Битва за Днепр, за Украину. Освобождение Запорожья

Глава из романа "Белые бураны"

«Ой, Днепро, Днепро, ты широк, могуч. Над тобой летят журавли»…
25 августа 1943 года Жуков был вызван в Ставку для обсуждения обстановки и дальнейших задач общего наступления советских войск. Было  ясно, что после Курской битвы Германия на Восточном фронте была уже не в состоянии провести ни одного какого-нибудь крупного наступления. Но для оборонительных действий на левобережной Украине она имела еще достаточно сил и материальных средств, и готова была к упорной обороне, чтобы удержать Донбасс и главную крепость на Днепре – Запорожье.  По направленным в войска директивам Генштаба предполагалось развернуть наступление на всех фронтах Западного и Юго-Западного направлений, чтобы выйти в восточные районы Белоруссии и на Днепр, где захватить плацдармы для обеспечения операций по освобождению Правобережной Украины.
 Но перед отъездом в Москву Жуков еще встретился с начальником Генерального штаба Антоновым, и после его доклада понял, что Верховный настоятельно требует незамедлительно развивать наступление и дальше, чтобы не дать противнику закрепиться  и организовать оборону на подступах к Днепру. Жуков  был согласен с этой установкой Верховного, но не  согласен с формой наступательных операций, при которых фронты  от Великих Лук до Черного моря должны были наносить фронтально-лобовые удары. Была ведь возможность провести операции на отсечение и окружение значительных группировок противника, чем облегчалось бы дальнейшее ведение войны.  Жуков так и сказал Антонову.
- Например, южную группировку противника в Донбассе можно было бы отсечь мощным ударом из района Харьков – Изюм, и в общем направлении на Днепропетровск и Запорожье.
- Георгий Константинович, я с вами полностью согласен, - сказал Антонов, - но Верховный требует скорее отбросить противника с нашей территории фронтальными ударами.
- Хорошо, но вы все же передайте ему мои соображения насчет ведения операций и просьбу фронтов об укомплектовании их танковых частей машинами и личным составом. Ведь в результате этих изнурительных летних сражений состав наших войск сильно поредел.
Антонов пообещал это сделать…
Через несколько дней  Жукову позвонил Сталин и сказал, что дал указание направить Ватутину и Коневу танки и пополнение.
- А вот ваши соображения по удару войск Юго-Западного фронта из района Изюма на Запорожье я не разделяю, - сказал он, - поскольку на это потребуется много времени. Главное сейчас, чтобы войска наших фронтов скорее вышли на Днепр…
В Кремле на совещании в Ставке об итогах прошедшего периода наступательных действий на фронтах докладывал Антонов.
- Войска Западного фронта и левого крыла Калининского, - сказал он, - встретились с большими трудностями.  С одной стороны здесь тяжелая лесисто-болотистая местность, а с другой большое скопление вражеских войск, которые пополняются частями, перебрасываемыми из района Брянска.
- А как обстоят дела на Юго-Западном фронте? – спросил Сталин.
- Войска Малиновского, начав наступление центром фронта успеха не получили. Лучше дела там обстоят сейчас на участке левого крыла фронта, где действует 3-я гвардейская армия генерала Лелюшенко.
- Товарищи, нам нужно принять все необходимые меры к быстрейшему захвату Днепра и реки Молочной на юге, чтобы противник не успел превратить Донбасс и Левобережную Украину в настоящую пустыню. Он там взрывает шахты и все выжигает, - сказал Сталин.
Жуков доложил Верховному о потерях фронтов и попросил выделить им необходимое количество танков, артиллерии и боеприпасов. Сталин долго рассматривал свою таблицу наличия вооружения и то, что Жуковым намечалось для фронтов. Потом он, как обычно, взял синий карандаш, и сократил все почти на 30-40 процентов.
- Остальное фронты получат, когда подойдут к Днепру, - сказал он.
С такими итогами совещания Жуков и вернулся в район боевых действий. Времени для тщательной подготовки наступления к Днепру у войск не было. Нужно было спешить. А в войсках фронтов чувствовалась усталость от непрерывных сражений.
Начавшееся затем наступление наших войск развивалось очень медленно. Противник ожесточенно сопротивлялся, особенно возле Полтавы. Но в первой половине сентября, понеся значительные потери, он начал отводить свои войска из Донбасса и района Полтавы. И уже потом, не имея сил сдерживать натиск наших войск, немецкие части начали отходить на Днепр.
Чтобы поднять морально-политический дух в войсках 9 сентября 1943 года вышел приказ Верховного Главнокомандования: за форсирование Десны представить  весь отличившийся командный состав к орденам Суворова, а за форсирование Днепра – к присвоению звания Героя Советского Союза…
Севернее Киева, в районе Лютежа, войска армии генерала Чибисова сходу форсировали Днепр. Наши части, подойдя к Днепру не ждали понтонов и наведения мостов, они сходу устремлялись вперед, через Днепр, на чем попало: на бревенчатых плотах, на паромах, в рыбачьих лодках и катерах.
