Путешествие в Либриум А. Литвин

Вступление (от А. Литвин):
Какое счастье добраться наконец-то до дому! В такую отвратительную погоду бегать по городу удовольствие, что называется, ниже среднего!

У всех прохожих такой вид, будто на них годовая норма депрессии только что свалилась, и, не сомневаюсь - я выгляжу точно так же. Бегу скорее в подъезд, ключи как обычно, куда-то завалились! Эта дырка в подкладке! Чего там только нет, минут пять приходится потратить на поиски, пока среди начатой пачки жвачки, смятого носового платка и еще каких-то мелких предметов, наконец, находятся ключи.

О, как же дома тепло и тихо! Скорее чайник включить… Как же он успокоительно шумит, и как здорово сжать озябшими ладонями горячую чашку. Вдыхать аромат бергамота, и, закрыв глаза, улыбаться своим мыслям, вспоминая ту смешную сценку, которую только что наблюдал в маршрутке. Парень, спавший у окна, вдруг проснулся и, обводя всех очумелым взглядом, испугано спрашивал: «Где я? Какая это остановка?». Все покатывались со смеху, пока сердобольная тётенька объясняла бедолаге, где он находится. Надо же так вляпаться! Смешно.

Ну, теперь прихватить с собой тарелку с печеньками и – к компу. Та-ак, что тут у нас? О, к вечеру почти все в сборе! Мой персонаж завис в какой-то локе, сейчас найду…Что ни говори, а ролевые словески – великое изобретение современности. Ну, где еще можно так уходить от реальности в мир, в котором возможно всё? Где перед тобой открываются тысячи возможностей, где ты заводишь друзей и врагов, где никогда не скучно, и все зависит только от тебя?

Либриум давно манит меня. Он так отличается от реальности, и в тоже время он кажется мне таким настоящим! Уже не раз приходило в голову, что оказаться там – это было бы так здорово! Но мечты останутся мечтами, как ни крути. Сейчас напишу пост, тут уже игра идет вовсю, а я торможу!

Пальцы привычно бегают по клавиатуре, печатая ответ квест-мастеру, но в глазах почему- то темнеет…Что со мной?

Последнее, что помню – как плывет передо мной монитор, и карта Остии стремительно увеличивается в размерах…
***

Наверное, это один из моих снов.

Мне такое не то чтобы часто снится, но бывает, и тогда я просыпаюсь с ладонью, прижатой к груди – просто сердце бьется слишком сильно. Если удастся как следует вспомнить, что там было, во сне, я это пишу. То, из чего потом родился Либриум, тоже было когда-то сном.
Сейчас я снова вижу ее перед собой.

Она красива, но это все говорят, а дело даже не в этом. Я будто смотрю на оригинал, с которого списали меня – бледную копию. Бледную во всех смыслах, ярким румянцем я не могла похвалиться никогда. А она яркая, неотразимая, уверенная и женственная до кончика каждого острого зеленого ноготка!

Она мягко поглаживает мою ладонь, беспомощно лежащую на столе, и просит:
- Пожалуйста, потерпи. Еще рано. Не могу пока забрать тебя…

Она меня жалеет, а от этого всегда хочется заплакать.

-Я … не могу больше! – всхлипываю жалостливо, – Мне так тяжело! Это очень трудно!
-Я знаю, знаю…прости, что так вышло…

Ей ведь тоже нелегко быть приятно улыбающейся хозяюшкой. Она уже привыкла – всегда наготове жилетка для тех, кого нужно выслушать и утешить. Встретить, накормить, обогреть, усадить у камина, предоставить комнату и в ответ получить «спасибо». Большего ведь не надо. Такая иллюзия всепрощающей, милой, но странноватой женщины. Богини, зачем-то запихнувшей себя в человеческое тело. У всех свои странности, почему бы и нет?

Она грозит мне пальцем, смеется:
- Эй, прекрати меня жалеть! Еще чего придумала! Давай лучше выпьем!
- Малиновая…?
- Точно!

Пузатый хрустальный графинчик появляется между нами, и я зачарованно смотрю, как искрится в нем малиновая настойка. В трактире Анна готовит сама, своими руками, только две вещи – эту самую настойку, да еще пирожки печет. Эх, был бы у меня на кухне такой повар, как Оливье, я бы совсем обленилась! Какие там пирожки! И нос бы туда не показывала!

Она снова смеется:
- Что, пирожков моих захотела? Или все-таки пирожные от Оливье?

Это просто бесчестно! Я же не могу выбрать, а съесть и то, и другое вряд ли получится!

- Сначала выпить!

