Абрам Хериш попадает в банду

Александр НИКИШИН

МОЙ СОСЕД ПЕРДИМОНОКЛЬ
Простые житейские истории.

АБРАМ ХЕРИШ ПОПАДАЕТ В БАНДУ

Абрам Хериш ковылял из комиссионного магазина. Там он с выгодой реализовал мохеровую женскую кофту, которая пришла по линии «Джойнта», американского фонда, помогающего евреям. Она досталась ему по случаю. За кофту он не заплатил ни копейки, зато заработал на ней кучу денег. Был солнечный день, пели птицы, и Абрам Хериш радовался жизни. Но тут из-за угла вывалился Мотря и Абрам Хериш понял, что он рано радовался жизни.

Мотря был не стандартный еврей. Он все время дрался, если слышал «жидовская морда», безбоязненно лез на любого. Имея папу-профессора, он назло ему всю жизнь проработал водителем электрокара на заводе ВЭФ, где выпускали, как он говорил, самые прочные в мире радиоприёмники.

Кличка его была «Дроссель-поппель»; так он обзывал всех, кто ему не нравился, но эти два странных слова были у него и связующими при разговоре.
- Как дела, Абраша? - приветствовал он старого друга. – Дроссель-поппель-зашибись?
- Вроде того, - отмахнулся Абрам Хериш.
- Выдал внучек замуж?
- Э-э, - ответил Абрам Хериш и махнул рукой. – Лучше не напоминай! Одна – маменькина дочка, вторая живёт в моей квартире с необрезанным, и даже не слышит про жениться. Сейчас, говорит, все так живут.
- Еврей?
- Если бы! Гой.
- Вот, дроссель-попель, срамота! Но это лучше, как если бы он – еврей, а  она – русская. Другой поворот, дроссель-поппель! Пусть идёт к мохелу и делает обрезание, так ему и передай. Мол, дедушка Мотря сказал, что это надо делать срочно, иначе свадьбе не бывать.

Абрам Хериш вздохнул: сколько раз говорено! Но русский не хочет. И тогда старый мудрый «Дроссель-поппель» дал ему совет:
- Выгоняй его из дома! Без жалости, на мороз.
- Так сейчас лето, - сказал Абрам Хериш.
- Какая разница? Пусть идёт! Не бойся, он сразу прибегит назад. Попрыгает, попрыгает на холоду и попросится домой, как мой пёс Яшка. У русских так устроен мозг: вот «это» ему не надо и всё. Но если «это» у него хочут забрать, то «это» сразу ему очень надо. Просто позарез! Как только ты прогонишь, тут же побежит к мохелу, чтобы вернуть внучку. Мой тебе совет, дроссель-поппель, делай, как я сказал!..   
Идя домой Абрам Хериш прикидывал начало разговора с сожителем своей внучки и вдруг встал посреди улицы Калею (Кузнечная), как вкопанный. Впереди метрах в двадцати он увидел молодую женщину в белом плаще и туфлях на каблуке, очень похожую на его внучку. Она шла довольно быстрым шагом. Глаза её скрывали большие чёрные очки, поэтому Абрам Хериш не мог бы со стопроцентной уверенностью сказать, что это именно Илона. Но если очень похожа, думал Абрам Хериш, то почему бы это не быть ей?

Абрам Хериш помахал рукой, привлекая внимание женщины, но та не обернулась. Тогда он крикнул на всю улицу:

- Послушайте женщина, вы не моя внучка Илоночка?

Та не ответила и зашагала ещё быстрее. Возможно, просто испугалась крика, так как улица была пустынна, подумал Абрам Хериш и прибавил ходу. Через какое-то время он почти настиг её возле старинного дома, который когда-то принадлежал купцу  Менцендорфу, но женщина, оглянувшись, резко свернула за угол. Когда Абрам Хериш вырулил следом, он увидел, как она шмыгнула в подъезд большого серого дома напротив Музея красных латышских стрелков.