Помогала и боевая авиация фронтов, нанося удары с воздуха по вражеским аэродромам и по его резервам и обороне, она надежно прикрывала наступающие части от упреждающих действий противника. Над Днепром советские летчики добились полного господства в воздухе. Теперь уже немецкие летчики не летали, как раньше целыми днями над окопами нашей пехоты…
К концу сентября, сбив оборону противника наши войска форсировали Днепр на участке в 700 километров, от Лоева до Запорожья, захватив на правом берегу ряд важных плацдармов, с которых потом предполагалось развить наступление на Запад.
Когда последний раз Гитлер прилетел в главную свою крепость и опору «Восточного вала» - Запорожье, он категорически потребовал от всех своих вояк драться за Днепр до последнего солдата и любой ценой удержать его за собой.
Но недаром Гитлер посещал несколько раз Запорожье и привлек к укреплению его обороны одного из видных своих специалистов по оборонительным сооружениям. По линии могучего Днепра они создавали свой «Восточный вал» - оборонительную линию с железной крепостью Запорожьем, которую «русские не смогут взять, ни при каких обстоятельствах». «Дальше русским не пройти, - так говорили и думали они. – Здесь они остановятся, а, тем временем, Германия переведет дух, очухается, накопит силы и вновь ударит по Советам»… Запорожье было укреплено по всем правилам военного искусства.
А Александр Крылов, военный корреспондент, как ни старался  вслед за войсками подойти и попасть быстрее в Кременчуг и Новогеоргиевск, и увидеть там живыми своих родных: жену, детей, тещу, так и не смог – судьба распорядилась иначе.
Наступление на Кременчуг протекало вяло, а к концу сентября, когда войска были уже в 30 километрах от Новогеоргиевска, и совсем заглохло. Войска здесь остановились и окопались, в связи с  перегруппировкой. Некоторые части снимались и  перенаправлялись по другим, более успешным направлениям. Советских войск здесь осталось на 40 километров всего 10 тысяч человек. Поэтому, в полосе перед Кременчугом из-за нехватки средств велись бои  «местного значения». В то время как  под Запорожьем войска действовали более успешно. Туда и был отправлен Крылов после возвращения в  редакцию.
Отводя свои войска за Днепр, немецкое  командование оставило на некоторых участках левого берега  Днепра сильно укрепленные участки – плацдармы с противотанковыми рвами-дотами, и дзотами, надеясь на будущее контрнаступление. Возле Запорожья и был такой участок. 8-я армия Чуйкова, которая сражалась с немцами в Сталинграде, наступая на Запорожье с северо-востока, попыталась сходу войти и овладеть  частью города, но была остановлена сильным огнем противника.
Тогда на Военном совете Юго-Западного фронта было решено атаковать «крепость» с юго-востока.  И туда была направлена 3-я гвардейская армия Лелюшенко. Командующий фронтом Р.Я. Малиновский приказал сосредоточить армию в 20-40 километрах от Запорожья. Войска снялись и двинулись к своему новому местоназначению. Все генералы и офицеры управления армии, вместе с командирами корпусов и дивизий выехали вперед на рекогносцировку местности.
Кончался сентябрь. Шли непрерывные затяжные дожди. Земля на полях лежала черная и безжизненная, как застывшее и обуглившееся существо. Дороги раскисли. Было слякотно. После опроса командиров передовых частей 3-й и 12-й армии, и особенно артиллеристов, а также получения данных штаба 17-й воздушной армии, стало ясно, какими резервами и какими коммуникациями обладает противник.
При помощи разведданных, полученных от запорожских подпольщиков и партизан, вырисовывалась нерадостная картина: предстояло брать хорошо укрепленную, насыщенную войсками территорию, со сложнейшей системой инженерных сооружений. Вокруг Запорожья немцы создали внешний и внутренний обводы, состоящие из ряда опорных пунктов, прикрытых непрерывной линией противотанковых и противопехотных препятствий, а между этими обводами были еще и промежуточные опорные пункты.
Например, передний край внешнего обвода на всем своем протяжении был прикрыт противотанковым рвом от 3,5 до 5-6 метров глубины и ширины, а некоторые участки рва были на метр заполнены водой. На танкоопасных направлениях рвы были усилены  минными полями. Мины располагались в шахматном порядке в четыре ряда. Левый край обводных валов упирался в плавни, а правый – в реку Днепр.
По данным разведки противник с разных участков фронта срочно стягивал на Запорожский плацдарм многочисленные подкрепления. Например, в первую линию обороны, к колхозу Дмитриевка, немецкое командование  перебросило 3 пехотные дивизии. А на сопротивление в глубину обороны – 40-й танковый корпус, в составе двух танковых, одной моторизованной и одной кавалерийской дивизии СС.
