площадь перед сельпо.

Данька чувствовал себя совершенно раздавленным. Не покидающее чувство вины жгло его все сильнее и сильнее. Он говорил себе: «вот сейчас, нет вот сейчас, я сниму форму и объявлю, что мы только пошутили», но вместо этого он, как и все выгонял людей из домов, наводил на них автомат, а один раз даже ударил женщину, которая слишком медленно выходила из дома.

Поверив в свою безнаказанность, ребята были немало удивлены, когда подходя к очередной  избе по ним сверху кто-то выстрелил выкрикнув перед этим: «смерть немецким оккупантам».

Пуля пролетела над головой Даньки, в тот же миг в ответ раздалась стрельба: Ковалев, вскинув ствол, очередью из автомата распорол на груди стреляющего телогрейку, от чего тот замертво рухнул с чердака. Убитым оказался председатель колхоза.  Именно эти выстрелы и услышал Дед Касьян. 
               
При виде того, что он совершил, Ковалев едва сдержался, чтобы не выругаться по-русски.   От произошедшего ребята оцепенели, словно никто их них не и не предполагал, что  автомат и вправду может выстрелить. Толпа людей недовольно забурлила, заголосила. Из нее посыпались выкрики и угрозы в адрес незваных гостей. Ребята заволновались.

Ковалев, спасая ситуацию, подошел к немецкому офицеру Генке и что – то прошептал ему на ухо.

Офицер согласно кивнул головой, а затем выкрикнул:

- Und Sie schweigen also (а ну молчать), а затем добавил - Der Gefangene werden wir von anderem Weg f;hren (пленных поведем по другой дороге), указав рукой на соседнюю улицу, по которой можно было выйти из деревни кратчайшим путем.

- Jawohl (так точно), - вышколено отозвался Коваль, приложив руку к пилотке имитируя подчинение. Людей, подталкивая автоматами, погнали по другой улице.

Данька не понимал, почему изменили маршрут. Почему Ковалев убил председателя, и тем самым, нарушил свой же приказ: не стрелять. Куда ведут людей. Он вообще мало  чего понимал и двигался как запрограммированный робот.
 
На окраине деревни виднелся огромный коровник, построенный после войны. Именно к нему и подогнали людей. Скотину выгнали из коровника на улицу, а людей, тыча в спину автоматами, стали в него загонять. Люди плакали, прощались, а кто-то запел интернационал.
Да что же они с ними делать будут, - думал Данька, но вдруг услышал, как Ковалев едва слышно шептал Пашке:

- Раздобудь где–нибудь канистру бензина!

- Где же ее взять? – недоуменно пожал плечами Пашка.

- Не знаю, сбегай в МТС и слей с трактора.

Кивнув, Пашка, бренча автоматом, побежал исполнять приказ. Данька задумался, - зачем им нужен бензин? И вдруг он вспомнил рассказы партизан о войне, когда при отступлении фашисты сжигали целые деревни. Людей они загоняли в сараи, чтобы не выбрались, а потом …Страшная догадка пронзила сознание Даньки. Вот оно что. Очевидно, Ковалев по примеру фашистов хочет замести следы, чтобы потом свидетели не смогли его опознать и уличить в убийстве председателя.  Но какая вопиющая жестокость.

«Надо что-то делать», - стучала мысль в голове у Даньки.   
      
Между тем, оккупанты и не предполагали, что за ними из–за соседних построек  внимательно наблюдал Дед Касьян с двустволкой во главе маленького отряда из пятнадцати человек. Отряд состоял из женщин – доярок, и троих мужчин. Вооружены они были вилами, лопатами и топорами.

Щурясь от солнца и пощипывая маленькую седую бороду, дед Касьян сосредоточенно шептал:

- Мда..и в самом деле, похожи вроде на немцев. Форма такая же у тех была. Только  больно уж они хлюпики, хотя, наверное, всех здоровых еще в войну поубивали. Но откуда они тут.  Думать на этот вопрос было некогда: немцы стали загонять людей в сарай.

Действовать надо было немедленно.

Дед Касьян, быстро изложил свой план:

- По моей команде, как выстрелю, так все и кидаемся на фрицев. У них хоть автоматы, но авось пронесет. Пока сообразят, что к  чему всех уже успеем разоружить…   

Пока Данька думал, что ему делать с канистрой бензина подбежал Пашка.

- Вот еле ее нашел, в гараже была припрятана! - объявил он.

Но тут Данька среди людей, заходящий в коровник увидел знакомую, горделивую спину.

- Алена! - закричал он, - я здесь. Услышав крик, девушка обернулась.

- Данька, - прошептала она, не веря своим глазам.

- Алена, - кричал Данька, и кинулся к ней, на ходу срывая с себя пилотку и бросив автомат.

- Назад, - заорал Коваль, - стрелять буду. Вслед за этим он вскинул автомат и выпустил очередь ему в спину, от чего Данька на бегу запетлял, а потом упал лицом вниз на дорогу.

Но тут сбоку раздались два выстрела из охотничьего ружья, от которых стоящий ближе других к сараям полицай - Пашка вдруг покачнулся, схватился за живот и упал. Это явилось сигналом к общей атаке: из-за строений с криками выбежали женщины с вилами и топорами во главе с дедом Касьяном, у которого еще дымилось ружье, и устремились к оставшимся захватчикам. Пленные, услышав выстрелы, стали вырываться из коровника и разбегаться в разные стороны. 

Коваль попытался отстреливаться, но автомат заело. Тогда, действуя кулаками и прикладом, он свалил  нескольких нападающих, пока удар дубиной не раскроил ему череп. Обер-лейтенант Генка, стреляя из парабеллума, успел ранить нескольких человек,  добежал почти до самой речки, где и был заколот подоспевшими доярками.

На дороге в грязи, обнимая молодого паренька в немецкой форме, держа его голову у себя на груди, сидела красивая девушка. Она навзрыд плакала, и что-то беззвучно ему шептала, целуя в холодные синеющие губы. Это была Алена.

Последнего немца обнаружили недалеко от коровника за овином. Он судорожно плакал и по-звериному подвывал, исступленно пытаясь сорвать ненавистную  немецкую форму, которая почему-то не снималась. Это был Аркадий. Рядом валялся автомат.      

Когда приехавшая из райцентра милиция попыталась его посадить в уазик, немец вдруг  расхохотался, а затем в припадке упал, дергаясь и извиваясь всем телом. Изо рта пошла пена. Сотрудники милиции подождали некоторое время, а когда немец притих, погрузили его в автомобиль, который быстро уехал в сторону райцентра.               
               


Рецензии
Жуткая история. Но дети войны, наверное. все были немножечко беспощадными. Я тоже "дитя войны" - когда началась война, мне было 8 лет.Я, в общем-то, не деревенский, (а жили мы 3 последних года войны в деревне) всегда удивлялся тому, что ребята выходили на драку с ножами, кастетами (у меня, кстати, тоже был), бились, особенно с "зареченскими", чуть ли не "вусмерть", не думая о последствиях.
Рассказ написан мастерски, читается легко, ситуация захватывает. Я ожидал другого конца, но этот, пожалуй, более оправдан.

Аркадий Арш   28.02.2023 15:23     Заявить о нарушении
Спасибо за отзыв Аркадий! В основе рассказа реальная история, правда, в жизни все прошло без кровопролития. Сие есть фантазия автора.

Антон Серебряный   28.02.2023 17:48   Заявить о нарушении
На это произведение написана 51 рецензия, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.