По инерции Абрам Хериш проскочил ещё метра два-три, потом остановился передохнуть, так как, преследуя Илону (или не Илону), он сильно запыхался. Когда он вошёл в подъезд, там никого не было. Он решил взять след по запаху её духов, но внизу пахло исключительно кошачьей мочой, и Абрам Хериш поднялся на этаж выше. Тут висела доска с фамилиями жильцов. Всего этажей было семь, а квартир – двадцать одна. Абрам Хериш и сам не понял, зачем ему искать женщину, похожую на внучку, но если бы он это знал, то не был бы самим собой.

Подойдя к первой двери, он по-собачьи втянул носом воздух. И почувствовал слабый аромат духов, очень напомнивших Илонкины. Она здесь, сказал он себе и нажал кнопку звонка. За дверью бешено залаяла собака. Дверь никто не открыл. Абрам Хериш снова нажал кнопку, и собака залаяла громче. Так он некоторое время развлекался со звонком, пока не довел несчастную собаку до хриплого кашля.

Когда пёс окончательно сорвал голос, игра старику надоела и Абрам Хериш отправился в квартиру напротив. На этот раз открыли быстро.
- Держи свою макулатуру, пацан, - сказал мужчина в майке и спортивных штанах и сунул ему тяжёлый газетный тюк, перевязанной крест-накрест верёвкой. – Всё, что насобирали! Привет пионерам! Учись хорошо, слушай папу-маму!

И захлопнул дверь перед его носом. Абрам Хериш не понял ни одного слова. Взяв в охапку тюк, он потащился выше. Там нарвался на грубость: а ну-ка перестань звонить! Никакой макулатуры не получишь, дураков тут нет. Врёте,  что в школу сдавать, а сами на талоны меняют, на «Виконта Бражелона» и «Двадцать лет спустя». Дудки вам! Сами обменяем!

И захлопнули дверь перед носом стрикана. Всё было так неожиданно, что Абрам Хериш даже не разобрался, кто это был – мужчина или женщина? И опять он не понял, о чём ему сказали люди. Понял, что хотят на что-то поменять какие-то дудки. Какие? Кто поймёт этих русских!

Четвёртая квартира одарила тряпьём: на него навалили старую, пропахшую нафталином одежду, на плечи повесили рваные ботинки, а шею замотали скатертью с прожжённой сигаретой дыркой. В этом диком виде его приняли за водопроводчика в квартире напротив, и затащив в кухню, дали команду: арбайтен! И чтобы через полчаса всё было готово, иначе сообщим домоуправу! И оставили одного.

В окне торчали головы трёх латышских стрелков, застывших в граните. Абрам Хериш глядел на их мрачные волевые лица и никак не мог вспомнить, что он делает в этой квартире и в этом районе? Наверху слили воду, и резкий шум прочистил мозги старика: у внучки любовник! У еврейской девушки из приличной семьи! И он живёт в этом самом доме!

Позор и стыд на твои седины, Абрам Хериш!   

- Если бы моя Дора бегала взад-вперёд от Абрама Хериша, как бы он поймал ее, чтобы заделать ей двух дочек? – рассуждал он сам с собою. - А кого родит гулящая Илона? Такую же гулящую?

Эту мысль он обдумывал, сидя в чужой кухне и глядя в окно на пролетающих чаек. Его так расстроило поведение внучки, что когда в кухню вошла хозяйка и задала на повышенных тонах вопрос: а вот интересно вас спросить, почему это до сих пор не исправлен кран и чего вы ждете, Абрам Хериш завёлся с полуоборота и заорал на неё так, что она убежала и спряталась в комнате.

- Пристала с идиётским краном! – кричал он, путаясь в бамбуковых занавесках в поисках выхода из квартиры. – Мне что, больше нечего делать? Сама чини, сумасшедшая дура!