Многое узнали немцы и научились у русских за годы войны.  И как пить шнапс перед боем, и как готовиться, и переносить, утепляясь, суровые русские зимы и морозы. Но не научились как, защищаясь стоять насмерть – до последнего солдата. Не научились этой пресловутой русской смекалке, как почти из ничего или из простых вещей сделать оборону непроходимой для любых танков.
Так, например, вместо пушек русские  делали бутылки с зажигательной смесью и успешно ими пользовались. Или  обычные, не сложные, но хитрые рельсовые «ежи». Казалось, что тут такого: три рельсы, перекрещенные перпендикулярно. Но это было чудо техники, универсальное изобретение против танков, придуманное киевским военным инженером Михаилом Горрикером в первые дни войны. Немецкие танкисты сначала смеялись, увидев такие русские «игрушки».  Им думалось, ну что там еще – сейчас с разгону наскочим на них, раздавим, раздвинем  эти рельсы и пройдем дальше, ан нет: наскочив на такой «еж», танк поднимался и переворачивался, или висел беспомощный, наколотый в днище, как жук на иголке. И тогда – бери его голыми руками. Немцы потом останавливались с опасением в своих танках перед такими хитрыми препятствиями, а, отступая, взяли как образец для своей обороны эти самые русские «ежи». Потому что, в высоте этих ежей были заложены тонкие расчеты, при которых они становились непроходимыми для танков.
Другое чудо техники – русские «катюши». Ведь всего-то: грузовая машина с несколькими наклонными рельсами вместо кузова, и какие-то пороховые ракеты, а при обстреле ими немецкой территории, немцы с перепугу и чтобы спастись бежали даже в сторону русских окопов. Так что, оборона обороне – рознь…
Поэтому и пал их непроходимый «Восточный вал» перед русским мужеством, мастерством и смекалкой.
Второй – внутренний обвод немецкой обороны вокруг Запорожья также упирался флангами в Днепр и днепровские плавни, был оборудован бетонными укреплениями и подземными убежищами, перекрытыми не только бревнами, но и рельсами, засыпанными сверху слоем земли, толщиной до 4 метров. А остров Хортица (бывшая Запорожская Сечь) казалась вообще неприступной, с минированными берегами и 23 бронированными колпаками дотов – «крабами».
Несмотря на плохие погодные условия и раскисшие  от дождей дороги, Крылов прибыл в штаб 3-й гвардейской армии вовремя. Места эти были ему знакомы с детства: Васильевка, Дмитриевка, Зеленый Яр, реки Конка, Днепр, село Разумовка, остров Хортица, Днепрогэс, Запорожсталь. Каждую тропку в мирное время он исходил здесь своими ногами.
Двигаясь в сторону Запорожья на попутных машинах, он через двое суток наконец-то достиг границ Запорожья. А штаб 3-й гвардейской армии ему помог отыскать Алексей Тимкин – разведчик десантных войск, который возвращался в штаб армии.
Он ехал на машине из штаба фронта после того, как отвез туда «языка» - немецкого офицера, взятого в плен сегодня ночью в результате удачной вылазки наших разведчиков через плавни в предместье Запорожья.
Старший лейтенант голосовал на перекрестке дорог возле дорожно-регулировочного пункта. Один из регулировщиков, остановив машину и удостоверившись, что  она идет в штаб армии, попросил разведчиков:
- Ребята, подбросьте в штаб корреспондента, а заодно и меня, а то мы промокнем  в такую погоду, пока доберемся пешком сами.
- Хорошо, сержант, садитесь к шоферу в кабину, - распорядился  Алексей. - Покажете, где вас высадить, а мы с товарищем старшим лейтенантом сядем в кузов, под брезент.
Алексей Тимкин, брат Александры Жигуновой, попал на фронт в конце сорок второго года, после того, как они все вместе в августе сорок первого эвакуировались из Запорожья на Урал. Призванный затем в армию и пройдя школу десантной  подготовки под Саратовом, он и попал на Юго-Западный фронт в разведку, и уже целый год воевал в этом качестве. Ему пришлось теперь уже пройти пешком всю ту дорогу назад, по которой они ехали в начале войны, эвакуируясь из Запорожья в Сибирь.
- Давайте с вами познакомимся, товарищ младший сержант, - предложил Крылов, усевшись в кузов под натянутый брезент машины.
- Давайте, - согласился Алексей.
- Александр Крылов, корреспондент военной газеты, - показал свое удостоверение Александр. – Раньше жил здесь, в Запорожье, а теперь, вот, еду сюда к вам, так сказать, в гости.
- А мне кажется, мы с вами уже где-то встречались, - сказал вдруг Алексей, присмотревшись к лейтенанту в тусклом свете осеннего дня.
- Я ведь тоже жил до войны в Запорожье, - начал Алексей, - работал на заводе «Баранова», поселился сначала на Зеленом Яру у тетки. Потом, когда устроился на завод и ударно на нем поработал, дали и однокомнатную квартиру на Жилмассиве.
