Васятка

АННОТАЦИЯ: Это было очень давно, сынок…




- Деда, а деда, расскажи про себя, как ты воевал, а то нам задали такое задание – написать про то, как наши дедушки и бабушки воевали.

Попросил у меня мой двенадцатилетний праправнук, сидя рядом на моей кровати. Сегодня что-то чувствую себя нехорошо, не то чтобы это обычное мое состояние, но последние лет пять по-другому не получается встретить День Победы. Конечно, таким своим поведением я наверняка порчу этот день своим близким, так как их планы отдохнуть все из-за меня рушатся. Но ничего не могу с собой поделать, девяносто лет, как никак, все же этот возраст, как говорит мой внук, когда приезжает меня осмотреть. Он у меня врач, так что ему я доверяю себя полностью. А я и не сопротивляюсь, уже не такой бодрый, как был раньше. Что уж теперь бегать от врачей, тем более от внуков.

- Деда, а деда, ну ты чего? Расскажи, а то у меня двойка будет по русскому, - подергал меня за рукав моей рубашки Васятка, хотя мы все его зовем Василий, не любит, когда его называют таким вот детским именем, нужно, чтобы было все по-взрослому.

А я вот исключение. Он, конечно, недовольно пыхтит и бурчит по этому поводу, но все равно от меня не отворачивается. Сядет рядышком, положит свою маленькую ладошку на мою испещренную всю ладонь и рассказывает, как там у него в школе дела делаются. Люблю его сорванца, на меня похож. По крайней мере, себя я помню именно таким. А когда про друзей своих рассказывает, про то, какие проделки они устраивают, то и вовсе хочется смеяться. Забавный он. Легко всегда с ним было, хотя Иришка, его мать, всегда им недовольна, приходится моего сорванца защищать, когда они бывают всем семейством у меня. Недаром малой за мной спрячется и просит, чтобы его не ругали, так как все случилось в школе случайно, да и он не хотел делов творить. Но я-то его знаю, как себя, так что потом с ним разговаривать, один на один. Отругать или просто поговорить, он тогда, разумеется, подуется немного, но все же со мной согласиться, что вел себя неправильно, и завтра же извиниться перед своим другом за разбор полетов, что они устроили. А потом опять сядем напротив большого окна в моей комнатушке или разговариваем, или молчим. С ним вообще приятно даже помолчать. Но сегодня он просит рассказать о том, как я воевал, а что я могу ему сказать? О тех страшных моментах, которые снятся каждую ночь? О тех кошмарах, когда все плывет перед глазами, стоит закрыть их? О том, скольких близких друзей потерял тогда? Думаю, не стоит. Не рассказывал их тогда, не буду и сейчас. Лучше расскажу вот что.

- Васятка! – позвал его я, на что он тут же нахмурился, но взяв себя в руки, улыбнулся мне приветливо.

- Да, деда, ты что-то хотел?

- Подай водички. Я попью и расскажу тебе кое-что, хорошо?

- Военную тайну? – пошутил мой праправнук, поднявшись со своего места.

- Почти, - улыбнулся ему в ответ и подмигнул, на что он смешно так фыркнул и выбежал из комнаты на кухню.

Закрываю глаза, чтобы вспомнить на мгновенье тот момент, и вновь их открываю. Чтобы вспомнить, хватает пары секунд. Этот эпизод из моей жизни я вспоминаю все чаще и чаще. Как там говорят? Не забывается такое никогда. Верно, не забывается. Да и как тут забудешь? Это те мгновенья, которые всегда будут с тобой, чтобы не случилось в жизни…

- Деда, на, возьми.

Я вздрагиваю и вижу перед собой Васятку, который держит кружку с водой.

- Спасибо, внучок. Садись, - я хлопаю своей ладонью по кровати, и она послушно садится рядом. - Сейчас расскажу.

Отпиваю глоток, взяв отчего-то вдруг задрожавшими руками кружку, а потом передаю ее своему праправнуку. Он терпеливо ждет, а я собираюсь мыслями.

- Это было очень давно, сынок, - начинаю я, и вдруг будто попадаю туда, в прошлое…

- И сколько тебе лет, паря? – спрашивает меня, дядька, как мне тогда казалось, с седыми висками, это кажется, была его отличительная черта. Вроде бы и молодой, а седые виски. Странно, тогда еще я  подумал, но не предал этому значения.

На его вопрос я ответил четко, и не тушуясь.

- Шестнадцать! – но стоило увидеть, как он изогнул в удивлении бровь, я стушевался и опустил голову. А когда я нервничаю, то сразу же начинаю теребить, что мне попадается в руки. И сейчас этим предметом оказалась моя ушанка, ну то есть не моя, а моего старшего брата, которая досталась мне, как там говорят, по наследству. Она была мне большой, но тогда мы не выбирали.

- Ну, так шестнадцать?- он переспросил так строго, что я чуть не сознался, сколько мне лет на самом деле, но вспомнив, для чего я здесь, я решил идти до конца.