Ещё в одной квартире его приняли за детского врача-терапевта и безапелляционно перепроводили в ванную комнату мыть руки. В следующей жила грузинская семья, и её глава попытался насильно усадить его за обеденный стол. В квартире за железной дверью решили, что он мастер по ремонту холодильников. Этажом выше на него наорали, пообещав накостылять, если ещё раз сунется с жалобой на их собаку, которой они «из принципа» не станут надевать намордник. В квартире напротив приняли Абрама Хериша за жильца снизу, который опять пришёл скандалить по поводу залитой в прошлом году кухни. На него махали руками, и даже прозвучала угроза скинуть старикана в лестничный пролёт.

Когда Абрам Хериш добрался до шестого этажа, с него градом лил пот. У  него уже не было ни сил, ни желания выяснять отношения со своей внучкой. Гуляет и пусть себе гуляет, думал он раздражённо, нажимая кнопку звонка. Ей не три годика. Если женщина хочет погулять от своего мужчины, разве её остановишь? Она самого чёрта обведёт вокруг пальца. В этом месте духами пахло сильнее, чем внизу. Сам виноват этот русский ваня, который с ней живет, раздраженно думал Абрам Хериш, нечего было зевать!

-  Такую женщину, как моя внучка, надо ценить, чтобы не думала об уйти налево! Ласкать и не пускать!

Он удивился, что слова в его голове стали  рифмоваться.

А ещё порадовался Абрам Хериш, что внучка способна на амурные подвиги. Не то, что вторая – Ивета!

- Всё расскажет своей мамке, – бормотал Абрам Хериш, - и об первой сигаретке, и об стакане вина с мальчиком, который её домогался в институте. Абсолютно не самостоятельный, инфантильный ребёнок. На неё все мужчины смотрят, открыв широко рот, держа руку в кармане штанов. А она к мамочке жмётся, ей ничего от них не надо.

Два года проучилась в Москве и вернулась домой. Я, говорит, так соскучилась по мамке! Настоящая еврейская дочка! Такая будет тянуть семью из последних сил. Любить только мужа, только от него рожать детей, ходить в синагогу и соблюдать традиции. И, подумав так, снова разозлился Абрам Хериш на непутёвую, гулящую «девку» Илону.   

И, разозлившись, просто вплющил кпопку дверного звонка. С той стороны раздались шаги быстрых ног, зазвенела цепочка, и весело заскрипели замки. Один, другой, третий. Дверь распахнулась. Молодая женщина, сверкнув белым пышным телом, бросила, убегая:

- Бери тапки, я иду в ванную, наберись терпения! Секундочку!
Секундочку, так секундочку, подумал Абрам Хериш, мне-то что, мойтесь себе, сколько надо.
 
Пока Абрам Хериш топтался в прихожей, пытаясь понять, что ему делать с тем барахлом, которое он нес на плечах и в руках и куда его сложить, женщина ему что-то говорила и говорила, не переставая.

Из-за шума падающей воды Абрам Хериш слышал лишь отдельные непонятные фразы:

- Мой-то дурак будет только завтра, звонил!.. Ты представляешь, на охоту поехал... Раздевайся скорей и ложись, я просто умираю!.. Живым я тебя не выпущу, так и знай!

Абрам Хериш опять ни слова не понял. Ну и домик в центре Риги, подумал он. Голые тётки скачут, как черти, убить обещают. Что творится на белом свете! Он выглянул из прихожей в комнату. Высилась огромная горка, набитая хрусталём, висела люстра чуть не до пола, а со стены на него таращился лупоглазый дядька в буденновке и с орденом Красного Знамени на груди. Абрам Хериш показал ему язык, и от того, видимо, что перестарался, высунув его слишком далеко, закашлял.

- Эй, на палубе? – сквозь шум падающей воды донесся из ванной женский крик. – Ты не за рулём, выпить хочешь? В баре посмотри. «Метакса»! Ты меня слышишь? 