- Подождите, подождите, теперь и я припоминаю, что мы когда-то с вами встречались: абрикосовый сад, Зеленый Яр, праздничный вечер… Вы случайно не родственник Жигуновых? – спросил вдруг Александр.
- Именно так, - засмеялся младший сержант. – Я брат Александры Никифоровны, Алексей.
- А-а-а, ну тогда я вспомнил. Мы же с вами пели песни за общим столом у Ивана Даниловича, ведь так, если я не ошибаюсь? – спросил Крылов.
- Вот, вот! А Иван Данилович дирижировал и кричал всем нам – «Держить октаву! Держить октаву»…
И Александр с Алексеем  засмеялись.
- Да, хорошие были  тогда времена, - вздохнул Алексей, - а  сейчас…
- А какое оно сейчас, Запорожье? – спросил Крылов. – Вы его видели?
- Видел, в бинокль. Вы его сейчас не узнаете, - ответил Алексей, - очень много разрушений. Плотина наполовину разрушена, заводы, дома тоже. В общем,  одни руины, только поселки и сохранились. Эх, скорей бы выбить оттуда этих гадов!
Машина, проехав  еще немного, остановилась…
- Ну вот, кажется мы и приехали, - сказал Алексей. – Пойдемте, я провожу вас в штаб армии.
«Вот я почти уже и дома, - подумал Крылов. – Еще один бросок и мы будем в Запорожье. Не знал он, что этот бросок будет таким трудным и долгим».
Алексей потом в составе 3-го  Украинского фронта пройдет еще Венгрию и часть Австрии, и вернется в Запорожье, а Александр в качестве корреспондента ТАСС останется в составе Советских оккупационных войск на четыре года жить в Берлине…
Но шел еще 1943 год. На рассвете 1 октября все вокруг содрогнулось от громовых раскатов – это ударила артиллерия всего фронта. Начался штурм немецких укреплений под Запорожьем. 3-й армии был выделен участок прорыва, шириной в 25 километров.  Артиллерийский налет был сконцентрированным и очень мощным. Стреляли все виды орудий, включая и реактивные ракетные установки «катюш».
А так как немцы во время массированных артналетов обычно отсиживались под землей, в блиндажах, командование нашей армии пошло на хитрость. Первые залпы орудий были выпущены на внешнюю линию траншей, и на замеченные и фиксированные огневые точки противника.  А затем, огонь бы перенесен сразу же на вторую линию траншей. И вот он, обманный маневр! Еще не стихло эхо разрывов, как пехота, после короткого броска вперед от исходных позиций до противотанкового рва, залегла и окопалась. Немцы, подумав, что наши пехотинцы поднялись под защитой огневого вала в атаку, как они это делали раньше, вылезли из глубоких блиндажей в траншеи и открыли по ним огонь.  Но артиллеристы нашей армии были проинструктированы и знали, как нужно действовать – они тут же перенесли шквал огня своих орудий опять на первые линии траншей. Понеся большой урон, немецкие солдаты скрылись в блиндажах, а наша артиллерия свой огонь перенесла в глубину обороны. И тут поднялась наша пехота и совершила свой короткий бросок  через противотанковый ров. Немецкие солдаты, видя такую чертовщину, срочно вышли из блиндажей укрытия в траншеи, и начали стрелять. Но наша артиллерия опять возвратилась к обработке первого ряда траншей.
Такая игра в «кошки-мышки» длилась еще несколько раз на протяжении почти всей часовой артподготовки.
В первой половине дня частям наших армий удалось переправиться через противотанковый ров пяти-шести метровой ширины, такой же глубины, да еще на метр заполненный водой. А перебравшись через него, пехота успешно штурмовала первую линию траншей. А затем, под прикрытием танков, она ворвалась уже в населенные пункты Вишневский и Новоукраинка. Потом, сходу наши части овладели станцией Янцево и селами Дружелюбовка, Новостепнянским и Новомокрянским.
Все это время Алексей вместе с Крыловым находились в рядах наступающей пехоты 3-й армии, и испытывали все те страсти и трудности проходящего боя. Алексей сопровождал Крылова, а тот снимал эпизоды на свою пленку.
Неподалеку взорвалась мина, и хорошо, что они лежали на земле. Их только лишь засыпало грязью и землей, и слегка оглушило.
- Ну как ты, земляк, живой? – крикнул Крылов Алексею.
- Живой, - ответил Алексей.
