Узкая жизнь... шанс...

Чтобы хоть как-то успокоиться после бесславной ночи в красных фонарях и привести в порядок нервную систему я, как всегда, зашёл в кафе-шоп. Шприц по левую руку, закрутка с  травкой по правую - благотворно действуют на меня. Я проглотил залпом два колеса и запил их стаканом смородинового джина. Разброд низменных, по инерции, мыслей в голове стал уходить и взгляд в оторванное по пути авто зеркало подтвердил, что таких ночей я смогу выдержать ещё много. Волнами начинали накатываться мысли о высоком...
Если моё знакомство с попавшимися и прочитанными классиками  шло хаотично и ненасильственно, то Достоевский в меня был буквально вколочен завистью и уязвлённым самолюбием. Сразу за первой зимней сессией в нашу группу после академа влился в числе других здоровенный  парень с очень своеобразным чувством юмора, как оказалось - тоже Юрий Михайлович. На вопрос об имени он ответил:" Зовите меня просто Благодетелем, не люблю церемониев..." Он прекрасно рисовал, а их библиотека, собранная его отцом, крупным руководителем, заставила меня побледнеть от зависти. На неосторожную просьбу почитать, он отказал с откровенным удовольствием:" Ты прочитаешь, мало, что не поймёшь ничего, так ещё и в комиссионку книжку сдашь! А для меня  книга - больше, чем цена на обложке..." Он был законченным фарисеем и наслаждался ситуацией. - Сузить вас, сволочей, надо,- всё время повторял он. Мало я говаривал Фёдор Михалычу. Из него человека сделал, и из вас буду. Ну, пошли что ли в кафе, поить меня за науку будете... - Мы с удовольствием подхватили игру и стали создавать его культ. Обаяние Благодетеля было потрясающим. Эрудиция - тоже. К сожалению, он был слаб в технических дисциплинах и на третьем курсе остался повторно. Но влияние было оказано, и Достоевский занял в моей жизни более чем почётное место. Как и мысли о сужении.
Вообще, я всегда отдавал дань профессионализму, из-за чего так и не смог полюбить Партию и стать её достойным членом. Даже просто членом. Eё парторги знали всё и поражали широтой. Наш, например, на каждом открытом призывал, согласно последнему Пленуму, повернуть на 180* и начать с новой силой... А ведь человек узок, стал я вспоминать детство...
Сосед, на два года старше. Немного играли вместе. Отец - зам.ГДО нашего завода. Мы воевали домами и один раз он прибежал против нас с чужими, сынками из элиты завода. Союзный парень, боксёр из соседнего дома, разогнал их, как... а того долго и обидно валял по грязи, приговаривая:" Против своих пошёл, с-сука..." Отец перевёл его из нашей школы в только что открывшуюся и заблиставшую математическую, он исчез из дворовой жизни... Москва, престижный институт, докторская... Там он и остался. Отец создал условия и он стал человеком, оставшись бы на время учёбы, парией в нашем дворе... Шанс!
Вы ведь обращаете внимание на разницу в тексте романа и в сценарии? Ну, кто бы дал в реальной жизни блистать остроумием в конфликтных ситуациях той же Раневской? Жизненные рамки намного уже. Лермонтова спровоцировали, а он повёлся. Если ты не умеешь, как Фредди, бить первым, то за базаром приходиться следить... У нас в восьмом учился третЬeгодник, тоже Юрий. Могучий, немногословный парень. Свой дом на окраине, нулевое развитие...  Я ему сел на хвост в лыжной гонке и занял первое по школе. А потом мы встретились через много лет. По заводскому приказу к нашей лаборатории присоединили другую, нормировочную, из отдела труда и заработной платы, и такелажники перевозили оборудование. В той бригаде оказался и мой тёзка. Знакомый с Карнеги, я выразил восхищение его силой и точностью движений... Этому учиться надо, Михалыч,- горделиво сказал он.
Гуляя по одному из курортных пригородов Амстердама, я надолго застрял у одного красивого дома. Приехал грузовик с прицепом и мнoгофунциональным автокраном. Шофёр автомобиля пересел в автокран, разгрузил груз и распределил его по рабочим местам. Сотни моих тёзок стали не нужны! Куда - им? Они могли работать ломом! И - только! Конечно, государство - не богoдельня! Тогда, что оно и кто ему нужен? Киркоровых мало, Тесла, Эдисон - штучный товар, а два придурка и семь жуликов, по ошибке благородно названных олигархами, способны вообще всё развалить, вплоть до пресловутого государства включительно... Если не нужны такелажники, почему мы трясёмся над преступниками? Позволяем им писать и издавать книги, которые, в крайнем случае, должны видеть и читать только профи! Вам мало Ленина?
Книга - опасное оружие. Можно написать и подробно объяснить, как сделать бомбу и организовать переворот. Умный, как вот Ленин, всё понял и стал организатором. Знаете, у него... получилось!
Есть книги, опасные для слабых,- писал Ницше. Для сильных - они подобны кличу герольда, призывающего сплотиться вокруг знамени. -Сейчас мы знаем, что он был прав!  Безусловно, это не относится к книгам, написанными массовыми убийцами или маньяками. Их вообще не должно быть. Или, -их существование - должно бытЬ неизвестным. Как вот к примеру, жрёшь под одеялом  бутерброд с икрой или даже сало, - там и жри! Или - в закрытых аудиториях. А на людЯх - не моги! Совершенно нормально существование тайны исповеди, промышленных и профессиональных секретов. Цензура ни при чём! Вы хотите прочитать воспоминания Чикотило?  Проверьте свою психику! Так, на всякий... Вообще-то, я не о шансе отдельных людей, а о всех нас. Ну, покончил с собой один такелажник, когда понял, что его сильные, просто сильные, руки - единственное богатство, никому не нужны и что? Да ничего! А тысячи, ведомые враз примчавшимися друзьями, начнут ковырять брусчатку. А Власть, способная лишь красть, но не защищаться, боящаяся наказать дебила, который начинает жечь покрышки в центре города, не устоит. Тот же Ленин предупреждал об этом...  И в своё время француз Наполеон прекратил сорвавшийся с цепи бунт тоже не палочкой Гергиева... Эволюция даёт шанс. Принесённая извне революция - его отнимает!
Немного путано и без выводов? А я всегда так. Да и жизнь такая...

24.2.2014