Я не за рулём, пробурчал Абрам Хериш, у меня нет никакого руля и я не пью алкоголь, потому что меня от него пучит. Кто такой Метакса и при чем тут он, Абрам Хериш не понял, да и было поздно понимать. Ужасом сковало его тело: язычок дверного замка медленно и бесшумно пополз в сторону. Кто-то открывал дверь квартиры снаружи! Следом и тоже бесшумно, пополз в сторону язычок второго замка, а за ним и третьего. Абрам Хериш зажал пальцами железный кругляш верхнего замка и вернул всё на своё место. То же самое он сделал со вторым замком и с третьим.

Некоторое время замки были без движения. И вдруг железные язычки снова поползли в сторону. И опять Абрам Хериш вернул их на место. Занятый этим делом, он не услышал, что шум воды резко стих и вздрогнул, когда за спиной раздалось мурлыканье:

- А вот и я! Скорей ко мне, мой романтический герой! 

Абрам Хериш, воюя с замками, пояснил:

- Счас, счас. Тут кто-то лезет в дверь.

- Я просто умираю от любви! – услышал он страстный шепот и обернулся. А, обернувшись, обомлел. За всю свою жизнь Абрам Хериш не видел таких красивых прозрачных и очень коротких пеньюаров, через которые было видно буквально всё.

 Он снял тюбетейку, и восхищённо приветствуя полунагую женщину, сказал:

- Мадам, как я вас понимаю! Я тоже умираю! Я, извиняюсь за выражение, Абрам Хериш, богатый коммерсант! Можно просто Абрам.

Женщина завизжала так громко и пронзительно, что глухой старикан сразу стал лучше слышать, видимо, её крик расчистил в его ушах какие-то старые пробки. Пока он раздумывал, как ему реагировать на это, за его спиной защёлкали замки и  распахнулась дверь.

- Ага, птицы-соколы! Попа-ались!– заорал на весь дом какой-то человек в охотничьем снаряжении и с ружьём наперевес. Он навёл ружьё сначала на  Абрама Хериша, потом на полуголую женщину, которая, меж тем, сложив на груди руки, не прекращала визжать, и сказал: – Ша орать! - После чего та покорно замолчала. – А это что за пень трухлявый? – он ткнул в Абрама Хериша ствол ружья. – В могилу пора, а ты по девочкам? Чикатилло! Мошну отстрелю, забудешь, как зовут! Ты что тут делаешь?

- Не ваше собачье дело! – по привычке ответил Абрам Хериш. Он страшно возмутился тем, как с ним разговаривали! Он сделал попытку объясниться с непонятным человеком, который оказался мужем, что он вообще не по этому делу, что завязал с женщинами пять лет назад, когда дал развод своей бывшей жене Доре, что сюда зашёл случайно, направляясь в квартиру этажом выше, где его внучка, судя по его предположению, заперлась с любовником, и что эту полуголую гражданку видит впервые в жизни.

- Врёт! – закричала та. – Паша, всё врёт. Он вор и насильник! Нарочно подкараулил и влез. Ты сам свидетель! На меня весь подъезд наговаривает, а я невинна и чиста!

Абрама Хериша аж скривило:

- Это кто сказал про невинна? Эта вы-то! Да вы сама мне дверь открыла! Заходите скорее, лягте в кроватку, я уже иду, скидайте ваши порточки!

Охотнику очень не понравились эти слова.

- Какой-то сумасшедший дом! - вскричал он. – Старик, ты хочешь сказать, что моей жене мало меня и моей зарплаты, и она торгует собой!

-Да,- подтвердил Абрам Хериш, - собственным туловищем.

-Как ты посмел, жид пархатый, даже подумать такое?

- Минуточку, - сказал Абрам Хериш, - вы что себе позволяете? Жидом   обзываетесь? Кто вам дал такое право?

- Молчи, старый еврей! – закричал охотник и потряс ружьём. – А кто тебе дал право ходить к моей жене, когда меня нет дома! Укокошу педофила!