- Ну, тогда броском давай в ту яму, что впереди – там и переждем, - крикнул Крылов, пересиливая грохот боя. Вскочив и пригибаясь к земле, они  броском достигли воронки от артиллерийского снаряда, там и укрылись… 
Кончался день, кончались и боеприпасы, а противник из глубины обороны ввел в действие свежие резервы. Во второй половине дня немцы при поддержке «Тигров» совершили контратаку.  «Тигры» были новейшей конструкции, их 88 миллиметровые пушки пробивали  броню наших средних танков «тридцать четверок», и наши танкисты несли большие потери. Несколько раз в течение дня наши то наступали, то отходили назад, чуть ли не до противотанкового рва. Но сбросить туда нашу пехоту немцы так и не смогли – артиллеристы выбили их новые танки. На этом и закончился первый день наступления…
Настала ночь. В штабе начали анализировать итоги дня. Но результаты были неутешительными! Прибывший в штаб армии, командующий фронтом Малиновский приказал повторить атаку и 2 октября…
Забрезжил рассвет. Новое наступление началось в 8 часов утра, после короткого артиллерийского налета на позиции врага. Во время этого наступления нашим удалось занять лишь только его некоторые опорные пункты и точки.
Во второй половине дня немецкое командование бросило против нашей атакующей пехоты 40-й танковый корпус СС. Немецких  танков было много, они шли с пехотой на наших солдат полосой, длиной в 6 километров и шириной в две линии. Наша пехота залегла… а артиллерия снова открыла огонь по немцам. Дальше продолжать наступление нашим войскам было бессмысленно. 2 октября в штаб 8-й гвардейской армии Чуйкова, которая штурмовала укрепления города с севера и востока, прибыли представители Ставки от Василевского. Командующий фронтом Малиновский собрал здесь всех командующих своих армий. Тут присутствовали и генерал Данилов, командующий 12-й армии, и  генерал Лелюшенко, командующий 3-й армии, а также генерал Судеец, командующий 17-й воздушной армией.
Прорабатывались все детали  предстоящего боя. В сражении наступила некоторая пауза, связанная с подвозом боеприпасов. Новое наступление было назначено на 9 октября. И вот наступил этот день. В ночь с 9 на 10 октября все солдаты сидели в траншеях на изготовке, и мало кто спал. Не до сна было и на командно-наблюдательном пункте 8-й гвардейской армии, превращенной фактически в командный пункт фронта.


Ночной штурм города. Освобождение Запорожья

И вот: 7 часов 10 минут… Первыми ударили гвардейские минометы, за ними последовали гаубицы, и вся артиллерия фронта. Поднялась пехота. Рывок за рывком она преодолевала опорные пункты врага, а они на каждом возвышении курганов. Очень и очень трудно  преодолевать  такую местность! На второй день непрерывных атак  наши войска заняли Васильевку. На третий день боя противник начал контратаковать и отвечал мощным артиллерийским огнем. Но чувствовалось, его силы иссякают. Надо еще немного нажать и он будет сломлен!
Что же делать? Чтобы победить такого сильного врага, и на такой укрепленной местности, нужно чем-то его ошеломить. Командование  фронтом собралось и решило – вести ночной бой. Будет меньше потерь…
В полночь ударила артиллерия. Они била  всего  лишь  10 минут, и сразу же пошли танки с пехотой. Бой шел до утра. На этот раз результат боя для наступающих был более благоприятен, и войска закрепились  на новых рубежах. Ночной бой на местности был как бы прелюдией к ночному штурму самого города Запорожье.  Он давал преимущества наступающим своей внезапностью и невозможностью врагу увидеть, и оценить, что происходит на поле боя. От этого вносил сумятицу и панику в действия обороняющихся. Но нашим частям нужно было хорошо ориентироваться в темноте на местности, знать все особенности плана городских улиц и площадей.  То есть,  нужны были солдаты-проводники из местных, которые бы шли в первых рядах атакующих и правильно ориентировались бы в темноте на городских улицах. 
Такие люди нашлись. И среди них оказались и Алексей с Крыловым. Они как раз находились при штабе 3-й армии.Крылов как-то попал на глаза генералу армии, когда тот, проходя, обратил внимание на корреспондента с фотоаппаратом.
- Ну что, товарищ корреспондент, нравится вам у нас воевать? – спросил, немного шутя,  он у Крылова.
- Нравится, товарищ генерал, ночной бой в таких масштабах – это что-то новое, после Сталинграда, - ответил Крылов.
- Это хорошо, вот только проводников, знающих город, у нас очень мало,- сказал генерал.
- Вот вы, например, откуда будете родом? – спросил Лелюшенко у Александра.
- Из Запорожья,- ответил Крылов. – Родился на Днепропетровщине, всю жизнь провел в Запорожье.
- Вот те на! – воскликнул весело генерал. – Только кликнул, а их уже целая очередь собралась. Давайте, товарищ корреспондент, помогайте армии. Нам нужны будут сегодня ночью такие люди, как вы.
- Здесь есть и еще один человек, который жил здесь до войны и знает город, - сказал Крылов.
- Кто он? – заинтересовался генерал.
- Разведчик! Младший сержант Тимкин. Он находится совсем рядом.
- Давайте и его сюда. Будем прикреплять людей, как вы, к передовым  частям, штурмующим  город.
И когда Алексей появился  перед командующим, тот спросил его:
- Что сержант, знаешь город, можешь ночью  сориентироваться и показать верную дорогу?
- Смогу, - ответил Алексей. – Ведь у разведки глаз зоркий, как у кошки. 