В рюмочки на низких толстых ножках льется напиток, сотканный из магии почти наполовину. Остальные, кажется, этого даже не замечают, для них это просто вкусная настойка, ароматная и сладкая. Но у Анны ничего не бывает так просто! Кто-то это, кажется, уже говорил, и даже не один раз. Я вижу здесь ту магию, что дана ей изначально, от рождения, как фейри, которая была частицей леса, его ребенком и его повелительницей. Аромат летнего луга, когда трава, нагретая солнцем, пахнет одуряющее сладко и тёрпко, туманя рассудок несбыточными мечтами.

Я смотрю, как она пьет, а она улыбается, и не замечая, делаю первый глоток. Самое сложное было в этот момент – не застонать от ощущения внезапно открывшегося сознания. Еще глоток, эффект усиливается, и я в изумлении распахиваю глаза, недоверчиво шепчу:
- Так вот это что…
- Да, да, - кивает мне она, - Чувствуешь?

Еще бы! Я чувствую всё! Тихий скрип половицы под ногой маленького зеленокожего снетчина, застилающего кровать в номере 12. Стук ножей на кухне и гнусавый голос Оливье, распевающего фривольные французские куплеты. Ветка плюща чуть слышно пищит, отчаянно цепляясь усиками за выступы в кирпичной кладке, ползет по стене трактира. Плющ? Да сейчас ведь зима, все снегом замело, вон из окна видать – сугробы почти под подоконник!
Она смеется:

- Это с другой стороны, вглядись внимательнее!

С той стороны трактир стоит не на дороге, а в густом лесу. И выглядит приземистым, поросшим плющом и мхом домиком, с такой смешной покатой крышей. Невдалеке – каменный мостик через неглубокий ручеек, а за ним…

- Туда лучше не ходить. В одиночку уж точно!

- Но нам можно. Когда-нибудь погуляем, - обещает она, а я уже погружаюсь совсем в иной мир.

Там сырой ветер, и сухие коричневые листья шуршат на широких серых ступенях большого заброшенного храма. Высокие рифленые колонны охраняют неглубокую нишу с барельефом. Весы вырублены грубо, но очень реалистично. Здесь чувствуется безлюдность, пустынность, и немного гнетущее чувство, как будто за тобой наблюдают не слишком доброжелательные глаза.

А вот ощущение совсем другое. Это даже не звук. Как услышать падение лепестков? Но, кажется, сейчас я его слышу! Они медленно кружат в воздухе, неторопливо опускаясь на белый мрамор. Холодная вода горного озера застыла у входа в изящную ротонду, посреди которой вечно цветет миндальное дерево. Покой, умиротворение, и светлая печаль, от которой невольно на лице появляется робкая улыбка.

- Тебе нравится? А часы слышишь?

Как не услышать непрерывный стук, скрип, и позвякивание! Огромное множество шестеренок, зубчатых валов, цепей и прочих частей часового механизма двигается с положенной неторопливой размеренностью. Только все это громадного размера, и циферблат величиной с семиэтажный дом какой-то странный. На нем не цифры, а фигурки, приходящие в движение, когда на них указывает ладонь. Этой гигантской дланью оканчивается единственная стрелка, она неспешно продвигается по кругу, отсчитывая – что? Часы, годы, века? Может быть, эпохи? Этого я не знаю, слишком чуждое там все, и хочется поскорее убраться. Слишком тревожно.

Куда приятнее снова сосредоточиться на игре света в малиновой настойке, вдохнуть аромат спелых ягод и улыбнуться ей:

- Они придут сюда?

- Конечно! Первый уже у порога, разглядывает дверь. Давай скорее руку!

Она крепко сжимает мои пальцы, неяркая вспышка, и я уже не вижу ее перед собой. Дверь открывается, и порог перешагивает Хант. Нет, не он! Это же…

- Рада тебя видеть, Дима, - говорю я, - Ты первый!

И он садится, неуверенно озираясь, точь-в-точь как Леон, когда впервые пришел ко мне, еще не зная, что стал Крысоловом. А вот и сам Музыкант, его горячую ладонь на моем плече я ощущаю еще до того, как слышу знакомый томный голос:

- Именно такой, каким я его себе и представлял.

И ты такой же – хочется сказать, но они исчезают, жажда приключений и открытий гонит обоих, как и желание присмотреться друг к другу, выяснить главное – кто кого создал? Смешные и очень милые.

- Мама! Смотри, кого я тебе привела!

Звонкий девчачий голос доносится откуда-то сверху, и по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, чуть не кубарем спускается девчонка-подросток. Волосы, завязанные в высокий хвост, смешно подпрыгивают, зеленые глаза сияют на худеньком личике. Затянутая в красно-черную форму военно-воздушного парового флота ее величества королевы Блайндленда, Арриан кажется еще тоньше и выше, чем обычно.