- Пожалуйста, кокошьте, сколько угодно, - взбеленился Абрам Хериш, - но кто вам разрешил обзываться жидом? Если я перепутал ваш этаж с другим этажом, это не значит, что вы имеете право обзывать пожилого человека. Моя жена Дора, между прочим, в голом виде по дому не ходит. 

- Паша, - кричала женщина. – Не дай себя разжалобить! Они хитрые эти евреи! Слава Богу, ты вернулся раньше времени! Ты спас меня от позора! Нельзя его просто так отпускать. Или вызывай милицию и пусть его посадят в тюрьму, или пусть платит за наше молчание.

Услышав такие слова, Абрам Хериш вытаращил оба глаза.

- Вы что, с ума сошла? Кому я должен платить и за что?

- Мне за мою красоту!

- Вы совершенно сумасшедшая, - сказал Абрам Хериш женщине. – Кому вы нужны с вашими жирными ляжками?

- Паша, он меня оскорбляет, а ты молчишь!
- А вот я бы на твоем месте подбирал слова! - предупредил охотник Абрама Хериша. - Ляжки как ляжки, ты где лучше видел?

- Он мне рассказывает! Я вам так скажу, только вы не обижайтесь, раз вы ейный  родственник. Если она ваша жена, то вы просто глупый идиёт! С такой женщиной нельзя жить не то, что под одной крышей, а даже в одном городе! Если бы моя жена Дора, этот святой человек, вышла на люди в такой срамной одежде, я убил её без всякого ружья.

- Не учите меня жить! – закричал охотник. – Вы, как вас там!

- Абрам Хериш.
- Не учите меня жить, Абрам Хериш!

Вдруг раздался заливистый, нетерпеливый звонок в дверь.

- Тих-хо! - хитрый охотник приложил палец к губам, заставляя всех замолчать, после чего спросил женским голосом: - Кто там?

- Эммочка! – раздался за дверью страстный шёпот. – Открывай скорее, это я! Ну скорей, скорей, скорей! У меня всё горит!

Женщина вскрикнула: «ах!» и сделала попытку упасть на руки Абрама Хериша.

Обиженный старикан нарочно отошёл в сторону, и женщине пришлось сделать вид, что она просто оступилась. Тем временем в квартиру был впущен молодой человек в галстуке, белой рубашке с короткими рукавами, в очках и с огромным букетом красных цветов. При виде голой женщины у него стали раздуваться ноздри и заблестели глаза, но взгляд его потух, когда за спиной резко захлопнулась дверь, загремели замки, и кто-то спросил:

- Эммочка, а этого засранца ты тоже не знаешь? У которого "всё горит"?

- Впервые вижу, – ответила та.

Человек пришёл в себя и закричал от страха:

- Вы кто такой? И что значит, «засранца»? Какое вы имеете право так разговаривать, я тут случайно.
- За случайно бьют отчайно, – обрезал охотник.
- Я требую меня немедленно выпустить! Вы что, не понимаете русского языка? – кричал человек почему-то Абраму Херишу. – Быстро открывайте, я опаздываю на совещание, меня ждёт секретарь ЦК комсомола!
- Он тебя не дождется, - сказал охотник мрачно и щелкнул курками.

Увидев ружьё, человек побледнел и прикрылся букетом.

- Слушайте, что вам от меня нужно? Почему вы с оружием? Вы – грабитель? Вам нужны деньги? У меня получка в четверг, я вам точно дам денег. А сейчас, извините, мне надо идти. Я случайно ошибся этажом. Наверху моя невеста, её зовут Эммочка, она меня ждёт. Пустите меня! – он сделал попытку прорваться к двери, но охотник его не пропустил. -  Почему вы меня не пускаете? – вскричал человек. - Я шёл наверх, я ничего не знаю, я буду жаловаться. Уберите ваше дурацкое ружьё, я боюсь!

И он юркнул за спину Абрама Хериша.

– А ты, старикан? Какую Эммочку ты искал в моей квартире?