И, подозвав командиров дивизий, штурмующих город, командующий сказал:
- Поставьте этих бойцов в передовые ряды ваших подразделений – они укажут вам дорогу в ночном городе.
Так Алексей и Александр очутились в первых рядах атакующих войск.
К 20 часам 13 октября войска уже были готовы к штурму. Все ждали… эти два часа без 10 минут казались такими долгими. Но вот оно время Х: 21 час 50 минут. И вдруг вдали громыхнуло и загремело. Это вся артиллерия фронта открыла огонь по врагу.  Ее огневой шквал длился  всего десять минут. Но следом за артналетом  на полной скорости, с зажженными фарами пошли танки, неся на своей броне десантников, среди которых были Александр и Алексей.
Танки ослепили фарами обороняющегося врага. И враг дрогнул, в панике он стал отступать. Вот таким сильным и неожиданным ударом наши войска выбили противника с позиций второго оборонительного  обвода. И на рассвете нового дня были уже у черты города, а местами уже ворвались на улицы города, и вели там бой.
Впереди был экипаж и десант танка лейтенанта Яценко. Еще  вчера вечером, перед боем, Александр познакомился с экипажем танка, командиром которого был Николай Яценко, механиком-водителем Георгий Барикун, командиром орудия, сержант Михаил Лебедев и радистом танка, сержант Шепелев.
- Ну что,  возьмем город? Не заблудимся, - пошутил лейтенант, здороваясь с Крыловым.
- Будь спок, лейтенант, дорогу знаем. Я здесь вырос, так что, слушай меня… Сначала предместье Южный поселок, потом прямо по улице… Железнодорожный вокзал… потом поворот и завод «Коммунар»… А там речка Московка, мост через нее, подъем и прямая центральная улица аж до самой площади Свободы, понял? – проинструктировал Крылов лейтенанта. – Запоминайте, ребята, а то потом в бою, впопыхах не объяснишь…
- Но вы ж сразу с танка не соскакивайте, - сказал Яценко.
- Будем держаться на броне, пока можно! – заверил Крылов. – Ну все, пошли!
И начался бой… Он длился всю ночь. Ворвавшись на окраину города, и высадив десант, танк в темноте утюжил огневые точки врага: пушки и пулеметные гнезда. Только и слышалось внутри танка:
- Георгий, давай вправо, там «Тигр»… Миша, видишь, слева пушка… Бей! Даю ракету… Георгий, впереди орудие – гони и дави!
Десант давно уже покинул броню танка, и короткими перебежками успевал за ним… Уже рассвело, когда танк ворвался в центр города – на его центральную улицу. Десант безнадежно отстал. Во время боя танк подбил четыре «Тигра» и проутюжил 7 пулеметов и 6 пушек. Но закончились боеприпасы и экипаж теперь надеялся только на мотор и скорость машины. Танк  вихрем мчался по центральной улице, утюжа пулеметные точки врага.
- Впереди пушка! – крикнул командир.
Удар снаряда был жестким, оглушающим. Но броня выдержала снаряд, рикошетом ушел вбок.
- Вперед! – крикнул командир. – Ах, если бы были снаряды… Успеть бы до той пушки… до той вспышки…
Но следующий выстрел сорвал башню танка…
В 8 часов, подтянув артиллерию и боеприпасы, войска фронта, после короткой передышки, одновременно ударом со всех сторон пошли на завершающий штурм города…  Но еще раньше, первым, в центр города ворвался танк лейтенанта Николая Лаврентьевича Яценко! Геройский экипаж погиб весь, но в стане у немцев была паника. Бросая артиллерию и тяжелую технику, противник отходил к переправам… А там его уже громили и добивали на самолетах наши ассы – летчики 17-й воздушной армии, которой командовал тоже житель города Запорожья, генерал Судец.
К 13 часам дня город был полностью очищен от гитлеровцев. Увозили раненных и хоронили убитых. Еще дымились развалины домов, но город уже оживал и ликовал.  В центр города со всех окраин сходились люди… И в середине дня начался массовый митинг, посвященный освобождению города Запорожья.
А немцы отступили на правый берег. Они еще потом долго сидели на острове Хортица, но все равно город Запорожье был уже наш. Всем было так хорошо и радостно, как будто уже  все мучения кончились и кончилась война!
Но война продолжалась. Через несколько дней, 25 октября три дивизии 12-й армии, форсировав Днепр у плотины Днепрогэса, захватили плацдарм на правом берегу, и предотвратили  взрыв плотины. В течение месяца здесь еще  продолжались кровопролитные бои. И лишь когда в конце ноября войска 6-й армии форсировали Днепр в районе  села Разумовка, враг, боясь  окружения, отступил.