За ней, немного неуверенно ступая, идет высоченный рыжий парень, смущенно теребя рукав кожаного комбинезона с шевроном на рукаве.

- Лешка!

Я встаю, не могу удержаться, чтоб не обнять его.

- Ты еще выше, чем я думала! Что, повоевал?

- Ты его знаешь? – подозрительно хмурится Арриан. - А, я так и думала! – машет беспечно рукой и утаскивает Алексея куда-то, предварительно заглянув на кухню и получив от Оливье большую корзину, прикрытую салфеткой. Ну, Арри не даст ему соскучиться!

Маша заглянула буквально на минуточку, даже дверную ручку отпустить не успела. Она еще вернется сюда, и я уж позабочусь, чтоб на этот раз она не промахнулась. Мы непременно разопьем графинчик-другой малиновой настойки и всласть посплетничаем!

Макс пришел после. Такой уравновешенный весь, даже не ожидала! Благотворное влияние Либриума, не иначе! Так ошарашен был встречей, что ни пить, ни есть не стал. Это бывает, хотя мне нравится угощать моих гостей. Он услышал то, что хотел, и отбыл вполне довольный той небольшой экскурсией, которую я ему устроила. Во всяком случае, и тени сомнения, что я реальна, у него не возникло.

Настёна дотащилась до меня совершенно измученная. Ну разве можно так не верить в себя? Я поглаживала ее спутавшиеся волосы, и уговаривала:

- С чего это ты решила, что всем чужая здесь? Потому что попала в болото? Так это просто отражение твоих сомнений. Не давай этой трясине себя засосать! Кстати, то, что ты добралась сюда – это и есть преодоление. Твоих страхов, неуверенности и… Ну, всего такого, что мешает нам, женщинам, быть счастливыми! Так что нечего тут на полу рассиживаться, отправляйся с Лиськой сейчас же наверх, вот вам ключ от номера, и чтоб через полчаса были тут нарядные, умытые и готовые к приключениям.

Она смотрит на меня непонимающе, и я поясняю:

- В хорошем смысле, в хорошем. Модные салоны Аурума, концертные залы Сангры, восточные блюда попробуете в Тай-Кине. Тут у меня как раз парочка оборотней на днях остановились, простили порекомендовать им спутниц для культурного отдыха. Поведете мальчиков развеяться?

Оборотни как раз спускались по лестнице, два плечистых волосатых парня. Девчонки издали восторженный писк и обеих как ветром сдуло. Они хорошо проведут время, я уверена!
Потом, когда уже вся компания, нарядная и веселая, покинула трактир, я задумалась.

Почему это я так быстро отпустила Машу? Нет, так не пойдет!

Маша возникла в кресле напротив, слегка растерянно хлопая длинными ресницами.

- Ты слишком быстро ушла! У меня еще графинчик даже на половину не допит, а я планирую сегодня осилить как минимум два!

Посидели мы хорошо. Очень скрасил наши посиделки Оли, явившийся на запах спиртного с криками «Даррррмовщина!» и «Пррокляну!» и Лурк, презрительно поглядывавший на сорока и с важным видом рассуждающий о сравнительной пользе двугоногого питомца-эльфа и недостатках в его воспитании.

Один графинчик опустел, мы начали следующий. Когда к нам присоединились Надюшка, Оля в шикарном платье, Настя и Алена, мы смеялись над каждым словом, вспоминая все шедевры и перлы, уже ставшие легендарными.

- Ареевы подтяжки!

- Гомоволки!

- Апокалипсис! Мужик с бритыми подмышками!

- Снетчины продаются за лимон и половинку мандарина!

Приход Наташи с Денисом был очень кстати. Мы начали третий графинчик (надо же было пожелать им счастья), и тут уж все отличились в произнесении витиеватых тостов. Потом были танцы, а потом все как-то незаметно исчезли. Трактир притих и опустел.
Пламя танцевало в камине, и я заворожено смотрела на него. Языки огня тянулись ко мне, ластились, осторожно лизали кончики пальцев.

- Мир этому дому.

Я улыбнулась ему. Он был особенным. Только он хотел того же, чего и я.

-Ты останешься?

- Если это возможно.

- Почему бы и нет?

Не торопясь, он пересек зал, сел напротив, протянул пальцы к огню. Мы оба молчали. Куда спешить? Нам есть о чем поговорить и у нас есть время. Много времени. Потому что даже если я вернусь домой (а я вернусь, негоже детям без мамы!), я останусь здесь. Впрочем, я всегда здесь была.