Друзья мои, прекрасен ли наш союз?

...1990. Вот я пришла в Клуб Русских Писателей как сопровождающая писателя В.К. Завалишина (о нём я написала рассказ «Болотная Сага» - личность уважаемая, и даже почитаемая) – ему было трудно передвигаться (больные ноги). И вскоре сама вступила в Клуб. До этого была «сама по себе».
Заседания Клуба проходили раз в месяц в помещении Колумбийского Университета – заслуга профессора факультета Славистики Роберта Белнапа, в прошлом студента Завалишина. Состав (члены) Клуба – писатели-поэты, профессионалы и любители, среди последних, в основном, жалующихся на антисемитизм в бывшем СССР – жалобы в стихах и прозе. И были интересные, талантливые произведения. Председатель Клуба – Евгений Любин (псевдоним,настоящая фамилия кончается на "-вич", кажется, Мовшович), человек щедрый, но не гибкого ума. Вячеслава Клавдиевича любинские комментарии авторам («У Вас что-то не так в рифме», «Ну, может, Вы из глубинки», и пр.) раздражали. Однажды, когда В.К. приготовил что-то для чтения – был он болен, простужен, и кстати, незадолго до смерти – Любин тянул, не давал ему выступить, -  В.К. встал и со словами «Это мой последний раз в Клубе» ушёл. Вечная ему память...
...Наступил день юбилея (20 лет) Клуба. Любин позвонил мне и попросил встретить члена Клуба из Сибири: «Вот, Ваш земляк-сибиряк, встретьте его, приютите и развлеките...» Сам г-н Любин живёт в Нью-Джерси, и конечно, ему не легко вывозить этого сибиряка в Нью-Йорк. Земляком оказался писатель Геннадий Прашкевич, которого Любин принял по почте в члены, а теперь вызвал в Нью-Йорк (оплатил билет) как человека полезного, - ему хотелось публиковаться в России, как же, в Сибири, а у Прашкевича связи. Мне на развлечения Прашкевича было выдано 80 долларов и наказ «Денег не жалеть, если надо, добавьте свои» - что я и делала -добавляла. Сняла угол (комнату) для Прашкевича, 15 долл. в сутки; водила в музеи, кафе, WTC, парки, побережье океана и пр. Потом по просьбе Любина я заказала стол для банкета в кафе «Дядя Ваня».
День банкета – Геннадию завтра уезжать. Я прошу его взять бандероль (носки и трусики) для моих сибирских родных. Он: «Не могу, у меня чемодан полон – там рукописи членов Клуба.» (не мои.) Ну, говорю, тогда вот три письма, просто бросить в почтовый ящик там в России. Взял. (Но не бросил, как оказалось.)
Через год я приехала в Россию, сначала – Москва. Заказываю ж.д. билет до своего пункта, и поезд идёт мимо Новосибирска, где проживает наш герой-писатель. Я звоню ему и спрашиваю: «Не могла бы я остановиться на один день в Новосибирске, у Вас?» (почему-то думая встретиться с сибирскими писателями, взглянуть на них) Он: «Сейчас спрошу у жены.» Через пол минуты: «Нет.» (Это прозвучало так не по-сибирски.) Однако, спросил, когда я возвращаюсь в Москву, и по возвращению моему в Москву в короткую остановку в Новосибирске ждал на платформе, чтобы... вручить его рукопись для передачи Любину для публикации в альманахе, что я и сделала – передала, я ведь не прашкевич.
Через пару лет Любин сообщил, что у Прашкевича есть некое издательство, которое поможет и мне грешной «опубликоваться бесплатно». Я послала е-мэйл Прашкевичу, спросила можно ли... Он ответил: это будет мне стоить 2 500 долларов, и можно расплачиваться частями, в 3 захода. Но и одной трети у меня не было, а когда я переслала это Любину, чтобы он видел что ничего не бесплатно, он ответил: «Я деньгами не распоряжаюсь» - хотя я не просила никаких денег.
Он (Любин) к тому времени в очередном альманахе назвал меня «талантливой», «любимой»(как автора), но к этому было прибавлено несколько вздорных слухов, самым неприятным и вздорным было что я «...имела конфликты с одним членом клуба живущим с ней по соседству.» И это – о Вячеславе Клавдиевиче! «Один член»! А если мы и спорили с ним, то только по поводу высказанного Вячеславом Клавдиевичем мнения о Любине: «Бездарь и дурак! Я не хочу о нём слышать!» На что я возражала: «Ну нельзя так о человеке пишущем по-другому, он ещё напишет...» и пр.
Прошло ещё несколько лет, и снова юбилей (30), И Прашкевич прибыл за счёт Любина в США, теперь с женой Лидой, и опять Любин спросил, могу ли я их принять; я в это время снимала угол в подвале, ответила: «Вряд ли поместимся, да и понравится ли им, но водить их по городу, развлекать и показывать – что ж, могу.» Водила, дарила...
И снова прошло какое-то время, и пришло письмо от Прашкевича, в котором он сообщал, что начал некий портал «Белый мамонт» и приглашает меня участвовать как «гениальному автору» (его слова). Портал открывался бесконечными похвалами Прашкевичу, дочитать до конца было трудно и не смешно. Я послала рассказ, «Когато Луната изплува»; он пишет: «Ещё! Не могу же я публиковать короткий рассказ.» (Семь страниц-короткий?) Тогда я посоветовавшись с нашим членом-душой Клуба Мишей Мазелем и получив от него добро, послала Прашкевичу рассказ о том, о чем  рассказала здесь (не называя его имени). Получила в ответ: «Прости.»  И опять молчание на годы. Но вот недавно прислал он мне его повесть «Упячка», кажется; и просьбу написать отзыв – положительный, разумеется. Я написала, положительный, хотя уже как-то насилуя себя. Вычурный язык, похабный герой(похоже, с себя списывал) – ничего от художника.
Потом сообщение о том, что получил какую-то премию.
...Посылала в «Большую Книгу» рукопись, и хотя послала в срок, по телефону мне ответили: «Не получили.»
Когда я наводила справки в службу USPS (номер такой-то), то получалось, что рукопись была благополучно отправлена в Россию и доставлена. Правда, Прашкевич тут не при чем. Впрочем, "при чем": когда я посмотрела, кто там уже в числе соискателей – увидела опять имя Г. Прашкевича.

Да Союзы, союзы... писателей, художников...творческие.
И припоминается последний выбор  Марины Цветаевой: её уход в петлю от такого союза.

Акварель: "Шестая Планета, или: Завалишин и Белые Гуси"