Это случилось в ночь на 30 декабря – за два дня до нового 1944 года.  А каков был итог битвы… Перед началом сражения на запорожском плацдарме у немцев находилось около 50 тысяч солдат и офицеров, около 1000 орудий и 200 танков. В ходе боев за город они потеряли здесь свыше 23 тысяч солдат, 160 танков и самоходных орудий, и 430  пушек и минометов.  Таков итог этой битвы за Запорожье – он внушителен!
А этот необычный  штурм города  ночью, при зажженных фарах танков… Его можно даже сравнить со штурмом нашими войсками Зееловских высот в Германии, когда Жуков применил такую же тактику: приказал включить все прожектора и фары танков и направить их свет в глаза стреляющих немцев. Ослепив таким образом противника, его войска успешно прошли и взяли такие же хорошо укрепленные, и забетонированные оборонительные сооружения под Берлином. Но это было потом…
А в 1943 году, сразу  после освобождения города, уставшие и поредевшие в результате боев, части армий стояли и пополняли свой личный состав  в завоеванном ими Запорожье…
Крылов и Алексей успели побывать в районах, где они раньше жили. В первую очередь они пошли туда, где раньше жила семья Крылова, недалеко от «Малого базара» возле дому культуры имени Дробязко.
- Пойдем, Алексей, ко мне – я тебя чаем угощу, - сказал, шутя, Крылов.
И они направились по центральной улице на Малый рынок.  Но когда они подошли к тому месту, где должен был стоять  дом, в котором жили Крыловы, то увидели лишь груды кирпичей и обрушившиеся стены…
- Вот и напоил я тебя чаем, - произнес Александр подавленно, - все разрушено. Хорошо, что моя семья уехала в другой город.
- Да-а-а, - согласился Алексей, - у тебя тут чаю не напьешься! А знаешь, пойдем-ка теперь ко мне, на Жилмассив, а перед этим заглянем на Большой базар – там Иван Данилович раньше часто промышлял, может, его и сейчас там встретим!
- Пошли, - кивнул Крылов.
Прошло уже  некоторое аремя и люди понемногу успокоились, начали осваиваться с новой жизнью. Хоть и не работали магазины и лавки, но уже собирался народ на базарах, обмениваясь между собой разными продуктами и товаром.
Алексей с Крыловым зашли на базар, в надежде встретить там Ивана Даниловича. Прошли в левый угол базара и действительно, среди многих толпящихся, увидели и Ивана Даниловича. Видно, привычка ходить сюда с утра каждый день была у него настолько сильна, что он не смог усидеть дома даже в такое время.
- Данилыч, - крикнул Алексей и кинулся к нему. – Уж и не думал, что встречу!
- О-о-о! Алешка, слава Богу, що ви вже сюди повернулися, а то би нам тут через місяць каюк прийшов би, - начал обнимать  его Иван.
Потом увидел Крылова и поздоровался с ним.
- А-а-а! Помню, помню! Коли  ми за столом в октаву співали, ви з Іваном ходили в саду та філософствували.
Увидев шрам на голове Ивана, Алексей спросил его:
- А что это у тебя, Данилыч?
- Пішли в кав’ярню – розкажу! – предложил Иван. – Тут недалеко, у власному домі.
Это было уже хоть какое-то удовольствие и развлечение после увиденного разорения у отдыхающих военных, и они согласились.
В невысокой белой мазанке с низким потолком они сели за стол. Иван Данилович был, видно, знаком с хозяевами, потому что, лишь он шепнул – ему тут же выставили бутылку самогона с хлебом и солеными огурцами – на троих. Когда они выпили и чуть захмелели, Иван и стал рассказывать…
- Ти думаєш, Альоша, ви там одни воювали, а ми тут ні? Ми теж тут воювали! Тільки по-своєму – потяги псували, от як!  А коли німці нас взяли, то й повели розстрілювати.  У тих канавах, що на Южному. Та, мабуть,  Бог чи мій ангел мене зберіг… Поставили мене біля обриву, а у мене голова закружилася від слабкості, ноги підігнулися, та я и впав… І впав рівно у той час, як пролунав постріл стріляючих… Куля ковзнула по моєму черепі, вдарила и пішла далі. От я і впав зі всіма, непритомний. А ями там глибокі – у чотири метри… Хто там бачить – живий ти чи ні! Німці трохи постояли,  підождали, бачать – не ворушимось, та й пішли собі додому… А мене Маруся моя потім з ями витягла. Вона йшла за нами і бачила, де  нас вбивали. От і врятувала мене.
- Ну, Данилыч, ты и в самом деле в рубашке родился, - удивился и расчувствовался Алексей. – Да это похуже, чем в атаку идти…
- Да, действительно это бывает, наверно, только раз на тысячу случаев, - согласился и Крылов. – Слава Богу, что вы остались живы.
- Це дійсно диво, я знаю, - сказал Иван. – Як церкви відкриються – піду і поставлю Богові свічку…
Посидев  еще немного  и поговорив, они, попрощавшись,  разошлись. Александр с Алексеем пошли искать прежнюю Алешкину квартиру и дом на Жилмассиве, а Иван поехал домой к Марусе. Дом на Жилмассиве оказался цел, а квартира не занята. Алексей достал ключ из потайки, и открыл ее. Там стояли лишь железные кровати, обстановка была такая, какой ее оставили, эвакуируясь, Жигуновы, хотя прошло уже два года.