Абрам Хериш разозлился не на шутку:

- Идите вы к черту! Я сто раз объяснил, что попал сюда не нарочно, а случайно! Тупой и глупый болван! Зачем бы я шёл сюда нарочно, если мне надо не в то место?

- Этажом выше?

- Да, намного выше! Выше некуда! Там моя внучка со своим хахалем. А эту тётю-мотю я знать не знаю, и знать не желаю!

- Но-но, - сказал охотник строго, - попрошу не оскорблять мою законную  супругу!

Он достал из кармана штанов плоскую бутылку «зубровки», открутил крышку и, отпив прилично, сразу опьянел.

– Обнаглели эти рогоносцы! - сказал он, демонстративно потрясая ружьем. - Значит, так. О моей жене ходят злые сплетни, что она путается со всеми подряд. Я решил проверить на собственной шкуре. Сказал, что поехал на охоту, а сам сидел в сквере напротив и видел, как этот Абрам Хериш входил в подъезд. И вас обоих я подозреваю, как говорится, в адюльтере. Но важно не просто убить всех вас одной пулей, но и выснить истину, чтобы пресечь слухи. Поэтому мой план действий такой. Все идём наверх, проводим очную ставку с седьмым этажом! А там разберемся, кто вы и почем.

И добавил невпопад:

- Или грудь в крестах, или головой в пень. Так, а ты прикройся! – он кинул плащ женщине в прозрачном пеньюаре, которой, впрочем, нравилось демонстрировать свои полуобнаженные прелести. – Вот же маньячка! Нельзя выйти из дома. Каждый раз преподносит сюрприз. Всё время новые визитеры! И ни разу не повторились, что характерно, я этих двух идиотов никогда не видел. 

Заряженное ружье охотник держал под мышкой.

- Так, объявление! Чтобы потом не обижались! Шаг вправо, шаг влево, считаю побег и стреляю без предупреждения, - сказал он, покачиваясь и размахивая "зубровкой". - И если наверху ни тебя еврей с барахлом, ни тебя пионер с клумбой, - никто не знает, то и тебе, - он указал ружьём на старика, и тебе (ружьём на очкарика), - крышка. Всех укокошу. Вперёд!
- А я? - вскрикнула женщина раненой птицей.
- А тебя укокошу в первую очередь!
- Вот это правильно, - сказал Абрам Хериш. - Я бы начал прямо тут.
- Обойдемся без советчиков, - сказал охотник. - Бери свои узлы. Давай-давай, Кощей Бессмертный, вира помалу! Вперед!
 
И толпой они двинулись наверх. Впереди хромал Абрам Хериш, за ним шла женщина, потом испуганный мужчина с цветами, а замыкал цепочку человек с ружьём. За дверью квартиры этажом выше, звонок звучал так громко и пронзительно, как звучит он в квартире пустой, ещё не заселённой и лишённой пока что мебели.

Или уже разбежались, или легли и не желают открывать, подумал Абрам Хериш. Представил свою внучку в чьих-то объятиях и от злой досады пнул в дверь ногой. А дверь – р-раз и - распахнулась.

- Я не в туда попал, – сказал Абрам Хериш, увидев человека, который возник в проёме. – Извиняйте, я уже опаздываю, бегу на трамвай!

В руках у человека был черный пистолет.

- Извиняться будем в другом месте. Вся банда – руки вверх!

Человек с ружьем попытался продемонстрировать мастерство охотника и даже вскинул ствол. Ему быстро надавали по шее и отняли ружье.

- Так, заходим по одному и складываем оружие. Товарищ майор, ловушка сработала, все тут, вся четверка. По всей Риге искали, а они сами явились не запылились…

Всю компанию втолкнули в комнату. На диване, закинув нога на ногу, сидела женщина в белом плаще и платке, очень похожая на внучку Абрама Хериша. Но не внучка, констатировал Абрам Хериш с облегчением. Мужчины с пистолетами обращались к ней «товарищ майор» и быстро выполняли ее приказания, которые она отдавала отрывистым голосом.