- Пятнадцать!

- Пятнадцать? – усмехнулся он, я и вовсе уже хотел крикнуть, что все равно останусь здесь. Пусть со мной, что хотят, делают, все равно домой не вернусь. Но…

Лычки на погонах говорили о том, что этот самый дядька капитан, не зря ведь я со своими дружками тогда все их изучал, мало ли, а вдруг пригодится. Вот и пригодилось, что теперь приходится то ли краснеть, то ли бледнеть под строгим взором этого самого капитана.

- Если тебе пятнадцать, - хмыкнул он, - то тогда я генерал!

- Но вы же капитан! – возразил я, за что получил вновь какой-то хмык в ответ, и я тут же замолчал.

- Верно, парень, я капитан, но если ты не хочешь встретиться с генералом, с настоящим, - он подошел ближе, а я отпустил голову еще ниже, - то скажи, живо, сколько тебе лет на самом деле?! – не унимался он, а я… лишь шумно шмыгнул носом.

Не хотелось признаваться, но с настоящим генералом мне встречаться как-то и вовсе не прельщало, но я-то тогда думал, что меня могут и вправду к нему отвести. Глупый был, несмышленыш еще. Но все же, я подумал, что негоже так себя по-детски как-то вести. Поймали? Поймали! Привели? Привели! Так что придется сознаваться. Я выдохнул и ответил.

- Мне тринадцать.

- Вот это правда, - хмыкнул этот капитан. – В это я верю, а то шестнадцать, шестнадцать, да тебе, парень и тринадцати-то не дашь, а ты…

- Да я… - я возмутился такой несправедливости, мой старший всегда говорил, что я здоровый парень и что теперь… а тут, да как он вообще такое может говорить? – Да я… мне тринадцать, и я хочу остаться здесь! Я никуда не уйду, и вы меня не выгоните отсюда!

Заявил я со всем своим желанием. От такого заявления мужчина аж замер на мгновенье. В глазах у него так и стояло: «Вот это заявление, паря! А больше ты ничего не хочешь?!»

Если честно, то я сам удивился своей наглости, но отступать уже было некуда. Я собираюсь здесь остаться и точка! Пусть говорит, что хочет. Вон, если не пустят в этот батальон, буду тогда за ними ходить по пятам, все равно не выгонят.

- Тогда вот у меня были такие намерения, Васятка, - улыбнулся я внуку, подмигнув ему, на что он отмер и спросил очень серьезно так.

- А что было дальше, деда? Тебя оставили?

- А куда этому капитану было деваться? Согласился, что со мной можно было сделать? Не отправлять же домой. Я тогда от дома и вовсе далеко подался.

- И тебе не было страшно, вот так вот уйти из дома, от мамы? – он сжал своими ладошками мою руку, всматриваясь в меня своими голубыми глазами.

- Немного было, внучок, но Васятка, я хотел доказать себе и всем, что тоже могу защитить свою страну. Не знаю, наверно, это было в какой-то степени и глупо, но я тогда чувствовал именно это.

- Понятно, - вздохнул он и опустил глаза на мои руки. – А вот этот значок на твоем пиджаке, что он означает? Ты никогда об этом не рассказывал.

- Сынок, - я погладил его по руке. – Знаешь, давай об этом потом поговорим. Я тебе как-нибудь расскажу об этом, вот посмотрю парад по телевизору и спать буду. Устал я что-то.

- Можно я с тобой посмотрю? Я буду тихо сидеть, ты меня и не услышишь.

- Конечно, внучок, посиди, посмотрим вместе, - хрипло ответил я, так как к горлу подступил комок, не знаю, почему.

Он включил телевизор, и мы стали смотреть. Но я ничего не видел, так как почему-то сейчас вспомнилось совсем другое. Я посмотрел на тот самый «значок», как назвал Орден Славы мой Васятка, и тут же предстала картина, как при всем батальоне Никита Иваныч, тот самый капитан, награждал меня, тогда уже четырнадцатилетнего подростка, этим Орденом за то, что «Рискуя жизнью, под огнём противника оказывал помощь раненым в течение ряда боев». А ведь по-другому я не мог поступить. Никита Иваныч тогда ругался очень сильно, что я без разрешения полез почти что под пули, но потом все прояснилось, и он тогда похлопал меня по плечу и сказал: «Васятка, будь осторожен, у тебя еще внуки и правнуки должны быть. Держись, воевать это тяжело, но у тебя будет все в порядке. Я знаю». И я верил всегда, и когда встретил свою будущую жену, Леночку, и тогда когда родился первый внук Никитка – все это я помнил. Не мог забыть. Такие слова не забываются.

Об этом я расскажу, наверно, нужно это сделать, а может… что-то я устал, да и сердце что-то расшалилось, нужно отдохнуть, поспать, а потом праздничный фейерверк нужно посмотреть. Ведь каждый год смотрю, и этот год должен быть…



09.05.2013г.