- Ну вот, располагайся, отдыхай, - сказал Алексей, - а я пойду искать соседей, может, раздобуду нам кипятка или горячего чаю.
Алексей вышел, а Крылов, сидя один в пустой комнате, думал: «Ну вот я и снова в Запорожье… А Валентина с детьми в Новогеоргиевске… Хорошо, что они уехали туда. Ведь от нашего дома остались только одни стены, да груда камней». Потом в его голове мелькнула мысль: а как там Тина после родов? Все ли у нее прошло благополучно? Но на душе было спокойно и радостно. И он, улыбнувшись, подумал: «Раз думается о них хорошо и радостно, значит, все у них в порядке – наша семья увеличилась еще на одного маленького человечка! Только кто он, этот человечек – мальчик или девочка? Как бы я  хотел с ними встретиться, обнять их, поцеловать, поговорить… Эх, война война эта такая трудная и жестокая штука, да, и кончиться-то она  может только в Берлине, а до Берлина еще ох, как далеко! И доживем ли мы еще до этого дня победы?».
В это время на Тясмине в Новогеоргиевске его жена Валентина вдруг увидела его во сне… Покормив грудью своего девятимесячного сына и задремав на кушетке, она увидела во сне Александра – здорового и улыбающегося… Он что-то говорил и спрашивал у нее. Она так обрадовалась его появлению, что протянула к нему руки, чтобы коснуться его. Поняв, о чем он спрашивал у нее, она крикнула: «Мальчик!». И проснулась, потом лежала и не могла понять, что это было. Толи сон, толи привиделось ей на самом деле – так реалистично было ее видение.
А Новогеоргиевск все еще был под властью немцев. Малочисленные по штату части Красной Армии в сентябре и октябре месяце так и не смогли сходу прорвать укрепленные позиции немцев, и захватать более или менее значительные плацдармы на правом берегу Днепра – были  остановлены. И поэтому люди здесь жили как на передовой. Новогеоргиевск обстреливался через реку артиллерией русских. Здесь гремели взрывы, летели осколки и свистели пули… Особенно на реке Тясмин, куда женщины с окраины города обычно ходили полоскать белье.
Ходила туда со своей старшей дочерью Ритой и Тина. И однажды они попали там под сильнейший обстрел. Вокруг свистели пули и вонзались осколки.  Упав на землю, они несколько минут лежали  и ждали, пока  закончится стрельба.  Но потом  все же, в холодной воде прополоскав белье, вернулись домой. А что было делать? Они ведь жили здесь тоже как солдаты, и уже привыкли к этим взрывам и свисту пуль.
В Новогеоргиевске стояли и немцы, и итальянцы, но в основном здесь были итальянцы. В конце сада, за домом Артемьевых, где жила Тина и ее девчонки, стояла зенитная пушка итальянцев и их окопы.
Как-то дочь Тины, Рита, вышла в сад погулять, и тут вдруг начался обстрел со стороны русских… Снаряды летели, свистели и падали неподалеку от дома. Солдаты попрятались все в окопы, и лишь один итальянец, увидев стоящую посреди сада перепуганную девочку, начал кричать ей и махать рукой:
- Ложись, ложись!
Но она так растерялась, что как вкопанная стояла и не понимала, что ей нужно делать, и о чем кричит этот солдат. А снаряд, просвистев, упал рядом, возле соседнего дома, разворотив слегка его  угол и изрешетив осколками все стены и крышу. Только тогда, увидев взрыв, Рита упала на землю.
Но все обошлось – пострадал лишь дом, да еще немного хозяйка дома, баба Нюра. Она в этот момент спала на печке-лежанке. Осколки, прошив стены и потолок, ее не задели, но перепугали здорово.
Рита же потом прибежала и рассказала об этом своей матер. Та прижала ее к себе и начала выговаривать:
- Ну зачем же ты ходишь там, возле пушек? Слава Богу, что все так обошлось… Теперь без моего разрешения никуда ни шагу!
Так вот, как бы, и пообщались мысленно в мечтах  Александр и Валентина, не повидав друг друга… Пройдет еще целых долгих три года, прежде чем они встретятся вновь, теперь уже наяву. И встретятся на Западе, в Германии – в Берлине. Крылов будет работать там штатным корреспондентом ТАСС, добьется разрешения, и Валентина приедет к нему с детьми из Новогеоргиевска на временное место жительства в Берлин. Проживут они в Восточной Германии еще три года, а в 1949 году вернутся в Запорожье.
Запорожье же было освобождено 14 октября, а Киев – столица Украины, 6 ноября 1943 года в 4 часа утра, 38-й армией генерала Москаленко и танковым корпусом генерала Кравченко.