- На ловца и зверь бежит. Значит так, слушать и выполнять.

«Банду» рассадили по стульям. Люди с оружием встали за спинами всей четверки и Абраму Херишу все время приходилось вертеть головой, чтобы быть в курсе, что происходит вокруг.

- Ну что, дедушка, где деньги? – спросила женщина Абрама Хериша.         
      
- Деньги? – спросил тот. - В кармане, а что? А где им по-вашему быть? – удивился Абрам Хериш наивному вопросу женщины и даже головой покрутил по сторонам, призывая всех посмеяться – Не за щекой же!

- И сколько там у вас?
- Я что, знаю? - Абрам Хериш полез в карман и зазвенел мелочью. - Пять, шесть, двенадцать… Двадцать копейков!    
      
- Не густо. И это всё?
- А сколько ж вам надо? - спросил Абрам Хериш. - Мильён?
- Пятьсот тысяч рублей!      
- Рублей?
- Рублей, рублей. Где вы их прячете?
       
И тут Абрам Хериш очень громко захохотал. Со стороны могло показаться, что он залаял.
      
- Нет, вы все это слышали? Абрам Хериш прячет пятьсот тысяч! Пятьсот тысяч! Просто умора!

И  тут его разобрал просто дикий хохот. Он перегнул его пополам и не давал разогнуться. Абрам Хериш хохотал так долго, что все стали зевать. Потом он вытер слезы и сказал, что так Абрам Хериш не смеялся даже в цирке на Меркеля, когда там выступал Олег Попов.

- Ну-ну, - сказала женщина и спросила мрачным голосом. – Будем дурака валять?
- Да, будем валять, - вторил ей Абрам Хериш, не понимая, на каком языке с ним так смешно шутят.
- Давайте деньги! Всё, что есть!
Абрам Хериш пожал плечами.
- А на троллейбус? Или скажете идти пешочком?
- Слушайте, шутник! Вам лет десять светит, а вы балагурите!
- Балагурите? – расплылся в улыбке Абрам Хериш, продемонстрировав острую нехватку зубов.. – Какое смешное слово!
- В тюрьме вам будет не до смеха.

 Абрам Хериш ничего не понял про тюрьму. Он вообще ничего не понимал, кроме одного: двадцати копеек женщине мало и она этим очень огорчена.

- Еще смешное слово окрысился, - сделал он попытку поддержать светскую беседу. - Уключина - тоже смешно, да?

И натужно рассмеялся: ха-ха-ха.

Женщина покачала головой и сказал строгим голосом:

- Хорошо смеется тот, кто смеется последним! Где деньги? Деньги где!

Абрам Хериш, понимая, что с деньгами придется расстаться, сделал попытку зайти с другого бока. Он стал давить на жалость.         

- Нет, я могу, конечно, пешком, если дама просит. Я не так стар, как может быть выгляжу, каких-то семьдесят два годика. И еще хожу без костыльков, хотя ноги уже не те и с каждым днем все хужее и хужее, хоть в гроб ложись. Но только вы должны мне точно сказать, когда ко мне вернутся мои денежки? Через месяц, через год? Или вы предполагаете, что Абрам Хериш не доживет до этого приятного момента?

Женщина не отвечала. Она внимательно смотрела на Абрама Хериша и нетерпеливо постукивала по полу ногой в черной туфле.

Абрам Хериш понял, что с него не слезут. Вздохнул и, чтобы не было хуже, полез в карман за деньгами. Аккуратно пересчитав монетки, он попросил у женщины расписку:
- Денежки любят счет, мадам. Маленькая копейка бережет цельный рубель.
Та покачала головой:
- Сумасшествие вы изображаете очень естественно. Прямо настоящий идиот, браво!
Абрам Хериш поклонился.
- Благодарю, мадам, за комплимент.
И на всякий случай закинул удочку:
- Нет, если вам не надо денег, я заберу их назад. Так как?
- Забирайте, забирайте! Кстати, а остальные где прячете?
Абрам Хериш вывернул карманы брюк.
- Больше нету. Такая, знаете, маленькая пенсия...
- Может хватит? - спросила женщина.
- Нет, не хватит, вы что? - Абрам Хериш был настроен серьезно поспорить. - Ничего не хватит! Вчера получил, сегодня осталось двадцать копеек. Купил кило картошки, пару луковиц, колбаски докторской триста граммов, горчицу, хрен, чесноку и три редьки. И все - рубля нет! Все дорожает со страшной силой.
- Дорожает?
- Ну да! Просто катастрофа!
- Поэтому вы взяли банк?
- Ну, конечно же, банк! - не понял юмора Абрам Хериш, но на всякий случай согласился. – Открыли сейф и вынули все деньги.
- Ага, признаетесь!
-  Ну, конечно, а как без сейфа? - спросил Абрам Хериш с иронией. - Еще надо зубной порошок, хозяйственное мыло, мочалку, веник. Всё стоит денег. Вот и набегает - то там, то тут.
- Ваша шайка взяла пятьсот тысяч, так?
- Ага, пятьсот, - сказал Абрам Хериш, приготовившись слушать какую-то интересную историю.
- Вместо того, чтобы бежать из Риги, сорвав куш, вы решили вернуться на свою «малину». Схитрили. Знали, что все выезды из города будут перекрыты и планировали отсидеться на «малине». Так?

- На малине? - удивился Абрам Хериш, но не стал задавать вопросов. - Да, на малине.         

Женщина из всей четверки почему-то выбрала для диалога именно его, и он отвечал ей из врожденной вежливости.

- Но вы не могли знать, что «малина» засвечена и что вас ждет засада. Так?
- Засада, - сказал Абрам Хериш и подумал: далась ей эта малина!
- Ловушка захлопнулась. Как говорится, добро пожаловать в ад!
- Кто захлопнулась? – спросил Абрам Хериш, который ничего не мог понять. Какая малина и зачем на ней сидеть?
- Опять дурака валяете? Ну-ну. Крастиньш, вызывайте машину. Пора ехать.
- О, и мне пора тоже, - сказал Абрам Хериш, вставая. – Как говорится, пора и честь знать!
  Абрам Хериш встал и потопал по чьим-то ногам к двери. И вдруг за спиной ка-ак заорут на разные голоса:

- Дед, стоять! Стоять, кому говорят!

- Руки за голову!

Абрам Хериш обернулся и спросил вежливо:

- Вы это мне говорите или какому-то другому дедушке?

- Тебе, бандюган! Руки вверх!

От неожиданности Абрам Хериш громко пукнул.

- Тьфу, хорек вонючий! – заорали все в голос, зажимая пальцами носы. И кинулись врассыпную. И милиционеры, и задержанные.

- Выкиньте эту старую вонючку! – кричала женщина-милиционер. - Откройте все окна, тут нечем дышать!

- Не волнуйтесь, я уже почти ушел, - сказал Абрам Хериш. Под шумок он выскользнул за дверь и тихо прикрыл ее за собой.
- Держите главаря! - закричали в квартире. - Взять его живым или мертвым!
 
Этот крик сильно подстегнул Абрама Хериша. Как на крыльях слетел он на первый этаж. Как, каким образом, он и сам не помнил. Может, по перилам со скоростью света, может, пролетел пулей или просто скатился кубарем по ступенькам. За ним, по его впечатлению, гналась вся Рига – какие-то голые  женщины, карнавальные люди с букетами цветов, охотники с ружьями, милиционеры с пистолетами, но догнать старика не представлялось возможным.

Выйдя из подъезда и свернув за угол, Абрам Хериш остановился передохнуть и задумался: а что такое он ел на обед?

- А-а, - обрадовался он, вспомнив. – Кильки в томате! И закушал их чесночком. Объеденье!
 
И долго не мог вспомнить, в каком районе Риги он находится, как его зовут и какой нынче на дворе год.